Бывшие. Проверка на прочность.

28

— Пап, я все понимаю, — попыталась объясниться, сев на переднее сиденье старенькой, но вполне жизнеспособной “Лады”. У отца поистине золотые руки. До сих пор машина, несмотря на преклонный возраст, была в отличном состоянии. — Но и ты пойми. Между нами ведь… Ну это не просто ссора, развод. Мы в разных мирах с ним живем теперь. Я замужем, в конце концов! Мой настоящий муж совершенно другой человек, я с ним живу, сплю в одной постели! — Угу. Но не любишь, — отец снова решил поставить точку в нашем разговоре. — Возможно. Возможно ты прав, я не знаю, честно. Я запуталась. — В чем, Кать? Машина выехала на трассу, я перестала смотреть на знаки и светофоры и откинувшись на спинку кресла, попыталась объяснить. — Понимаешь, мы жили с Егором. С Ликой. Это была совсем другая жизнь. Другие привычки, режим дня, отношения, чувства, все другое. А потом я все это постаралась забыть. Стереть из памяти. Чтобы научиться жить заново, приходится избавляться от старого. В моем случае это было просто необходимо. А с Владом все произошло само собой. С ним я другая. Всё другое. Мы живем по другому, понимаешь? А теперь ты говоришь, что все это нужно перечеркнуть и вернуться назад. В прошлое! — Я такого не говорил! От его слов я едва не задохнулась в возмущении. — Да как же не говорил, пап! Ты же сам сказал… — Я сказал, что бог вам дал шанс. Разве я говорил о прошлом? Шанс, Катька, это всегда про будущее. Ты вот мне говоришь тут, что жизнь у тебя с Владом другая. И привычки, и чувства, и каждодневность вот эта вот… То есть ты себя изменила ради чего-то. Ради какой-то цели. Подстроилась, оперилась, стала как будто иной. Смотрю на тебя, не вижу ничего нового. Ты все та же, только потерялась. Себя потеряла, во всей этой шелухе сама себя не видишь, понимаешь? — Неправда! — Правда. Иначе бы ты эту свою новую жизнь приняла целиком и полностью. Вросла бы в нее корнями, растворилась, не отделяя свое и чужое. А у тебя, Кать, не так. Задыхаться стала, вот и бежишь. Сама не понимаешь отчего. Одна мысль — надо бежать. А все почему, потому что нет там тебя настоящей. Спишь ты там мертвым сном. Не ожила ты с ним, Катя, а умерла! И воскреснешь ты только… — Не надо. Не воскресну. Мы чужие. Ничего не будет как раньше. — И правильно! И правильно, Кать! Не должно же быть как раньше! То что раньше, уже ведь не вернешь. Надо новое строить. Жизнь будущую заново по кирпичикам выстраивать. Но не торопясь, понимаешь. Не торопясь, не опрометчиво. Не для того, чтобы сбежать или что-то перевернуть с ног на голову. Это как скульптура. Очень осторожно надо. — Я боюсь, — снова призналась честно, без обиняков и, кажется, больше всего самой себе. — Я боюсь, что ничего не получится. Нигде. Ни с Егором, ни с Владом. — С Владом уже не получилось. — Так и с Егором тоже! — Глупая ты, Катьк. Мелкая. Вот баба выросла, а душа как у девочки. С Егором у тебя не было еще ничего. Не было. Ты думаешь что, он не изменился? Он ничего не потерял? По нему так же танком жизнь прокатилась и туда, и обратно. Разве ты этого не понимаешь? Нельзя после такого остаться прежним. Вот и Егор совсем не тот, что раньше. А нового его ты и не знаешь. — Не собираюсь я его узнавать! — Вот упрямая, честное слово. Все равно придется. Как раз вот сейчас и начнешь. — Что? Что ты имеешь ввиду, пап? Я осмотрелась. Мы практически подъехали к южным воротам огромного городского кладбища. Широкая, рассеченная низкими заборчиками парковка, забита автомобилями почти полностью, несмотря на будний день. Отец остановил жигуленок у самого края дороги, вышел из машины и снова закурил. Я выскочила следом. — Пап, ты ответишь? О чем ты… — Вон, машина его стоит. Здесь он. Я посмотрела на черный огромный джип, на который только что указал отец. Конечно, это могла быть чья угодно машина, но я чувствовала, что отец не ошибся. Да и вкус у мужа остался, наверное, прежним. Егор действительно приехал на кладбище. Причем в тот же день и час, что и мы. — Это ты? Это ты ему сообщил? Это ты все подстроил? — возмущению моему не было предела, и единственным желанием было поскорее отсюда сбежать. Но слова отца остановили. — Нет, Кать. Не я. Он тут практически каждый день. Поэтому смирись. И открой, наконец-то, глаза.