Бог

Часть 3

Мы шли долго, и я понял, что от центра мы удалились на приличное расстояние. Улицы были пустыми и темными, как и везде. Огней не было, но это и неудивительно: после катастрофы, разворотившей наш мир на части, остались лишь руины: полуразрушенные кирпичные здания, хранившие отпечатки взрыва на черных стенах; обуглившиеся трупы машин, мостившиеся по дворам и закоулкам; всюду мусор и пыль, приносимая сухим ветром пустынь.

Мои светлые потрепанные ботинки оставляли принты подошв на тонком полотне песка, устилавшем дорогу. Интересно, сколько времени понадобится пустоши, чтобы проглотить этот когда-то могучий город? Судя по огрызкам очертаний, тонувших в кислотно-синих тучах, здесь было огромное поселение, кажется Иен. Мой школьный учитель называл такие города мегаполисами.

Красивые картинки со страниц многочисленных книжек собранных отовсюду — все, что нам осталось от когда-то великого мира. Нас учили, что прошлые поколения обитали повсюду: жили в холодных степях тундры и тропических лесах экватора; парили в облаках, словно птицы и погружались в глубины океана; могли менять сердце и возвращать зрение. Мне всегда чудилось, что они были богами, сильными и прекрасными, добрыми и счастливыми. Но, наверное, я заблуждался, ведь в конце концов именно они не смогли совладать с растущей силой в руках и однажды, потеряв контроль, они уничтожили нашу планету, оставив своим нерождённым детям жалкие остатки былого величия.

Единственное, что досталось тем немногим, что сумели пережить великую катастрофу — это пустыня. Бескрайняя сыпучая трясина, которая рано или поздно топила в своих тяжелых объятиях все, что попадалось ей на пути. Теперь мы живем в мрачных дырах былых городов или вольных селениях, что разбросаны повсюду, где был хоть малейший доступ к воде.

Таким селением и была моя деревня — Эста-нова. Ее основали не так давно: около восьмидесяти лет назад, поэтому население было немногочисленным: около двух тысяч человек, и дальше оно не росло. Все потому, что основатели деревни строили новое общество на основе спартанских принципов. Все дети с пеленок обучались защищать себя и соплеменников: нас учили сражаться с оружием и без, заботиться о ранах и увечьях, спать сидя и не есть неделями, соблюдая строгие правила выживания. Сколько раз я ненавидел своих старшин за то, что они не позволяли съесть лишнюю корку, когда желудок высасывал меня изнутри, но позже, становясь взрослее, я понял, как много шансов выжить в диком, обескровленном мире они нам подарили.

К тому же устав деревни позволял покинуть ее и искать лучшей жизни, правда возврата для таких семей и одиночек не было. Другим, наоборот, позволяли присоединиться и жить в Эста-нова, но только после тщательных бесед, во время которых людям объясняли, на что они идут. Соглашалось примерно столько же, сколько и уходило.

В этой оторванной жизни, как ни странно, было много плюсов. Мы следили за гигиеной и нечасто болели, благо несколько колодцев с грунтовыми водами позволяли нам такую роскошь. Растили овощи используя аэроводосборники — одно из полезных изобретений, вычитанных в книгах цивилизации. Иногда отправлялись в походы за медикаментами, книгами, едой и одеждой. Реже — участвовали в схватках за территорию, когда очередная банда, покусившись на наш оазис, пыталась штурмом взять селение.

Так вышло и в тот раз, но головорезы проявили неожиданную хитрость. Они распространили слух, что нападут на Эста-нова, и, большой бандой, не скрываясь, двинулись на нас с запада. Наш атаман, Закари, был готов, и выдвинулся навстречу, не желая подпускать мародеров к стенам города. Но нападавших было много, и он решил забрать всех взрослых и совершеннолетних воинов, оставив деревню без защиты. Но все понимали, что риск совсем небольшой, ведь наши люди были менее чем в двух днях пути, а атакующих шла уйма, поэтому совет одобрил предложение атамана и отпустил мужчин. Ну, а дальше эти ублюдки напали с тыла небольшой бандой и, расстреляв сопротивляющихся, уничтожили поселение.

Во главе был Трэн, это он отдавал приказы выжечь дома и «ни в чем себе не отказывать». А после, не дожидаясь исхода сражения между атаманом и остальной бандой, он угнал живых и здоровых на невольничий рынок, а меня оставил себе, как игрушку. Ему показалось забавным то, что я успел убить четверых на его глазах «чисто случайно!», перед тем как меня скрутили. Этот тупой урод решил, что я — что-то вроде талисмана, приносящего удачу, ведь не мог такой «мелкий отброс завалить его славных солдат», а значит, если таскать меня за собой — непременно повезет. Мразь!

Злость тихо тлела в моей груди, сжигая все вокруг и оставляя на долгую память клеймо долга, которое требовало крови. Их грязной, черной крови… Я ее получу, чего бы мне это ни стоило.

Тем временем мы подошли к железобетонному зданию с мелкими, выбитыми стеклами. Рядом не было ничего похожего на жилые помещения. Мы вошли внутрь через приоткрытую створку ржавых ворот. Внутри было пусто: массивные колонны в виде шпал упирались в крышу, повсюду валялся мелкий скарб и какие-то железяки. Мы пересекли пространство по диагонали и уперлись в маленькую спиралевидную лесенку, которую нельзя было заметить на расстоянии.

Взобравшись на самый верх, Локи навалился на дверь, и та со скрипом отвалилась крышкой в сторону. Хозяин вошел первым, я за ним.

Я нашел себя в небольшой широкой комнате с невысокими потолками. По левую сторону было большое, разделенное рамами окно. Удивительно, но все стекла были целыми и чистыми, иначе лунный свет не выдавал бы пространство со всеми деталями. Напротив окна, у стены стояло обветшалое низкое кресло с продавленным сиденьем, рядом — самодельный столик из книг, накрытый плоской деревяшкой наподобие столешницы. Между окном и креслом у другой стены стояла большая кровать, придвинутая к стене вместо изголовья.

— Я не зажигаю свет, — бросил Локи, не оборачиваясь, и стянул плащ.

Мне не показалось: он действительно был ростом с меня и такой же комплекции, скорее всего мы были ровесниками. Луна отсвечивала от смоли его черных волос, собранных в короткий хвост на затылке. Налив стакан воды из жестяного термоса со столика, он повернулся к окну, сжимая стекляшку. Контраст бледной кожи с темными волосами делал его другим. Ни на кого не похожим. Отросшая челка спадала на лицо, цепляясь за густую оправу ресниц. Он засунул руку в карман и, слегка сутулясь, опустил плечи.

— Долго будешь пялиться? — привел меня в себя его усталый голос.

— Прости, — бросил я, отворачиваясь.

— Спать будешь на полу, в углу, — он мотнул головой в сторону. — Есть одеяло. Только помойся, а то от вони глаза режет.

Мне стало стыдно. Последнюю неделю Трэн таскал меня за собой, всячески унижая и избивая в свое удовольствие. Пару раз он на меня помочился, вывалял в мусорнике, опустил в собачье дерьмо. В Эста-нова нас приучили к чистоте, поэтому меня самого сначала тошнило от своего запаха, но на четвертый день я просто перестал его замечать.

— Ванная там.

Я ничего не сказал, а смущенно протопал мимо в указанном направлении. Захлопнув за собой низенькую деревянную дверцу, я обнаружил себя в комнатке с настоящей чугунной ванной! Такие были редкостью. Она была покрыта эмалью, которая не сходила столетиями, лишь кое-где следы ржавчины проступали на мелких расколах. Мне было отлично видно, так как окно из спальни заканчивалось здесь. Наверное раньше это была одна комната. Рядом — табурет, над ним — вешалка с полотенцем, в углу — крошечная раковина с надбитым зеркалом. А где вода? Я еще раз внимательно осмотрелся. Ничего. Нет, не может быть.

Не веря себе, я подошел к крану и повернул. В тот же миг потекла струя воды. Ничего себе! Я слышал, что в городах частично сохранилась система водопровода, но такое видел своими глазами впервые. Всю жизнь я провел за стенами Эста-нова, где мы мылись из ведра, поливая себя ковшом.

Не теряя драгоценной влаги, я поспешил перекрыть поток, сдернул с себя вещи и залез в ванну. Рядом я нашел мыло. Пахнет. Открыв воду, я кинулся старательно себя намыливать: шею, уши голову, грудь — все.

Дверь скрипнула, я дернулся.

— Не ссы. Вот вещи, — с этими словами Локи бросил тряпки на табурет, и, оглядев меня без особого интереса, вышел.

Он меня напрягал. Мерзкий все-таки тип. Хрена ему от меня надо? Разозлившись на собственную раздражительность, я продолжил отдирать грязь ногтями. Целых десять минут, и я чувствовал, будто заново родился. Я вытерся и принялся натягивать шмотки. Простые черные штаны, подвязывающиеся на поясе, и борцовка — у нас в селении была такая же одежда. Немного задержавшись в ванной, я решил что буду его игнорировать и вести себя с холодной вежливостью. Нравилось мне это или нет, но за сегодняшний вечер я получил от него столько, что от этого хотелось найти нож и сделать то что я собирался… «Нож», — вспомнил я.

Выйдя из ванной, я уверенно шагнул в угол, за одеялом. Хозяин сидел в кресле, уставившись через всю комнату в окно. Кинув взгляд на стакан, я увидел, что он пуст, но черный платок был там, где и прежде. «Тоже мне, конспиратор. Не доверяет, хотя с чего бы?» — одернул я себя.

Держа в охапке одеяло, я не мог решить где лечь. Очевидно, что не рядом с его кроватью. Посередине? Тогда окажусь прямо у его ног — сейчас! Оставалось пересечь комнату и лечь у самой двери. Ну, хотя бы будет у меня в поле зрения. Я постелил и лег.

Надо же, я жив и похоже, что сейчас мне ничего не угрожает. Я лежал и молча обдумывал план действий. Надо разузнать о городе, а потом найти шестерых уродов во главе с Трэном и выполнить то, что обещал. Попрошу отсидеться у него два дня, а потом позаимствую у придурка плащ и вечером пойду поброжу — нужно осмотреться в незнакомой среде.

Я повернулся набок, спиной к стене, и попытался уснуть. В комнате стояла мертвая тишина, ни звука. Я раскрыл глаза. Локи все так же, словно статуя, сидел в кресле.

Как же он подкрался ко мне и почему нас не видели, и хрена Морт на меня облизывался?

Я отчетливо понимал, что это как-то связанно с Локи, какие-то фокусы. Может, распылил в воздухе порошок и вызвал галлюцинации или он гипнотизер, что не удивительно. Я смотрел на него уже добрых десять минут, а он ни разу не моргнул. По коже поползли мурашки, если бы у меня был любой другой шанс выжить без него, я бы бежал не оглядываясь, но здравый смысл подавил инстинкты, и я продолжал просто смотреть.

— Если не перестанешь пялиться — выколю глаза, — и он перевел два немигающих ока на мое лицо.

Вот хрень! Я уже сам пожалел, соглашаясь, что нефиг было таращиться!

— Как ты подкрадываешься так тихо? — решил я перевести его внимание на что-либо еще. В ровном свете Луны его темные глаза сливались с зрачками, превращаясь в черные дыры прожигавшие насквозь. Мне стало очень неуютно, только усилием воли я заставил себя смотреть, не отворачиваясь. Я прекрасно знал, что если отведу взгляд, то проиграю эту психологическую игру, а он и так меня настораживал, не хватало еще чтобы я начал его бояться.

— Просто ты невнимательный, — я не был уверен, но по голосу мне показалось, что он улыбнулся.

Ну да, конечно, ублюдок.

— Я внимательный, — не мигая и не сдаваясь, ответил я. — А почему нас никто не заметил?

— Такие же невнимательные, как и ты, — он издевался.

— А почему ты не снимаешь платок? Тебя ведь все знают, а значит твоя личность — не секрет, и зовут тебя Локи.

— А как ты думаешь? — он просто играл со мной. Ну ладно, Трэн уже поиграл по своим правилам, и ты получишь.

— Ты — урод. У тебя гнилые зубы и воняет падалью изо рта, а на подбородке — тошнотворная бородавка, — получи, не подавись.

Я тихо злорадствовал.

Прошла минута, он молчал. Видимо какой-то вариант оказался верным.

— Хочешь сам посмотреть?

— Да, — не думая ответил я, желая показать, что владею ситуацией и ни капельки не боюсь.

Локи поднялся и за два шага оказался около меня. Я успел только сесть от неуловимости его стремительных движений.

Он присел и, не давая опомниться, приблизился к моему лицу. От растерянности, я просто смотрел на него. А потом он меня поцеловал… Я даже не заметил, когда он сдернул платок. У меня вылезли глаза из орбит, и от неудобства я продолжал тупо коситься. Он опустил ресницы и нежно лизнул мой рот. От шока я не мог пошевелиться, волосы на загривке стали дыбом, а сердце пропустило удар.

Он продолжал ласкать мои губы, мягко, а потом закусил нижнюю губу. От внезапной боли я разжал челюсть, и он тут же влез языком ко мне в рот, одновременно вжимая в стену. Он просто имел меня, как хотел, и от такой наглости все внизу потянуло. Он был полной скотиной, но его поцелуй был обжигающим, ни на что не похожим, пугающим и волнительным, таким же… как и его хозяин. Я закрыл глаза.

В ту же секунду он резко отпустил. Следующее, что я почувствовал — удар. Если бы я не сидел у стены, упал бы.

— Ебанулся?! — отплевываясь кровью, ошарашено уставился я.

— Это за грубость. В следующий раз, когда решишь высказаться, подумай о последствиях. А теперь спи, — с этими словами он подошел к кровати и, не раздеваясь, лег.

В немом шоке я просидел еще минут двадцать. Что он за урод, я не понимал, но вот что мне нужно было валить — это точно. Особенно учитывая то, что за секунду до того как я возненавидел его с новой силой, я кажется… кажется… хотел его.