Барышня-служанка

Глава 17 В которой приходится бороться с незваными гостями и собственными иллюзиями

Я смотрела на Павла, надеясь, что это сон. Что делать отвергнутому жениху в доме несостоявшейся невесты, а теперь замужней женщины? О том, что наш с Владимиром брак по сути оставался фиктивным, он знать не мог. А что, если мог?

– Катерина Семеновна, – напомнил о себе незваный гость, – это в конце концов переходит все границы! Вы впустите меня или так и оставите на пороге? Вам мало прежних унижений, которым вы уже подвергли меня?

Я понимала, что стоящий на пороге человек привлекал к себе ненужное внимание, но и в доме его видеть не хотела. Ситуация все равно складывалась неприятная: стоило только мужу уехать, как к жене стали приезжать посторонние мужчины. Даже если мы не делали ничего предосудительного, это еще доказать надо, а слухи точно поползут. Недаром две кумушку уже минут пять, не обращая внимания на детей, стояли неподалеку и поглядывали в мою сторону.

– Катерина Семеновна, это уже неприлично!

Павел медленно закипал, даже сделал шаг мне навстречу, но я не собиралась отступать. Как-никак, на кону стояла моя репутация. Более того, я опасалась оказаться с ним наедине. Мало ли, что взбредет ему в голову, слишком подходящее время он выбрал для визита.

– Вы правы, Павел Александрович, ваше появление здесь без предупреждения, без приглашения, выглядит неприличным. Будем считать, что вы просто заблудились, а я показала вам дорогу, – произнесла на одном дыхании. Надеялась лишь, что княжич проявит благородство и не станет применять ко мне силу. – Прямо поедете, – добавила нарочито громко, – там, на перекрестке спросите, как добраться.

Наследник скрипнул зубами, сжал трость с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Если бы мог испепелить меня взглядом, непременно сделал бы это. Бросил короткое “посмотрим”, развернулся на каблуках. Сбежал вниз по ступенькам крыльца, сел в сани. Извозчик тотчас укрыл его ноги медвежьей полостью. Уточнил, куда “барин желает путь держать”, занял место на козлах.

– В город! – крикнул Павел. – В этой глуши живут одни звери.

Скатертью дорожка, мысленно пожелала ему. Закрыла дверь, повернула ключ в замке. Прислонилась спиной к стене. Вроде бы ничего страшного не случилось, а меня трясло. Кожа покрылась мурашками, руки дрожали. Я немного постояла и отправилась на кухню ставить чайник. Заодно разворошила угли в печи, подбросила еще дров. Артефакты работали исправно, согревая дом, но им тоже требовалась подпитка.

Я села за стол, подперла подбородок рукой и уставилась в окно. Мысли метались в голове словно потревоженная стая птиц. Что нужно было здесь княжичу? Зачем приехал? Насладиться моим унижением или снова попытать счастья? А, главное, как он меня нашел?

Здесь, в Александровой слободе, я жила меньше недели. Продавцы знали меня только под фамилией мужа. В город я не выезжала. Никого из Катиных знакомых не видела, разве что Лизавету. Могла ли она выдать меня? Могла, другой вопрос, зачем? Мы встретились случайно, да и она вряд ли была так близко знакома с Павлом, чтобы писать ему обо мне. Опять же, почту так быстро не доставляют, разве что голубями. На самом деле птиц для подобных целей в княжестве не использовали, это лишь моя фантазия, как и мысли о Лизе. Она уехала раньше и не знала, куда я ушла.

Нет, о моем новом месте жительства могли знать только двое: муж и отец. Семен Андреевич не проявлял к дочери большого интереса. Сомневаюсь, что он стал искать с ней встреч и точно не выдал бы Павлу. Меньше всего ему нужен был новый скандал, да и сор из избы господин Нефедов выносить не желал. Не для того придумал легенду, будто отправил Катерину к дальним родственникам, чтобы самому ее разрушить.

Оставался только Владимир, человек, к которому я тянулась и душой, и телом и которого совершенно не понимала. Он так внезапно появился в нашей с Катериной жизни, стал ее частью, но продолжал держать дистанцию, будто сам тяготился этим браком. Столько же быстро уехал под странным предлогом, оставив меня здесь одну. Ловушки, о которых говорил муж, не сработали и не защитили меня от незваного гостя. Хотелось бы верить, что дело было в каких-то настройках защитных артефактов, а не в очередной лжи, которую мне скормили с улыбкой.

Бесконечно обманываться нельзя, но и такая правда, если это действительно правда, ранила слишком больно. Получается, что Владимир нарочно уехал, а Павлу дал карт-бланш. И снова этот вопрос – зачем? Что могло их связывать? Мог ли Чарторыйский так подло поступить со мной?

Я порылась в Катиной памяти. Выудить оттуда смогла лишь имя супруга и какую-то сплетню о том, что он занимался запрещенной магией. Скандал быстро замяли. Интерес госпожи Нефедовой к таинственному чародею сразу угас. Я, напротив, ухватилась за эту идею. Нужно иметь сильного покровителя, чтобы заставить злопыхателей замолчать в одночасье. Великий князь или его старший сын прекрасно подходили на эту роль. Взамен на помощь они получили едва ли не ручного мага.

Стройная получилась теория за исключением одного “но”: князь сам обладал достаточной силой. В том числе благодаря ей сумел удержать престол во время попытки переворота, произошедшей лет десять назад. Кате тогда только исполнилось восемь, подробностей она не знала, только слышала, как взрослые постоянно шептались о возможной смене власти.

Я устала и запуталась. Хотелось, как детстве, сесть рядом с мамой, положить ей голову на колени и услышать, что все будет хорошо. Даже если это ложь, она сейчас нужна была мне как воздух.

Я с удивлением обнаружила в своих руках чашку чая. Не помню, как снимала чайник с плиты, как заваривала напиток. Сделала глоток и вылила остальное в раковину: все равно остыл.

Я вернулась в гостиную, забрала так и оставшиеся стоять у порога продукты, разложила их по полках. Крупы пока оставила на столе. Под них еще нужно было купить банки или иные емкости, хотя кого я обманывала? Для кого старалась?

Владимир не нуждался во мне. Можно привести в порядок дом, создать в нем уют, можно всю себя посвятить другому человеку и ничего не получить взамен. Я говорила сейчас даже не о благодарности, а об ответной заботе. Если любишь, хочется сделать для дорогого тебе человека все, но так и сгореть недолго. Дважды я наступала на одни и те же грабли, придумывала любовь. Если в случае с Петром это был почти холодный расчет, основанный на страхе остаться одной, то с Владимиром все было иначе. Глупое сердце тянулось к нему, как мотылек тянется к свету, и совершенно не слушало голос разума.

Чтобы хоть немного отвлечься от терзавших меня мыслей, я занялась насущными делами. Разделала курицу, оставила на полчаса мариноваться со специями и поставила запекаться в духовке. Хранить мясо мне было негде, а выбрасывать еду я не привыкла. Снова согрела чай, но в этот раз выпила его сразу, не дожидаясь, пока он остынет. Медленно приходила в себя.

Я дождалась, пока мясо пропечется. Его аромат и золотистая корочка стали лучшим подтверждением готовности. Вынула противень из духовки и поставила в нишу в печи. Еда здесь медленнее остывала.

Для кого старалась, я и сама не знала. В доме никого, кроме меня, не было, а мне кусок в горло не без. Я еще раз проверила окна и двери и медленно, словно древняя старуха, поднялась в свою комнату и снова принялась прокручивать в уме события последних нескольких дней.

Мог ли Володя предать меня? Я не знала. Эта неуверенность в дорогом человеке терзала меня едва ли не сильнее, чем ощущение того, что я оказалась лишь пешкой в чужой игре. Мне было так больно, что хотелось плакать. Я не стала себе отказывать в этой маленькой слабости. Не раздеваясь, упала на кровать и разревелась.