Близость

«Ключ»

Катя

Я стою перед своим домом и…впервые готова признать, что не хочу заходить в него. Не хочу подниматься на нужный мне этаж, где есть три двери и одна из которых черная. Она из гладкого металла, она матовая, и за ней меня ждет мой личный брак.

Брак…смешно, да? Как это слово может означать сразу несколько таких противоположных вещей, как семью и что-то, у чего слишком много дефектов, чтобы это считалось нормой.

А может, некоторые семьи созданы для того, чтобы в какой-то момент смело взять первенство по дефекту и не считаться нормой? Для сравнения, так сказать. Для нормальных людей. Чтобы они видели и никогда не допускали ошибок, как, например, открыть свои отношения для подлых манипуляторов?

Теперь я это вижу и развидеть, увы, уже не смогу никогда.

Как одна ночь меняет все, да?

И как один человек способен взять и сорвать с твоих глаз розовые очки. Воланд для меня все еще большая загадка, но я улыбаюсь, когда вспоминаю, как мы попрощались всего пару часов назад…

Пентхаус в Москва-сити; сотый этаж

Когда я просыпаюсь, в комнате вообще нет никакого света. Очень темно, и я в первую секунду пугаюсь, но потом чувствую запах.

Я его не знаю. И одновременно знаю…так странно…

Утыкаюсь носом в подушку. Это горькая ваниль, немного дыма и немного восточного сахара, который оседает на языке и заставляет улыбаться шире.

Так пахнет он.

Мой Воланд.

Глупо, конечно, я ведь совсем не знаю этого мужчину, но мне нравится называть его так. И нравится ставить перед его-не-его именем «мой». Пусть он совсем и не мой - какая разница? За долгие месяцы впервые я просыпаюсь не до основания разбитой, а какой-то наполненной. Ожиданием? Разрешением? Не совсем счастьем, конечно, пониманием, наверно. Что все в этой жизни имеет свое начало и конец, и если раньше второго я боялась как огня, то теперь…не знаю, что он со мной сделал, но это уже не так страшно, как вся трагедия моего положения сейчас. Не здесь и сейчас, а там…на земле, где Москва по-прежнему сидит в красном, развратном платье и ждет.

Меня.

Чтобы дальше препарировать и наблюдать: когда ее окончательно разобьет на части? Столько еще ударов выдержит ее сердце? А душа? Что с ней будет, когда я подолью керосина и подожгу? Снова? По живому?

Мне сейчас на все это плевать.

Ощущение, будто на это время я спряталась. И пусть во владениях Дьявола, но мне здесь так спокойно, как никогда не было со всеми праведниками мира…

Тихо смеюсь и вылезаю из-под одеяла. Я бы еще осталась. Возможно, я бы хотела остаться здесь навсегда, но всему приходит конец. Я об этом уже говорила, и теперь мне не так страшно спуститься на землю. Думаю, я почти готова разорвать гордиев узел, может быть, уже и готова. Я подумаю об этом потом, а пока одеваюсь и выхожу в огромный коридор.

Господи, сколько же здесь места…

Невольно застываю, осматриваюсь. Вчера я не хотела так откровенно пялиться. Стыдно стало. Он ясно дал понять, что сам из простой семьи, поэтому вряд ли стал бы меня осуждать или насмехаться, просто…мне не хотелось ударить перед ним лицом в грязь.

Я не знаю почему.

Точнее, знаю, просто признаться себе боюсь, что меня заинтересовал мужчина, имени которого я даже не знаю…

Интересно, а где он, кстати?

Иду по наитию и памяти. Вчера я не особо запомнила дорогу до спальни, конечно, но тут и сворачивать некуда. Коридор выводит меня в огромную гостиную, где вчера мы сидели и говорили, и я сразу вижу его.

Воланд сидит за столом. На нем наставлена куча разных блюд, а сам он…не кажется таким уж и магическим.

Нет, все еще невероятно красив и при свете дня. Может быть, даже чуть больше. Просто вчера он выглядел немного зловеще, как истинный Воланд, который однажды встретился с бедным Берлиозом и Бездомным. Я так и ждала, что он сейчас наклонится чуть ближе и прошепчет:

«Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!»*

Но испугалась бы я его тогда? Черт, думаю, что нет. Не знаю. У меня сердце рядом с ним ловит какой-то совсем странный, абсолютный Дзен. Не болит, не воет, просто бьется. Иногда ровно, когда он смотрит слишком пристально - ускоряется, посылая по телу непонятные мне удары током. Крошечные, но я их чувствую и сразу же ощущаю надежду, что мое состояние замороженной креветки - это не что-то перманентное. Просто нужно время. Просто мне нужно немного времени, чтобы окончательно осознать все, что со мной произошло в проклятой Москве, и отпустить.

А пока…

Воланд поднимает глаза. И знаете? Я беру свои слова обратно. Он никогда не будет человеком, которого можно назвать обычным. Нет, никогда. У него другой взгляд, который выходит за границы нормы.

Этим взглядом он тебя читает.

Он будто знает все твои тайны и все твои мысли, которые даже еще не сформировались до конца.

И как же он красив…при свете дня еще больше.

Господи…

Я немного смущаюсь…ладно, вру. Много. Краснею, сжимаю пальцы между собой и стою в сторонке, не в силах и слова вымолвить. Потому что не знаю! Мне кажется, что этот мужчина настолько умный, что все сказанное мной…будет такой глупой чушью…

Воланд улыбается. Ты это чувствуешь? Мои мысли, да?

- Проходи, - мягко говорит он, - Не стой там, все остынет.

Я почему-то слушаюсь сразу, хотя не отрицаю, что словила порыв сбежать отсюда сразу же, как только его увидела.

Вчера я наделала глупостей.

Теперь вот смущаюсь…

С другой стороны, он ими не воспользовался, поэтому…чего мне переживать, да? Как мне обещал сам Дьявол, границы не были пересечены. Даже больше. Он сохранил их, как истинный джентльмен, память о чем навсегда останется в моих воспоминаниях, как что-то ценное.

Вздыхаю и сажусь. Чувствую легкое разочарование, что он оказался таким честным вдруг, а потом сразу же бью себя по рукам.

Что удумала, глупая девчонка? Что ты несешь?! Совсем крыша поехала…

Хотя, может и не совсем. А может, и совсем. Поехала, заодно сгорела и по ветру пеплом разнеслась - я не знаю, раз жалею, что между нами не было ничего. Даже поцелуя.

Черт…

Из груди рвется тихий смешок, на который Воланд сразу реагирует, снова подняв на меня глаза от планшета.

Жду, что что-нибудь спросит, но он этого не делает. Не знаю, я снова жалею? Вижу только призрачную улыбку в уголке губ, потом он снова смотрит на экран и что-то читает. Что он там читает? И почему не обращает на меня внимания? Он сам признался мне…в чем? Не в чувствах, само собой, но в интересе, так почему?

Аааа! Как сложно!

- Не сиди, Маргарита, - тихо говорит он, - Я заказал всего понемногу. Не знаю, что ты предпочитаешь и…

- Ты хочешь, чтобы я ушла?

Его взгляд снова мой. Я чувствую очередную волну смущения, как пылают мои щеки, но вместе с этим чувствую триумф.

Его внимание - мое. Оно снова мое, черт возьми! И это радует, хотя я нервничаю в ожидании ответа…

- С чего ты взяла? - спокойно спрашивает он, я касаюсь взглядом планшета, потом возвращаюсь к его лицу и слышу тихий смешок, - Тебя раздражает планшет?

- Если я тебе мешаю, то ничего. Не знаю, как это правильно делается, и, может, мне сразу надо было к двери идти...

- Что за...

- Я не обижусь, честно. Могу…

- Так, стоп. Хватит тараторить, Маргарита. И прекрати дергаться просто так. Ты мне не мешаешь.

- Но ты явно занят и…

- Я просто не хотел тебя смущать, - мягко отвечает он, закрывает крышку на модном девайсе и откладывает его в сторону, - Так лучше?

- Не знаю.

- Волнуешься, что вынудила меня отложить какие-то важные дела?

- А я вынудила?

- Нет, - он усмехается и берет стакан с соком.

Апельсиновым. Ярко-желтым, как солнышко.

- На самом деле, я читал о том, как людям запретили делать селфи с депрессивным медведем.

Ничего не могу с собой сделать - смеюсь. Непонимающе хмурюсь, а мой Воланд улыбается ласково и так мягко…

- Что, прости?

- Власти в округа Уолтон - это во Флориде, - попросили перестать фотографироваться с медведем, который повадился сидеть на обочине одной из трасс.

- Почему?

- Ну…медведи все-таки не домашние питомцы, согласись. Невозможно предугадать, как они себя поведут в следующую секунду, поэтому это очень опасно, пусть и заманчиво.

- Допустим. Интересно, чего он там сидит?

- Кто ж его знает? Но вряд ли у него депрессия. Скорее, он недоволен жарой. Об этом тоже, кстати, упоминается в статье.

- Странные у тебя статьи с утра пораньше.

- Все важное я уже проверил, а когда услышал твои шаги, решил, что так тебе будет комфортней.

- Как?

- Если я не стану на тебя пялиться. Но, кажется, я ошибся?

Снова краснею и совершенно по-глупому улыбаюсь. Мозг велит прекратить, но…это, поверьте, нереально.

Он обо мне позаботился…

Ну да, он позаботился гораздо раньше и гораздо серьезней. Я ничего не планировала сделать с собой в том парке, но это не значит, что моя вылазка была на сто процентов безопасной. Все-таки даже в центре Москвы ходят всякие уроды. Иногда, особенно в ее центре. Иногда они даже живут в самом ее сердце. Иногда и не иногда. А как правило.

Настроение немного портится, стоит мне вспомнить о том, что меня ждет, когда я выйду из этого здания и сяду в свою машину. Ну, разумеется, когда до нее доберусь. Вчера я приехала сюда с Воландом на его Майбахе, и теперь мне снова надо будет ехать до Патриков. Хотя это и неплохо совсем. Даже хорошо. Немного прогуляюсь и потяну время, прежде чем возвращаться в свой ад.

А он, кстати, стал вдруг таким далеким.

Странное ощущение…

Будто и не со мной все это было. И есть. Не моя это жизнь. А просто какой-то дурной сон или ужастик на ночь, который развеялся с первыми лучами солнца.

- Если ты не любишь эту еду, я могу заказать что-то еще. Это не проблема.

Пару раз моргаю и перевожу на него взгляд, потом оцениваю стол, который он для меня организовал.

- Нет, ты итак достаточно назаказывал, я просто задумалась, - встаю со смешком, чтобы его не обижать, накладываю себе немного омлета и беру свежий круассан, - Кстати, спасибо. Это очень приятно.

Воланд молчит.

Он продолжает пытливо смотреть на меня, а я уже глаз поднять не могу. Не хочу. Чтобы он снова видел то море моего отчаяния, которое разливается в душе.

К сожалению, моя жизнь - это не дурной сон. Все реально. И когда я включу телефон, когда приеду домой, моя реальность навалится на меня с новой силой.

Он вдруг говорит.

- Катерина, посмотри на меня.

Мне нравится, как мое имя звучит в его устах. И мне нравится, что он называет его именно так.

"Катерина" - это тебе не "Катька" и не "Катюха", и не тупой "Католик", что мне раньше нравилось, а теперь я каждый раз слышу в этом очередной упрек своей праведности. Чрезмерной правильности. Своему отказу раздвигать ноги тогда, когда мне сказали раздвигать.

Нет. "Катерина" звучит величественно и сильно, смело. А это приятно и будоражит, и я уже совсем не обращаю внимания на то, что он знает мое имя, а его нет.

Ну, или почти.

Поднимаю глаза и выдавливаю из себя улыбку.

- Это не совсем честно, ты так не думаешь?

- Что именно?

- Ты знаешь мое имя. Я твое - нет.

Он усмехается и пару мгновений молчит, а потом складывает руки у лица и кивает.

- Давай договоримся так. Если мы встретимся еще раз, я тебе его обязательно озвучу.

- Почему так?

- И на этот вопрос я тебе тоже отвечу. Окей?

Что мне остается? Не пытать же его, право дело, да и потом…я не хочу. Пусть он останется моим безопасным островом. Сказкой. К нему я буду приходить в своих фантазиях, пока Дамир окончательно не уничтожит то, что нас с ним связывало.

Вот и все.

Пусть будет так.

Приняв такое странное решение, я скольжу взглядом по его рукам и изучаю татуировки. Красивые. Необычные. Наверно, они что-то означают, да? Не верю, что такой человек украсил свое тело рисунками, которые не значили бы ничего.

- Очень красивые татуировки, - говорю тихо, но Воланда моя уловка не отвлекает.

Он продолжает смотреть, и я окончательно теряю аппетит…

Кладу вилку рядом с тарелкой, а потом встаю.

Не хочу, но пора.

Мне просто пора…мне надо.

- Спасибо тебе за все, - шепчу, глядя ему в глаза, - Но я пойду. И прости, что столько всего заказал, а я…я просто не хочу есть, понимаешь?

- Кать.

- Спасибо. И прощай, полагаю? Не знаю, встретимся ли мы снова, но…если тебе важно, то ты мне очень помог вчера. И не только когда забрал из того парка, но и когда выслушал и поделился своим мнением. Оно многое расставило по местам в моей голове и…в общем, спасибо и прости, что я потратила твой вечер на какой-то бред. Прощай, Воланд.

Разворачиваюсь и иду по направлению к прихожей. Я помню, где она. Это я помню хорошо, потому что тогда сильно психовала и просчитывала способы, которыми он может меня убить «если что». Очевидно, ни один не напугал меня достаточно, чтобы сдать назад…

Вздыхаю и запихиваю ноги в австралийские угги, потом снимаю с вешалки шубку и надеваю ее, а потом слышу быстрые шаги.

Господи, ну, не надо…я же сейчас разрыдаюсь…

Делаю шаг к двери. Совершенно по-дурацки пытаюсь сбежать, но Воланд появляется раньше, чем я успеваю до нее добраться.

- Кать, подожди.

Замираю. Чувствую его взгляд между лопаток, который сейчас сильно шпарит. В носу колет. Взгляд снова плывет.

Что с тобой? Рыдаешь? Почему?

Да потому что он - это первое, что со мной случилось хорошего за последние полгода, и я не хочу уходить. Не хочу снова погружаться во всё свое дерьмо. Я хочу остаться. Пусть он может только вначале быть таким всем из себя галантным, умным и мистическим. Мне плевать! Я просто не хочу чувствовать всего того груза, который непременно упадет мне на плечи, когда я спущусь с сотого этажа на первый.

Я просто хочу остаться с ним.

Потому что…черт, он может заявлять о себе что угодно! Абсолютно! Сука! Что! Угодно! А мне с ним безопасно. Не знаю, мираж это или проклятие? Но мне безопасно, как давно уже нет…

Воланд медленно подходит ко мне со спины. Я чувствую его сильную энергетику, которая меня будто оплетает со всех сторон в кокон, и мне кажется…лишь на мгновение, что он не хочет, чтобы я уходила. Тоже не хочет…

Ай, была не была!

Резко поворачиваюсь, встаю на полупальчики и кладу руку ему на щеку, а потом целую. И этот поцелуй сразу все. Нежность, страсть, отчаяние и безумная благодарность за то, что…как бы нелепо это ни звучало, но за то, что он напомнил мне, что такое близость.

Мы не занимались с ним сексом.

Но у нас была близость.

Она была и…наверно, вскоре растает, а может, сохранится навсегда. Я не знаю и знать не хочу, мне главное, что я ее чувствую сейчас. И надеюсь, он тоже.

Воланд сжимает меня в своих объятиях. Собирает мою шубу пальцами, прижимает к себе, а у меня голова кружится. У меня не было секса так долго, и я его совсем не хотела. Я перестала чувствовать возбуждение, а все это…физическое…оно стало чем-то равным с болью, только не сейчас. Не в его руках.

Я ощущаю, как огонь идет по моим венам, но не тот, что палит твою душу, а тот, что ее распаляет. Это, как ни крутит, вещи разные. Один - смерть, другое - жизнь. Перерождение.

Да, этот поцелуй - мое перерождение. Как птица-феникс, я восстаю из пепла вместе с тем, как его язык сначала аккуратно, потом с напором ласкает мой.

И как же он искусно это делает…

К своему стыду, я должна признать, что лучше, чем Дамир. Он не только своими размышлениями лучше, но и в такой мелочи…

Боже.

У меня закатываются глаза и подгибаются коленки, но сильные руки не дают упасть.

Он отстраняется первым. Возможно, я бы сама и не смогла. Нет, точно не смогла бы. А он? Ему было сложно? Судя по тому, как Воланд прижимается к моему лбу и часто дышит - да. И я дышу в такт. Жмурюсь, сжимая в своих пальцах его футболку.

Вот это да.

Вот это меня повело.

Вот это импульс…

- Прости, - теперь начинаю первой я, - Но если бы я этого не сделала, то точно жалела б до конца своих дней.

Воланд тихо усмехается и мотает головой.

- Не извиняйся. Я бы и сам жалел.

Так глупо…он мог поиметь меня, клянусь, во всех позах. Вчера…я была готова перейти рубикон, но он…он на такое не согласился. Это не было обидно, кстати, это было прекрасно. Но сегодня он уже жалеет. О том, что не воспользовался? Нет, не верю. Он бы не воспользовался моим бедственным положением. Он же мог. Но он не стал. Просто, видимо, это то, что должно было случиться так или иначе, а теперь…пора.

Отстраняюсь от него, гляжу в пол и киваю. Снова его благодарить? Это глупо, но я поблагодарю мысленно.

Спасибо тебе за то, что было этой ночью. И даже за то, чего не было - спасибо. Благодаря тебе…я снова чувствую себя женщиной, а не куском мяса. Это важно. Мне это было очень нужно.

- Прощай…

- Кать, стой, - он бережно перехватывает мою руку, которую я только-только оторвала от его груди, молчит.

Держит ее так мягко. Так…нежно…господи, ну что же ты со мной делаешь? Откуда ты такой взялся? На мою голову! Боже!

Воланд поглаживает большим пальцем мои костяшки и хмурится. Я молчу. Не хочу рушить этот момент, не хочу уходить. Теперь еще больше. Ну что? Что же ты со мной делаешь?…

- Я хотел…- вздыхает и резко поднимает глаза.

В них я вижу волнение. Ты волнуешься? Серьезно? Какой же Дьявол может волноваться, скажи мне? Никакой - отвечу я. Кажется, ты слишком себя переоцениваешь, мой не-Воланд. Ты совсем не похож на монстра, каким почему-то хочешь казаться.

Как же мне хочется узнать все о твоей жизни, а главное - кто внушил тебе, что ты плохой человек? Это совсем не так.

Совсем…

- Кать, если ты не хочешь уходить, то ты можешь остаться. Я помогу тебе во всем. Развод, адвокаты, переезд. Только скажи.

Это заманчиво, но…я мотаю головой и аккуратно высвобождаю свою руку со слабой улыбкой.

- Мне пора.

- Ты же не хочешь уходить…

Из груди рвется тихий смешок, и я смотрю ему в глаза и наконец-то задаю вопрос, который так сильно меня волнует.

- Как ты это делаешь?

- Что?

- Знаешь, о чем я думаю и что чувствую.

Воланд молчит. Действительно, что на это ответить? Это просто он. Это его суперспособность или…как там было? Ах да, опыт прожитых лет.

Я киваю и отступаю.

- Я должна разобраться со всем этим сама, понимаешь? Так будет правильно. Чтобы я потом не жалела ни о чем. Но да, ты прав. Я не хочу уходить, просто сейчас так надо. У меня никогда не получится начать…никакого общения с мужчиной, пока я в браке. Вчера ты тоже был прав. Это не мое. Я так не умею.

Воланд пристально смотрит мне в глаза. Возможно, он не согласен, а возможно, и нет, но в результате ему приходится смириться.

Он кивает пару раз и говорит то, что мне снова слишком сильно нравится…

- Ты знаешь? Таких, как ты - одна на миллион. Я тебя уважаю за то, как ты думаешь, а особенно за то, что ты действительно веришь в свои слова. Но.

- Но?

- Сегодня я уезжаю домой.

Эта информация неприятно ранит меня. Неожиданно и сильно.

- Домой? - растерянно спрашиваю, он кивает.

- Я не живу в Москве. Терпеть ее не могу, если честно. Это не мой город. Здесь нет ни спокойствия, ни души.

- Хорошая характеристика.

- Уж как есть. Мы же договорились, что я не буду выбирать выражений, помнишь?

- Помню.

- Так вот, - он подходит к комоду, выдвигает первый ящик и достает оттуда небольшую, черную карточку, а потом поворачивается ко мне, - Это квартира моя. А это ключ от нее.

Воланд берет мою руку, вкладывает в нее холодный металл, который только выглядит как пластик. Спойлер: нет. Карточка действительно выполнена из какого-то металла, причудливая и достаточно тяжеленькая…ну, для карточки.

О чем я думаю?

Господи, да о чем угодно. Такого поворота я не ожидала, и он меня сильно шокирует, поэтому я смотрю на причудливые, серебристые узоры, а не ему в глаза.

- Я предупрежу внизу о тебе, и если когда-нибудь тебе понадобится убежище, ты всегда можешь прийти сюда.

- Это…тебе не кажется, что это слишком? - шепчу еле слышно, а потом все-таки смотрю в его глаза, - В смысле…вдруг я на самом деле какая-нибудь…блядь, не знаю…вот! Видишь! Матерюсь! Вполне могу оказаться кончалыгой или наркоманкой! Обворую тебя и…

Издаю нервный смешок и резко захлопываю варежку. Что я только что сказал?! Ад. Какой кошмар!

Краснею жутко, но его это не отталкивает. В смысле, мой бред, конечно же, потому, что румянец на щеках его точно притягивает ближе. Я это еще вчера поняла.

- Ты забавная.

- Я не…боже! - топаю ножкой и повышаю на нервах голос, - Ты невозможный просто! Я же говорю серьезно!

- У меня много недвижимости и много денег. Украдешь? Не убудет.

- А если я сюда притащу своего любовника, а? И трахнусь с ним на каждой плоской поверхности?!

Реплика его смешит, а потом неожиданно Воланд делает на меня шаг и низко, тихо шепчет.

- Если бы я думал, что ты готова трахнуться на каждой, плоской поверхности моего пентхауса, тебе не понадобился бы никакой любовник, Мар-га-ри-та.

О боже.

По телу проходит мощный разряд тока, а я теряю дар речи.

И, кажется, абсолютно весь стыд, потому что перед глазами так и скачут картинки, как я впиваюсь ему в губы и воплощаю…эти его слова и свои угрозы в жизнь.

Боже…нет, все-таки от Дьявола в тебе тоже что-то есть.

Воланд усмехается, глядя на меня сверху вниз.

- С этим разобрались? Отлично, теперь о другом, - добавляет хрипло, - Если тебе понадобится моя помощь, я оставлю номер своего телефона на баре. Ты запомнила, где бар?

Киваю.

- Хорошая девочка. Телефон личный, звони в любое время суток и, я тебя умоляю, без всякого бреда наподобие «мне неловко к тебе обращаться» - звони. Сразу, если появятся какие-то проблемы. Я тебе помогу. Даю свое слово.

Я бы снова спросила, зачем это ему? Но какой в этом смысл? Он мне уже говорил, а даже если есть какие-то дополнительные мотивы, Воланд в этом не сознается.

Он до странного хорошо чувствует людей, я это уже говорила, и он до странного хорошо чувствует меня - это мое личное открытие сегодняшнего утра. Поэтому он понимает: к любым предложениям я сейчас не готова. Надо подождать. И я не знаю…может быть, это мое воображение, но мне кажется, что он готов ждать. По крайней мере, он очень аккуратно двигается по тонкому льду моей расшатанной психики, и это подкупает.

Так наша близость становится еще более осязаемой, и когда я захожу в лифт, смотрю ему в глаза…я точно знаю, что это не последняя наша встреча. А еще, знаете, где я могу поставить отметку в "сто процентов"? Когда он сказал «если мы еще раз встретимся», на самом деле он хотел сказать «когда».

Когда мы еще раз встретимся…

*Одна из самых знаменитых фраз персонажа романа «Мастер и Маргарита» Воланда в разговоре, случившимся на Патриарших прудах между председателем правления МАССОЛИТа (Московской ассоциации литераторов) Михаилом Берлиозом, Воландом и «задирой-поэтом», членом МАССОЛИТа Иваном Бездомным.