Бог

Часть 12

Первое, что я почувствовал, когда пришел в себя, это томящую сухость во рту, медленно разъедающую горло. Я хотел сглотнуть, но от этого раздражающие ощущения накатили с новой волной, превращая каждый вздох в нестерпимую муку. Я приоткрыл неживой потрескавшийся рот, в надежде выпросить хоть каплю желанной влаги. Но с моих губ не сорвалось ни стона, кажется, едва различимый хрип удушливого воздуха, вырвавшегося наружу, но и в этом я не был уверен.

— Он хочет пить, — отчетливо ударила по моей голове приторно-сладкая интонация.

Я резко распахнул глаза, мгновенно возвращаясь в реальность.

Локи!

А потом мой мозг на быстрой перемотке стал прокручивать ленту недавних событий: резня, Трэн, спасение, Локи, шесть трупов, изнасилование, бегство, пустыня, зверь… а потом что? Вероятно, я отключился, так как последнее, что я помню, это убийственно-белые зубы и морозно-черные глаза, разом вобравшие весь страх и ужас измученного тела…

Может я ошибся, и мне это показалось?

Я хотел оглянуться, но слабость и тягучая боль от внезапного напряжения тут же пригвоздила меня обратно.

— Кайто! Лежи, мой маленький, сейчас!

Доктор? Я в Эста-нова?

Этот голос был одним из самых дорогих моему сердцу. После того, как мои родители погибли, я перестал есть, и доктору Сэджвику стоило огромных усилий уговорить меня снова принимать пищу. Он подолгу со мной разговаривал, просил остаться с ним и немного помочь с пациентами, читал мне по вечерам и, наверное, благодаря ему моя крохотная никчемная жизнь обрела капельку значимости и не испарилась в зыбучих песках пустоши.

Тем временем доктор аккуратно приподнял мою голову и всунул небольшую трубочку.

— Пей маленькими глотками, — повелительным тоном произнес он.

Почувствовав влагу на языке, я не смог остановиться. Жажда накинулась на меня острыми когтями и требовала больше. Ещё и ещё… но доктор не позволил, вырывая трубку.

— Я знаю, что ты очень хочешь пить, но, Кайто, приди в себя и вспомни, чему тебя учили.

Доктор дал мне минуту осмыслить происходящее. Неуправляемые инстинкты чуть отступили, повинуясь здравому смыслу, закалённому годами привычек и знаний.

Да, я помню — маленькими глотками.

Я взглянул в прозрачно-серые глаза старика и кивнул, говоря, что я его услышал.

Доктор снова поднес оранжевую трубку к разъеденным пеклом губам.

— Так-то лучше, мой хороший, — приговаривал Сэджвик, поддерживая меня теплой ладонью.

— Я уж и не надеялся, что увижу тебя вновь, но боги были к нам благосклонны — и вот, ты передо мной. Не скажу, что очень здоровый, но живой, мой родной, а остальное я поправлю.

Я продолжал втягивать мелкие глотки, ощущая, как моя энергия вновь начинает свой ход по телу, приводя к жизни измученные обезвоживанием системы.

Через несколько минут доктор окончательно убрал стакан.

— Пока хватит. Через полчаса выпьешь ещё, и так с интервалами три дня. Но это ты знаешь и без меня.

Пока доктор что-то записывал в своей книжечке — это я слышал по шелесту страниц — в моей голове роились тучи вопросов, и я никак не мог успокоить водоворот ожившего сознания, казалось, кричащего «я жив!». Немного успокоившись, я облизал болезненные трещинки и задал самый мучительный вопрос.

— Доктор, сколько наших уцелело? — хрипло, еле слышно разнеслось по маленькому мед блоку.

Ответом мне был тяжелый протяжный вздох.

— Ох, Кайто, Кайто… в схватке нашего отряда, как ни странно, почти не было потерь. А из тех, кто остался в деревне… уцелели немногие.

— Я слышал, атаман отправился за рабами? — сердце глухими ударами колотило в пустой иссохшей оболочке.

— Да, и нашел всех, кто был жив. На наше счастье караван работорговцев застрял в песках из-за бури, и атаман отбил всех, кого продали эти сволочи, — доктор остановился, и я не стал его торопить, давая старику время и мучаясь от нестерпимой муки, что принесли его слова.

— Но сколько наших полегло здесь, сколько трупов мы сожгли, — голос Сэджвика дрогнул, — но ничего, мы выживем, что нам ещё остается? Каждый наш день — чудо, и то, что сейчас ты, мой мальчик, передо мной — тоже чудо.

— Как я здесь очутился?

— Тебя принес твой друг. Как хорошо, что на твоем пути повстречался такой хороший человек…

Дальше я не слушал доктора. Мой слух ранили глухие удары стертых каблуков о больничный кафель — они медленно приближались. А ещё через секунду знакомые синие глаза склонились над моим лицом.

— Доброе утро, соня, — тихим шёпотом прошелестело по моей душе.

Мое сердце пропустило удар.

— Ты… — ошарашенно вырвалось у меня.

— Я.

— Хорошо, что Локи тебя принес, — вступил доктор, подходя ближе, — ещё бы немного и… ладно оставлю вас на время, схожу к атаману и доложу, что ты пришел в себя. А ты пока поблагодари своего спасителя.

За доктором хлопнула дверь, и я остался один.

Локи свысока смотрел на меня ничего не выражающим взглядом. Я искал следы гнева, злости, ярости на его лице, но там не было ровным счетом ничего, кроме холодной синевы безразличия.

— Хочешь поблагодарить? — спросил певучий голос.

Я молча пялился на него, словно истукан.

Неужели он не злится, что я сбежал и заставил притащиться его в Эста-нова? Стоп, доктор сказал, что он меня принес. Он бы не смог нести меня целые сутки, если был не на машине, но как ему удалось отыскать мои следы или он, как и я, просто выбрал направление и, положившись на удачу, пошел прямиком через пустыню и случайно наткнулся на меня? Зачем он вообще пошел, ведь пустыня — это не шутки, и погибнуть по глупости или неосторожности ничего не стоило. Ничего не понимаю.

— Как я погляжу, благодарить ты меня не собираешься…

— Спасибо! — хрипло поспешил я, шурша непослушным голосом, словно скомканной бумажкой.

— Спасибо в карман не положишь, — промурлыкал Локи, обходя кушетку, на которой меня разместили, боком и касаясь рукой моего раздетого тела под простыней.

— Прости, — едва справляясь, я продолжал, — но у меня ничего нет.

Тут я не врал — кроме маленькой комнатушки с диваном и столиком, которую я оккупировал в Эста-нова, у меня нечего было взять.

— Я знаю, — Локи стоял у самой головы, распрямившись и перебирая пряди моих русых волос пальцами, — и советую впредь об этом не забывать.

Он чуть потянул за волосы, накручивая их на пальцы.

— У тебя нет ничего, в том числе и свободы, поэтому твой неразумный побег спишем на то, что, пожалуй, я недостаточно прояснил твое положение.

Он больно потянул на себя и нагнулся, остановившись на уровне моих глаз.

— Ты принадлежишь мне… ты — моя собственность, — тихое шипение удавкой окутывало мое едва живое сердце, — и я делаю с тобой все, что захочу, пока мне не надоест, — я тонул, захлебывался в убийственно-синих тонах, — все понятно?

Глядя удавом, он подтянул мое лицо вплотную, и я почувствовал смертельную угрозу, волнами исходившую от него и заполняющую пространство вокруг.

Я не мог двигаться, не мог говорить, просто закрыл глаза в знак согласия. Я понятия не имел, что мне делать и как остаться в живых.

Локи выпустил мои волосы, и голова упала на подушку. В то же мгновение кто-то вошел в комнату. Через секунду я увидел над собой темную шевелюру Закари, нашего атамана.

— Не думал, малец, что снова тебя увижу, — радость в его голосе отдавала горечью, — рад что ты жив. Но выглядишь паршиво.

— Ничего, несколько дней — и будет как новенький, — заметил из угла доктор.

— Это хорошо, — атаман вздохнул, — потому что через три дня тебя будут судить и накажут.

Комната превратилась в клетку. Да, я знал, что за неповиновение непременно придётся расплатиться, но надеялся… На что, спрашивается. Законы Эста-нова были одни для всех, и ни для кого не делали исключение. Снова страх, снова предвкушение боли по сравнению с которой, истязания Локи выглядели невинной шуткой.

— Закари… — начал было доктор.

— Нет, Сэджвик, если мальчишка хочет остаться — у него нет другого пути, — отрезал атаман. — Ты же вернулся, Кайто?

Темные глаза смотрели на меня с тревогой, а потом переместились вне поля моего зрения. Я был уверен, что именно там и стоял Локи.

— Да, — вложил я в голос твердости.

— Отлично, значит, мы все прояснили, — но Закари не спешил уходить.

— И по поводу Локи. Он утверждает что твой друг — это так?

Нет!!! Боже, нет!!!

— Да, — ответил я бесцветным голосом.

— Он изъявил желание присоединиться к нам. Ты возражаешь? — может мне и показалось, но что-то едва ощутимое — тревога? — промелькнуло на миг в голосе давно знакомого мне человека.

— Нет, — ровно ответил я, пытаясь подавить весь ужас и отчаяние, осознавая, что я буду официально привязан к этому деспоту, и тогда его свежая угроза перейдет в разряд реальности — «Ты принадлежишь мне… ты — моя собственность…»

Держись, Кайто!

— Не возражаю.

— Тогда подселение пройдет в стандартном режиме. Вас это устраивает? — обратился он к моему тирану.

— Абсолютно.

Ни сладости, ни мелодии в голосе не было. Тон был ровный, металлический, я почти ощущал, как пространство медленно накалялось.

С этими словами атаман покинул больничный отсек.

— Думаю, вам, молодой человек, тоже не мешало бы отдохнуть, а Кайто пусть поспит, — спроваживал его Сэджвик.

— Конечно, доктор, только попрощаюсь, — снова привычно сладкий, раздражительно-томный голос влез мне в самое ухо.

— Я не закончил, когда нас прервали, — его дыхание обжигало шею, — думаю, я тоже накажу тебя за непослушание, чтобы больше… ты не забывал мои слова.

Краска отхлынула от моего лица.

— И в этот раз я буду делать это долго — всю ночь.