Да здравствует король

20

Роуг отпускает меня, как только я вырываюсь из рук Джереми, и подходит к лежащему на полу парню.

Тело Роуга дрожит от ярости, когда он нависает над ним. Его поза — властная и оскорбительная, не слишком тонкое напоминание о том, кто из них двоих обладает властью. Наклонившись над ним, он вцепился в воротник Джереми и, надавливая, нанес ему еще один удар.

С ужасающим звуком лицо Джереми откидывается в сторону.

— Роуг! — кричу я. Он не слышит или не хочет слышать меня.

Его кулак обрушивается в третий раз, звук ударов костяшек по кости становится ужасающим. Он полностью потерял контроль над собой, ярость разъедает остальные эмоции и берет верх. Я боюсь, что он действительно собирается причинить ему боль.

— Прекрати!

Он хватает Джереми за лацканы пиджака и рывком поднимает его так, что он оказывается в нескольких дюймах от его лица.

— Если ты еще хоть раз прикоснешься к ней, — он делает паузу, и с его губ срывается пугающий смех, пробирающий меня до костей. — Я сдеру с тебя кожу живьем. И я позабочусь о том, чтобы ты был в сознании все время, пока я буду это делать.

Джереми судорожно кивает.

— Прости меня. — Роуг снова бьет его.

— Роуг, остановись! — кричу я. — Пожалуйста, ты делаешь ему больно.

Это привлекает его внимание.

Он откидывает голову в сторону, бросая на меня убийственный взгляд, его зрачки полностью расширены. Он по-прежнему держит Джереми за лацканы, тот лежит неподвижно, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания.

— Я очень хочу причинить ему боль, Беллами. Я даже могу убить его за то, что он положил на тебя руки.

— Я не твоя, Роуг. Он может прикасаться ко мне, если я этого захочу.

— Может? — Роуг спрашивает со смертельным спокойствием, вопрос кажется невинным на первый взгляд. Но я слышу смертельный подтекст. Он опускает Джереми на землю и поворачивается ко мне, его опасное внимание теперь полностью приковано ко мне.

Как будто я только что свистнула, чтобы зверь отошел от моего друга, а теперь он собирается броситься на меня.

— Уходи.

Я делаю шаг назад, желая только одного — убежать, но тут его голос снова прерывается.

— Не ты. — Он бросает злобный взгляд в сторону Джереми. — Уходи, пока я не передумал.

Джереми не нужно повторять, он вскакивает на ноги и выбегает на улицу. Кровь капает из пореза на его лице и падает к моим ногам. Мой взгляд устремлен на него.

— Повтори, что ты сказала.

Я медленно поднимаю на него глаза. Я нахожусь наедине со смертельно опасным хищником в темном коридоре.

— Ты меня слышал.

Он делает хищные шаги ко мне, его тело напряжено до предела. Его мускулы проступают под рубашкой, когда он скрещивает руки, изображая напускную беззаботность.

— Я хочу, чтобы ты повторила это еще раз.

Я знаю, что он считает себя моим хозяином, что на эти несколько недель он мой господин и повелитель и что моя жизнь станет намного легче, если я буду говорить те слова, которые он хочет услышать, а не те, которые я на самом деле сказала. Но все, что я вижу, — это наманикюренные пальцы на его груди, рука на руке, плаксивый голос в ухе.

Он позволил ему прикоснуться к ней.

Если он не мой, то я точно не его.

— Я сказала, — смотрю на него с таким вызовом, на какой только способна, — я не твоя.

Я едва успела произнести эти слова, как он толкнул меня лицом в стену коридора. Я вскрикиваю, удивленная тем, что он так легко справляется со мной.

Его тело прижалось к моему, удерживая меня в плену. Он пыхтит, его вздымающаяся грудь еще плотнее прижимает меня к стене с каждым гневным вдохом.

— Я пытался быть хорошим парнем. — Он рычит, его бешеные вдохи ударяются о стену в моем горле. Он сжимает в кулак мои волосы и откидывает мою голову в сторону.

Он плюет на меня.

Его большой палец безжалостно втирается в мою шею взад-вперед, пока он не стирает весь макияж. Я не вижу синяков, но краем глаза вижу лицо Роуга, который смотрит на них. Его глаза голодны, чертовски голодны и так довольны тем, что он снова видит засосы.

— Я пытался быть хорошим парнем. Пытался быть терпеливым и ждать, пока ты будешь готова. Но сначала ты пришла ко мне домой, в мой дом, с замазанными моими отметинами, а потом позволила Джереми прикоснуться к себе.

Его рука проникает под мой топ и больно щиплет мой сосок. Я вскрикиваю, а он хрипит, его бедра упираются в мою задницу. Он щиплет меня за сосок, и я громко вскрикиваю.

— Ты знаешь, что со мной сделали его руки на твоей голой коже, Белл?

Я качаю головой, когда его вторая рука обхватывает мою талию в том же самом месте, где меня держал Джереми. Его пальцы впиваются в мою кожу, его хватка болезненна. Как будто он хочет оставить после себя неизгладимые шрамы.

— Видеть, как другой мужчина лапает тебя в этом сексуальном наряде, пока у меня еще не было возможности прикоснуться к тебе самому. — С каждым словом его гневное дыхание угрожающе бьет меня по щеке. — Ты хочешь, чтобы я убил его? — В его голосе звучит любопытство, как будто он действительно задает этот вопрос.

— Нет. — Говорю я с хныканьем.

Рука на моей талии движется вниз, чтобы расстегнуть пуговицу моих шорт, а затем ныряет в нижнее белье и раздвигает мои складочки. Он щиплет мой клитор и сосок одновременно, и я почти кончаю на месте, прежде чем его руки резко оставляют меня.

— Я пытался быть хорошим парнем, но это не то, что тебе нужно. Ты хочешь злодея, парня, который прижмет тебя к стене, пока его пальцы будут напевать мелодию на твоем клиторе, а его рука обхватит твое горло. Действия хорошего парня заканчиваются прямо сейчас. Сегодня вечером я беру то, что хочу.

Обхватив меня сзади за талию, он несет меня в гостевую спальню и с грохотом закрывает за нами дверь. Он бросает меня на кровать, и я приземляюсь на задницу и локти. У меня нет возможности посмотреть на него. Он хватает меня за лодыжку и переворачивает на живот.

Он срывает мои шорты с бедер и ног, а затем бросает их на пол. Трусики срываются с меня, и прежде чем я успеваю осознать происходящее, он вводит в меня два пальца.

Я вскрикиваю. Все вдруг стало слишком реальным. Его намерения на сегодняшний вечер и отсутствие контроля.

— Роуг, подожди.

— Нет, больше никаких ожиданий. — Он безжалостно кусает меня. — Ты меня спровоцировала, тебе и жить с последствиями.

Его пальцы вонзаются в меня с бешеной скоростью, с каждым толчком продвигая меня вперед по кровати. Я могу только вцепиться в простыни, держась за них изо всех сил и надеясь, что он не отправит меня в падение за край кровати.

— Блять, твоя киска всегда такая охуенно тугая. Не могу дождаться, когда почувствую, как ты выжимаешь мой член.

Я пытаюсь вывернуться, но его вторая рука упирается мне в поясницу, удерживая меня на месте. Я кричу в простыни, пытаясь заглушить беспорядочные звуки, доносящиеся из моего рта.

Он не дает мне этого сделать надолго. Ослабив хватку, он свободной рукой оттягивает мою голову назад за волосы. Моя спина неестественно выгибается, когда его пальцы находят во мне глубокую точку, от которой по моей плоти бегут мурашки.

— Если бы я хотел заткнуть тебе рот, я бы это сделал. А теперь кричи так, чтобы я слышал все звуки, которые ты издаешь для меня.

Оргазм прокатывается через меня, и я разбиваюсь о его пальцы. Он вынимает их и шумно сосет, затем переворачивает меня и делает пару шагов назад.

— Сними свой топ.

Он возвышается надо мной, стоя рядом с кроватью. Я качаю головой, не в силах вымолвить ни слова.

— Снимай свой топ, или я его сорву.

Он достаточно безумен, чтобы сделать это и отправить меня вниз без верха, поэтому я делаю то, что он просит. Мои руки слегка дрожат, когда я хватаюсь обеими руками за подол топика и стягиваю его через голову.

— И лифчик тоже.

Я буду полностью обнажена перед ним. Несмотря на то, что за последние две недели мы с ним дурачились больше раз, чем я могу сосчитать, он никогда не видел меня полностью обнаженной.

Он никогда не просил и не делал попыток полностью раздеть меня, как будто это могло бы вывести его из равновесия, и он не смог бы себя контролировать, если бы это произошло.

Я обхватываю руками спину и расстегиваю застежки лифчика, слегка замешкавшись.

— Покажи мне. — Его тон продолжает быть более угрожающим, чем я когда-либо слышала, и я понимаю, что мы все еще находимся на тонкой грани между насилием. Но в его голосе также звучит желание, когда его глаза опускаются на мою грудь.

Я подношу руки к груди, позволяя бретелькам спуститься вниз по плечам, а затем полностью снимаю бюстгальтер и отбрасываю его в сторону. Я уверена в своем теле, но есть что-то такое в том, чтобы лежать обнаженной перед кем-то, кто еще полностью одет, что заставляет меня чувствовать себя невероятно уязвимой.

Его глаза смотрят на меня противоречиво. Как будто я — бесценное произведение искусства, которое нужно восхвалять и беречь, но в то же время как будто я — нечто, что он хочет разрушить, испачкать и испортить навсегда.

— Черт, посмотри на себя. Чертово совершенство.

Он делает шаг ко мне, хватает свою рубашку за шею и срывает ее. У меня пересыхает во рту, когда я вижу подтянутые и загорелые плоскости его татуированного живота, выраженные мышцы и V-образную форму, спускающуюся ниже пояса его брюк. Он выглядит так, словно его высекал из мрамора великий итальянский художник.

Его руки обхватывают мои лодыжки и притягивают меня к краю кровати. Он смотрит на меня сверху вниз, его глаза блуждают по моему распростертому телу.

Сердце колотится в горле, когда он наклоняется надо мной, его руки ложатся по обе стороны от моего тела. Его взгляд задерживается на мне, когда он опускает голову. Его язык проводит по твердому соску, а затем губы смыкаются на его кончике, всасывая его в рот.

— О Боже!

Я извиваюсь под ним, мои пальцы вплетаются в его волосы, чтобы удержать его рот на мне. Он облизывает мой сосок, затем прикусывает его, а потом обдувает воздухом. От сочетания этих ощущений я нахожусь на грани. Я выгибаюсь навстречу его прикосновениям, отчаянно пытаясь догнать свою разрядку, но он удерживает меня на грани.

Его рот переходит к другому соску, уделяя ему столько же внимания, сколько и первому. Его пальцы находят мой центр и входят в меня одним быстрым движением.

— Ты всегда такая охренительно мокрая для меня. — Он одобрительно стонет, касаясь моей плоти.

Оргазм накатывает на меня, спина выгибается так сильно, что я бы съехала с его пальцев, если бы его рука не обхватила мою шею и не вдавила меня обратно в матрас. Он грубый, контролирующий и такой чертовски горячий, что мне кажется, будто я сейчас вспыхну.

— Я так давно думал о том, чтобы трахнуть эту тугую киску.

Он смотрит на меня, опьянев, веки полузакрыты, зрачки расширены, глаза — жидкие лужицы черного цвета. Я хватаю его за руки, за плечи, за шею, пытаясь заставить его снова прикоснуться ко мне. С моих губ срывается измученный крик, и я не узнаю его.

— Ты бы пошла с ним?

— Ч-что? — спрашиваю я, пытаясь понять смысл его вопроса сквозь густую дымку похоти. Я снова тянусь к нему.

Он стоит прямо, его руки тянутся к поясу. Я сглотнула, глядя, как он медленно, соблазнительно расстегивает ремень и протягивает его через петли. Он держит его в правой руке, а левая опускается, чтобы схватить меня за горло.

— Этот ублюдок пытался заставить тебя уйти с ним. Ты бы пошла?

Он так крепко сжимает мое горло, что я не могу ему ответить. Я провожу рукой по его руке, ощупывая ее, пытаясь преодолеть расстояние, которое он создал между нами, по крайней мере, физическое, но его лицо слишком далеко.

Вместо этого я опускаю руку вниз и нащупываю его член в штанах, качая головой в ответ на «нет». Он резко шипит сквозь зубы, кажется, задерживая дыхание, когда я дважды провожу рукой вверх и вниз по его длине.

Он с силой вдавливает меня в матрас и рычит мне в лицо.

— Никто не увидит тебя такой.

Это не вопрос, и все же он навис надо мной, ожидая подтверждения. Я слегка качаю головой, отказываясь отвечать.

В его глазах вспыхивает гнев. Краем глаза я вижу, как на его руке вздуваются вены, когда он прижимает меня к матрасу.

— Никто, Беллами. Скажи это. — Требует он.

Я снова качаю головой. Если она может прикоснуться к нему, то любой может прикоснуться ко мне.

Теоретически.

Он жестоко смеется.

— Я же говорил, что тебе нужен злодей.

Стряхнув мою руку, он расстегивает брюки и достает свой член. Я слышу, как шуршит упаковка презерватива. Из-за его хватки, прижавшей меня к матрасу, я едва вижу его член. Но я чувствую его, чувствую, как он трется между моих ног.

Я сжимаю ноги вместе, пытаясь подвести его к своему входу, но Роуг шлепает меня по внутренней стороне бедра, заставляя снова раздвинуть их. Шлепок резкий, почти безразличный, но, черт возьми, как же это приятно.

Взад-вперед, взад-вперед, он лениво покачивает бедрами, и его член скользит по моим складкам. Он касается моего входа, но не входит. Его взгляд завороженно следит за тем, как его член упирается в мою плоть.

— Ты даже не представляешь, как грязно ты сейчас выглядишь. Раздвинь их для меня, наклони свои бедра, чтобы почувствовать больше моего члена, как жадная маленькая шлюшка.

Горловой стон вырывается из моих губ. То, как он говорит, делает меня такой горячей, такой готовой к нему.

Его пальцы впиваются в мои бедра, а руки хватают меня и прижимают к себе еще сильнее. Я смотрю вниз и вижу, что его кончик выглядывает над моим голым бугорком. Я вижу только вспышки, когда он качает, но он толстый, налитый и красивый.

Мне хочется обхватить его губами, почувствовать, как он растягивает мой рот, как я пытаюсь взять его глубоко в горло. Я прикусываю губу при этой мысли.

— Не смотри так на мой член, если хочешь, чтобы завтра ты могла ходить. — Он предупреждает, его голос настолько грубый, что кажется, будто ему больно говорить.

Я поднимаю глаза на него. Он едва контролирует себя, его мышцы напряжены и дрожат, когда он пытается сдержать себя.

— Последний шанс. Скажи, что никто не видит тебя такой. — Длинные локоны волос падают ему на лоб, он наклоняет голову и стискивает зубы. — Я не смогу помочь тебе, если ты этого не сделаешь.

— Покажи мне. — Я провожу ногтями по его груди, оставляя следы. Если он дотронется до нее, она увидит доказательство того, что сначала он был со мной. — Я хочу увидеть злодея.

Он свирепо стонет, и его рот прижимается к моему, его язык проникает между моих губ. Я ожидаю, что он ворвется в меня одним движением, но он этого не делает. Вместо этого он хватает меня за лодыжку и переворачивает на живот, а затем грубо приподнимает меня за бедра и прижимает свой кончик к моему входу.

Я замираю, предвкушение напрягает мое тело.

— Расслабься. — Приказывает он и шлепает меня по заднице.

Это отвлекает меня, и я вскрикиваю, когда он подается вперед, его член растягивает стенки, входя в меня на пару дюймов.

— Блять. — Роуг хрипит между стиснутыми зубами. — Ты такая чертовски тугая для меня, детка.

От неожиданного ласкового слова меня пробирает дрожь, а между ног становится влажно. Это не похоже на то, когда он называет меня «милая», которое он использует как способ подкрепления своих угроз. Это граничит с лаской.

Мои мышцы расслабляются настолько, что он вводит еще несколько сантиметров.

Я так полна. Мои стенки так плотно обхватывают его, и я чувствую его повсюду. Его рука лежит на моей заднице, когда он снова шлепает меня, а другая рука на моем плече, чтобы направить себя внутрь.

Он подается бедрами вперед, прорываясь сквозь барьер моей девственной киски, и входит в меня до упора. Я подаюсь вперед с резким стоном, задыхаясь. Он так глубоко вошел в меня, должно быть, не менее восьми толстых дюймов.

— Это был мой первый и единственный акт доброты. Скажи мне то, что я хочу услышать.

Его пальцы начинают играть с моим клитором, и мои глаза закатываются. В нем есть и боль, и наслаждение, и полнота, которую я даже не могу описать. Его член такой толстый, что обжигает. Он такой напряжённый, что я чувствую, как он пульсирует внутри меня. Но парень не двигается, ждет, пока я привыкну к нему. И я привыкаю. Моя киска словно подстраивается под форму единственного члена, который она когда-либо знала.

Я снова качаю головой.

— Ты сама напросилась.

Он вынимает член так, что внутри меня остается только кончик, и снова вводит его с такой силой, что я чуть не падаю на край кровати.

Он снова выходит и так же грубо вводит. Его рука дважды опускается на мою задницу, прежде чем зацепиться за мои волосы и потянуть меня за них, удерживая в вертикальном положении. Я стою на руках и коленях, спина и голова выгнуты дугой, и он начинает входить в меня, на этот раз в бешеном темпе.

Он жесток со мной, как и обещал, и мне это нравится. Мне нравится каждый грязный, грубый момент. Ощущение его разъяренных пальцев в моих волосах и на моем бедре. Как я вытягиваюсь вокруг него. Как он входит в меня. Завтра мне будет очень больно.

— Роуг. — Я слышу, как я стону его имя, задыхаясь, как будто вне тела.

Его рот приближается к моему уху, его губы и дыхание жарко касаются моей плоти, когда он произносит грязные слова.

— Ты слышишь это? Ты, блять, для меня вся мокрая.

Мое лицо пылает, когда я понимаю, что единственным звуком в комнате, кроме наших стонов, является звук его бедер, шлепающих по моему влажному центру.

От осознания этого я непроизвольно выгибаюсь, мои стенки сжимаются вокруг него.

— Блять. Вот так. — Он наклоняет мою голову в сторону и кусает меня за шею, где раньше были засосы. Я взвизгиваю и снова сжимаюсь вокруг него. — Если бы я не знал тебя лучше, я бы подумал, что тебе нравится, когда я так с тобой обращаюсь.

— Да, нравится. — В моих словах чувствуется легкая дрожь. Я не знаю, от чего это происходит — от эмоций или от того, что он вбивается в меня так сильно, что это вызывает заикание.

— Правда, да? — Его голос темно-озабочен. Доволен.

— Я хочу, чтобы ты показал мне все свои стороны. — Я говорю со стоном.

Он делает паузу, и на мгновение я боюсь, что сказала что-то не то. Но затем он переворачивает меня так, что я оказываюсь на спине и смотрю на него снизу вверх.

Я снова пытаюсь дотронуться до него, но он хватает меня за оба запястья и заносит их над головой. Он хватает свой выброшенный ремень и обматывает им мои руки, не переставая ритмично двигать бедрами, пока связывает их вместе.

— Держи руки над головой.

Я делаю, как он говорит, и его взгляд падает между моих ног, его глаза фиксируются на том месте, где мы соединены. Он пульсирует во мне, его большой палец касается моего клитора.

— Да, вот так. — Я стону.

— Тебе нравится?

— Да. — Он чувствует, как я сжимаю его, как вокруг него собирается дополнительная влага. Он знает, что моему телу это нравится.

Как только я заговорила, он остановился. Его бедра неподвижны, а руки оставляют мой. Я пытаюсь прижаться к нему своей киской, но он прижимает меня к себе, чтобы я не могла тереться клитором о его тело.

— Что ты делаешь? — отчаянно спрашиваю я.

Он ничего не отвечает, только мучительно медленно отводит бедра назад, пока внутри меня не остается только головка.

— Нет, остановись. — Мои руки опускаются, чтобы схватить его, но он снова прижимает их ко мне, нависая надо мной всем телом.

Он подает бедра вперед, пока снова не упирается в меня, и мой рот складывается в маленькое «о». Его взгляд блуждает по моему лицу, вбирая в себя мое похотливое выражение, а глаза становятся черными. Он снова входит в меня, толчок такой силы, что меня отбрасывает на матрас.

Это так больно. Он мучает меня, оргазм то приближается, то отдаляется, приближается и снова отдаляется. Я теряю рассудок, бессвязно качаю головой из стороны в сторону. Он сжимает мою челюсть, а другой рукой все еще сжимает мои запястья над головой.

— Скажи мне. — Он злобно рычит.

Я знаю, что он не позволит мне кончить, пока я не дам ему то, что он хочет. Он всегда побеждает, даже в этом. Я смотрю ему в лицо, и наш зрительный контакт становится самым напряженным за все время. Мне кажется, что я могу заглянуть в его душу, увидеть его части, которых я раньше не замечала.

— Скажи словами.

Это похоже на исповедь, когда слова вырываются наружу.

— Он не прикоснется ко мне. — Я слегка приподнимаю голову и облизываю шов его губ. — Я сплю только в твоей постели. — Шепчу я.

В его взгляде вспыхивает темное, сверкающее удовлетворение. Его рот приникает к моему, и я втягиваю его язык в свой рот, постанывая от удовольствия. Его рука освобождает мое запястье, хватает одну из моих ног и перекидывает ее через свою руку. Угол наклона невозможен, его член изгибается и попадает в такую точку внутри меня, что у меня появляются звезды. Одной рукой он щиплет мой сосок, а другой безжалостно наказывает мой клитор, входя в меня мощными толчками.

Мои связанные руки обвивают его шею и прижимают его к себе, а он целует меня во время моей взрывной разрядки. Его толчки не прекращаются и не замедляются, он продлевает волну моего оргазма, как мне кажется, бесконечно долго, прежде чем я чувствую, как его мышцы напрягаются и поддаются его собственной кульминации.

Он падает на меня сверху, невесомый, и с хрипом выдыхает мне в горло.

— Моя.