Часовня "Кловер"

Глава 6

— Ты переехала туда ради него? — спросил Логан.

Я крепче сжала свой телефон.

— Нет, я переехала сюда не ради него. Я только что сказала тебе, что даже не знала, что он здесь живет. Если тебе нужны отчеты частного детектива, чтобы доказать, что я не знала об этом, я пришлю их сегодня вечером.

— Я не знаю, могу ли тебе верить.

Слезы потекли по моим щекам. Вау, это было больно.

— Как ты можешь так говорить, Логан? Я никогда не лгала тебе.

— Правда? Тебе не кажется, что то, что ты не сказала мне, что все еще замужем, было ложью?

— Нет, я имею в виду, да. Я просто… Я не знаю, почему я не сказала тебе. Но это было не для того, чтобы причинить тебе боль.

— Ты звонила Фреду Эндрюсу? — спросил он.

— Да. Я поговорила с ним сразу после того, как нашла Ника. Он работает над документами о разводе. — Я ждала у телефона, прислушиваясь к дыханию Логана.

— Я не знаю, что делать, милая, — его мягкий голос вызвал новую волну слез.

— Поверить мне, когда я говорю, что не знала, что он будет здесь. И что я сожалею, что не развелась девять лет назад.

— Мне нужно немного времени.

— Хорошо, — я шмыгнула носом, пытаясь взять себя в руки.

— Я ненавижу, что мы ведем этот разговор по телефону.

— Я тоже. Я люблю тебя, Логан, — добавила я, прежде чем он успел повесить трубку.

— Я тоже тебя люблю. Мне нужно идти.

Сегодняшний день был провальным, а худшее было еще впереди.

Пятое свидание.

После того, как Ник ушел вчера, я прокручивала наш разговор в голове снова и снова. Сон ускользал от меня, и я, наконец, встала в половине четвертого и начала убираться. Несмотря на то, что этим утром я пошла в школу совершенно измотанной, по крайней мере, мой дом был безупречно чист.

Единственный перерыв, который у меня сегодня был, был с моими учениками. Они были ангелами, как будто чувствовали, что я была на грани срыва, и вместо того, чтобы столкнуть меня, они вцепились в мои ноги и удержали меня на якоре.

Вернувшись домой, я неохотно позвонила Логану. Не позволив ему снова отмахнуться от меня, я начала неизбежный разговор. Но как только он закончился, мне нужно было мысленно подготовиться к еще одному вечеру с Ником.

Было всего пять тридцать. Я предполагала, что Ник приедет не раньше шести, что давало мне по крайней мере тридцать минут, чтобы посидеть на диване и поплакать.

И это именно то, что я сделала.

— Что случилось? — спросил Ник, когда я открыла дверь.

— Ничего, — солгала я. — Чем мы займемся сегодня вечером?

Ник скрестил руки на груди. Я повторила его позу, и мы уставились друг на друга.

Я не была обязана ему никаких объяснений. Если я была расстроена, это была моя проблема. Не его. И ни за что на свете я не собиралась рассказывать ему, что плакала из-за своего телефонного разговора с Логаном. Мои отношения, мое дело.

— Черт, ты упрямая женщина, — пробормотал он.

Я подняла брови и выпятила подбородок, молча напоминая ему, что он еще не ответил на мой вопрос.

— Мы едем ко мне домой.

— Отлично. Поехали, — сказала я и протиснулась мимо него, захлопнув за собой дверь.

Мы ехали к дому Ника в тишине. Солнце начинало садиться за горы, оранжево-желтое небо медленно окрашивалось в ярко-розовые и пурпурные тона.

Я предполагала, что Ник живет в городе, но на самом деле он жил довольно близко от меня. Свернув с шоссе, мы начали петлять по узкой гравийной дороге, обсаженной высокими деревьями.

Конец тропинки выходил на небольшую круглую поляну в лесу. В центре стояла двухэтажная бревенчатая хижина. Крытое крыльцо тянулось по всей длине дома, а два больших слуховых окна выступали из крыши на втором этаже. За хижиной находилась большая коричневая металлическая мастерская.

Это был тот самый причудливый домик в Монтане, о котором я мечтала. Увидев это место, я пожалела о покупке своего дома. Он был слишком большим и показным. Но такое место, как это, было бы в самый раз.

Входная дверь открывалась в большое открытое пространство. Сияние мягких белых ламп создавало теплую и уютную атмосферу. Полы были сделаны из грубо обработанного коричневого дерева, и когда я присмотрелась повнимательнее, то увидела круглые канавки, сделанные от пильных полотен.

Один угол главной комнаты представлял собой квадратную кухню, заставленную темными шкафчиками. Высокая стойка отделяла его от остальной части гостиной. Каменный камин был окружен коричневой кожаной мебелью, повернутой к большому телевизору в углу.

Напротив гостиной стоял обеденный стол, окруженный шестью стульями. И стол, и стулья были выполнены в том же бревенчатом стиле, что и журнальный столик в гостиной.

Осматривая дом изнутри, я еще больше пожалела о своей экстравагантной покупке жилья.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — спросил Ник.

— Что у тебя есть?

— Пиво. Виски. Вода.

— Виски, пожалуйста. — Я ни за что не смогла бы пережить сегодняшний разговор без алкоголя, а поскольку я не была большим любителем пива, придется обходиться виски.

Когда Ник направился на кухню, я направилась к книжным полкам в задней части комнаты, рядом с деревянной лестницей, которая вела на второй этаж.

Коллекция книг Ника удивила меня. Я не считала его читателем, но полки доказали, что я ошибалась. У него было довольно много классики, а также несколько более свежих триллеров. Я также заметила пару толстых книг по автомобилестроению на нижней полке.

Длинная полка посередине была полностью занята фотографиями в рамках. Все фотографии были маленькими, но их было так много на полках, что я не могла разглядеть те, что были сзади.

На нескольких фотографиях был изображен более молодой Ник. На одном из них он был с группой мужчин, все в кожаных жилетах, и стоял рядом с рядом больших мотоциклов. На другом он сидел на скамейке с красивой брюнеткой, другой парень сидел с другой стороны от нее.

На остальных фотографиях был Ник, которого я знала, с его растрепанными волосами и окладистой бородой. На одном фото он и еще трое мужчин были одеты в зеленые комбинезоны. Позади него виднелись остатки полностью сгоревшего леса с черными деревьями, торчащими из выжженной земли.

Сдвинув некоторые фотографии в сторону, я начала рассматривать те, что были спрятаны сзади. Мой взгляд зацепился за маленькую фотографию без рамки, засунутую в угол полки. Я схватила ее за край и вытащила из дерева.

Я ахнула, когда свет упал на фотографию. Это была моя фотография из Лас-Вегаса.

Я спала на белой подушке. Мои волосы были в беспорядке и торчали во все стороны. У меня все еще был макияж с прошлой ночи, и он размазался по моим векам. Мои губы были красными и припухшими после ночи поцелуев с Ником. Я выглядела ужасно. Но даже во сне я выглядела счастливой.

Слезы наполнили мои глаза, и картинка расплылась.

Ник сфотографировал меня утром перед тем, как оставить одну в «Белладжио». И он хранил эту фотографию все это время. Ее края были потертыми и помятыми, как будто он держал ее в руках и изучал бесчисленное количество раз. На ней был тот же износ и возраст, что и на нашей свадебной фотографии, которую я спрятала подальше.

— Почему? — прошептала я картинке.

— Потому что ты моя жена, — сказал Ник позади меня.

— Что это значит?

— Это значит, что мы принадлежим друг другу.

Он сказал те же самые слова сразу после того, как мы поженились, прямо перед своей самой вопиющей ложью. Когда он пообещал, что мы наладим наши отношения. Тот факт, что он снова выбросил их туда, мгновенно разозлил меня.

Я резко обернулась.

— Ты уже однажды говорил мне это. Мне понравилось в первый раз. Теперь уже не так сильно. Хочешь совет? Не используй повторно свой материал из Вегаса.

Его челюсти сжались, и он глубоко вздохнул через нос.

— Выпей это, — отрезал он, тыча стакан виски мне в лицо. — И успокойся, черт возьми.

Я фыркнула и закатила глаза. Эта ночь обещала быть долгой.

— Иди сядь, — сказал он, подходя к дивану в гостиной.

Я опустилась в огромное кожаное кресло напротив дивана и сделала большой глоток виски, поморщившись, когда янтарный ликер прожег дорожку в моем горле.

— Хочешь, разбавлю водой? — спросил Ник, упираясь локтями в бедра.

— Нет, — кашлянула я. — Все в порядке. Объясни мне все, пожалуйста. Давай покончим с этим.

— Отлично. Ты видела ту фотографию с женщиной и двумя детьми на полке?

Я кивнула.

— Это была моя мама со мной и моим младшим братом, — сказал он. — Она умерла, когда мне было шестнадцать.

Я закрыла глаза.

— Мне жаль.

Я и представить себе не могла, как больно было бы потерять мать в таком юном возрасте. Моя мама была не самым выдающимся образцом для подражания, но она все еще была моей мамой. Она всегда была рядом со мной.

— Ее убили из-за моего отца, — добавил Ник.

Мышцы в моем теле напряглись.

— Твой отец убил твою мать?

— Он не нажимал на курок, но именно из-за его гребаного эгоистичного выбора она мертва.

— Что случилось? — спросила я.

Ник наклонился вперед и сделал глоток своего виски, прежде чем откинуться на спинку стула.

— Мой папа — президент байкерской банды. И это действительно банда. Все называют ее клубом, притворяются, что это просто группа парней, катающихся по выходным на своих харлеях, но на самом деле это банда. Они используют насилие, чтобы запугать людей, которые поступают не так, как они хотят. Они мало уважают закон. И они берут со своих клиентов гребаные деньги, чтобы те могли загребать пачку наличных каждый месяц.

— Какого рода клиенты?

— В основном они предоставляют услуги по защите для тех, кто готов заплатить. Несколько местных предприятий в Клифтон-Фордж. Вот откуда я родом. Они проводят подпольные бои по всему штату и получают прибыль от каждого боя. Но их крупнейшие клиенты — контрабандисты наркотиков. Клуб обеспечивает защиту грузов, поступающих из Канады. Они следят за тем, чтобы наркотики не были украдены или пойманы копами.

— Канада? — спросила я. — Я думала, что большинство импортируемых наркотиков поступает через наши южные границы.

— Лекарства, изготовленные из растительных экстрактов, так и поступают. Марихуана. Кокаин. Героин. Но метамфетамин ввозится из Канады. Они прокладывают путь на север, а затем везут вниз. На официальных пограничных переходах усилена охрана, но Монтана — большой штат. Есть много границ, за которыми никто не следит.

— Итак, я предполагаю, что каким-то образом вся эта незаконная деятельность привела к убийству твоей матери? — спросила я.

— Да. Папина организация расширялась, и они разозлили конкурирующую банду. Они отомстили тем, что пришли к нам домой посреди гребаного дня и казнили мою мать, пока она работала в саду. Мы с братом нашли ее, когда вернулись домой из школы.

Острая боль пронзила мое сердце и поселилась в животе.

— Я не знаю, что сказать.

— Нечего и говорить, Эмми. Просто мне нужно, чтобы ты поняла, на что была похожа моя жизнь.

— Хорошо. — кивнула я.

— Когда я был маленьким, я не мог дождаться, когда окажусь в клубе. Потом, после смерти мамы, я не мог дождаться, когда смогу вырваться на свободу. Отец отомстил, положил конец тому другому клубу, а потом вел себя так, будто все было в порядке. Он продолжал расширяться и копать глубже в подполье. Он ни разу не признался, что его желание быть самым могущественным клубом на Северо-Западе является причиной того, что у меня нет матери.

Я покачала головой, но промолчала.

— Это вызвало большую напряженность между папой и мной. Он всегда планировал, что я возглавлю клуб, но я ясно дал понять, что не собираюсь этого делать. Мне исполнилось восемнадцать за неделю до окончания школы, я получил диплом и уехал в Колорадо. Я начал обучение там, чтобы стать механиком-дизелистом. Пару лет спустя я получил сертификат и начал работать в гараже.

— Это тогда ты встретил меня?

— Да, — сказал он, — именно тогда я встретил тебя. Я и те ребята, с которыми был, все вместе работали в гараже в Колорадо. Мы решили по наитию съездить на выходные в Вегас.

Я отхлебнула виски.

— Почему ты уехал из Колорадо?

— Мой младший брат заканчивал среднюю школу. Я подумал, что, если бы я жил в Монтане, возможно, смог бы убедить его жить со мной и не вступать в клуб. Вакансия на пожарной станции была открыта, и я решил попробовать. Бросил работу механика и переехал в Прескотт.

— Он вступил в клуб?

— Да, — он нахмурился, прежде чем проглотить остаток своего напитка огромным глотком.

Мы сидели в тишине, но мое сердце билось все громче и громче. Я сделала несколько неровных вдохов и проигнорировала нервную энергию, скопившуюся в моем животе.

Потому что это был конец.

Я цеплялась за Ника, или идею Ника, почти десять лет. После сегодняшней ночи все будет кончено. Я смогу жить дальше своей жизнью. У меня не будет причин снова думать о нем. Или смотреть на нашу свадебную фотографию. Или тайно носить кольцо.

— Почему ты бросил меня? — задавать этот вопрос было больно.

— После того, как ты уснула, мне позвонил отец. Он поругался с другим клубом. Снова. Одного из молодых парней в папином клубе застрелили. Он был моего возраста, мы выросли вместе. В любом случае, папа сказал, что они получали угрозы в адрес членов семьи. Что и я, и мой брат были в опасности. Сказал мне прикрывать спину.

Мой нос начал гореть, и я почувствовала слезы.

Это было его оправданием? Что его уход был для моего же блага?

Мужчины принимали решения от моего имени всю мою жизнь. Решения без общения. А потом говорили, что это было к лучшему, и ни разу не потрудились спросить, как я себя чувствовала.

— Я никогда не хотел причинить тебе боль, Эмми, — сказал он. — Но со мной ты не была в безопасности. Не тогда. Они бы пришли за тобой и твоими деньгами. И я не мог рисковать твоей жизнью. Я бы не стал рисковать тем, что тебя убьют, как мою мать. Поэтому ушел.

Я закрыла глаза и позволила слезам потечь по щекам.

Меня не удовлетворяло такое объяснение. Я хотела чего-то другого.

Такого, где его под дулом пистолета выгнали из гостиничного номера и держали в плену девять лет. Подобное объяснение заставило бы боль в моем сердце утихнуть. Вместо этого, его решение уйти, не поговорив со мной, сделало это еще больнее.

Он опустился на колени рядом со мной, прежде чем поставить мой виски и взять мои руки в свои.

— Мне жаль. Мне так чертовски жаль, Эмми, — прошептал он, покрывая мои руки поцелуями.

— Почему ты мне ничего из этого не сказал? — спросила я. — Ты мог бы сказать мне еще тогда. Мы могли бы что-нибудь придумать.

— Потому что я знал, что, если снова посмотрю в твои глаза, я никогда тебя не отпущу. И ты была слишком хороша для такой жизни. Тебе нужен был кто-то, кто мог бы дать тебе гораздо больше, чем когда-либо мог я.

Он совершенно сбил меня с толку. Если я была слишком хороша для его жизни, тогда почему он так сильно давил на меня на этой неделе? Почему он сказал, что мое сердце все еще принадлежит ему? Всего несколько минут назад он заявил, что я принадлежу ему, а он — мне.

— Тогда о чем была эта прошлая неделя? Зачем тебе шанс? — спросила я. — Я не понимаю, как я была слишком хороша для тебя тогда — хотя, кстати, не была, — но теперь все по-другому.

Его карие глаза пристально смотрели в мои.

— Ты всегда владела моим сердцем, Эмми. Я знаю, что облажался, уйдя, но думал, что это был мой единственный выбор. Мне потребовалось много времени, чтобы понять, что у меня были другие варианты. И к тому времени я боялся, что было слишком поздно. Что ты продолжаешь жить своей жизнью. Но в тот момент, когда я увидел тебя, я понял, что у меня есть шанс все исправить. Ни один мужчина никогда не сможет сделать тебя счастливой, потому что ни одна другая женщина никогда не сделает меня цельным. Мы созданы друг для друга.

Как бы хорошо ни звучали эти слова и как бы они ни ощущались, он был неправ. Было слишком поздно.

— Отвези меня домой, — приказала я и встала со стула, вытесняя его из моего пространства.

Он встал рядом со мной, но прежде чем я успела отвернуться, он обхватил мое лицо руками и приподняли мой подбородок, так что я была вынуждена посмотреть на него. Он свел брови вместе. Очевидно, он ожидал совсем другой реакции на свою речь.

— Отвези меня домой, — повторила я.

— Нет, — его губы прижались к моим прежде, чем я смогла запротестовать. Поцелуй был жадным и решительным. Его язык поглаживал мою нижнюю губу, пока я, наконец, не открыла их. Затем он скользнул своим языком по моему и взял контроль.

Я вцепилась руками в его фланелевую рубашку, чтобы не упасть на свои дрожащие колени.

Прошлое нахлынуло на меня, когда я вспомнила, как потрясающе было целовать Ника. Как он был единственным мужчиной, который мог заставить меня воспламениться за считанные секунды.

Мы лихорадочно целовались, стерев девять лет истории и вернувшись в прошлое. Прямо сейчас были только мы.

Его руки прошлись по моему лицу, вниз по моему телу, потирая и сжимая мои бока. Когда они достигли бедер, его пальцы крепко сжали мою плоть, и он поднял меня. Я автоматически обвила ноги вокруг его талии, когда он прижал меня к своему точеному телу. Одна из его рук обхватила мою поясницу, в то время как другая мяла задницу.

Он понес меня, но я не открыла глаза. Все, на чем я могла сосредоточиться, это мой рот, слившийся с его. Ощущение его языка, скользящего по моему. Мой пульсирующий центр плото прижался к твердости в его джинсах.

Моя спина ударилась о стену, и когда рот Ника спустился вниз по моей шее, я открыла глаза. Он отнес меня к стене прямо напротив одного из больших передних окон. Я могла видеть его спину в нашем отражении и свои ноги вокруг его талии.

На моих ногах была пара сапог «Sperry duck». Коричневая кожа ярко контрастировала с темно-синими джинсами Ника.

Логан подарил мне эти ботинки до того, как я переехала. Сказал надевать их, чтобы мои ноги не мерзли. Он знал, что мои ноги всегда мерзнут.

Лед пробежал по моим венам. И вот я, целуюсь с другим мужчиной, хотя всего несколько часов назад сказала Логану, что люблю его. И я люблю.

— Прекрати, — сказала я и высвободила свои руки и ноги из рук Ника. — Прости. Я не могу этого сделать. Я не буду этого делать. Я не такой человек.

— Что? Что не так, Эмми? — спросил Ник.

— Что не так? У меня есть парень! Вот что не так! Мне нужно идти, — протискиваясь мимо него, я подбежала к двери и натянула пальто.

— Эмми, — начал Ник, но я закрыла глаза и яростно замотала головой.

— Нет. Пожалуйста, Ник. Пожалуйста, отвези меня домой, — взмолилась я и мой голос дрогнул, потому что я боролась со слезами.

Каким человеком я стала? Я не изменщица. Я поклялась никогда не становиться такой, как мои родители. Как я могла так поступить с Логаном? Мой милый, замечательный парень, которому было трудно привыкнуть к тому факту, что его девушка теперь живет в Монтане, в то время как он остался в Нью-Йорке.

— Я ужасный человек. Как я могла так поступить с Логаном? — спросила я себя. Услышав свои собственные слова, я вызвала новую волну слез.

— Ты не такая, Эмми, — прошептал Ник мне в макушку, обнимая меня.

— Отпусти меня, Ник. Пожалуйста, — рыдала я ему в грудь.

— Никогда больше, — сказал он, крепче прижимая меня к своему теплу.

Я позволила ему обнимать меня всего мгновение, пока плакала. Я позволила его успокаивающему запаху и его сильным рукам утешать меня, пока не нашла в себе силы, в которых нуждалась, чтобы оттолкнуть его и попросить в последний раз:

— Отвези меня домой.