Брачный приговор, или Любовь в стиле блюз

ГЛАВА 19

После Синэ-Лёко Москва подавляла своей бесконечностью. Она окружала ее зданиями, неспящими витринами, дневным светом, монотонно освещающим жизнь и днем и ночью; толпой в метро; потоками пешеходов на улицах…

Милла позвонила своему бывшему импресарио. Тот издал гортанный звук аборигена с тихоокеанских островов.

— А-э! Ты! Откуда? Да точно ли ты? — вдруг переспросил он, прислушиваясь к ее голосу.

— Я! — нетерпеливо повторила она и, чтобы убедить его, взяла несколько нот.

— Миллка! Черт тебя дери! Надо же! А у нас тут какой-то козел пустил слух, что ты… того… в океане рыб кормишь. Верка, ну ты ее знаешь, которую Марк раскручивал, так она на одном фуршете даже рыбу есть отказалась, сказала, а вдруг она Лиманову проглотила. Ха-ха! — закатился он от смеха. Но, спохватившись, перевел смех в кашель. — А я тут так простыл. Ездил на натуру. Клип снимаю. Три девчоночки у меня. Рты открывают хорошо и бедрами работают экстракласс. Да… слушай, а ты-то как?

— Я в Москве, — уточнила Лиманова.

— Приехала отдохнуть? — захохотал Семен.

— Послушай, Сеня, я хочу записать альбом «Песни острова Синэ-Лёко». Мелодии неподражаемые. Я там занималась с одной местной певицей…

Милла остановилась, чтобы перевести дыхание.

— А деньги у тебя есть? Или кто-то оплатит твой проект? Я лично — на мели.

— Я сама оплачу. И скупиться не буду! — резко бросила она, злясь на Семена за то, что тот так легко вернул ее с неба на землю.

Семен что-то нечленораздельно пробурчал и замолк. Милле надоело слушать его пыхтение.

— Ну что ты там, умер?

— Я думаю, значит, существую! Не мешай!

Милла пожала плечами.

— Сеня, пошел ты!.. — не выдержала она.

— Да погоди! Я прикидываю: самому взяться или передать тебя в надежные руки. Э! — наконец сказал он. — Была не была! Завтра с утра дуй ко мне в студию. Послушаю, поговорим!

Снежинки вызвали неподдельное удивление у Миллы.

— Как же я по вам соскучилась, — проговорила она, подставив свое лицо первому робкому снегу. — Ведь только сентябрь. Надо же!.. И как это на Синэ-Лёко живут без снега?.. А так же, как в Москве обходятся без пальм и океанского бриза, — словно со стороны раздался ответ. Милла ошалело поморгала глазами, потом понимающе кивнула. — У меня раздвоение личности. Я теперь двуликая Милла. Одна — москвичка, другая — островитянка. И каждая имеет свой взгляд на одни и те же вещи. Но пугаться не стоит. Может, именно это и нужно, чтобы спеть песни острова так, чтобы их услышала и приняла Москва.

На входе в студию Миллу остановил охранник. Это поразило ее настолько, что она забыла, как ее зовут и к кому она пришла.

— Девушка, пройдите на улицу. Здесь нельзя находиться, — как сквозь сон долетали до нее слова.

Она вынула из сумки свой паспорт и протянула охраннику.

— Лиманова! — воскликнул тот. — А я вас не узнал. Но все равно, прежде я должен связаться с Семеном Михайловичем. — Пожалуйста, — любезно пропуская ее, через минуту говорил охранник. — Семен Михайлович ждет вас в студии звукозаписи. Второй этаж.

— Спасибо, это я еще помню, — невесело усмехнулась она.

Семен поднял руку и приветливо помахал Милле из-за стекла звукорежиссерской.

— Здравствуй! Здравствуй! — расцеловав ее, сказал он. — Рад, что ты вернулась. И что слухи оказались только слухами. Вчера позвонил кое-кому из наших, так не поверишь, никто не вспомнил, кто пустил утку о твоей гибели. Главное, все слышали, но когда попытались выявить первоисточник, поняли, что жизни не хватит. Один кивает на другого, и каждый уверяет, что он не говорил, а только слышал.

Милла махнула рукой. Присела на диван и вдруг ощутила страшную, свинцовую усталость. «Нет, не смогу здесь петь. Мелодии острова настолько живые, словно я их каждый раз впитывала из воздуха. Они здесь задохнутся, — обвела она взглядом звуконепроницаемые стены студии. — Это обстановка подходит только для искусственно созданных мелодий. Для игры разума, но не порывов души…»

— Что такое? — склонился к ней Семен. — Понятно, разница во времени. Ничего, сейчас кофейку и будет полный порядок.

Кто-то подошел и отвлек его. Милла поднялась с дивана, взяла свою куртку, гитару и пошла к двери.

«Что я скажу Тони?..» — растерянно думала она. Семен оглянулся, не найдя Миллы, воскликнул:

— Где Лиманова?

Его секретарша сорвалась с высокого табурета и помчалась в коридор.

— Милла! — завопила она, видя, что та сейчас завернет за угол. — Милла!

Лиманова оглянулась. Этого было достаточно, чтобы девушка подлетела к ней, схватила за руку и потянула за собой, приговаривая:

— Семен Михайлович ищет вас! Куда же вы? Вы что, уйти хотели?

Милла провела рукой по лбу, переспросила:

— Уйти?.. Ф-ух, конечно, нет! С чего вы взяли? Я кофе выпить хотела.

— Я вам принесу, не беспокойтесь.

«Ого! Раздвоение дает о себе знать. Островитянка сдрейфила, испугалась замкнутого пространства, но ничего, москвичка себя сейчас покажет!»

Она вернулась в студию, бросила куртку на диван, вынула из футляра гитару и прямиком направилась к табурету. Села. Настроила инструмент. Чуть вскинула голову и… мелодии острова нахлынули, словно сверкающие на солнце океанские волны.

Милла приложила ладонь к струнам, чтобы оборвать долгий звук последнего аккорда и испытующе взглянула на Семена.

Тот медленно поднялся с кресла. Глаза его горели.

— Если все удастся так, как я увидел, это будет цунами мелодий, которое захлестнет Москву.

Милла перевела дыхание.

— Значит, — на подъеме продолжал Семен, — я в три дня досниму девчонок и полностью займусь тобой. Надо будет сделать подстрочник некоторых песен. У меня есть отличный парень. Такие тексты напишет — закачаешься. Ну, Костя займется аранжировкой. Слушай, Милла, мы это развернем грандиозно. Клип, концерты в поддержку альбома. Да, а на какую сумму мы рассчитываем?

Милла рассмеялась, лукаво прищурив глаза.

— Ты мне скажи, сколько надо, а я тебе скажу, есть ли у меня.

Семен кашлянул, чтобы скрыть удивление.

— А ты там, на своем острове, случайно, школу бизнеса не окончила?

— Еще какую! Под руководством Тони.

— Ну-ну! Понятно!

«Как оказывается приятно и главное удобно ни от кого не зависеть, — думала Милла. — Но и тревожно. Теперь я понимаю, почему, продюсеры так неохотно расстаются с деньгами».

Зато к работе приступили почти тотчас. Не было извечного вопроса, кто даст деньги под проект. Не было нудных, с вымученными улыбками переговоров, деловых обедов, «случайных» встреч с потенциальными инвесторами. Не было бесконечно длительного ожидания, после которого что-то перегорает внутри.

Проект «Песни острова Синэ-Лёко» запустили в работу через неделю после встречи Миллы с Семеном.

Москвичка подгоняла слегка растерявшуюся островитянку, темперамент которой пробуждался только тогда, когда Милла подходила к микрофону.

Дни закружились, как первая метель, налетевшая на Москву. Всякий раз перед сном Милла говорила себе, что завтра непременно позвонит Игорю. Искушение услышать его голос было велико. Но наступал день, и она мчалась то на запись, то на съемки, то на радио.

Возвращаясь домой, подходила к телефону, смотрела на часы и грустно усмехалась: «В три часа ночи ученые уже видят сны».

Когда Милла взяла в руки диск, ей показалось, что сердце ее остановилось. Но Семен не дал излиться сентиментальным чувствам. Он напомнил, что через полчаса начнется пресс-конференция.

Стромилин приехал в Москву по делам. Лика увязалась за ним. Она захватила с собой два чемодана с нарядами для будущей мамы. Правда, она мечтала о маленьком аккуратненьком животике, который придавал бы ей некоторую пикантность и очарование. Но платья, которые другие женщины носят на девятом месяце, Лике приходилось надевать на шестом.

— Эти близнецы поправляются не по дням, а по часам. Они такие прожорливенькие, — сетовала она приятельницам. А про себя думала: «Стромилин, кот ученый, не мог, как нормальный мужчина, сделать одного ребенка. Сразу пару для бобслея заделал. А я отдувайся».

— Смотри, в самолете не роди, — заботливо предупредил ее перед вылетом Игорь. — Лучше бы тебе остаться.

— Угу! Конечно! А кто квартиру в Москве купит, ты что ли?

— Какую квартиру? Зачем? В обозримом будущем я буду продолжать работать в Англии.

— Ты только о себе думаешь! А дети? Они должны хотя бы время от времени жить в Москве. Они же русские! — в порыве благородного негодования воскликнула она.

На самом же деле шикарная квартира была нужна Лике. Она скучала в захолустном городке, где находился научный центр.

«Что там за общество? Одни ученые коты и кошки. Ходят на привязи у своей науки. А я жизнь люблю. И чтобы, как карнавал была: яркая, шумная, с сюрпризами, чтобы от любви дыхание перехватывало…»

Она уже видела свой пентхаус со стеклянными стенами. Видела свои приемы, отличающиеся особенной изысканностью, ловила взгляды мужчин, поголовно сходящих с ума по ней. И представляла случайную встречу с Максом: она лишь сухо кивнет в ответ на его пылкое приветствие. Он начнет повсюду преследовать ее, молить о взаимности и…

— Они что, не могут жить в маминой квартире? — бесцеремонно вклинился Игорь в ее мечты. — Три комнаты. Мама будет только рада.

Лика капризно фыркнула и отчаянно заморгала, словно пытаясь загнать назад непрошенные слезы.

— Ладно, покупай! — махнул рукой Игорь.

— Это, между прочим, отличное вложение денег.

— Но не для меня. Не понимаю, зачем вкладывать деньги в бетонные стены, когда можно ими пользоваться. У нас есть дом в Испании. В Москве — мамина квартира.

— Ты только о себе думаешь. Эгоист! А дети?! — фальцетом взвизгнула Лика.

Игорь, спохватившись, кивнул и почесал затылок.

«В самом деле, я что-то о детях постоянно забываю. И откуда они взялись? — пожал он плечами. — Вечно женщины что-нибудь выдумают, чтобы нарушить гармонию налаженной жизни».

Мамина трехкомнатная квартира оказалась мала. Лика это продемонстрировала, едва перешагнула через порог. Она загромоздила ее так, что Игорь с матерью были вынуждены скрыться на кухне. Но Лика со своим огромным животом нашла их и там. Тяжело дыша, опустилась на стул.

— Что-то мне нехорошо, — проговорила она. — Беспокойство какое-то и душно, — обвела она взглядом небольшую кухню. — Душно!..

— Потерпи. Завтра пойдешь выбирать квартиру, — дал свое окончательное согласие Игорь.

На следующий день Лика чувствовала себя превосходно. С аппетитом позавтракала. Позвонила какой-то Ирочке. Та приехала за ней на машине, и они отправились по риэлторским компаниям.

Лика с жадностью окунулась в свою некогда привычную жизнь в Москве: подруги, шикарные бутики, салоны красоты, вечеринки, мужчины, очаровывать которых ей в этот раз мешал живот. В отместку животу она надевала платья с огромным декольте, выставляя напоказ свою большую пышную грудь. Интерес зажигался в глазах мужчин, когда они видели ее сидящей за столом, но как только она поднималась, они не скрывали своего разочарования.

В одной крупной риэлтерской компании Лика, сопровождаемая сотрудницей, обратила внимание на мужчину, прошедшего мимо них по коридору. Узнав, что это владелец компании, пожелала переговорить с ним лично. Даме в положении никто не осмелился отказать. Она вошла в кабинет и опустилась на диван, не сводя многозначительно-лукавого взгляда с высокого светловолосого мужчины. Он предложил ей выпить кофе. Лика выпила чашечку и разомлела, полулежа на диване. Вздымая глубоким дыханием грудь, которую, словно рама картину, обрамляли золотые кружева, она сказала, что после появления на свет близнецов намеревается обосноваться в Москве. «В квартире, которую я куплю, следуя вашему совету», — прибавила она с ударением на последние слова.

В этот вечер Лика, что было необычно, осталась дома. Видно, близнецы устали от ее беготни и начали выказывать свое недовольство, ворочаясь так, что Лика была вынуждена лечь.

Игорь пил чай и смотрел по телевизору новости. Лика отвлекла его, попросив налить ей молока. Он налил и подошел к тахте, на которой, накрывшись пледом, полулежала Лика. Она о чем-то спросила Стромилина, он ответил и вдруг замер, прислушавшись. Лика не унималась. Она делилась своими мыслями по поводу пентхауса. Стромилин не слушал ее. Он подлетел к телевизору и едва не вскрикнул, увидев Миллу.

«Не может быть! — пронеслось у него в голове. Он сделал звук громче. — Она!»

— Милла! — вырвалось у Игоря и взгляд его впился в экран.

— Мой альбом будет называться «Песни острова Синэ-Леко», — говорила Лиманова, отвечая на вопросы журналистов. — Этот остров достоин того, чтобы о нем узнали.

И тут Милла исчезла, а вместо нее появилась девушка, которая с улыбкой сообщила, что сегодня ночью в Москве ожидается метель.

«Господи! Милла жива! Но отчего она не позвонила мне? Не сказала? — обида пронзила его насквозь. — Как она могла?!.»

Лика заворочалась на тахте и попросила Игоря принести ей другой пдед. Он отмахнулся. Бросился на кухню, открыл окно. Обида обжигала его.

«Как она могла?!. Я!.. Я с ума сходил! А она?!. — он сжал кулаки. — Ну, ничего, я ей сейчас сам позвоню и скажу, что так…»

— Игорь! Игорь! Сколько я могу тебя звать? — раздался недовольный голос Лики, и она, охая, вплыла в кухню.

— Что с тобой? На тебе лица нет. Я тебя зову, зову! Пришлось самой подниматься, — она открыла холодильник и вынула стаканчик с йогуртом. — Мог бы хоть последние месяцы быть повнимательнее со своей женой, — выдала она и уплыла обратно в гостиную.

Игорь остался стоять, будто пригвожденный к месту. Ему стало понятно, почему Милла не позвонила ему.

«Несомненно, ей в руки попались журналы, в которых, благодаря стараниям Лики, репортеры в розовых тонах описали наши с ней семейные отношения и не забыли упомянуть об ожидаемых наследниках».

Игорь не знал, что ему делать. Он заметался по квартире. Потом стал лихорадочно одеваться.

— Куда это ты? — тут же заметила его порывистые движения своим недремлющим оком Лика. — В кои-то веки могли бы и по-семейному провести вечер.

— Мне надо! — на ходу надевая куртку, бросил он и выскочил из дому.

Пошел, будто знал, куда. Пройдя несколько кварталов, резко остановился. Огляделся по сторонам. Сел на скамейку и вынул из кармана мобильный.

«Да-да! Милла решила, что раз у меня такие хорошие отношения с женой, раз у меня вот-вот родятся дети, то стоит ли вновь встречаться со мной. Она решила, что ради детей я не стану разводиться. О Господи! — не выдержав, тихо простонал Игорь. — Ради детей я должен лет двадцать жить с нелюбимой женщиной и потом еще лет двадцать, когда они уже покинут наш дом. Но отчего они, едва родившись, становятся диктаторами, которым мы, взрослые, умудренные, измученные жизнью люди, ловящие лишь мгновения краткосрочного счастья, беспрекословно подчиняемся. Они беззащитны, они не проживут без нас?! А я не проживу с Ликой. Задохнусь, удавлюсь, чокнусь!» — Господи! — вскочил со скамейки Игорь и бросился бежать по аллее. Только сейчас ему стало совершенно очевидно, что он пропал. — И как это все случилось?.. Нет, я не жалею о том, что помог Лике, но как она меня окрутила, затянула… И теперь еще дети. Вот они, шутки природы! Никто не поинтересовался, хочу ли я их, нужны ли они мне? Они появятся, и я должен их любить. А я люблю Миллу! — обернулся он и крикнул с вызовом, точно следом за ним бежала Лика со своим грозным животом, которым она загнала его в угол. — Люблю! — Он остановился под фонарем, набрал номер Миллы и поднес мобильный к уху. Рука бессильно опустилась, а в трубке еще слышался голос, сообщавший, что такого номера не существует. — Ну да! Да! — бездумно повторял он. — Да! Но она же здесь! Найти ее! Непременно! — он вскинул голову и оторопел, встретившись взглядом с Миллой, смотревшей на него с рекламного плаката. Он подошел ближе, и, подняв руку, коснулся ее лица. — Милая, как все глупо получилось. Но я люблю тебя!

Он пошел дальше и с удивлением и ликованием видел установленные вдоль дороги биллборды с рекламой нового альбома «Песни острова Синэ-Лёко». Он кинулся к круглосуточно работающему павильону.

— У вас есть новый диск Лимановой?

Продавец как-то неопределенно повел глазами.

— Вообще-то, официальная презентация послезавтра, но…

— Пожалуйста! — глядя на него во все глаза, воскликнул Игорь.

— Ну… разве только вам. Лично себе купил у одного типа, — говорил продавец, вынимая диск из сумки. — Мне всю ночь работать, хотел послушать.

Игорь схватил диск.

— А?.. — он обежал взглядом витрину. — Плеер! У вас есть плеер?

— Мы не торгуем ими, но для вас… — глядя на странно ведущего себя покупателя, проговорил продавец и предложил ему свой, подержанный, назвав цену, за которую Игорь мог бы купить плеер нового поколения.

Но Стромилин быстро отсчитал деньги, вставил диск в плеер, надел наушники и выскочил на улицу.

При первых тактах песни у него бешено заколотилось сердце. Вступление длилось долго, словно нарочно провоцируя желание услышать голос певицы. Когда он раздался, Игорь остановился, как вкопанный. Обещанная метель заметала его снегом, а он, точно завороженный, слушал звуки любимого голоса. Он целовал этот голос, он нежился в его переливах…

Он бродил по улицам чуть ли не до утра. Забрел в ночной клуб, но не слышал, что пела певица в сверкающей тунике, он слушал Миллу… Когда последние завсегдатаи клуба пошли завтракать в кафе напротив, он пошел вместе с ними. У него появилась потребность поделиться своей радостью. Он попросил официантку поставить диск. Молодые люди тотчас стали спрашивать друг у друга, кто это поет? Игорь никому не дал права догадаться, он выпалил:

— Милла Лиманова!

— А!.. Так вся Москва только и говорит, что о презентации ее альбома. А вы уже купили! — на Игоря смотрели сразу несколько десятков глаз.

— Да, купил… уже, — смутился он.

Песни далекого и для Москвы как бы ирреально существующего острова прервали спокойный завтрак и завели всех.

— Ночной клуб переехал к нам! — не удержавшись, хмыкнула официантка.

Когда прозвучала последняя песня, раздались аплодисменты.

— Надо обязательно пойти на ее концерт… — донесся до Игоря чей-то голос.

— Какой концерт? Где? Когда? — воскликнул он, ища взглядом того, кто это сказал.

— Концерт в поддержку диска, — ответил тот.

Расходились, долго обмениваясь рукопожатиями и обещаниями друг другу позвонить.

— Так ты не врешь? — обернувшись, крикнул один. — Ты, и впрямь, ученый?!

— И впрямь! — расхохотался Игорь.

— Ну, ты даешь, Игорек! Классный парень и ученый… — бросил тот на прощание. — Звони!

Игорь вернулся домой пьяный и счастливый, прижимая к себе «голос милой» на лазерном диске.

Лика спала, похрапывая вместе с близнецами. Приход Игоря разбудил ее. Она приоткрыла глаза, почмокала губами и проговорила сквозь не оставивший ее сон:

— А… пришел… мать…

Из своей комнаты вышла с побелевшим лицом Екатерина Петровна.

— Игорь! Как ты мог? Где ты был? Я беспрестанно звонила, но ты не брал трубку. Я… — силы начали изменять ей. — Я… — губы ее задрожали. Она бросилась к нему и, крепко обняв, заплакала. — Разве так можно, Игорек? Я места себе не находила. Виктор искал тебя всю ночь…

— Мама… мама… — блаженно улыбаясь, повторял Игорь. — Я слушал новый диск Миллы.

— Какой? Той?.. Зачем ты себя мучаешь?

— Нет! Ты же не знаешь! Она жива. Она в Москве…

Екатерина Петровна отвела от него руки и приложила их к груди. В ее взгляде застыла мольба:

«Господи, только не это».

— Игорек! — бросилась она следом за ним к окну. — Успокойся! Игорек!

— Мама, — обернулся он. — Я не сошел с ума.

Он отодвинул гардину. Екатерина Петровна взглянула из-за его плеча в окно. С рекламного щита на них смотрела Милла Лиманова.