Цена любви

21

Миссис Хэрриот приняла Кэру в просторной и красивой библиотеке, которую девушка так хорошо запомнила с прошлого раза. Кэра дорожила воспоминаниями о каждой книге, которую держал в руках Ричард. Над большим камином висел его детский портрет. А рядом – рисунок маслом, на котором был изображен его любимый пони. Вся атмосфера этой комнаты была наполнена им.

Бледная, с дрожащими руками, Кэра предстала перед матерью Ричарда. Пожилая женщина, как всегда, казалась сдержанной и спокойной. Но в ее голубых (как у Ричарда!) глазах были усталость и тревога.

Она сказала:

– Хорошо, что вы приехали.

– Конечно, – ответила Кэра, снимая шубу и перчатки, – я не могла не приехать… Как он?

– Он очень болен. Вы и сами понимаете, что я не стала бы вас так срочно вызывать, если бы дела не были так плохи…

Кэра честно и прямо взглянула в глаза матери Ричарда.

– Я всегда готова сделать для Ричарда все, что в моих силах, – сказала она. – И вам это известно, миссис Хэрриот. В то же самое время я не меньше вашего расстроена сложившейся ситуацией. Я хорошо понимаю, что вам и мисс Спайрз не по душе мое присутствие здесь…

Миссис Хэрриот поднесла к губам платок.

– Лучше мы вообще не будем касаться этой темы, – сказала она. – Что есть, то есть. Мой сын, к несчастью, чрезвычайно вами увлечен… Даже тяжело заболев, он хочет видеть только вас… И если вы способны как-то помочь ему, то, пожалуйста, помогите!

– Можете на меня положиться, миссис Хэрриот. Само собой, я уеду сразу, как это станет возможным.

Мать Ричарда с любопытством взглянула на девушку. Она приучала себя к мысли, что Кэра – пустая, дешевая певичка, которой удалось окрутить ее сына и которая даже пыталась помешать его женитьбе на Филиппе. Именно в этом свете представила дело сама Филиппа. Теперь, взглянув девушке в глаза, миссис Хэрриот почувствовала вопреки собственной воле, что девушка ей нравится – нравится своей добротой, самоотверженностью и скромностью. Подобных чувств миссис Хэрриот никак не ожидала от театральной дивы. В это утро она не могла не признать, что Кэра держит себя с исключительным достоинством, несмотря на то, что в этом доме она вовсе не желанная гостья… Кэра примчалась в Мэнор по первому же зову и, кажется, искренне сочувствовала происшедшему.

Миссис Хэрриот вздохнула и повела ее в спальню Ричарда. Все симпатии матери были, естественно, на стороне Филиппы, однако ее не могло оставить равнодушным то, что сын, находясь при смерти, шепчет имя этой девушки.

У двери спальни миссис Хэрриот остановилась и положила Кэре руку на плечо.

– Вы знаете, как я люблю сына, – взволнованно проговорила она. – Если вы можете помочь ему, сделайте все, что в ваших силах!

Кэра пожала ей руку.

– Я сделаю все, что смогу, – заверила она.

И вот она оказалась в спальне Ричарда… Тяжелые занавеси не пускали в комнату ослепительного апрельского солнца… Сразу чувствовалось, что здесь находится тяжело больной человек. Пахло антисептиками. На столике стояли свежие цветы, которые утром принесла из сада медсестра.

Увидев Кэру, медсестра приветствовала ее кивком головы и прошептала, что лучше подойти поближе к кровати.

– Если вы та самая Кэра, которую он все время зовет, поговорите с ним. Это может оказаться очень полезным для него! – сказала медсестра.

Кэра подошла к кровати, которая стояла рядом с открытым окном. Больным, у которых воспаление легких, необходим свежий воздух. Девушка не могла отвести от Ричарда глаза. Он так переменился. Когда она видела его последний раз, это был загорелый, сильный воин. Теперь перед ней лежал больной, изможденный человек. Внезапная болезнь подкосила его так сильно, что он впал в бред. Он был смертельно бледен, и только на щеках горело два алых пятна. Впалые щеки заросли двухдневной щетиной. Казалось, он постарел на несколько лет.

Он глядел на Кэру невидящим взглядом, а его пальцы теребили простыню.

Он пробормотал:

– Кэра, это ты… Это снова ты. Прости меня, Кэра, но я должен тебя покинуть. Ах, Кэра, милая моя, где ты?

– Он повторяет это часами напролет, – прошептала медсестра. – Пульс слабеет. Ему все хуже и хуже. Он словно не хочет бороться за жизнь.

– Вы оставите меня с ним наедине? – спросила Кэра.

Медсестра кивнула и вышла из спальни.

Кэра сняла шляпку и бросила ее на пол. Упав на колени перед его постелью, она схватила Ричарда за руки. Они были очень горячими и сухими. Ричард тяжело и, видимо, болезненно дышал.

– Ричард! – позвала Кэра. – Мой милый Ричард!

Его пальцы беспокойно двигались.

– Не нужно, Филиппа. Я просто не смогу дать тебе счастье… Я не гожусь для тебя… – пробормотал он.

Кэра закусила губу. Судя по всему, Филиппа очень часто сидела у его постели.

Кэра решила, что во что бы то ни стало должна добиться, чтобы Ричард ее узнал.

Она прижала его ладони к своим щекам и стала целовать их.

– Это я – Кэра! – говорила она. – Ричард, милый, неужели ты не узнаешь меня?

На несколько секунд он вынырнул из мрачного царства теней и галлюцинаций и, придя в себя, беспокойно заметался. Кэра покрывала поцелуями его руки, орошала их слезами и непрерывно повторяла его имя.

Вдруг он успокоился. Его воспаленные глаза смотрели прямо на нее.

– Кэра! – удивленно прошептал он.

– Ты меня узнал, милый?! – радостно воскликнула она, наклонясь ближе.

– Кэра, – повторил он и даже улыбнулся. – Но этого не может быть. Я видел тебя только в снах. Не может быть, что это действительно ты.

Она обняла его и прижалась щекой к его груди.

– Да, это я, – страстно проговорила она. – Это я – Кэра, и я тебя очень люблю!

Воцарилось молчание. Она слышала, как колотится его сердце. Слышала, как он тяжело дышит. У него на лбу выступили капли пота, а руки ослабели. Дрогнувшим голосом он прошептал:

– Господи, это действительно ты!

Из ее глаз полились слезы.

– Да, милый, я здесь. Если я тебе нужна, я буду с тобой!

Ричард протяжно вздохнул.

– Чудесно! – сказал он.

И все. Только одно слово. Потом он чуть коснулся ее волос, и его рука безжизненно упала. Глаза закрылись, и он замер.

У Кэры сжалось от страха сердце. Может быть, их встреча чересчур потрясла его. Может быть, она убила его…

Кэра в отчаянии стала звать медсестру.

Медсестра и мать Ричарда вбежали в спальню. В полуобморочном состоянии Кэра ждала, пока медсестра щупала у Ричарда пульс. Потом женщина улыбнулась.

– Это какое-то чудо! – воскликнула она. – Пульс почти нормальный, а больной просто спит. Судя по всему, кризис миновал.

Миссис Хэрриот едва сдержала рыдания.

– Слава Богу, – проговорила она.

Кэра промолчала. Ее нервы были взвинчены до предела. Когда миссис Хэрриот уводила ее из комнаты, она была вся в слезах.

– Не уходите далеко! – окликнула Кэру медсестра. – Может быть, он снова захочет вас увидеть.

Когда они вернулись в библиотеку, миссис Хэрриот указала Кэре на кресло у камина и предложила кофе.

– Я перед вами в вечном долгу, – сказала мать Ричарда. – Вы спасли сыну жизнь.

Кэра старалась взять себя в руки.

– Я не сделала ничего особенного, – пробормотала она.

– Но, кроме вас, никто не смог бы этого сделать, – заметила миссис Хэрриот. На этот раз без горечи, а с искренней благодарностью. – После всего того, что случилось, с вашей стороны было очень великодушно согласиться приехать сюда…

Кэра торопливо припудрилась и смущенно улыбнулась.

– Я люблю Ричарда, миссис Хэрриот, – сказала она. – Даже зная, что он женится на мисс Спайрз, я продолжаю его любить. Я готова отдать за него жизнь. Правду сказать, для меня огромная честь – сделать для него хоть что-то…

Миссис Хэрриот вздохнула.

Чем больше она узнавала эту девушку, тем больше та ей нравилась. Там, наверху, в спальне у Ричарда, Кэра не запаниковала, не устроила сцены… А могла бы!… Нет, она была спокойной и заботливой. И Ричард наконец заснул. Кризис миновал. С плеч матери словно гора свалилась. Утром, когда она звонила Кэре, ее преследовала мысль, что Ричард умрет.

Миссис Хэрриот вкратце рассказала Кэре, как развивалась болезнь, как напряженно он работал в министерстве обороны, как запустил свое здоровье до того, что простая простуда с бронхитом переросла в воспаление легких.

– Еще слава Богу, что это случилось здесь и я могла за ним ухаживать, – добавила она. – В госпитале он наверняка бы умер… И если бы вы сегодня не приехали – тоже умер.

– Рада, если так, – сказала Кэра.

Впервые миссис Хэрриот одарила девушку искренней дружеской улыбкой.

– Прошу вас, не торопитесь с отъездом, моя дорогая, – попросила она. – Если Ричард узнает, что вы уехали, болезнь может вернуться.

– Но мисс Спайрз… – начала Кэра.

– Я позвоню Филиппе и все ей объясню, – прервала миссис Хэрриот. – Конечно, для нее это нелегко, но, уверена, она будет терпеливой.

Кэра выпила несколько глотков кофе, а потом спросила:

– Как вы думаете, миссис Хэрриот, ваш сын будет с ней счастлив? Неужели после всего это возможно?

Мать Ричарда беспокойно махнула рукой.

– Ума не приложу… Все сложилось так неудачно. Во Франции Ричард в вас влюбился, а потом, будучи в полной уверенности, что вы несвободны, сделал предложение Филиппе. Уверена, он не изменит своему слову…

Кэра подняла глаза.

– Прошу вас, верьте мне, миссис Хэрриот! Я даже не думала о том, что Ричард может нарушить свое слово. У меня этого и в голове не было.

Миссис Хэрриот отвела взгляд. Ей стало неловко.

– Вы замечательная девушка, – торопливо пробормотала она. – Зная, как вы относитесь к моему сыну, я могу вами лишь восхищаться… Но вот что я хочу сказать. Ричард, безусловно, сдержит слово и в один прекрасный день женится на Филиппе. И будет счастлив. Потому что для него это идеальная партия… Простите, что делаю вам больно, но, думаю, вы меня поймете…

Кэра вспыхнула.

– Конечно, я очень хорошо все понимаю, – заверила она. – Обо мне нет речи. Главное для меня – счастье Ричарда. Если этот брак будет для него счастливым, больше и желать нечего.

– Если вы не против, – смущенно проговорила миссис Хэрриот, – я пойду позвоню Филиппе. Она, конечно, тоже волнуется.

Мать Ричарда вышла, а Кэра допила кофе и придвинулась поближе к огню, стараясь согреться. Внезапно на нее навалилась усталость. Глаза закрылись сами собой. Слава Богу, думала она, мой любимый спокойно спит у себя в спальне. Может быть, она и вправду спасла ему жизнь. Больше ей ничего не нужно. Лишь бы он выздоровел… Увы, как только он поправится, их снова ждет разлука!

Не без горечи Кэра подумала о той девушке, которой миссис Хэрриот сейчас звонила по телефону. Что и говорить, Филиппа тоже беспокоилась о Ричарде. И не желала его смерти… По крайней мере физической. Но она приговорила его к смерти другого рода. Ради собственного счастья она была готова сделать Ричарда несчастным на всю жизнь. Этого Кэра никак не могла понять.

Что касается миссис Хэрриот, то сегодня утром поведение Филиппы тоже показалось ей несколько странным. Конечно, она понимала, какой удар для девушки – приезд Кэры. Унизительно сознавать, что в бреду жених повторял имя другой женщины. Тем не менее мать Ричарда слегка уколола жесткость Филиппы.

Судя по всему, Филиппа не испытывала к Кэре ни малейшей признательности.

– Еще бы она не приехала, – проворчала Филиппа, – после всего того, до чего она довела бедного Ричарда!… Чем быстрее вы выпроводите ее из дома, тем лучше. Уверена, когда Дик придет в себя, то сам устыдится, что позвал ее.

Миссис Хэрриот распрощалась с Филиппой довольно прохладно и повесила трубку.

«Филиппа жестокая, – подумала она. – Даже очень…»

Это был момент, когда мать Ричарда впервые задалась вопросом: будет ли счастливым подобный брак?… Ее удивило, что Филиппа – девушка гордая и самолюбивая – пытается удержать Дика, хотя знает, что тот любит другую.

Впервые она засомневалась, правильно ли поступила, устроив помолвку. Куда большие сомнения стали одолевать миссис Хэрриот, когда она призадумалась о происходящем в Саут Холле – помпезном особняке Спайрзов.

Громадный дом отстроил еще старый Спайрз – основатель шоколадной компании. Увы, дом и прилегающая усадьба не шли ни в какое сравнение с владениями Хэрриотов в Мэноре, славившимися своим вкусом и очарованием.

Саут Холл представлял собой довольно бестолковое сооружение. Огромное количество комнат, башенок, мансард. Нелепая архитектура. Но в строительство вбухали пропасть денег – в погоне за модой и шиком. Пожалуй, единственным достоинством особняка было то, что он располагался на холме, откуда открывался великолепный вид на красоты Сассекса. Вокруг шумели сады, за которыми (даже когда началась война) продолжали ухаживать шестеро садовников. Здесь всегда благоухали редкостные цветы, а сами сады простирались на многие акры и смыкались с парком Мэнора.

Все в Саут Холле говорило о состоятельности его хозяев. И действительно, сэр Фрэнк Спайрз трудился не покладая рук, а леди Спайрз (происходившая из семьи обыкновенного провинциального врача) делала все возможное, чтобы ее дочь Филиппа заняла самое достойное положение.

Филиппа, обучавшаяся в одной из самых престижных английских школ, окончательный лоск приобрела в Париже. Потом ее представили ко двору, и она снова отдалась провинциальной жизни, окружив себя всем, что только можно было купить за деньги, и до начала войны много путешествовала на личной яхте.

Теперь, когда началась война, от многого пришлось отказаться. Даже от псовой охоты. Спайрзы решили устроить в своих владениях что-то вроде санатория для раненых офицеров.

Если честно, миссис Спайрз не была довольна выбором дочери и ее помолвкой с Ричардом Хэрриотом. Конечно, Ричард был неплохой партией: кадровый военный, джентльмен до мозга костей. К тому же он мог похвастаться старинной и благородной фамилией… Однако миссис Спайрз не оставляла надежды подыскать более достойную кандидатуру. Филиппа была скрытной девушкой, но мать догадывалась, что ее сердечные дела развиваются не лучшим образом, и пыталась посватать ей других женихов.

Как раз в дни болезни Ричарда в Саут Холле появился один такой замечательный гость. Молодой граф Рокингем собственной персоной.

Благодаря своему громадному росту Уильям, лорд Рокингем, получил в кругу друзей прозвище Джамбо, то есть великан, хотя, по сути, оставался взрослым ребенком.

Несмотря на знатный титул, поместье в Уорвикшире и дом на Гросвенор-сквер, Джамбо не был богат. Но главное для леди Спайрз было то, что он именовался графом и, судя по всему, им было нетрудно помыкать. Он был большой весельчак, и многие находили его очень забавным. У него были круглое красное лицо, волосы, словно пакля, а в глазу монокль.

Как и Ричард Хэрриот, он был кадровым военным и в составе первого военного контингента участвовал в войне в Норвегии. Там он получил пулю в плечо, но зато сохранил жизнь. Богатые друзья переправили его в госпиталь Красного Креста, где его отыскала миссис Спайрз, которая тут же умыкнула его к себе в Саут Холл.

В этот уик-энд Филиппа скучала ужасно. Джамбо имел титул, древнюю родословную, уходившую корнями к самому королю Эдварду, но, к несчастью, не обладал красотой и обаянием Дика. Было в Дике нечто такое, что всегда покоряло Филиппу… Может быть, его исключительное достоинство… А может быть, его твердый характер.

Джамбо можно было лепить, как глину. Яркая красота Филиппы сразила его наповал. В Филиппе его восхищало все: как она держится верхом, как одевается, как говорит…

Накануне вечером он признался ей, что она первая женщина, которая возбудила в нем серьезные чувства.

Филиппа рассмеялась.

– К сожалению, я занята… – пробормотала она.

Джамбо вытащил монокль и с высоты своего огромного роста со значением произнес:

– Никогда не считал себя парнем, способным волочиться за чужой невестой, но вы так ослепительно хороши, что я намерен добиться вашей любви, несмотря ни на что!

Такое признание показалось Филиппе забавным. К тому же он в самом деле принялся усиленно за ней ухаживать, причем с самыми прозрачными намерениями. Это тоже понравилось ей. Да и какой женщине не льстит, когда мужчина добивается взаимности?

Как бы там ни было, Филиппа не оставила своих намерений завоевать Ричарда, заставить его забыть Кэру и доказать этой актрисе, что его страсть к ней была лишь случайностью и после помолвки должна быть нещадно истреблена.

Филиппе было не по душе, что мужчина, с которым она помолвлена, вдруг возымел поползновение дать задний ход. Словом, она была совсем не против того, чтобы Джамбо остался в Саут Холле и забавлял ее, но в то же время выйти замуж решила за Ричарда.

Эта решимость окрепла еще больше, когда миссис Хэрриот сообщила ей о том, что кризис миновал. Она понимала, что это заслуга Кэры, и преисполнилась тайной ярости. Если мать Ричарда встанет на сторону сына, то Филиппе придется воевать с ними обоими. Что бы ни произошло, она сумеет использовать присущее Ричарду чувство чести и добьется того, чтобы свадьбу сыграли не позднее чем через месяц.