Близость

«Не поверишь, но я пытаюсь вам помочь»

Катя

Истерика набирает обороты.

Внезапное просветление на путь истинный меня не наводит. Я только запутываюсь все больше. Барахтаюсь. Тону.

Дамир заходит в комнату хмурый и злой. Мне бы сосредоточиться на нем, но стойкое чувство, будто меня заманили в ловушку - давит.

Он не успевает раскрыть рта, как я перебиваю.

- Я хочу уехать.

Пару мгновений он молчит, потом медленно закрывает за собой дверь и тяжело вздыхает.

- Катя…

- Никаких «Катя»! - резко повышаю голос, быстро вытираю слезы и чеканю, - Я хочу уехать немедленно!

- Ничего такого не произошло…

- ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ?! Я ХОЧУ УЕХАТЬ!

- НЕ ОРИ НА МЕНЯ!

Дамир резко поворачивается, сверлит меня огненным взглядом, от которого только подкидывает больше.

Он будто меня ненавидит в этот момент. Но за что? За что?…

Мокрые от волнения ладони соскальзывают с кожи. А возможно, меня просто так сильно трясет…я не знаю.

Все, чего я хочу - чтобы меня наконец-то услышали.

- Я хочу уехать домой, - шепчу, тихо всхлипываю и добавляю, - Я хочу уехать отсюда, Дамир.

И мне кажется всего на одно мгновение, что он меня услышит. Вот сейчас. Подойдет, крепко обнимет и успокоит. Он всегда так делал. Но в этом, пожалуй, и вся загвоздка. В пространственно-временном континууме.

"Делал" не значит "делает" или даже "сделает". Прошлое, как теперь становится ясно, не гарантия для счастливого будушего.

- Я не могу уехать, - медленно цедит он, сжимая кулаки, - Мы на моей машине. На ней стоит летняя резина. За окном минус. Дорога промерзла. Мы можем попасть в аварию, Католик.

Как же меня бесит этот тон…

За секунду внутри переключается рубильник, и я хочу его убить! За то, что он говорит со мной, как с придурошным ребенком, который устроил истерику в магазине игрушек. КУПИ-КУПИ-КУПИ! И плевать, что денег нет! А ты достань и купи!

Но все же не так! Я просто хочу убраться из этого дома как можно быстрее! Потому что чувствую, что здесь я в серьезной опасности! Мы в опасности! Рядом с этими людьми!

Им нельзя верить.

А он…

Сука!

- Я ГОВОРИЛА, ЧТО ЭТА МАШИНА - ДНИЩЕ!

Не могу себя контролировать. Эмоции бьют фонтаном, и я снова срываюсь на крик, а у него срывает чеку.

Дамир резко подается вперед и со всей силы пинает комод, который буквально отлетает к стене.

БДЫЩ!

Я вздрагиваю, тут же замолкаю, а потом отступаю на шаг назад. Поближе к стеночке.

И снова меня накрывает осязаемое ощущение «впервые», которое меня отнюдь не радует.

Я его боюсь.

Мне ведь кажется, что на месте этого комода он представлял меня. Жену, которая выносит ему мозги, ведь ничего ТАКОГО не произошло. И плевать, что нас пытались втянуть в групповуху.

Но самое главное, что больше всего режет и бьет одновременно - это новое озарение, которое меня настигает внезапно. Он злится, потому что не хочет уезжать.

Он хочет остаться.

Не из-за машины, а потому что вот так.

Предложение присоединиться к дрочильному хороводу не звучит в его голове, как что-то паршивое. Напротив. Ему интересно. Это будоражит. Это волнует. А я? Я ему мешаю. Со своей глупой моралью. Со своими принципами.

Он ведь понимает, что мое отношение к этой ситуации резко негативное. Нет, я не ханжа, правда. Как там говорится? Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось? Пожалуй, это так. Я допускаю разврат любой градации, только где-то там. У них, но не в моих отношениях.

Для меня есть табу. И одно из этих табу - оргии, второе - третьи лица. Для меня секс - это когда двое. Никак иначе. По крайней мере, если между партнерами есть глубокие чувства. Секс - это не механика. Это не про удовольствие. Точнее, про него, очевидно, но...для меня это глубоко интимный, личный и сакральный процесс.

Вот что так сильно сбило меня с толку. Вот что на самом деле меня подкосило.

Мы нарушили границу нашей приватности, мы впустили в свое единство других, которые будто вспороли вакуум, вероломно вошли под наш купол и натоптали там своими грязными ногами.

Вот что я на самом деле чувствую.

Будто мои отношения опорочили. И меня. Меня тоже опорочили.

А я так забылась...Почему я забылась? Почему я позволила? В какой момент для меня стало нормальным допустить хотя бы...черт, крошечную идею о том, что это нормально, если нет? Я точно знаю, что нет. Внутри меня все буквально горит и искрится, противится, а параллельно в мозг въедается еще одна простая истина. Некий гаденький моментик: новое «впервые», когда я ощущаю себя помехой для своего мужа.

Это адски больно.

Безумно хочется встряхнуть гривой, отбрыкнуться и снова обвинить себя в тотальной глупости, мнительности и нервозности. Мол, Катюха! Ты что несешь?! Ты чокнулась?! У тебя проблемы с башкой. Какая обуза?! Дамир тебя любит! И я в этом, конечно, не сомневаюсь, но убежать от мерзости, которая шепчет на ухо, тоже не могу.

Ты обуза. Ты обуза. Ты обуза.

Ты мешаешь ему развлекаться. Лучше бы ты вообще сидела в своем Екб и не отсвечивала. Лучше бы я вообще на тебе не женился.

Страшно так думать, но я думаю.

А Дамир не пытается меня успокоить. Нет больше: малыш, ну прекрати. Ничего не изменилось. Ты для меня все-все, и я за тебя все-все тоже.

Он просто молча уходит. Просто поворачивается, берется за ручку, дергает дверь на себя и уходит, напоследок шарахнув полотном о косяк с такой силой, что кажется стена вот-вот рухнет мне на голову.

Может, она и рухнула.

Не физическая, а лучше бы да.

Ту лавину дерьма, которая так внезапно накрыла меня, пережить гораздо сложнее даже целого, многоквартирного комплекса.

Это ощущается, как конец. Словно спасать больше нечего, а я одна стою в поле и податься некуда.

В углу тихо напевает Москва:

А хочешь, я выучусь шить

А может, и вышивать

А хочешь, я выучусь жить

И будем жить-поживать

Уедем отсюда прочь

Оставив здесь свою тень

И ночь у нас будет ночь

И день у нас будет день

Она хмельная. Она сидит на подоконнике, забравшись на него с ногами. Так непосредственно прекрасна и ужасающа в моменте. Выводит медленные круги на дереве, посмеивается пьяно, улыбается кровожадно.

Она пришла сюда на кровь.

Она пришла сюда на представление. О том, как рушатся семьи и дробятся сердца…

***

Дамир не вернулся.

Я привыкла к его крутому нраву за столько-то лет, но сегодня мы перешли еще какую-то невидимую черту.

Мы снова пересекли границу.

Только все эти границы - плохие; они идут резко вниз, с каждым шагом только глубже.

Я чувствую это. Но ничего не могу исправить. Я будто упустила что-то важное! И это действительно так, раз сейчас мне приходится убирать осколки вазы и поднимать комод самостоятельно. Без помощи. Без мужа.

Тихо вздыхаю и провожу рукой по стене. Она навсегда запомнит след от гнева Дамира, а я? И я тоже. Боюсь, что не смогу забыть ни одну секунду того, что здесь сегодня произошло, даже если внезапно потеряю память.

Все это…сюр, но такова реальность.

Тук-тук-тук

Бросаю взгляд на дверь и морщусь. Не хочу никого видеть. Особенно их. Золотовых. А кто еще стучаться-то будет? Дамир явно не стал бы.

- Я не хочу разговаривать, - бросаю тихо, только либо слишком тихо, либо просто насрать.

Дверь открывается, и на пороге появляется Даня.

Он выгибает брови, глядя на то, как я пытаюсь поднять ящик и засунуть его обратно в комод, потом картинно вздыхает.

- Дай сюда, господи.

Не успеваю даже рта раскрыть, как он по-хозяйски заходит и забирает у меня ящик.

Я отхожу подальше.

Мне не нравится быть с ним наедине. Еще больше нервирует закрытая дверь, но, кажется, сил у меня больше не осталось. На крики, оры, сопротивление - выжитый лимон. Наша ссора слишком сильно по мне ударила. Страх за брак добил.

Если все рухнет, я действительно останусь одна. Без него.

Без Дамира…

Только одна такая вероятность повергает в дичайший ужас. Руки начинают трястись, следом подбородок. Мне уже абсолютно наплевать, кто тут со мной в одной комнате. Даже если маньяка из того убогого фильма запихнуть - какая разница?! Тихо всхлипываю, быстро вытираю слезы, но новые тут же бегут и снова мешают мне видеть.

Но я чувствую. Даня смотрит на меня пристально, потом тихо цыкает, подходит и садится рядом.

Была бы я не выбита из колеи, выбила бы ему все зубы, но я не могу. У меня руки опускаются…

- Ты можешь уйти? - шепчу еле слышно, он цыкает еще раз, а потом выдыхает дым из Настиной электронки.

На этот раз пахнет кислым, сочным яблоком.

С этого момента, уверена, я буду его ненавидеть.

- Теоретически? Могу.

- А практически?

Делает еще одну затяжку, снова выдыхает облако пара и откидывается на кровати назад. Пару раз стучит ногами по полу. Молчит. Практически, значит, мы можем только трахаться на глазах у того, кто всего это видеть не хочет. Ясно.

- Знаю, что я тебе не слишком симпатичен, мелкая, но позволишь сказать? Только без рукоприкладства на этот раз, окей?

- Что? Снова хочешь засунуть свой нос в мой брак?

- Ты смотришь на жизнь сквозь мещанские, узкие принципы, которые тебе здорово мешают.

- Надо же…- издаю смешок и пару раз киваю, а потом перевожу на него взгляд, - Вот как это называется.

- А как ты это видишь?

- Не знаю? Нежелание смотреть, как занимаются сексом твои друзья? Тем более в этом участвовать?

- Но ты уже смотрела, - усмехается он, вгоняя меня в краску.

И очень хочется отвернуться, только я не могу.

Золотов приклеил меня к себе будто! Что дико бесит.

Его честность раздражает.

- Не смотри на меня так. Это побочка свободных отношений. Один из столпов, на котором все держится - это честность. Я говорю правду, а вот ты прикрываешься тупыми моралями и прячешь ее от себя.

- И какую же правду я, по-твоему, прячу?

- Не знаю. Я в твою голову забраться не могу. Ты мне скажи.

- Я уже все сказала, - мне удается взять себя в руки и отлепиться от него, перевести взгляд перед собой и прошептать, - Я не хочу в этом участвовать. Это неправильно. Это грязно. И это не для меня.

- Ауч.

- Смотри-ка? Я тоже говорю правду. А хочешь еще больше правды?

- Ну-ка.

- Ты извращаешь и подгоняешь жизнь под себя так, будто она твой костюм. Но это не так.

- Интересная теория.

- Это не теория, а правда, Даня. Ты хочешь изменять своей жене, поэтому ты лоббируешь дерьмовые принципы. И это ты открываешь свой брак. Мне это неинтересно. Я хочу прожить жизнь со своим мужем в честности и верности, а не смотреть, как он натягивает одну сучку за другой. Это твой мир. Не мой.

Пару мгновений Даня молчит, а потом усмехается и двигается ближе. Я чувствую его тепло, запах его парфюма, наконец, и дыхание на своих волосах.

Слишком близко…

- Не прибли…

Хочу отстраниться, но он вдруг удерживает меня за руку, а сам шепчет на ухо.

- Я же говорю. Ты мыслишь, как мещанка, дорогая, но тебе нужно кое-что понять. Тебе кажется, что мой и твой мир на разных планетах? Так у меня для тебя потрясающие новости. Ты давно перешла в высшую лигу, а правила здесь иные. Верность для тех, кто не может позволить себе разнообразия. Мы можем. И твой муж теперь тоже может. Сейчас он весь из себя ангел с нимбом над головой, но что будет через год? Ты же слышала, как его имя скандируют на стадионах. Ему скоро предложат жирный рекламный контракт. Он станет еще популярней. Знаешь, что приходит с популярностью? Множество сочных девок. Не все из них идиотки. Не все они действуют в лоб. Некоторые умеют соблазнят покруче Казановы, моя дорогая. Нет, не пойми превратно, сейчас он отбивается и держит оборону стойко, но ты думаешь, это надолго? Измена в нашем мире - неизбежность. Некрасивое слово. Я его не люблю. Поэтому никогда не употребляю и играю на опережение, чтобы не рубить в груди своей женщины дыру. Мы с Настей, возможно, грязные и недостойные твоих высоких, моральных принципов, но мы вместе. И мы будем вместе, а вы?

Раньше я бы непременно ударила его даже за попытку говорить о моих отношениях, но сейчас не могу.

Даня это знает.

Я слишком напугана, и я уже чувствую и вижу предвестники приближающейся катастрофы.

Он прав.

Сейчас Дамир держится, но где гарантия того, что однажды я не получу сообщение, где какая-то беспринципная тварь будет писать мне про свою вагину и пепси-колу?

- Свободные отношения и открытый брак для таких, как мы - это спасение, Катя. Это эксперимент и наслаждение без лишней возни. Без боли. Без вранья. Ты меня можешь считать кем угодно, но, если выражаться твоим языком, я люблю свою супругу. И я люблю только ее. Не обманываю, не устраиваю постельные пляски за спиной. Она все знает. Я перед ней голый. Каждый раз. Я честен, открыт, и я полностью ей принадлежу. Это звучит парадоксально, но такова правда. Я не Артур, который ебет свою наглую тварь каждый раз, когда Самира голову в сторону отводит. Он слишком много ей позволяет, но знаешь что? Несмотря на то, какой я весь из себя мудак, если бы какая-то блядь отправила что-то даже на один процент похожее моей жене...я бы ее убил. В тот же миг, когда она хотя бы подумала, что имеет право унижать мою женщину, горло бы ей перегрыз к хуям собачьим! Вот это любовь. Она грязная, некрасивая, но вот так это должно на самом деле работать. Трепаться может каждый. Треп - это гребаный мусор. Я не люблю трепаться. Не люблю розовые сопли, но я за свои слова отвечаю. Можешь у Насти спросить. Сколько телок написали ей? Даже просто написали. Я уже молчу про фотку моего члена и той гадости, которую ты слышала.

Золотов отпускает меня, а потом встает. Я медленно поднимаю на него глаза, и пусть положение наше мне не нравится, но сейчас я не только физически ниже него. Но и морально тоже. И такое тупое чувство проскакивает, будто я ученик, а он мой Йода.

В мире разврата и хаоса, чтоб его…

Даня ухмыляется, склоняет голову чуть вбок, а потом добавляет.

- Я тебе не враг, Катя. Ты мне даже нравишься. Дерзкая, вся из себя такая спонтанная, да и вы с Дамиром к себе располагаете, поэтому не считай, что я сплю и вижу разрушить ваши незыблемые отношения. Я в этом мире кручусь давно и знаю все, что происходит за закрытыми дверьми, поэтому говорю как есть. Нет в наших кругах ни одного мужика без телки на стороне. Даже те, кто кажутся тебе примерными семьянинами, раз или два запятнали свои усики. Потом развелись. Кто-то бурно. Кто-то тихо. Но итог один. Почему, как ты думаешь, у футболистов всегда есть бывшие жены? Многие же, как вы с Дамиром, приехали из задницы этой страны покорять столицу. Почти все привезли с собой жен. Почти все с ними по итогу развелись. Хочу ли я для вас этого? Нет. Поэтому я пытаюсь помочь тебе увидеть картину целиком. Не хочешь смотреть? Веришь в принципы и мораль? Верь. Когда пополнишь ряды тех, кто не сумел подстроиться, не плачь.

Он уходит. Оставляет меня, хотя слова его уходить не спешат. Напротив. Они располагаются в моей голове, как в самой комфортной для себя среде. Раскладывают свои вещи. Обустраиваются.

И я чувствую еще больший ужас.

Словами не передать, как бы мне хотелось верить, что мужчина - это скала. Но существует фраза об обратном, поэтому мне сложно изгнать противных червячков.

Конечно, мы никуда не поехали. Дамир вернулся почти под утро, вусмерть пьяный, завалился на кровать, подмял меня под себя и не отпускал до обеда.

Но мы не говорили.

И потом не говорили тоже.

Каждый из нас носил в себе свою ношу, которая меня убивала, и я не выдержала первой.

Это случилось, когда Даня трепался с кем-то по телефону, а Макар жарил мясо. Кстати, да. Они с Алексой приехали еще ночью, так что никакого «заговора» против меня не было. У них пробило шину по пути сюда - яма. Я подошла к мужу, улучив момент (что тоже бесило. Ощущать себя обузой я так и не перестала), и попросила со мной поговорить.

Дамир пошел, но пошел неохотно.

И когда мы остались наедине возле красивого, большого озера, покрытого густым туманом, у меня лопнуло терпение.

- Ты хочешь открыть наш брак так же, как Даня и Настя?

Бо-оже, как бы мне хотелось, чтобы он взглянул на меня так, будто я сморозила самую страшную глупость! Мол, Кать, ты спятила, да?

Но этого не произошло.

Дамир смотрел перед собой и молчал.

Он слишком долго молчал, чтобы я сама прекрасно поняла, к чему все идет…

- Я не допущу нашего развода.

- Я спросила не об этом.

Дамир слегка морщится, потом дергает уголком губ и тихо вздыхает.

- Разница? После вчерашнего стало ясно, что с тобой об этом говорить нет смысла.

- Ты хочешь или нет? Это простой вопрос.

Начинаю выходить из себя, поэтому к голосу добавляется чуть больше нерва и стали. Дамиру это не нравится. Он ловит мой вайб, зеркалит его и медленно поворачивает голову.

Бесится.

Цедит.

- Да. Я бы попробовал.

К такому, полагаю, невозможно быть готовой.

Я немею, не знаю, что мне сказать, а просто смотрю во все глаза.

Серьезно? Это происходит на самом деле?

Почему? Ты меня больше не хочешь? Как это…может быть?

На меня разом наваливается тысяча похожих «почему», но вслух я ничего не могу сказать. Я просто…я сбита с толку абсолютно.

Дамир это видит.

Он пристально изучает мою реакцию, хмурится, потом делает на меня шаг и нежно обнимает ладонями лицо.

- Котенок, не надо. Не думай об этом так.

- А как мне думать? - спрашиваю еле слышно, - Ты только что сказал о своем желании…с другими, Дамир. Ты это понимаешь?

- Понимаю.

- Понимаешь, значит… - освобождаюсь от его рук и делаю шаг назад.

В его куртке вдруг становится до ужаса холодно.

Я ежусь, смотрю себе под ноги и стараюсь не зарыдать, а Дамир вдруг дергает меня на себя и сгребает в объятия.

- Катя, пожалуйста. Прекрати. Не накручивай себя.

- Если ты не хочешь меня больше, то давай мы просто разведемся. Зачем…

- Нет!

Он снова поднимает мое лицо и повторяет твердо.

- Нет. Никакого развода! И я хочу!

- Но хочешь и других тоже.

Пару мгновений гнетущей тишины, а потом его голос падает до хриплого шепота.

- Это неважно. Ты против. Я это знаю. Значит, это неважно. Это обычное любопытство. Эксперимент. У меня не было никого, кроме тебя, и мне любопытно. В клубе…

- Я не хочу это обсуждать.

- Тебе же понравилось.

Серьезно?

Удивленно вскидываю брови, но Дамир не отступает.

- Не отрицай только, хорошо? Тебе понравилось. Я это чувствовал.

Мне понравилось, потому что рядом был ты.

Вот она правда.

Я смогла пережить этот момент, полагаю, только из-за тебя. Мне было хорошо с тобой, и на это никак не повлияло наличие других людей рядом.

Так мерзко, но мой прошлый Дамир это бы понял. А этот?...

Его глаза лихорадочно блестят. Я чувствую, что память снова подбрасывает услужливые образы, но дело уже не во мне. В других. Может быть, даже в Насте. И в сотне других женщин, полагаю, которые теперь вдруг ему понадобились.

Ты хочешь меня, но тебе меня больше недостаточно. Потому что есть разнообразие. Ты можешь себе его позволить. И ты позволяешь. С каждым днем ты заходишь все дальше. Машина, встречи с друзьями в баре, дорогие вещи, другие женщины...

Это снежный ком. И он уже сорвался с горы и движется прямо на нас. Ты этого не видишь? Почему? Я же вижу...

Я хочу сказать, что на самом деле испытала в тот вечер глубочайший стыд и гадливость к себе, но я молчу.

Могу сказать, но не говорю.

Вдруг отчетливо понимаю, что если сделаю это…все рухнет. Дамир больше никогда не поднимет эту тему и не будет со мной честен, а через какое-то время я получу свою первую весточку от любовницы.

Это неизбежно.

Даня окажется прав. Он будет прав! И тогда я потеряю мужа навсегда…а для меня это сродни смерти.

- Ты хочешь попробовать? - шепчу еще раз.

Пожалуйста, скажи "нет"…

Я тебя умоляю.

Скажи "нет". Увидь меня. Я понимаю, сквозь яркий свет софитов Москвы, тебе сложно, но постарайся. Ради меня. Сделай это, Дамир...пожалуйста...

Но Дамир...Я полагаю, он устал стараться и бороться. Шальная идея слишком привлекательна, и он тихо отвечает.

- Я не могу выкинуть из головы эту возможность.

Вот и все. Мне остается только решить…на что я сама готова ради этих отношений?