Барышня-служанка

Глава 14 В которой признания так и остаются несделанными

Владимир говорил про какой-то пожар, редкие книги, которые удалось спасти, о необходимости ехать за ними. Я слушала вполуха. Ловила себя на мысли, что начинала уставать от этой ситуации. И брак у нас какой-то ненастоящий, и медовый месяц пройдет в разъездах, и лжем мы друг другу больше, чем политики перед выборами. Разве это жизнь?

– Делайте, как считаете нужным, – ответила мужу. Подняла коробку, отнесла на кухню. Мне нужно было отвлечься, чтобы не думать, не накручивать себя заранее. Была у меня такая дурная привычка. Фантазия богатая, надо же куда-то девать.

Я распаковка сервиз, расставила чашки и блюдца. Ошпарила кипятком заварочный чайник. Высыпала несколько ложек крупнолистового чая, заварила и оставила. Пусть настаивается.

Нарезала лук кольцами, морковь соломкой, обжарила на сковороде с небольшими кусочками говядины. Засыпала крупой, напоминавшей перловую, залила водой. С местными специями пока решила не экспериментировать. Ограничилась солью. Накрыла крышкой и оставила тушиться на медленном огне.

Налила чай. Он всегда меня успокаивал лучше всякой валерианки. Грела руки о тонкую фарфоровую чашку. На кухне было тепло, даже жарко. Холод царил в душе.

– Катя, – позвал Владимир.

Только имя и ничего больше, а у меня даже сердце быстрее забилось. Разве можно так реагировать на мужчину? Прямо-таки как героиня любовных романов, над которыми я всегда смеялась. Теперь сама млела от одного только звука голоса.

– Катя, – повторил муж. Большие теплые ладони легли на мои плечи, – я был бы рад остаться, но…

– Я понимаю.

– Нет, не понимаете! – воскликнул Владимир, развернул меня к себе. – Поверьте, я не хочу оставлять вас здесь одну, но и с собой взять не могу. Мне придется поехать туда, чтобы… Неважно, просто поверьте и… не держите на меня зла. Мы не всегда вольны действовать так, как того желаем.

– Все могут короли, – ответила ему, вспомнив слова старой песни. – Вы не обязаны отчитываться передо мной.

– Вы так считаете?

Его черные глаза сейчас немного пугали. Он не просто смотрел на меня, будто пытался проникнуть в мою душу. Не знаю, мог ли, но я на всякий случай представила красную кирпичную стену и отгородилась ею. В какой-то книге по психологии читала, что так можно защитить свое сознание от чужого негатива. Стена получилась крепкой, но обида оказалась сильнее.

– Какая разница, что я думаю? Никому нет до этого дела.

– Мне есть.

Я, кажется, даже дышать перестала. Нет, это не признание в любви, хотя мне даже сравнить не с чем. Мне в чувствах никто не признавался. С Петром мы уважали и понимали друг друга, дружили с первого курса. Оба были одиноки и в один прекрасный день решили стать парой. В тот момент это казалось отличной идеей. Только много позже мы поняли, что одной симпатии мало, чтобы обрести счастье. Потому и разошлись миром. Даже созванивались иногда, но не искали встречи. Думаю, Петя так же, как и я, пожалел о том, что мы рискнули перевести наши отношения в горизонтальную плоскость. Мы потеряли дружбу, друг друга, зато приобрели опыт.

Почему я сейчас вспомнила о Петре? Потому с ним было весело, уютно, но он никогда, даже в минуты близости, не вызывал во мне тех чувств, что Владимир. Я бы решила, что это лишь влечение, страсть, которой мне так не хватало в прошлых отношениях, но себя не обмануть. Мне было мало только физической любви, хотя муж даже ни разу не поцеловал меня. Мне хотелось быть рядом с ним, стать частью его жизни. Встречать с работы, готовить ужин, расспрашивать о том, как прошел его день, и делиться планами на будущее.

Владимир молчал, будто ждал ответа от меня. Я чувствовала себя так, будто от моих слов и правда что-то зависело, будто мне предстояло принять некое решение, от которого зависела не только моя судьба. Что я могла сказать? Что хотел услышать муж? Я не знала, но, видимо, сумела удивить его, сказав:

– Я обед приготовила или почти ужин. Я потеряла счет времени.

Мы с Владимиром синхронно повернули головы. За окном еще не стемнело, но день уже клонится к вечеру. Снова пошел снег. Снежинки, кружась, медленно оседали на землю, защищая ее от мороза, укрывая пуховым одеялом. Настоящее волшебство!

Я часами могла бы любоваться этим зрелищем. Наверно, так и сделала, если бы не почувствовала чужой взгляд. Пока я смотрела в окно, Владимир смотрел на меня. Он так и не отпустил меня. Я бы соврала, если бы сказала, что тепло его рук, его близость не волновали меня. Я облизала губы, он сглотнул, но ни один из нас так и не решился сделать еще один шаг.

– Вы говорили про ужин, – произнес Владимир.

– Да, – ответила, попыталась улыбнуться. – Надеюсь, он еще не остыл. Присаживайтесь!

Муж наконец или к сожалению (я так и не разобралась, какое чувство было сильнее) убрал руки. Вместо того, чтобы занять место за столом, принялся искать посуду, которой у нас не было. Порции еды, которая уместиться на чайном блюдце, явно недостаточно, чтобы накормить взрослого мужчину. Нам пришлось бы снова есть с одной сковороды, но тут вмешался случай.

Кто-то постучал в дверь. Поскольку гостей мы Чарторыйским не ждали, то оба, не сговариваясь, вышли в гостиную. Муж сказал, что откроет, а я не смогла сдержать любопытство.

На пороге стояли двое молоденьких парней. В руках у них были уже знакомые мне коробки из плотной бумаги.

– Госпожа, мы принесли ваш заказ, – произнес один из них.

Поскольку он обращался именно ко мне, Владимир ничего не сказал, лишь распахнул дверь шире и впустил юношей. Не сводил внимательного взгляда, пока я не расплатилась с ними и не отпустила, поблагодарив.

– Теперь можно и поесть.

– Катя, что это?

– Это? – я открыла одну из коробок прямо в гостиной, продемонстрировала ему глубокую тарелку. – Посуда. Вам нравится?

Мне набор понравился сразу. Каждый предмет был расписан узором из зеленых дубовых листьев и золотистых желудей. Работа тонкая, кропотливая – я, как специалист, сразу оценила. Еще и разглядывала добрых минут пять.

– Катя, вы смотрите на эту тарелку как на произведение искусства.

– Разве нет? Сколько сил нужно было вложить, чтобы сначала сделать ее, потом облить и расписать. Как нужно было постараться, чтобы не оставить ни одной помарки, ведь тогда придется все начинать сначала.

Я резко замолчала, понимая, что и так сказала слишком много. Откуда избалованной барышне знать такие тонкости? Нефедовы разбогатели на пушнине. К производству посуды они не имели никакого отношения. Как теперь выкручиваться? А, может, признаться и перестать бояться разоблачения? Тогда не нужно будет следить за каждым словом, тем более что у меня не слишком получалось. Я бы рада, но как бы после таких признаний не угодить в желтый дом?

– Вы не перестаете меня удивлять, – резюмировал Владимир. – Поверьте, я в состоянии обеспечить вас всем необходимым.

– Верю, – ответила и, повинуясь какому-то необъяснимому желанию, взяла его за руку. – Вы дали мне дом, а мне хочется сделать его уютным, таким, чтобы вам хотелось возвращаться сюда.

– Я уеду с вечерним поездом, чтобы сэкономить время. Вы даже не заметите моего отсутствия.

Муж поднес мою ладонь к губам и поцеловал. Я прикрыла глаза, наслаждаясь этой целомудренной лаской. Нет, Володя, я не просто замечу, я, кажется, уже начала по тебе скучать.