Беглая

43

Меня облепило влажной прохладой. В нос ударил плотный плесневело-острый запах сырости с приторной сладостью нечистот. Я пошла вперед, цепко осматриваясь. Движение, движение, движение. Осторожность и внимательность. Но смотреть было не на что. Просто едва различимые в разлитых сумерках голые стены узкого прохода между строениями. Под ногами гаденько хлюпало, поблескивало влагой. Ни души. Казалось, меня вытряхнуло в городскую канализацию или мусорную шахту. Но я ошиблась. Это был лишь тесный проулок, который выходил на скупо освещенную узкую улицу.

Я остановилась у самого угла. Вжалась в стену с той стороны, где тень казалась гуще. Всматривалась в уличные сумерки, опасаясь различить преследователей и огни их судов. Озиралась, как вор. То выглядывала за угол, то до ломоты в шее запрокидывала голову, до смерти боясь увидеть их в небе. Но на улице, на первый взгляд, было пусто, а в вышине разливалась лишь тьма — слишком высоко. Это вселяло надежду, но я опасалась хвататься за нее. Сердце билось о ребра, в горле пересохло. Это было мерзкое ощущение дежавю. Словно я снова стояла на крыше, там, на Эйдене, и готова была спрыгнуть от безысходности. И это закончилось крахом. Мысль о том, что закончится им и сейчас, просто обездвиживала меня, связывала по рукам и ногам, лишала рассудка. Она рождалась быстрее, чем разум успевал нагнать ее. Липла к коже как та проклятая пленка, которую я все еще сдирала мелкими ошметками с рук и лица. Нервные суетные жесты, которые я никак не могла прекратить, точно под кожей зудела какая-то зараза.

Я прикрыла глаза, сжала руки в кулаки, сделала глубокий вдох и медленно, с усилием, выдыхала через сомкнутые губы, стараясь взять себя в руки. Представляла себя ледяной глыбой, истуканом, монолитным эйденским утесом. Я должна была уйти как можно дальше от этого места — только так можно было хотя бы надеяться на удачный исход. Не стоять и не ждать, пока меня найдут. Действие… Действие! И лишь потом страх. Я решительно подняла голову, смотала волосы в тугую шишку на затылке, надвинула капюшон по самую переносицу. Снова выглянула на улицу, но от страха ничего не видела — лишь серая муть с призрачно разлитыми огнями. Кажется, начала накрапывать мелкая морось. Может, это и к лучшему. Не в силах больше терзаться, я снова по-детски досчитала до трех и вышла из своего укрытия. Покрепче запахнула плащ на груди и зажала в кулаке у самой шеи. Опасалась, что предательски блеснет проклятый ошейник, привлекая внимание.

Здесь, на открытом пространстве, было заметно холоднее. Тело непрошено покрылось мурашками, лишь добавляя отвратительных ощущений. Дождь усиливался. В вышине полыхнуло светом, потом запоздало громыхнуло раскатом, многократно отражаясь в постройках. И сердце подскочило с этим звуком. Гроза… настоящая гроза. На Эйдене не было дождей. За все время лишь пару раз брызнуло пригоршней воды, чудом скопившейся в случайном облаке где-то в скалах. Облака были редкостью. Но дома дожди лили обильные, теплые, ароматные…

Я мысленно одернула себя, тряхнула головой. Не сейчас. Только не сейчас! Не вспоминать, не думать. Чтобы избавиться от навязчивых мыслей, я принялась считать про себя, беззвучно шевеля губами. Снова раздался громовой раскат, и я поняла, что сейчас польет. Пересекла бегом безлюдную серую улицу и нырнула под навес с горящими фонарями. Вероятно, какие-то магазины или мастерские, тянущиеся вдоль дороги. Впрочем, какая разница. По крайней мере, там было сухо.

К сожалению, очевидная мысль об укрытии пришла в голову не только мне. Пространство быстро наполнилось прохожими. Я стояла у самого края навеса, опустив голову и придерживая капюшон. Напряженная, готовая в любое мгновение сорваться на бег. Старалась даже тише дышать. Но я все равно привлекала к себе внимание. Тем, что была здесь единственной женщиной.

Они все смотрели на меня. Кто-то вскользь и без особого интереса. Кто-то открыто и бесцеремонно. А один из взглядов будто прожигал во мне дыру. Я только теперь осознала, насколько была приметной. Туфли, голые ноги, торчащие белым пятном из-под не слишком длинного плаща. Ведь я ничего не знала о местных порядках. Могла ли я, женщина, вот так передвигаться по этим улицам? В таком виде? Воображение тут же накидало всевозможных запретов. Вполне вероятно, что местные женщины могли быть одеты определенным образом. Передвигаться в определенные часы, в чьем-то сопровождении. А, может, я вообще не имела права выходить на эту улицу, согласно каким-то глупым правилам… Я не знала ничего. И это лишь умаляло мои ничтожные шансы на спасение.

Незнакомец подбирался ближе. Высокий, широкоплечий. Из-под надвинутого на лицо капюшона выбивалась тонкая синяя прядь. Асторец. На мгновение вздох застрял в горле, когда вдруг показалось, что это Саркар. И меня будто парализовало, по телу прокатила колкая волна, в горле мгновенно пересохло. Я тут же попыталась отделаться от этой мысли. Не может быть. Просто показалось. Но в крови уже разлилось предательское шипение, будто он впрямь был всего в нескольких шагах. Будто я уже не принадлежала себе.

Я медленно пошла под навесом, не чувствуя замерзших ног. Ускоряла и ускоряла шаг. Наконец, выскочила и побежала от фонарей туда, где было чернее всего. К счастью, ливень закончился так же резко, как и начался. Я нырнула в первый попавшийся черный проулок, не задумываясь, куда он может привести, пропетляла чулком переходов и выскочила на неожиданно людную улицу, освещенную редкими фонарями. Но не могла отделаться от мысли, что Тарвин Саркар стоит прямо за спиной. Этот томительный обездвиживающий страх захлестнул все остальное, но вместе с ним я сиюминутно испытала кое-то пугающее ликование. Хотелось кричать. Я вдруг ощутила себя обреченной загнанной дичью. Обессилила, сраженная каким-то необъяснимым яростным приступом паники. И остро осознала, что испытала бы облегчение, вернувшись. Я почти хотела, чтобы он нашел меня. Прямо сейчас.

Сердце колотилось до боли, сжималось от каждого звука; дыхание с шумом вырывалось из груди. Я была среди толпы, но ощущала только его незримое присутствие. Он был невидимыми путами, сковавшими меня, он бродил в моей крови. Я кругом слышала его голос, гудящий в ушах, чувствовала запах, его безжалостные сильные руки, способные переломить меня, словно прут. Преступное болезненное наслаждение в этой слабости! До рези между ног хотела ощутить его в себе, кричать до хрипа от сиюминутного восторга и принадлежать только ему, отдавать свое тело, как единственному законному владельцу.

Ненавижу! Ненавижу!

За то, что он сделал со мной. Подлый коварный палач. Проник в мою кровь, словно яд. Я едва не сдалась, едва не приняла эту жестокую участь. Едва не совершила непростительную ошибку. Роковую ошибку. Я была слаба. Но я не просто слабая женщина… я… Я невольно покачала головой: сейчас это было проклятьем. Самым черным из всех. Самым невыносимым. Теперь все пути назад отрезаны. Я должна покинуть Фаускон, даже если это будет невозможно. Должна! Бежать, не разбирая дороги, не жалея сил.

Я вновь нырнула в подвернувшийся узкий темный переулок, чтобы скрыться от чужих глаз, под ногами захлюпала вода. Здесь остро воняло мочой… Плевать. На Эйдене едва ли было лучше, особенно возле кабаков. Я прижалась спиной к стене, утерла взмокшее лицо руками, шумно выдыхая. Еще и еще. Прижала ладони к вискам, чувствуя яростное биение пульса. Казалось, от этого набата лопнет голова.

Нужно добраться до любого из портов. А там… У меня не было никакого плана. И какой может быть план? На Фаусконе! Я женщина — этим все сказано. Здесь это приговор… Без денег, без асторских документов, без сопровождения, без декларации выезда… И каждый довод будто вбивал меня, словно гвоздь, в эти зловонные мокрые плиты. По самую шляпку.

Я тронула под плащом ошейник, пальцы коснулись холодных камней. Это дерьмо стоит более чем достаточно — бриллианты чистой воды, мне ли не знать. Пожалуй, на них можно купить целое судно вместе с не слишком чистоплотной командой… Я с остервенением дернула. Знала, что бесполезно. Снять этот собачий повод может только он… Но даже если каким-то чудом удастся, — как продать? Меня или вернут, или убьют, чтобы ограбить и замести следы.

Я нервно покачала головой — мои теории были наивными. Здесь. Я женщина… Бесправная. Меня наверняка может остановить любой. Любой, у кого возникнет какой-то вопрос или подозрение. И сколько у меня времени?

Меня неотступно преследовала еще одна мысль. Не слишком важная в эту минуту, но… что будет, если он узнает, кто я?

Нет, не так. Вопрос следовало ставить иначе: когда он узнает. Дело лишь во времени. Или уже знает? Глупо было бы утешать себя наивными сказками… И что он сделает? Поднимет шум? Или остережется такого позора и станет действовать тихо?

Я вновь покачала головой, словно отгоняла непрошенные мысли. Сейчас я не должна об этом думать. Лишь о том, как уйти, спрятаться, исчезнуть. Сейчас только это имело значение.

Я осторожно выглянула из-за угла, замечая, что толпа на улице начала редеть. Ночь сгущалась. Разгорались новые и новые фонари. С одной стороны — ночью меньше глаз. А с другой… в толпе всегда проще затеряться. Но одинокая женщина без сопровождения вызовет слишком много вопросов — это уже было очевидно. Нужно торопиться, хотя бы уйти как можно дальше от этого места. Я шагнула, но, тут же, содрогнулась, как от удара током — меня схватили за руку:

— А ну, стой!