Беглая

14

Даже не верилось, что мы, наконец, отчалили с этой убогой планеты. Все были рады, особенно Крес. Я знаю, одна лишь мысль о неотвратимом приближении моей женитьбы пробуждала в нем нездоровое ликование. Боюсь, на Фаусконе его попросту разорвет. Он умел быть невыносимым. И сейчас, как никогда, открыто демонстрировал свое редкое превосходство. Но в этом случае я так и не понимал его радости. Мой брак отдалял от трона и самого Креса, и его отца. Разве это повод для радости?

Я смотрел через толстое стекло иллюминатора, наблюдая, как мутный желто-коричневый шарик медленно отдаляется, теряется среди звезд, превращается в грязную точку. Наконец, исчезает, будто его и не было. Не существовало. Эйден… Надо же… Получить такой ценный подарок от этой никчемной груды камней… Впрочем, какой еще подарок? Удивительно, но я купил эту сучку за тысячу курантов. Баснословные деньги для такой дыры. Купил! Купил… Это слово ложилось на язык сладкой пастилкой омадилиса и вызывало приятное острое послевкусие, разгоняющее по телу обжигающие токи. Непривычное и одуряющее. Словно сделал нечто из ряда вон. Впрочем, так и было. Купил… Это значило, что мерзавка еще более моя, чем любая из Теней. Чем Разум. Моя настолько, насколько даже невозможно вообразить. Надеюсь, она это понимает. Не может не понимать.

Мы не покупаем женщин. Они ничего не стоят. Женщина ничто сама по себе и не представляет ценности. Как существо иного толка. Она всегда принадлежит мужчине и лишь тогда обретает вес. И должна быть безмерно благодарна и покорна. Без каких либо оговорок. Но здесь и не пахло благодарностью. Впрочем, я послушаю, что хочет сказать Кайи. Кажется, ему есть что сказать…

При малейшем воспоминании об этой дикарке кровь закипала, а по телу пробегали томительные импульсы, от которых я дурел. Я думал о ней, не переставая, со вчерашних суток. Каждую секунду. Не мог не думать. С тех пор, как рассмотрел так близко. Закрывал глаза и снова и снова видел, как ее белая кожа мерцала от испарины в свете ламп, словно покрытая мельчайшими кристаллами, как заострились нежно-розовые навершия аккуратной груди. Высокой и упругой. При виде этого тела не дрогнет, разве что, у дряхлого старика. Или у мертвеца.

Сколько мужчин у нее было? В коллегии божились, что эта женщина никогда не торговала телом. Они не посмели бы солгать. Но она не была девственницей. Значит, кто-то трахал ее. И эта мысль сворачивала кровь. Кто посмел? Грязный старатель? Тупой юнец, которому она отдавалась по глупости и женской похоти? Воображение слишком живо нарисовало, как она извивалась под чужим телом, тянулась белыми руками, закусывала губы, стонала. А, может, кричала от наслаждения, комкая тонкими пальцами убогую постель или ту самую отвратительную накидку, в которую была завернута вчера. Разложенную прямо на камнях, в грязи, в пыли. Кто это был? Кто? Этот вопрос зудел внутри назойливым насекомым. Я бы свернул ему шею… А от другого вопроса сводило челюсть: сколько их было? Тех, кто смел прикасаться к ней? Сегодня узнаю! Она не посмеет солгать!

Дикие планеты, омерзительные дикие нравы. Женщины никогда не должны выбирать. Они не имеют права выбирать. Тем более, выбирать мужчину. Они не созданы для этого. У дикарей же принято иначе. Потому они и дикари, неспособные навести порядок. Но теперь все будет по-другому. После моей женитьбы на принцессе Нагурната многое изменится.

Я вернулся в кресло, подозвал фактурата и вызвал доктора Кайи. Тот должен доложить, в каком состоянии девчонка. Он еще вчера выразил опасения по поводу ее разума и здоровья. Бред! Я видел своими глазами, что сучка вполне благополучна и резва. Послушаю, но не больше. Что может случиться с ее разумом? Смирится и поймет, какая честь ей оказана. Она будет благодарна.

Кайи не заставил себя ждать. Вошел в каюту мелкими бесшумными шажками, по обыкновению пряча руки в широких рукавах объемного белоснежного халата, обличающего его статус. Поклонился. Сложил в едва заметной улыбке тонкие губы под ниточками усов.

— Ваше высочество…

Я указал на кресло напротив. Придворный врач имел право сидеть в моем присутствии. Кайи никогда не отказывался от этой привилегии и пользовался ею с особым достоинством.

Он потонул в своем хрустящем халате, который вздулся пузырями. Я вдруг подумал, что не имею ни малейшего понятия о его возрасте. Я отчего-то никогда не интересовался этим. Щуплый и маленький, как юнец. Его волосы, которые, все же, уже начали выцветать, были сложены на макушке в причудливую высокую прическу из петель. Я считал его ровесником отца, но сейчас казалось, что он намного старше.

Доктор явился с чем-то интересным, это искрило в его синих глазах. Неужели принес новость, что она девственница? Я даже подался вперед:

— Говори.

Тот прикрыл выпуклые веки, чуть склонил голову, давая понять, что готов исполнить приказ:

— Мои опасения оправдались, ваше высочество. Я сумел выделить вещество в крови этой женщины. К огромному счастью.

Я сглотнул, разочаровано откинулся на спинку кресла. Впрочем, ожидаемо. Кайи со своей наукой всегда был где-то в другом месте. И увлечь и заинтересовать его могла, порой, сущая дрянь, в которой только он один видел ценность.

Я посмотрел на него:

— В чем счастье?

Тот многозначительно закатил глаза, и ниточки усов нервно дернулись вверх.

— Я проанализировал ее организм, как и полагалось.

Он снова делал одному ему понятную паузу. Я не вытерпел:

— И? Говори или убирайся.

Тот вновь прикрыл глаза.

— В крови обнаружено некое соединение, которое мы знаем как камаиларионат. Он может содержаться в разной дозировке в совершенно не родственных носителях. Будь то растения группы…

— … дальше! Мне не нужна лекция по галактической ботанике! Что с девчонкой?

Кайи нервно выдохнул:

— Мне все же придется сопроводить свои выводы некоторой необходимой информацией.

Я сдался, чувствуя, как от злости припекает в затылке:

— Сопровождай.

Тот облизал губы:

— При исследовании мозговой активности и зон памяти я обнаружил некоторое количество пробоин в неосязаемых материях.

— Что это значит?

— Это означает, ваше высочество, что поведение пациента может быть продиктовано не личностными и осознанными импульсами, а недостатком информации, на которую ссылается краткосрочная и долгосрочная память. Либо заменяется ложной информацией. Таким образом, реакции, демонстрируемые пациентом, могут быть отличными от его привычного поведения.

Я молчал, пытаясь переложить сказанное на подвластный пониманию язык. Кайи расценил мое молчание, как позволение продолжить.

— Диагностировав многослойные пробоины, я принял их за старую работу кого-то из меморов. Что было бы весьма удивительно. Но, выделив из крови остатки камаиларионата, понял, что это свежий след. Камаиларионат — вещество, которое используют в своей работе меморы. Высокой очистки и ювелирно точной дозировки, разумеется. Здесь же было обнаружено вещество дикое, имеющее примеси и дозировку, о которой теперь можно лишь догадываться, потому что оно бесследно распадается в организме суминов за считанные часы. К счастью, мне удалось уловить хотя бы следы. Его часто используют отсталые народы в шаманских ритуалах и прочей дикости. Остальные — как нелегальный наркотик, снотворное, транквилизатор и далее по списку… Разумеется, кустарно. В итоге оно оставляет хаотичные пробоины, лишенные всякой однородной структуры, во всех слоях. И ущерб, нанесенный подобным действием, невозможно предугадать. Он может быть как минимальным, так и полностью разрушить личность.

Я подался вперед:

— Ты хочешь сказать, что она ничего не помнит?

— Я не стану это утверждать. Судя по ее реакции, последние несколько дней зафиксированы вполне хорошо. Это добрый знак.

— Возьми мемора и к истечению суток вправь ей мозги. И чтобы я об этом больше не слышал.

Кайи печально покачал головой:

— Теперь вмешательство мемора противопоказано. Его нельзя спрогнозировать. Реакция всегда окажется непредсказуемой. Камаиларионат способен как саморазрушить, так и самовосстановить. Я буду наблюдать за ней и фиксировать возможные ухудшения.

— Это все? Ответь мне: она не девственница?

Кайи покачал головой:

— Нет, ваше высочество. Увы.

— Их было много?

Доктор вновь облизал губы:

— Судя по всему, нет, но… я не могу этого знать. Хочу лишь добавить… В диком виде вещество довольно токсично. Слабость, головокружение, тошнота, светобоязнь, мышечная ломота…

— Куда ты клонишь?

Он вдруг поднялся на ноги, спрятал руки в рукавах:

— Было бы лучше, ваше высочество, чтобы этой женщине на какое-то время дали покой.

— Иначе что?

— Иначе негативные эффекты могут усилиться.

— Это отразится на ее памяти?

Кайи повел бровями:

— Возможно, на прошлом.

Я поднялся:

— Главное, чтобы она запомнила меня в настоящем. А то, что было до меня — теперь не имеет никакого значения.