Бывшие. Проверка на прочность.

26

Если взять в совокупности все терапевтическое лечение и психоанализ у специалиста за несколько месяцев к ряду и поставить на чашу весов, а в противовес — простое общение с родителем после долгой-долгой разлуки, то второе неизменно выиграет.

Почему-то вся обида, глупые вопросы и недоверие улетучивается в один миг. Ты смотришь в глаза старости, мудрости, безграничной родительской любви и понимаешь, что все твои принципы — это просто нелепые шипы беспризорной полевой колючки.

Хотелось свободы — и ты их упорно отращивала.

Поняла, что родительский дом, где бы он ни был, — твой личный Эдем, и колючки сами собой отпали.

Вот и мои колючки растворились. Было столько вопросов, претензий, каких-то мелких обид, накопившихся, словно мусор за все мои годы жизни. Но увидев отца, я вдруг поняла, что они не имеют абсолютно никакого значения. Теперь не имеют. Для меня было важно сидеть с ним рядом. Слушать хриплое дыхание, искоса наблюдать за тем, как он внимательно смотрит за игрой, и смеяться над его виртуозной бранью.

Папка это папка. Он весь из противоречий, углов, крепкого табака и острого словца. Его морщины испещряют не только лицо, но и шею, и натруженные руки.

Господи, да какие могут быть к нему претензии? Он жил свою жизнь как мог. Не хуже, не лучше, просто делал что умел, стоял на своих принципах и неважно, понимал ли их кто-то или нет. Он не бросил мать. Не остался с ней из жалости. Он жил с ней, как настоящий друг, муж, любимый. Какие могут вообще быть претензии? Я сама со своей жизнью разобраться-то не могу. Зачем полезу в их, уже практически прошедшую?

Вопросов у меня не осталось. Тоска по прошлому? Да.

— Пап, а давай завтра съездим в наш двор?

Отец оторвался от экрана и внимательно посмотрел на меня.

— Только во двор?

Я опустила глаза и тяжело вздохнула.

— Туда тоже… тоже поедем. И к маме, и к моей девочке. Только сначала во двор.

Отец кивнул молча. Добро. Он вообще не особо разговорчив. Только вопросы и любит задавать. Точные, правильные.

Вот вроде и не осудил, а как бы спросил: “ Сколько ты, Катька, еще дурью маяться будешь? “

Я не знаю. Решиться посмотреть в глаза своему прошлому нужно. Хоть и больно. И наверное, стоит попросить у моей девочки прощения. Принять до конца все то, что произошло.

Принять по-настоящему.