Барышня-служанка

Глава 25 В которой находится место и радостям, и тревогам

Мне нравился этот мир и люди, живущие здесь. Я уже ощущала себя его частью. Надеялась, что и он примет меня. Начинала привыкать к настоящей русской зиме – снежной, морозной, солнечной. Несмотря на низкую температуру, мне было тепло и радостно. Причиной тому был, как ни странно, мой муж. Хотя чему удивляться, если в нем я нашла и друга, и возлюбленного? Если даже от неспешной прогулки по улице получала удовольствие.

В мечтах я видела то наш дом уютный, теплый, освещенный гирляндами новогодних огней; то сад, пусть даже яблоками из него будут лакомиться уже наши дети; то мужа в окружении внуков. Отчего-то именно эти картины возникли перед моим мысленным взором, сменяя друг друга. Но, прежде чем состариться, я мечтала прожить с Володей целую жизнь.

– Вы так загадочно улыбаетесь, Катя. Могу я узнать, о чем вы думаете?

– Нет, – я покачала головой, – а то не сбудется. Лет через двадцать, может быть, расскажу.

– Вы загадываете так далеко?

– Скорее, планирую.

Мы неспешно шли к стоянке извозчиков, кивая редким прохожим. У меня пока не было здесь друзей, зато появилось множество знакомых. Я знала продавцов, в чьи лавки я чаще всего заходила; дворника Петровича, что в любую погоду выходил мести улицы; ребятишек из соседнего дома, которые при каждой встрече махали мне рукой.

– Вы уверены, что хотите ехать в город? – снова спросил Владимир.

После утреннего поцелуя он как-то странно поглядывал в мою сторону, будто искал подвох или вовсе не понимал меня. Видимо, не ждал от восемнадцатилетней девушки подобной смелости или удивился тому, что я тоже не стояла, сжав губы. Да, увлеклась немного, забылась, но не жалела, как не стыдилась своего поступка. Страхам и опасениям в любви нет места. Они разрушают самые светлые чувства. Еще бы найти в себе силы признаться, тогда я точно была бы счастлива.

– Конечно, – ответила мужу, – или вы хотите запереть меня как царевну в тереме, скрыв от всего мира?

– Звучит заманчиво, – произнес он с серьезным видом. Ни один мускул на лице не дрогнул, только чуть приподнялась левая бровь. – Пожалуй…

– И не думайте! Во-первых, вы слишком благородны, чтобы совершать подобные поступки. Во-вторых, это не имеет смысла. Если бы я хотела сбежать, то давно сделала бы это. Не поет птица в клетке.

– Я бы послушал, как вы поете.

– Ой, лучше не надо. Мне медведь не просто на ухо наступил, но еще и хорошенько потоптался. Если я и пою, то только в душе.

– Где?

– В душе, – поправилась я.

Слишком расслабилась рядом с мужем, потеряла бдительность. Лгать ему с каждым днем становилось все сложнее, особенно после его признаний. Рассказать о себе я боялась. Моя душа – тоже притянутая, только не понятно кем. Я не ощущала себя затворницей. Клеткой было мое предыдущее несчастное тело. Только обретя новое, я начала жить. Не отказываться же мне теперь от него.

Владимир не задавал новых вопросов, но тем сильнее меня пугало его молчание. Быть может, я зря нервничала, опасения были пусты и бессмысленны, но тревога уже поселилась в моей душе.

В экипаже муж извинялся и занялся делами. Достал из кармана письма, принялся их читать. Я не отвлекала. Смотрела, как за окном мелькали дома, припорошенные снегом деревья, другие экипажи. Пыталась отвлечься, но получалось откровенно плохо.

На въезде в город Владимир покинул меня. Я отправилась дальше, собираясь посетить торговые ряды, а заодно спокойно подумать. Мы договорились встретиться в кофейне “Русские сладости”. Супруг пока не слишком хорошо ориентировался в городе, я знала еще меньше. Катерина не стремилась запоминать маршруты. На этот случай, по ее мнению, существовали извозчики. Зачем себя утруждать?

Торговые ряды представляли собой двухэтажное здание. У входа толпились лоточники. Предлагали горячие пирожки, бублики и баранки, сбитни, сладости. Ароматы возбуждали аппетит, хотя после сытного завтрака я еще не успела проголодаться. Вежливо отклонила все предложения и направилась внутрь.

Чего здесь только не было! Мечта шопоголика! На первом этаже можно было приобрести самую разнообразную мебель, теплую одежду, платья, головные уборы, обувь и даже пушнину в магазине, принадлежащем Нефедову.

Я ускорила шаг, чтобы не столкнуться с самим Семеном Андреевичем или кем-то из знакомых. Теплых чувств к Катиному отцу я не испытывала. Лишние волнения мне были ни к чему, без того хватало о чем подумать.

На втором этаже я блуждала довольно долго. Оттуда открывался прекрасный вид на город. Благодаря отсутствию высотной застройки, он был как на ладони. Небольшие дома горожан находились в северной части города. На юге расположились целые поместья бояр. Купеческие склады заняли западную окраину. С востока Соболянск ограничивала река, за которой простирался обширный лес. В порту замерли до весны суда. Вдоль по набережной прогуливались пары. Впрочем, и в городском парке было достаточно многолюдно.

Я немного успокоилась и продолжила поиски художественной лавки. Здесь располагалось несколько ремесленных отделов, но ни в одном я не нашла того, что мне было нужно. Остался последний, у лестницы. Туда я и отравилась.

Надежды почти не осталось, но стоило мне заглянуть внутрь, как от плохого настроения не осталось и следа. Кажется, я попала в рай. Мольберты теснились у стены. На полках ждали своего часа рамы разных размеров, льняные, конопляные, бумажные холсты. На прилавке лежали палитры, кисти из натуральной шерсти белки, соболя, куницы, щетины кабана.

– Чем могу помочь?

Вопрос продавца заставил меня отвлечься и поднять голову. Передо мной стоял молодой русоволосый мужчина в фартуке. В небольшой ступке он продолжал измельчать что-то пестиком.

– Здравствуйте! Мне нужны краски для росписи глины и глазурь, а также кисти. Краски должны быть безопасными, поскольку я буду расписывать посуду, а не декоративные тарелки.

Продавец кивнул. Простая вежливость сменилась уважением, когда я стала задавать вопросы о свойстве материалов и используемых пигментах. О сурике, киновари, лазоре я только читала. В нашей мастерской использовались акриловые краски, о которых здесь даже не слышали. К местным еще стоило привыкнуть. Благо каждая баночка была подписана. Я быстро сориентировалась по цветам и не казалась невеждой.

– Какую основу предпочитаете?

– Простите?

– Чем растворяете? – пояснил продавец, закатив глаза.

И правда, как я могла забыть, что все краски продавались в виде порошка? Наверно, потому, что привыкла к готовым.

– Лавандовым маслом, – ответила, вспомнив учебник по истории живописи. – Вы можете предложить что-то другое.

Мужчина похвалил мой выбор. Отмерил на весах нужные мне краски. Разложил во флакончики с широким горлышком. Подобрал кисти и глазурь. Упаковал покупки в большую картонную коробку и протянул мне.

Сумма вышла немалой. На эти деньги я могла купить продукты на неделю и ни в чем себе не отказывать. Сбережения таяли на глазах, но я не собиралась отказываться. Утешила себя тем, что вкладывала средства в будущее, да и руки чесались вернуться к любимой работе.

В приподнятом настроении я отправилась в “Русские сладости”. Только сейчас обратила внимание, что кофейня располагалась на первом этаже, где можно было позавтракать или приобрести и взять булочки и десерты с собой, на втором – ресторация.

Я заняла тот же столик, что и в прошлый раз, когда мы завтракали здесь с Владимиром. В ожидании мужа заказала вареники с картошкой и отпустила официанта.

– Ах, какая встреча!

Я обернулась на голос и увидела давнюю знакомую, с которой не ожидала встретиться вновь.