Да здравствует король

14

Неизвестный номер: Где ты?

Я собираюсь ответить, спрашивая, кому принадлежит этот номер, когда получаю еще одно сообщение, на этот раз от Сикс.

Сикс: Привет, я дала Роугу твой номер. Он, наверное, напишет тебе.

Сикс: Прости, он был очень настойчив. Ты же сама знаешь. Однако он пообещал, что не будет использовать свои силы во зло. Дай мне знать, если он соврал, я un coup dans les boules, как мы говорим.

Сикс: Перевод: Я ударю его по яйцам.

Сикс: Кстати, а ты где? Все в порядке?

Я выключаю экран и бросаю телефон на землю рядом с собой. Мои ноги свисают с борта понтона. Вот уже два часа я сижу здесь и ломаю голову, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации.

Я не знаю, как я здесь оказалась.

Нет, это не правильно. Я точно знаю, как я здесь оказалась. Я знаю все решения, которые я приняла за последние две недели и которые привели меня к этому моменту. Я все еще пытаюсь понять, как я позволила этому случиться.

Как я поставила на кон все: свое будущее, будущее моей мамы, только чтобы противостоять Роугу. Оглядываясь назад, я понимаю, что оно того не стоило. Нет никакого чувства победы от того, что я дала ему пощечину, только разочарование от того, что я позволила ему довести себя до такого состояния. Сикс была права, надо было идти по пути наименьшего сопротивления. Невозможно выиграть с тем, кто намерен уничтожить тебя, независимо от сопутствующего ущерба. Возможно, он даже не знает, что такое сопутствующий ущерб. Постоянное замечание в его послужном списке — это ничто для него, папа просто все исправит.

Слезы наполняют мои глаза и начинают медленно стекать по щекам. Я смахиваю их тыльной стороной ладони. Я не имею права плакать о том, что сама испортила себе жизнь.

Комок в горле остается, когда я думаю о предстоящих последствиях своих действий. Шесть недель наказания в виде задержек после занятий, начиная с завтрашнего дня. Шесть недель в замкнутом пространстве с Роугом. Я чувствую, как в моем теле зарождается тревога, и стараюсь успокоиться, пока у меня не начался очередной приступ паники.

Я ложусь на спину, держа грудь как можно шире.

Я концентрируюсь на ощущении переплетенных рук.

Я делаю глубокие, спокойные вдохи.

Пульс снова становится стабильным. Откуда Роуг знал, что именно нужно сделать, чтобы успокоить меня? Он не производит впечатление человека, неуверенного во всех аспектах своей жизни, не говоря уже о том, что он борется с тревогой. Я не думаю, что что-то может пробиться сквозь титановые стены, которые он возвел вокруг себя, и причинить ему такую боль.

Но я видела что-то в его глазах, когда он нашел меня в ванной, что-то, что, как я знала, он не смог бы легко признать.

Беспокойство.

Потом он успокоил меня и посасывал мои губы. Это должно было быть неловко, но это было эротично в своей неожиданности. Я прильнула к нему и вскрикнула только тогда, когда он укусил меня. От удовольствия, сменившегося легкой болью, я почти задыхалась.

Мой телефон снова пикает, на этот раз одним сообщением.

Неизвестный номер: Беллами.

Я слышу рычание в его голосе, когда он произносит мое имя в виде односложной команды. Это едва завуалированное предупреждение.

Отвечай или иначе.

Я сопротивляюсь почти физическому желанию ответить эмодзи со средним пальцем и снова выключаю экран. Я думаю, что он будет терроризировать меня за то, что я просто существую рядом с ним, а потом мучить меня вопросами о моем местонахождении, когда я буду далеко от него, и не вижу никаких проблем ни в том, ни в другом.

Это он заставил толкнуть меня в пруд, без предупреждения. Тот, кто потом пришел искать второй конфликт на Всемирной истории. Из-за него моя стипендия теперь под угрозой.

К черту. Я посылаю эмодзи со средним пальцем.

Удовлетворение временное. Опять я его провоцирую. Я со стоном подношу руку ко лбу.

Какого черта ты делаешь, Беллами?

Мой телефон пикает, и в животе замирает предвкушение.

Неизвестный номер: Не заставляй меня найти тебя. Обещаю, тебе понравится наше взаимодействие, когда их станет меньше, чем до этого.

Я: Какую часть слова «оставь меня в покое» ты не понимаешь? И вообще, почему тебя волнует, где я?

Я сохраняю его номер в своем телефоне, ожидая его ответа.

Мудак: Ты должна была вернуться в загон два часа назад.

Мой рот раскрывается от его сообщения.

Я: Куда я иду, что я делаю и с кем я это делаю, тебя не касается.

Следом, я отправляю сообщение Сикс.

Я: Ты сказала Роугу, что я еще не вернулась домой?

Сикс: Ой, извини. Проговорилась, когда он упомянул, что ему нужно поговорить с тобой о задержании. Кстати, о каком таком задержании??

Я: Я объясню, когда вернусь. Я уже в пути.

Я встаю, вытирая грязь с джинсов. Я собираю свои вещи и направляюсь вниз по понтону, когда раздается писк моего телефона. Я открываю сообщение и вижу односложный ответ от Роуга.

Мудак: Неправильно.

Я игнорирую его сообщение и выключаю телефон, а моя возрожденная решимость игнорировать его подкрепляет мои шаги к дому.

К счастью, в четверг утром у меня только одно занятие, и оно проходит без происшествий.

Я все время держусь на расстоянии от Роуга, даже избегаю смотреть ему в глаза. Я чувствую, как его взгляд прожигает мне спину, но стою твердо и не оглядываюсь на него.

— Роуг выглядит так, будто пытается поджечь тебя одним только взглядом, Би.

Я в кафетерии вместе с Тайер и другими девочками, вяло перекладываю овощи в свою тарелку. Ей не нужно говорить мне об этом, я чувствую его взгляд на своей спине, как физическую тяжесть. Я вижу, что его раздражение растет с каждым разом, чем больше я отказываюсь с ним общаться.

— Не обращай на него внимания. Ему это не нравится. — Говорю я ей.

Теперь Нера поворачивается, чтобы посмотреть на себя.

— Господи, он на тебя зыркает. Думаешь, это из-за того, что ты вчера не ответила на его сообщение?

Придя вечером домой, я сразу же направилась в душ. Стоя голой перед зеркалом, я обнаружила, что выгляжу как утонувшая крыса после своего импровизированного купания в пруду.

Смыв с себя всю грязь и напряжение дня, я завернулась в пушистое полотенце и рассказала девочкам о том, что произошло накануне.

Они были в ужасе, сразу же захотели вмешаться в ситуацию с директором Торнтоном в мою пользу, но я отказалась. Я сама попала в эту ситуацию и сама из нее выберусь.

Мой телефон вибрирует от сообщения, и я знаю, просто знаю, что это он. Он не будет игнорировать, особенно меня.

Я хватаю телефон и открываю сообщение.

Мудак: Продолжай игнорировать меня, и ты заплатишь за это.

Дрожь предвкушения пробегает по мне, прежде чем я метафорически задушу ее до смерти. Это не предвкушение, это отвращение.

Так и должно быть.

Я бросаю телефон в сумку, не отвечая, под его пристальным взглядом.

— Это был…? — Спрашивает меня Сикс.

— Да.

— А ты не…? — спросила Нера.

— Не-а.

Сикс смеется.

— Как я и говорила. — Говорит она, делая глоток воды. — Стальные яйца.

Когда я вхожу в двери библиотеки Макли ровно в 5 часов, доминирующим чувством, которое я испытываю, является ужас.

Я закончила оставшиеся занятия без происшествий, старательно избегая взгляда Роуга, когда он пытался встретиться с моим.

Он также не искал физической стычки со мной и держался на расстоянии, так что сегодня мы не общались.

Вот что меня беспокоит. Он не из тех, кто уклоняется от конфликта, особенно со мной.

Я замечаю его, сидящего на диване в комнате отдыха в библиотеке. Его поза такая доминирующая, мужская. Татуированные, мускулистые руки раскинуты на спинке дивана, голова откинута назад так, что обнажается адамово яблоко, ноги раздвинуты. Он командует пространством, словно владеет им, и в каком-то смысле так оно и есть.

Он обманчиво расслаблен, его полуприкрытые глаза лениво следят за мной, когда я прохожу через комнату, но по тому, как он сжимает челюсти, я понимаю, что он готов наброситься на меня при любом признаке слабости. Когда я впервые за сегодняшний день встречаюсь с ним взглядом, уголки его рта подергиваются в легкой ухмылке.

Я быстро отворачиваюсь, но он, конечно, заметил меня.

Это не моя вина, правда, не моя. То, как он сидит, излучает столько силы и мужественности, а его взгляд так напряжен, что трудно не смотреть. Смотреть на него — все равно что смотреть на солнце. Тянет смотреть на такую очевидную красоту, но ты знаешь, что это вредно, что если смотреть слишком долго, то это повредит тебе.

Девушка поумнее вообще бы не смотрела, а я не такая.

Не говоря ни слова, я бросаю сумку на стол и направляюсь к случайному ряду полок. По обе стороны от меня — винтажные полки, а в конце ряда — небольшой столик, прислоненный к стене. Под столом — массив коричневых коробок. Книги в этих коробках уже рассортированы по разделам, осталось только расставить их по алфавиту и разложить по полкам. Бездумная работа, которая займет у нас все шесть недель, если не больше. И это если Роуг поможет. Тот факт, что он не встал с дивана, не дает мне уверенности в том, что он будет делать что-то, кроме как использовать это время для организации своего следующего перепихона.

Я сердито копаюсь в одной из коробок, вытаскиваю книги и складываю их на стол. Полагаю, что начну расставлять их по полкам в произвольном порядке и по мере продвижения расставлять по алфавиту.

— Игнорировать меня — это твой новый план?

Я подавляю крик в горле и поворачиваюсь лицом к Роугу. Он стоит в паре футов от меня. Его движения смертельно тихие, я даже не услышала, как он встал.

Его руки скрещены на груди, он смотрит на меня с угрожающим блеском в глазах. Как всегда, угроза насилия витает вокруг него, словно он вечно готов к драке. В нем нет ни минуты настоящего покоя. Его тело напряжено, мышцы скованы, о чем бы ни шла речь.

Я поворачиваюсь к нему спиной, беру в руки две книги и ставлю их на полку.

— Я не игнорирую тебя. Мне просто неинтересно.

Я занимаюсь книгами, беру несколько со стола, ставлю их на полку и повторяю действия. Я встаю на цыпочки, чтобы дотянуться до самой высокой полки, на которую мне нужно поставить книгу автора по имени Арнольд. Не успеваю я потянуться, как чья-то рука выхватывает книгу из моих рук и поднимается надо мной, чтобы поставить ее на верхнюю полку.

Роуг стоит позади меня, его тело прижато к моему. Моя спина прижата к его груди. Если я не ошибаюсь, я чувствую контур его эрекции на своей пояснице.

— Что не интересно? — Он рычит надо мной.

Я поворачиваюсь.

— Не интересно ничего, что связано с тобой! Мне надоели эти ссоры, споры и ненависть. Я сдаюсь, ясно? Ты победил, как и хотел. Как ты всегда это делаешь.

Я собираюсь повернуться обратно, но его рука вырывается и хватает мою, удерживая меня на месте.

— Из-за небольшого наказания? Я думал, тебя будет сложнее сломать. — Он злобно насмехается.

— Не только из-за наказания, хотя я, конечно, не отношусь к этому так легкомысленно, как ты, урод. — Я отбиваюсь. — Потому что не каждый чувствует необходимость идти по жизни, борясь со всеми. Потому что я устала. Потому что моя стипендия под угрозой. Потому что у некоторых из нас на кону стоит нечто большее, чем просто несколько недель наказания и никакого богатого папочки, который ждет на крыльях, готовый исправить все наши ошибки.

Его рука вскидывается прежде, чем я успеваю моргнуть, и обхватывает мое горло смертельной хваткой. Бездонные лужицы его глаз сверкают от безграничной ярости и желания. Он толкает меня к книжной полке, прижимая мою голову к одному из стеллажей, пока я не встречаюсь с его взглядом.

— Кто-нибудь говорил тебе, что из-за твоего рта у тебя однажды будут неприятности? — Он заговорил, гнев и похоть заставляют его глубокий голос вибрировать.

— Моя мама, каждый день моей жизни. — Я легкомысленно отмахнулась.

— Может быть, тогда кто-то должен заткнуть тебе рот?

Большой палец руки, которой он обхватил мое горло, раздвигает мои губы и проникает в рот. Я задыхаюсь, пока Роуг повторяющимися движениями вводит и выводит свой толстый палец.

— Соси, Беллами.

Я сжимаю бедра в ответ на его грубую команду, возбуждение накапливается в нижней части живота. Я качаю головой в стороны, говоря «нет». Его взгляд становится откровенно злым, когда он засовывает большой палец мне глубже в рот, заставляя меня снова задыхаться.

— Я сказал, соси.

Я делаю, как он говорит. Его довольный стон отдается в воздухе, когда я мотаю головой вперед-назад.

— Блять, посмотри на себя. Как ты этого хочешь.

Мое сердце перестает биться, когда я слышу звук открывающейся двери библиотеки, а затем голос директора Торнтона.

— Это библиотека Макли. Мы только что закончили капитальный ремонт в честь Ричарда и Лоррейн Макли — я уверен, что вы, конечно, слышали, — и теперь готовимся к торжественному открытию в конце октября.

Он продолжает говорить, явно проводя экскурсию по территории школы для будущих студентов и их родственников.

Я отпускаю большой палец Роуга и пытаюсь отстраниться от него, но не могу, потому что он прижал меня к полке.

— Отпусти меня. — Шепчу я ему.

Он делает все наоборот. Он задирает мою юбку на бедрах, а затем захватывает ткань колготок над моим центром.

— Роуг, не надо…

Звук, с которым он срывает с меня колготки, раздается в тихой библиотеке, как выстрел.

Я, как олень в свете фар, застываю в шоке. Даже дыхание замирает, пока я жду, не услышит ли директор Торнтон шум и не обнаружит ли нас.

Но он продолжает говорить.

А Роуг запускает пальцы правой руки мне под трусики, лаская мой клитор.

Мои глаза закатываются на затылок от этого прикосновения.

— Что ты делаешь?

Одно прикосновение — и я на грани, моя правая рука вырывается, чтобы ухватиться за стеллаж-сепаратор рядом со мной, а левая поднимается, чтобы сжать в кулак его рубашку, хватаясь за нее.

В его груди раздается довольное урчание. Я чувствую, как он прижимается к моей, когда мы стоим, прижавшись друг к другу.

— Тебе нравится? — мурлычет он.

Его пальцы погружаются в мое лоно, проводя повторяющийся путь от моего входа обратно к клитору, и я содрогаюсь от его жестокого захвата.

— Что ты делаешь? — отчаянно повторяю я.

Мой рот приоткрыт, веки опущены, дыхание сбивается. Его взгляд блуждает по каждому сантиметру моего лица, улавливая каждую мельчайшую реакцию. Он смотрит на все это, не мигая, как будто если он закроет глаза хоть на секунду, то может что-то упустить. На его лице удивление, смешанное с яростной одержимостью.

— Преподаю тебе урок.

Он щиплет мой клитор, и я вскрикиваю, но звук приглушается рукой, которой он прикрывает мне рот.

Его прикосновение — единственное, что я могу видеть, чувствовать или думать. Я понятия не имею, что я сделала, для чего мне этот урок. Я отчаянно ищу в своей голове.

— За то, что игнорировала тебя?

— За то, что была маленькой грязной лгуньей. — Он проводит пальцами по моему лону несколько раз, прежде чем поднять их между нами. Они блестят от моего возбуждения. — Ты чертовски мокрая из-за меня, милая. Твое тело хочет меня, даже когда твой рот утверждает, что ненавидит меня.

Я отвожу глаза, смущаясь. Рука, лежащая на моем рту, сжимает челюсть, заставляя меня повернуть лицо вперед.

— Не смущайся того, как сильно твое тело хочет меня, Беллами. — Он говорит, вдавливая свою толстую эрекцию в мой живот. — Я не смущаюсь.

Он кладет оба пальца в рот, и стон вибрирует в его груди, когда он облизывает их. Зрелище того, как он высасывает мое возбуждение со своих пальцев, в то время как Торнтон продолжает экскурсию, — это самое горячее зрелище, которое я когда-либо видела. На его лице написано восхищение, когда он лакомится моими соками, словно это лучшее, что он когда-либо пробовал.

Его глаза чернеют от желания, когда он видит выражение моего лица.

— Если ты и дальше будешь так смотреть на меня, я трахну тебя возле этого книжного шкафа.

Он тихо смеется, когда я краснею и отворачиваюсь.

— Нет, ты еще не готова к этому. — Говорит он, его рука возвращается вниз между моих ног. Я задыхаюсь, когда его пальцы снова находят мой центр. — Я соглашусь на то, чтобы ты кончила на мою руку. Пока что.

Его средний палец проводит по моим складкам и входит в меня одним движением. Мой рот раскрывается в беззвучном крике, когда в меня врывается такое наслаждение, какого я еще никогда не испытывала.

Его палец безжалостно вонзается в меня, и я не могу ничего сделать, кроме как держаться за него изо всех сил. Я чувствую, что голос Торнтона все ближе, и от сочетания физических ощущений и волнения, вызванного тем, что меня поймали, во мне разгорается огненный шар жара, который все нарастает и нарастает, пока не достигает своего пика.

Роуг прижимается ртом к моему лицу и ворчит мне в ухо.

— Шшш, сейчас ты должна быть очень тихой. Никто не услышит твоих криков, кроме меня.

Он вводит в меня второй палец, его большой палец щелкает по моему клитору, и время останавливается.

Пространственно-временной континуум разрывается, оргазм обрушивается на меня с силой цунами, заставляя замереть на мучительное мгновение, прежде чем отправить меня за грань.

Его рука закрывает мне рот и заглушает крик, пытающийся вырваться наружу. Я падаю вперед, обессиленная, на его грудь. Его руки обхватывают меня за талию, и он держит меня, пока я перевожу дыхание. Его член пульсирует напротив меня, ища своего освобождения. Я откидываю голову назад, чтобы посмотреть на него. Глаза, горящие желанием, впиваются в мои. Мне приятно осознавать, что я так влияю на него.

Голос директора Торнтона разрушает момент. Мои глаза расширяются в панике, когда я понимаю, как близко он звучит. Ни слова не говоря, я натягиваю юбку поверх порванных колготок, просовываюсь под руку Роуга и хватаю книгу. Я успеваю как раз вовремя, когда он огибает угол ряда, в котором мы находимся.

— Роуг. Мисс Уорд? — спросил он, явно удивленный. — Я не знал, что вы двое здесь.

Роуг бросает на него грубый взгляд через плечо.

— Ты назначил нас сюда на следующие шесть недель.

— Ну да. Это на мгновение вылетело у меня из головы. Продолжайте, мы вас оставим. — Он сделал паузу, прежде чем уйти. — И Роуг, мисс Уорд здесь единственная, кого я вижу работающей. Я ожидаю, что вы внесете свой вклад и не оставите ее одну справляться с этой задачей.

— Не волнуйся, Фил. Я протягиваю Беллами руку помощи. — Он говорит с самодовольной улыбкой в мою сторону.

Я бросаю на него пронзительный взгляд и ничего не говорю.

Директор Торнтон уходит со своей компанией, и мы с Роугом снова остаемся одни.

— Ты называешь его Филом? — недоверчиво спрашиваю я, пытаясь установить между нами некоторую дистанцию после того, что только что произошло. — Ты когда-нибудь задумывался о том, какое несправедливое преимущество дает тебе кумовство?

— Никогда. — Угрюмо отвечает он, и я закатываю глаза. — А вот о чем я буду думать, так это о том, как твоя тугая киска сжимала мои пальцы, прежде чем ты кончила мне на руку.

Я задвигаю книгу на полку.

— Мы не будем об этом говорить.

— Почему?

— Потому что это была ошибка, и она больше не повторится.

У него хватает наглости смеяться над этим.

— Если ты так говоришь.

— Да. — Я говорю это яростно, надеясь, что это придаст правдивости заявлению.

Он ничего не говорит. Он берет стопку книг «А», которую я отложила в сторону, чтобы потом, когда я возьму стул, помочь мне дотянуться до верхней полки. Он начинает складывать их в библиотеку, заботясь о том, чтобы расставить их по алфавиту в пределах буквы «А». Несколько минут мы молчим, тихо работая рядом друг с другом.

— Что, если я скажу, что могу вычеркнуть постоянное замечание из твоих документов? — спрашивает он. — В твоем личном деле не останется ни следа ни от нее, ни от задержаний после занятий.

Я замираю, зажав в руке книгу, поднятую на полку.

— Как?

Он усмехается, и это почти игриво.

— Теперь эти привилегии за кумовство выглядят не так уж плохо, не так ли?

Я сдерживаю желание швырнуть в него книгой и скептически сужаю глаза.

— Зачем тебе это нужно?

— Потому что я получу что-то взамен.

И вот оно. С ним ничто не бывает бесплатным. Око за око и услуга за услугу, очевидно.

Я возвращаюсь к сердитой укладке книг.

— Конечно, я ошиблась. Зачем делать что-то милое, если можно быть придурком?

Он возвышается надо мной, внезапно оказавшись передо мной. Я поднимаю на него глаза.

— Я не милый, Беллами. Не совершай ошибку, думая, что я когда-нибудь стану героем твоей истории. Я — злодей.

Я не знаю, как кто-то может быть таким горячим и холодным одновременно. В один момент, когда я чувствую голод, а в другой — холодность и отстраненность, как будто передо мной стоит незнакомец.

— Чего ты хочешь?

— Полного послушания в течение следующих шести недель.

Я в замешательстве опускаю бровь.

— Что?

Его рука поднимается, чтобы аккуратно убрать прядь волос с моего лица. Это не нежная ласка любовника, а напоминание о том, что он считает, что может делать со мной все, что хочет и когда хочет. Я отпихиваю его и скрещиваю руки.

— На время нашего совместного пребывания на наказании ты будешь в моем распоряжении и будешь делать все, что я захочу, когда я захочу. — Он как будто вытащил это слово прямо из моей головы. — Если я захочу, чтобы ты написала мою работу по английскому языку, ты сделаешь это. Если я захочу, чтобы ты убралась в моем доме в два часа ночи, ты придешь с веником и шваброй и спросишь, с какой комнаты я хочу, чтобы ты начала.

Настала моя очередь смеяться.

— Ты сумасшедший, если думаешь, что я на это соглашусь.

Он пожимает плечами.

— Это зависит от тебя. Но это мое предложение.

Мне противно, что я вообще об этом думаю. Действительно, в этой сделке я абсолютно точно окажусь в проигрыше. Зная его, он заставит меня чистить его унитаз зубной щеткой, пока он будет смотреть. И это в лучшем случае, если он не заставит меня сделать что-нибудь безумное. Его богатство и власть могут защитить его, но у меня нет никакой защиты, если меня поймают на чем-то незаконном.

— Сколько времени у меня есть, чтобы принять решение?

Он смотрит на часы.

— Пять минут.

Титулованный мудак.

— Я не буду делать ничего противозаконного. — Это требование, а не вопрос.

— Отлично.

Другая мысль приходит в голову, вспоминая, как я рассыпался после нескольких прикосновений.

— И ничего сексуального.

На этот раз его ухмылка стала совсем наглой.

— Мне не приходилось принуждать тебя ни к чему сексуальному, Беллами. И не собираюсь заставлять сейчас.

Не обращая внимания на это замечание, я обращаюсь к нему с последней просьбой.

— И мы объявляем перемирие. Больше никаких издевательств, никаких угроз, никаких нападений. Ни от тебя, ни от твоих слепых последователей. Нет смысла добиваться исключения из школы только для того, чтобы через две недели меня исключили из-за того, что я пыталась убить тебя. — Я протягиваю ему руку. — Мы не друзья, мы просто не будем мешать друг другу. Если ты можешь с этим согласиться, тогда я согласна.

Он стоически смотрит на меня в течение долгого времени, ничем не выдавая себя. Затем он делает шаг вперед и кладет свою руку в мою.

Знакомая искра, которая вспыхивает, когда он прикасается ко мне, пробегает по моей руке.

— Договорились. — Говорит он.

— Договорились. — Отвечаю я.

Он убирает мою руку и делает шаг назад.

— Я собираюсь повеселиться.

Я не сомневаюсь в этом. Я знаю, что он заставит меня пожалеть о своем решении.

— Так когда это начнется?

Он достает телефон и набирает сообщение.

— Все сделано. Твой послужной список чист. — Убрав телефон, он махнул рукой в сторону открытых коробок на столе. — Теперь то, что ты делаешь и с кем ты это делаешь, абсолютно мое дело. — Он говорит с победной улыбкой. — Можешь начать с того, что закончишь расставлять книги в этих коробках. А я пойду домой.

Он поворачивается на пятках, чтобы уйти, когда я прерываю его.

— Я не могу, — пролепетала я, когда он посмотрел на меня через плечо. Я снова поражаюсь тому, насколько он привлекателен. Его золотистое лицо и темные ресницы придают хрупкую красоту дикости его взгляда. — Мне нужно уйти через тридцать минут. Я занимаюсь с Джереми.

Его взгляд не меняется, но что-то в воздухе меняется.

— Очень жаль. Ты же договорилась. — Он уходит, останавливается у двери, прежде чем выйти. — Знаешь что, закончи весь ряд, прежде чем выйдешь из этой комнаты.

Это займет еще часа четыре, не меньше. Я буду здесь до глубокой ночи. Очевидно, что версия 2.0 правления террора Роуга только что вступила в силу. Но если это означает чистое досье, я смогу смириться с последствиями своего решения.

Я думаю.