Брачный приговор, или Любовь в стиле блюз

ГЛАВА 11

Милла смотрела на часы и со злорадством представляла, что сейчас происходит в галерее Алана Рэдлера, где собрался эстетствующий бомонд Нью-Йорка, который он хотел угостить певицей-островитянкой. Они бы пили вино, закусывали и слушали, словно поданные на десерт, ее песни. Но она в последний момент ускользнула от них. И теперь летела над Атлантикой.

Океан разбушевался в преддверии Нового года. Самолет попал в турбулентную зону. Основное освещение погасло, загорелись дежурные лампочки, которые будто бы говорили: «Не беспокойтесь! Пусть себе бушуют все океаны мира. Вы — в безопасности».

Милла пила кальвадос и думала об Игоре. Так хотелось верить, что он такой, каким она его себе представляла. Когда отношения разлаживаются, мужчины зачастую прибегают к упрекам, мол, ты сама придумала меня себе таким, каким хотела. Но это не верно. Объект любви сам дает материал на создание образа. Милла так часто вызывала образ Игоря, что тот уже все время оставался рядом, только чуть затуманивался, когда она думала о постороннем. Внутренним зрением Милла и сейчас видела его.

Зажглось основное освещение. Самолет перестало трясти. Милла пригубила бокал с кальвадосом и заказала второй.

Она прилетела на остров поздно ночью. Он встретил ее ветром и дождем. Зато как легко дышалось! На такси добралась до отеля, который переливался огнями, празднуя Рождество. Портье издал удивленный возглас при виде Лимановой. Она спросила, где Тони. Портье указал в сторону ресторана. Милла быстро скинула куртку. Музыканты как раз играли одну из ее песен. Она взбежала на эстраду и запела. Тони с круглыми от удивления глазами повернулся на барном табурете. Микки успел поддержать его, иначе он бы свалился.

— Вернулась! — обреченно произнес Тони. — Сбежала! Нет… я так и знал. Она влюбилась в этого женатого ученого.

Милла поймала негодующий взгляд Тони и, под аплодисменты спустившись с эстрады, бросилась обнимать его.

— С Рождеством! — воскликнула она, целуя Тони и Микки. — Я привезла вам из Нью-Йорка подарки, — проговорила, невольно опуская глаза под строгим взглядом Тони.

Микки выручил Миллу. Он тоже поздравил ее с Рождеством и сказал, что очень рад ее видеть.

— Ну что ты дуешься на меня? — обратилась она к Тони. — Как будто сам не знаешь, что нельзя себя заставить полюбить. Не знаешь, как своевольно это чувство. Не мы владеем им, а оно нами.

Тони вздохнул.

— Но помимо этого я еще знаю, что жизнь не прощает нам бездумных поступков.

Милла расхохоталась до слез.

— Ты даже не представляешь, какой скотиной оказался этот Алан. Причем, это отнюдь не мои домыслы. Он сам очень обстоятельно рассказал о своих намерениях относительно меня.

Тони просто отказывался верить Милле.

— Неужели Рэдлер такой мерзавец? — повторял он, слушая ее.

Микки только покачивал головой и усмехался.

— Что ж! Ты ему устроила хороший рождественский вечер. Воображаю его вытянутую физиономию. Вот подонок! Ладно, забудь! Пусть он не портит нам праздник, — заключил Тони. — Забудь! — для большей убедительности повторил он.

— С удовольствием, — ответила Милла и неожиданно для себя оказалась в танцующей по кругу веренице гостей.

Она оглянулась посмотреть, кто так ловко обхватил ее за талию и втянул в круг. Анджело улыбнулся ей.

«Как хорошо, что я вернулась на мой любимый остров! Это будет самое лучшее Рождество!» — подумала она.

Отель гремел музыкой, озарялся фейерверком, оглашался счастливым смехом. Островитяне встречали новый год жизни, веря, что наконец-то все плохое осталось позади, а впереди — сияющая даль…

Утром солнце с трудом пробилось сквозь плотный туман, который укутал остров, словно хотел охранить его ото всех невзгод. Обрывки серпантина, зацепившиеся за ветви пальм, блестящее конфетти, покрывшее дорожки парка и мраморный пол отеля, пустые бокалы, осколки, запах шампанского… нетвердо стоящие на ногах фигуры самых стойких…

Миллу разбудил Игорь. Он позвонил, чтобы поздравить ее.

— Но нам еще предстоит встретить наше Рождество, — напомнил он. — Надеюсь, что после него мы больше не будем расставаться.

— И я надеюсь…

Она задумалась: «Неужели все так и будет?.. — и поспешила уверить себя: — Непременно!»

Лика слышала, как Игорь говорил по телефону со своей певичкой. От досады ее лицо покрылось красными пятнами. Она дождалась, когда он ушел, и тоже стала кому-то звонить. Трубку долго не брали. Потом раздался сонный полупьяный голос.

— Хватит спать! — прикрикнула в негодовании на его обладателя Лика. — Пора действовать. Какого черта?

— Она только вчера вернулась из Нью-Йорка.

— Что она там делала?

— Летала к одному американцу.

— Какому американцу? Зачем?

— Думаю, что у них что-то намечалось, но не сложилось. Я знал, что она вернется, но полагал — после Рождества.

— Что за американец? Разузнай! Это в наших интересах. И позвони мне.

— Хорошо.

— Не тяни!

— Знаю…

Разговор на этом прекратился. Лику от новости трясло точно в лихорадке.

«А певичка, оказывается, работает на два фронта. Ну, это и понятно. Время не ждет. Значит, в Нью-Йорке у нее обломилось. И она направит все свои силы на Игоря. Ну нет! Я не отдам его. Он мой законный муж. И таковым останется. Не для того я выходила замуж, чтобы стать разведенкой. Здесь надо повести тонкую игру, чтобы Игорь ничего не заподозрил».

Звонок с острова не заставил долго ждать.

— Она ездила к Алану Рэдлеру. Он владелец арт-галереи и, вообще, чертовски богат.

У Лики во рту пересохло от зависти.

— Почему же она так быстро вернулась? — спросила Лика, проведя языком по сухим губам.

— Я же говорил, видимо что-то не сложилось.

— Понятно. Он ее послал.

— Не уверен. Скорее всего она сама плюнула на этого хлыща.

Лике очень хотелось высказать все, что накипело в душе против Лимановой, но ее собеседник придерживался по отношению к той совершенно иной точки зрения, и поэтому она перешла к делу.

— Ладно, это нас не касается. Когда?.. Когда ты собираешься?..

— На днях. Не все так просто.

— Поторопись. До православного Рождества осталось чуть больше недели. А она должна будет приехать накануне.

— Сам знаю.

— Ну так?..

— Я все сделаю!

Лика положила трубку и проговорила:

— Ну-ну! Действуй!.. Однако, — покусывая губы, в раздумье произнесла она, — певичка имеет успех. А я?.. Какого-то затрапезного ученого не могу удержать. Противно до слез. Раньше я бы распсиховалась!.. А сейчас — нет! Выходит, такова моя участь — быть спутницей середняка. Буду довольствоваться тем же, чем и заурядные люди, назвавшие себе в утешение середину золотой. По-моему, это их единственно оригинальная мысль.

Лика посмотрела в зеркало. Ужасно хотелось показать себе язык и обругать самыми последними словами, но она лишь фыркнула, выражая недовольство, и стала собирать сумку, чтобы ехать в фитнес-клуб. Заиграл мобильный. Она взглянула на дисплей. Высветился незнакомый, номер. Лика страшно не любила незнакомые номера, каждый раз ожидая от них какого-нибудь подвоха, поэтому она не слишком любезно произнесла:

— Да, слушаю.

— Добрый день, — раздался вкрадчивый женский голос, — меня зовут Кэтрин Келвер, я журналистка, представляю журнал «Люди науки». Я хотела бы поговорить с миссис Стромилин.

— Я вас слушаю.

— Миссис Стромилин, я собираюсь написать большую серьезную статью о вашем муже. Но мне, признаюсь, не удается уговорить его побеседовать со мной. Он отделывается от меня самой банальной фразой: «Я очень занят».

— Но это действительно так. У них там что-то не ладится… вернее… — Лика не знала, что сказать.

Группа Игоря потратила много время на разработку нескольких технологических новинок, не оправдавших ожиданий. Игорь стал раздражительным, мрачным. Почти не разговаривал с ней. Только сказал, что попросил Виктора заняться их бракоразводным процессом. Да бросил вскользь, что, вероятно, им придется ехать в Москву, иначе развод затянется. Он даже не поинтересовался, чем она будет заниматься после развода, где жить. Он, несомненно, полагал, что она вернется в Москву в свою бетонную коробку. «Ну да! Держи карман шире!» — возмущалась Лика, всякий раз вспоминая об этом.

Пауза в разговоре с Кэтрин Келвер несколько затянулась. И тут Лику осенило. «Ого! — мысленно воскликнула она. — Да это то, что надо. Даже лучше!»

— Чем же я могу вам помочь? — проворковала она и улыбнулась, несмотря на то, что журналистка ее не видела.

— О! Вы мне очень можете помочь! — чуть ли не простонала та. — Позвольте встретиться с вами. Вместе мы сумеем уговорить вашего мужа ответить на мои вопросы.

— Что ж, с удовольствием. Я же понимаю, что вами движет не праздное любопытство. Это ваша работа.

— Вы очаровательны! — на восторженной ноте выдохнула Кэтрин. — Если вы ничего не имеете против, то мы бы могли сегодня вместе пообедать. Китайский ресторан подойдет?

— Отлично.

Лика поехала в фитнес-клуб, а оттуда в китайский ресторан «Золотой дракон».

Кэтрин Келвер оказалась худой женщиной сорока лет, с короткой стрижкой и не сходящей с губ улыбкой, которой она пыталась очаровать Лику. Но у Лики была задача посложнее. Она должна была исподволь внушить мысль написать несколько строк о ней, как о супруге ученого, и поместить хотя бы один ее снимок.

Пожимая руку Кэтрин, она уже представляла, что испытает Лиманова, когда откроет журнал.

Кэтрин, ласково сетуя на Игоря, одновременно пыталась разговорить Лику. Та сделала вид, что поддалась на уловку журналистки, приведя ее этим в восторг.

— Какая удача! Вы, оказывается, знакомы с детства. Значит, он занимался с вами математикой!

— Да. И я даже полюбила ее. Поняла, что уравнения могут быть увлекательными.

— Однако вы не стали математиком.

— Увы! Чтобы им стать, надо быть одержимым.

— Вы поженились недавно, почему?

Лика сделала милую гримаску, выражающую сожаление по поводу собственной глупости.

— Сама не знаю. Отчего-то мы пытались устроить свою жизнь друг без друга, но не преуспели в этом. Этот брак и у меня, и у Игоря — первый.

— Потрясающе! Столько лет хранить в сердце любовь. И как же вы наконец-то поняли, что не можете друг без друга?..

— Случайно встретились на одной вечеринке и больше не разлучались.

— Не сочтите это обыкновенным любопытством с моей стороны, но для статьи, которая станет гвоздем одного из номеров журнала, мне необходимо разобраться в личности мистера Стромилина не только, как ученого, но и как человека… мужчины, если хотите. — Лика согласно кивнула. — Поэтому, надеюсь, мой следующий вопрос будет воспринят вами с должным пониманием. Несомненно, ваш муж… — с профессионально выработанной заминкой в голосе начала журналистка и хотела печально опустить уголки губ, но злорадное чувство помешало ей это сделать. Поэтому губы некрасиво искривились, а в глазах промелькнул огонек примитивного любопытства: как отреагирует эта женщина на неприятные слова? Кэтрин ни разу не была замужем. И в ее одиночестве супружеские измены служили ей утешением. — Несомненно, ваш муж, — как бы отбросив в сторону излишнюю щепетильность, приступила она вновь, — очень нравится женщинам. Это не вносит некоторый диссонанс в ваши отношения?

Лике стало ясно, что эта проныра уже выведала об истории с Николь.

— Догадываюсь, что вы имеете в виду, — спокойно, не меняясь в лице, произнесла она. — Это давняя история. И началась она до нашего брака с Игорем. Естественно, когда мы приехали сюда вместе, та женщина не пожелала смириться с тем, что Игорь потерян для нее, хотя сама была замужем. Игорь мне все рассказал. Я ему посоветовала поговорить с ней. По закону подлости их последняя встреча стала достоянием чьих-то любопытных глаз. Для меня, конечно, не секрет, что мой муж нравится женщинам. А что вы хотели? Иначе он бы не нравился мне. Однако между нами — полное доверие, — она начала вплетать избитые фразы, думая при этом: «Надеюсь, что ты не прознала о певичке с острова».

Кэтрин осталась довольна беседой с миссис Стромилин. Лика пообещала ей приложить все усилия и уговорить Игоря встретиться с ней.

— Полагаюсь на вас, — пожимая руку Лики, говорила журналистка. — Вы просто очаровательны. У меня даже возникла идея сделать фоторепортаж о вашей семье. Кстати, не ожидаете ли вы прибавления?

Лика потупила глаза и сделала вид, что подавила рвущуюся на губы улыбку.

Вернувшись домой поздно вечером, Игорь к своему удивлению нашел Лику поджидавшей его в гостиной.

— Что-то случилось? — спросил он с внутренним недовольством. Ему сейчас было ни до чего и ни до кого. Не ладилось с работой. — «Не хватало, что она начнет просить отсрочить развод».

Лика успокаивающе улыбнулась и сказала:

— Игорек, ты очень устаешь сейчас, я знаю. Но… — она попыталась поймать его взгляд, — но Кэтрин Келвер тоже работает. У нее задание. Что плохого в том, если она напишет о тебе и твоей работе.

Игорь раздраженно рассмеялся.

— Она и тебя достала.

— Я бы так не сказала. Кэтрин просто позвонила мне и любезно попросила помочь ей встретиться с тобой.

— Пойми, у меня сейчас проблемы. Только сегодня вроде наметился какой-то сдвиг. Мне не до журналистов. И потом, почему она привязалась ко мне? Мало других?

Лика налила два стакана виски и один подала Игорю.

— Значит, твоя личность, твои исследования заинтересовали ее.

— Но писать со слов о том, чем я занимаюсь, невозможно.

— Я полагаю, она и не будет. Она хочет написать о русском ученом Стромилине, работающем в Англии. По-моему, это даже здорово. Пусть в мире знают, что в России по-прежнему есть талантливые ученые.

— Вот-вот! — подхватил Игорь. — И пусть знают, что они по-прежнему не нужны России.

— И об этом нелишне напомнить. В конце концов нельзя же молча держать обиду и ничего не делать. Тебе предоставляется возможность сказать о том, что тебя волнует.

Игорь задумался. Прошелся по гостиной, включил радио. Раздались звуки танго. Он вспомнил, как танцевал с Миллой. Ужасно глупо и ужасно приятно. Ее смеющиеся глаза… его не всегда ловкие движения…

— Я тебе говорил, что нам надо будет слетать в Москву? — спросил он.

— Да, — как можно равнодушнее ответила Лика.

— И еще, ты уж прости. На наше Рождество я тебя оставлю одну. Чтобы не было лишних разговоров, когда приедет Милла, мы с ней поселимся в Лондоне.

— Нет проблем. А чтобы вообще избежать пересудов, я улечу к маме. Потом, когда ты проводишь… — Лике было очень тяжело произнести имя соперницы, но она произнесла его, — Миллу, прилетишь ко мне и мы покончим с формальностями. Я тебе очень благодарна.

— Да… ладно, — попытался отмахнуться Игорь.

Но Лика продолжила:

— В самом деле.

— Надеюсь, ты на меня не в обиде? За то… что я… Хотя мы сразу договорились, что наш брак фиктивный.

— Ну что ты! Немного было вначале. Но сейчас я рада за тебя.

— Верю. А с поездкой к маме ты здорово придумала.

— Учусь быть благодарной. Это трудная наука, — прерывисто и как-то беззащитно вздохнула она и, подойдя к двери, спросила:

— Так что сказать Кэтрин?

Игорь пожал плечами и подошел к окну.

— Скажи, пусть позвонит. Я постараюсь найти полчаса, чтобы встретиться с ней.

— Хорошо. Да, представляешь, мне сегодня позвонила одна дама с Синэ-Лёко.

— Что? — обернулся на эти слова Игорь.

— Я говорю, мне сегодня позвонила знакомая с острова. Она сама из Словении, работает администратором в одном из отелей. Мы с ней случайно разговорились на пляже. Кстати, она большая поклонница твоей Миллы, — на ходу сочиняла Лика. — Часто приходит слушать ее. Она говорила, что на Рождество на острове лил дождь. Но это не испортило праздник. — Лика сделала вид, что собралась идти, но, словно что-то вспомнив, задержалась. — Я не поняла, прости мое любопытство. Твоя Милла что, замужем?

— Была. Давно.

Лика пожала плечами. Она стояла в проеме двери. За ней в коридоре горел свет. Игорю хорошо было видно ее немое недоумение.

— А что? — спросил он.

— Да… вероятно, я не так поняла. Она сказала, что Милла летала в Нью-Йорк к какому-то Алану. Я подумала, к мужу, чтобы развестись с ним.

Игорь опешил.

— Нет. То есть, да. Она была в Нью-Йорке, но у подруги. Просто так.

— Значит, либо я не поняла, либо моя приятельница. Знаешь, эти телефонные разговоры…

Лика ушла к себе.

Игорь стремительно поднялся в кабинет, взялся за телефон, чтобы немедленно позвонить Милле и спросить ее: к кому и зачем она летала в Нью-Йорк, но… передумал.

«Глупо задавать такие вопросы по телефону. — Однако Лике удалось заронить сомнение в его душу. Стало тоскливо и одиноко. За окном пошел дождь. Игорь стоял и смотрел на улицу, освещенную фонарями. — Что притянуло его к Милле? Сначала — ее внешность. Потом — ее тело. А потом?.. Ее мысли. Ее душа. Ее внутренняя сила. Ах, как часто не хватает этой силы. Хочется найти такого человека, который знает что-то большее о жизни, чем ты, который может поддержать тебя. Пусть даже словами. Это только кажется, что их легко найти во всякую минуту. Нет! И произнести так, чтобы в них можно было поверить. — Игорь ударил кулаком по оконной раме. — Да, не таким я представлял себя в сорок лет. Я видел успешного ученого, любимого чудесной женщиной, не похожей на других. А что вышло? Я женился с бухты-барахты, чтобы, как думал, спасти Лику. Ее я спас, но запутался сам. Теперь, на свое несчастье, я знаю, что такое быть женатым. Это значит, что от упреков, злых слез нельзя нигде укрыться. Что надо выяснять отношения, глядя на надутое лицо жены. Это значит, что ты не волен распоряжаться самым ценным, что отпущено тебе — временем, потому что ты прикован к женщине, которую в пылу любовного опьянения назвал своей женой. Но как тяжело похмелье, — Игорь расстегнул рубашку и провел рукой по груди. — На острове мне было необыкновенно хорошо с Миллой. Но ведь это был остров. Это был миг. А что ждет нас здесь? В том месте, где проходит наша будничная жизнь? Милла будет петь в каком-нибудь варьете? Или вновь попытается завоевать Москву? А я буду продолжать работать в Англии?.. Нет, конечно, примеров браков, когда супруги встречаются на неделю и расстаются на месяцы, более чем достаточно. Причем они утверждают, что разлука помогает им сохранять свежесть и силу чувств. Может быть… Но еще разлука заставляет их искать понимание там, где они проводят большую часть жизни. Я старомоден? — спросил Игорь у стучащего в окно дождя, и тот словно бы ответил: «Да». — Я хочу иметь жену в классическом понимании этого слова, хотя отлично знаю, что это невозможно. Ни я, ни Милла не выдержим однообразия, которое мы невольно несем в себе. Я — это я! Конечно, мое «я» — не застывшая форма. Но мои привычки, моя манера говорить, ходить, мои жесты — неизменны. О!.. — яростно вскричал Игорь. — Жениться надо в двадцать лет, когда ни о чем, кроме секса, думать не в состоянии. Когда женщины кажутся неземными существами. А в сорок, когда все тайны давно перестали быть тайнами… Нет, не то… — Игорь прищелкнул пальцами, пытаясь понять, что гложет его. — Не то, — повторил он и ему показалось, что он понял. — В зрелом возрасте мы сами стараемся избежать любви. Мы слишком хорошо запомнили, как тяжело ее крушение. Мы знаем, как дорого надо за нее платить. Поэтому всеми силами снижаем ее накал и всеми силами сопротивляемся ее натиску. Лика сказала о каком-то Алане. Сейчас обман Миллы причинил мне боль. Но ведь я знаю, что через два-три года мне будет наплевать на ее измену. Если только она не станет моей женой! А если станет?!. В общем, если вдуматься, то по существу супружество — это сплетение невероятно смешных и невероятно трагических отношений. Мужчина, смелый, независимый, сильный, полный стремлений, вдруг ни с того ни с сего под влиянием каких-то таинственных импульсов из всех женщин выбирает одну и говорит себе: «Вот эту женщину я буду бояться! Бояться ее упреков, ее нахмуренных бровей, ее недовольного голоса… Я буду извиваться, как уж, врать, как последний лгун, чтобы только она не догадалась, что я изменил ей на стороне. А потом я буду бояться детей. Потому что жена с детьми займет круговую оборону против меня. Они будут рыться в моих вещах, когда я вернусь из командировки, чтобы отыскать какую-нибудь улику моей неверности. Я не смогу купить себе самую пустячную вещь, чтобы не вызвать у них подозрения, что это подарок любовницы. А изменять я буду! Иначе сойду с ума. Или стану импотентом. Жены не желают понимать, что любовницы помогают мужчине сохранять силу. И бегают мужчины, как затравленные зайцы, под прицелом жениных глаз. А если я вдруг найду смелость и захочу развестись, то дети станут моими врагами. И будут оставаться ими до тех пор, пока сами не вступят в брак и не испытают всех прелестей его ограничений. Но на их прощение и понимание мне будет уже наплевать». — Игорь прислушался к звучащей по радио мелодии и отвлекся от своих тяжелых мыслей. Но они не надолго оставили его. Видно, решили нагнать такую тоску, от которой жить не хочется. — Какое счастье просыпаться с женщиной в одной постели!.. И какой это ужас — просыпаться с одной и той же женщиной в одной и той же постели, — проговорил он и забарабанил пальцами по стеклу.

Что-то непонятное происходило с ним. Ему казалось, еще немного, — и противоречивые чувства разорвут его. Он думал о Милле. Он хотел видеть ее, быть с ней. И что странно, сейчас ему хотелось быть с ней всегда. Но в то же время он отдавал себе отчет, каким коротким может быть их совместное счастье.

Сломя голову Игорь бросился в гостиную, открыл бар, схватил бутылку виски и принялся жадно пить из горлышка. Только бы удрать от этой тоски.

Утром он чувствовал себя отвратительно. Но сумел сосредоточиться на работе, и это помогло ему. Кэтрин Келвер позвонила после обеда, и он дал согласие встретиться с ней вечером.

Когда Игорь пришел домой, Кэтрин уже ждала его в гостиной. По лицам женщин было видно, что они о чем-то весьма оживленно беседовали. Но Лика тут же поднялась и сказала, что не будет им мешать.

Игорь устроился в кресле напротив Кэтрин, она включила диктофон и принялась, по мнению Игоря, задавать дурацкие вопросы. В одну из коротких пауз он не удержался и спросил у нее:

— Почему вы избрали именно меня объектом вашего внимания? Ведь можно было обратиться к тем, кто любит общаться с прессой.

— А мне интересно задавать вопросы тем, кто этого не любит. Тогда беседа получается живой. Иначе выйдет лакированная картинка. Люди ведут себя напоказ. Произносят заранее заготовленные фразы. Пыжатся произвести неординарное впечатление.

Однако со своей стороны Кэтрин изо всех сил старалась показать Стромилину, какая она не по-женски умная. Но вышло наоборот. Игорь просто устал от ее сосредоточенного взгляда и голоса, которому она придавала серьезную интонацию. Она даже попыталась о чем-то поспорить с ним. Игорь сначала удивился ее безмозглости, но потом понял, что этим она хотела продемонстрировать независимость своего мышления. И про себя он признал, что, действительно, ее мышление — совершенно независимо от логики.

Наконец она его отпустила. Игорь пожал ей руку и пожелал удачи.

«Почему я был обязан давать заработать этой журналистке на своем времени? — начал он по-интеллигентски запоздало возмущаться, когда то, что он был в состоянии предотвратить, уже произошло. — Я бы мог отдохнуть вместо того, чтобы отвечать на ее дурацкие вопросы. У нее, видите ли, редакционное задание, и я просто не имел права оставить ее без гонорара. Хотя, если быть честным, то имел. Как, наверное, счастливы те, кто умеет наплевать на всех остальных. Это редкий дар. Но, если опять же честно, очень неприятно, когда их независимые плевки направлены на тебя».

В коридоре Игорь столкнулся с Ликой. Она несла на подносе кофе, печенье и бутылку ликера.

«Зачем она сказала мне, что Милла летала в Нью-Йорк к какому-то Алану? Чтобы сделать мне больно? Нет, Лика не такая. Она крикливая, вспыльчивая, но не станет причинять боль намеренно. Она лучше других знает, каково это», — по-интеллигентски наивно подумал Игорь.