Дамский секрет

Глава 22

На следующий день до Лондона они добрались засветло. Пока их не было, город завалило снегом, но он давно превратился в грязную серую жижу, из-за коей по дорогам сложно передвигаться, а экипаж скользил.

Джон вел карету медленно. Несмотря на то что Натану не терпелось добраться до дома, он его не подгонял. Джорджи опять уснула, причем не просто задремала, а пугающе застыла, и сие действовало на нервы. Зря они вчера остались в «Звезде»: гостиница располагалась на популярном маршруте, там было полно гостей, жизнь кипела — сплошные пьянки да гулянки. Натан почти не сомкнул глаз, а судя по тому, как она выглядела за завтраком, Джорджи тоже не спала. Массивный багровый синяк на лбу сочетался с темными кругами под глазами.

Во время долгой поездки он не поднимал тему притязаний на дворянство. Ей по-прежнему нездоровилось — он не хотел надоедать. Натан надеялся, что Джорджи сама об этом заговорит, но весь день она молчала и держалась замкнуто.

Натан же ни о чем другом думать не мог. Здравый смысл подсказывал, что надобно скептически относиться к предполагаемому браку ее родителей, однако он то и дело прокручивал сие в голове, вспоминал нарисованную Джорджи картину, где два человека любили друг друга. Но разве от этого история не становилась еще подозрительнее? Среди представителей его класса любовь, как правило, не имела ничего общего с браком. Брак нужен для построения династии и политической верности. Каждый аристократ знал об этом с пеленок, и отец Джорджи исключением не был. Может, ее мать он и любил, но это не значит, что он на ней женился. А ежели брак все же имел место, мать сказала бы об этом детям. Одно не сходилось с другим.

Но опять-таки зачем Дансмору убивать Джорджи, если в рассказе нет правды? При условии, конечно, что Дансмор стоял за человеком, вломившимся в Кемберли, и аварией…

Слишком много вопросов, слишком много неизвестных. Весь день его занимали запутанные нити, он пытался разобраться. Дансмора он знал двадцать лет. Близко они никогда не дружили, но Натан неплохо его знал и никогда бы не подумал, что он способен спланировать убийство барышни, тем более кузины. Он увидел другую удивительную сторону Дансмора, решительного человека с тайнами, кои надобно скрывать.

Сие привело в замешательство. Натан вспомнил, с каким лицом Дансмор рассматривал их с Джорджи в коридоре поместья. Он знал, кто она такая? Он считал Натана сообщником? Аварию устроили и для него? Чутье подсказывало, что нет. Однако в Кемберли стреляли. Не могло так совпасть, что браконьер стрелял в него в тот же день, когда в конюшне застукали злоумышленника.

Или же Натан видел в череде никак не связанных событий то, чего нет.

Придется поговорить с Дансмором.

Натан провел ладонью по лицу и посмотрел на грязную улицу: талая слякоть покрывала обе стороны дороги; медленно двигавшиеся экипажи мешали ехать; вокруг скучились рабочие и нищие оборванцы; толпа мальчишек мучила собаку.

Натан снова взглянул на бледную, лежавшую неподвижно Джорджи. Вчера ее могли убить. Он вновь увидел ее в перевернутой карете, заваленной коробками, при мысли об этом охватили гнев и страх. Возможно, он еще не до конца вник в ее историю, но кое-что он очень хорошо понимал: он обязан ее беречь, покуда докапывается до сути. Ночью он лежал в постели без сна, размышлял под грохот карет и цокот лошадиных копыт во дворе, под крики конюхов и звон пьяных мужских голосов из пивной.

В особняк он селить ее не будет. Если Дансмор ее выслеживал, как раз таки в особняке он искать и станет. Вдобавок слуги считали Джорджи мистером Феллоузом. Он отвезет ее в Блумсбери, в надежный домик, куда много лет он селил привилегированных любовниц. Там жил благонадежный надзиратель в лице мистера Гоуджа, бывшего военного, кой служил дворецким, домоправителем, фактотумом и держал слуг в ежовых рукавицах. Джорджи сможет отказаться от мужского облачения и жить там до тех пор, пока не поправится.

Натан снова посмотрел в окно. Они приближались к Мейфэру. Он осторожно потряс Джорджи за плечо.

— Джорджи, мы дома.

Она пошевелилась и уставилась на него невидящим взглядом, засим пришла в себя и выглянула в окно.

— Долго я спала?

— Несколько часов.

— Извини, не знаю…

— Неважно, — отмахнулся он от извинений. — Слушай, я тут подумал: не стоит тебе оставаться в особняке.

Джорджи удивленно хлопала глазами, на миг она растерялась. Сие причинило боль, но прежде чем Натан сумел заговорить, она снова приняла спокойный вид.

— Ясно. Рада, что мы пришли к согласию. За час я упакую вещи и уеду к Лили.

— Ты не поняла, — вздохнул он. — Этого я не допущу. Ты в опасности и по-прежнему нездорова. В Блумсбери у меня есть дом. Я отвезу тебя туда, как только ты соберешь вещи.

— Что-что? — нахмурилась она.

— Ты должна выздороветь. Пока тебе не станет лучше, я хочу, чтобы к тебе относились как к моей гостье. Ты скорее поправишься, если тебе не придется притворяться мужчиной.

— Кажется, я знаю, о каком доме идет речь, — сощурилась она. — О том, что на Стивен-стрит?

Настал черед Натана хмуриться.

— И что ты о нем знаешь?

— Там живут твои метрессы.

— Нет у меня метресс, — парировал он, не сумев сдержаться. Он устыдился того, что щеки опалил жар. — Там не будет никого, кроме тебя.

На заверение она ответила молчанием, зато выражение лица говорило, что этого она и боялась.

— Ты будешь в полной безопасности, — нехотя добавил он.

— Без разницы. Думаю, мне лучше уйти.

От разочарования Натан заскрипел зубами, не в силах понять, почему Джорджи не верила, что он ее убережет. Может, раз ей так хотелось, стоило ее отпустить?

Натан отмахнулся от сей мысли. Он был убежден, что с ней случится нечто ужасное. Пока он не спрячет ее в надежном месте с замками на дверях и окнах и круглосуточным караульным, легче не станет.

Карета замедлилась. Они добрались до особняка.

— Господи, Джорджи, я волнуюсь за тебя. — Хрипотца в голосе смутила. Ибо она молчала, он добавил: — Скажи, что поедешь хотя бы на ночь.

Она вперилась в него встревоженным взором, жевала нижнюю губу. Послышалось, как Джон спрыгнул с козел.

— Ладно, — буркнула она, отведя глаза, а потом распахнула дверцу.

Ехать в Блумсбери Джорджи не собиралась. Ей хватило времени подумать, и она глубоко сожалела, что вчера рассказала правду. Господи, Натан знал Дансмора много лет. Доверять ему тайну — это глупость.

Да и не поверил он. По глазам было заметно. «Это можно понять», — подумала она. Тем не менее когда она увидела выражение его лица (обеспокоенное, скептическое, жалостливое), захотелось провалиться сквозь землю.

А чего, собственно, она ожидала? Что он скажет: «А, ну конечно, теперь понятно! Под всем этим тряпьем скрывается принцесса!», словно они участники абсурдной пантомимы, в конце которой все сложится как надо?

Разумеется, она так не считала.

Тогда почему она расстроилась?

Она должна отправиться домой, быть с любимыми людьми. Маскарад тяготил. Она хотела вновь стать Джорджианой Найт, хотела увидеться с Максом и Лили, а больше всего с Гарри, хотела перед возвращением Гарри привести дом в порядок, создать тепло и уют, запастись провизией. Гарри нужно отдыхать и выздоравливать. Джорджи хотела за ним присмотреть, покуда он будет идти на поправку. Когда-нибудь они обсудят будущее. Поиски закончились — Гарри придется с этим смириться.

Сложность вот в чем: она подозревала, что Натану ее планы не понравятся. Она заметила, с каким решительным видом он говорил, что она должна перебраться в Блумсбери. Натан привык, что ему подчиняются, он подавит ее решимость своими доводами. А Джорджи не до споров, ибо сильно болела голова. К тому же где-то в глубине души (в слабой ее части, где, видимо, таились глупые фантазии о героине пантомимы) хотелось остаться с ним, хотелось, чтобы ее убедили.

Посему она решила улизнуть, как ночной вор. Да, это трусость, малодушие. Но она все равно сбежит.

Едва они добрались до особняка, Джорджи припустилась в опочивальню. В комнате стоял холод. За последние недели она привыкла спать в одних с Натаном покоях, где зимой постоянно горел камин. Теперь сия роскошь в прошлом.

Натан велел прийти в библиотеку, как только она соберет вещи. Он планировал отвезти ее на Стивен-стрит. Она же спланировала кое-что другое: она спустится по лестнице для слуг и уйдет через заднюю дверь. Джорджи виновато вспомнила, что он говорил о волнении. Скоро она даст знать, что с ней все хорошо. Сие неуважительно, но поступить так, увы, необходимо.

Джорджи поставила саквояж на кровать и принялась вынимать из шкафа одежды, оставленные перед отъездом в поместье Дансмора. Она запихнула вещи в саквояж, а миг спустя уже бежала вниз.

Пришлось идти через кухню, где обреталась миссис Симмс в компании горничных и лакея Джеда. Джорджи с улыбкой поздоровалась, жалея, что не может ускользнуть сию секунду. Натан уже наверняка сатанел. Долго ждать он не станет и пойдет ее искать.

— Господь всемогущий, что с вами стряслось? — Пухлыми руками миссис Симмс схватила Джорджи за голову, дабы осмотреть синяк.

— А вы не слышали? Я думал, Джон и Артур уже заходили.

— Нет! Что случилось? — сгорала от любопытства миссис Симмс.

— Вчера на пути из Кемберли произошла авария: перевернулась багажная карета, в которой я ехал. Его светлость в порядке, а у меня вылезла шишка.

— Бедняжка! — с ужасом воскликнула миссис Симмс. — Я сделаю припарку, синяк вмиг рассосется. Сядьте, я вас покормлю.

— Не могу. — Джорджи осторожно высвободилась и взяла саквояж. — Мне надо отнести вот это. Его светлость хочет уехать, я должен ехать с ним.

— Что, уже?

Преданность не позволяла миссис Симмс критиковать Натана, но она неодобрительно поджала губы.

— Боюсь, что да, — вздохнула Джорджи. — Мне пора.

Задержать ее кухарка не успела: Джорджи помахала рукой, дошла до двери и вышла на улицу.

Едва дверь закрылась, Джорджи замерла. Уже почти стемнело, а «Камелот» в нескольких километрах отсюда. Идти по темени не хотелось, но другого выхода нет.

Она водрузила шляпу на голову и пустилась в дорогу. Булыжники из-за таявшего снега были скользкими, расстояние между ограждениями до того мало, что Джорджи почти дотягивалась до них вытянутыми руками. Она дрожала от холода, подняла воротник пальто и ссутулила плечи. Господи, мысль пройти пешком до Ковент-Гардена с больной головой непереносима. Как только она доберется до главной дороги, она сядет в экипаж — плевать на расходы.

Она прошла метров двадцать, когда из тени вышел высокий жилистый мужчина, лицо коего скрывали поля шляпы. В том, как он появился из тени, чувствовалась угроза. Джорджи, насторожившись, замедлила шаг. Это карманник? Хуже? Она подумывала поддаться страху и вернуться в дом, как вдруг он заговорил:

— Ну наконец-то. Вот и дамочка, которую я так терпеливо ждал.

«Дамочка».

Он знал.

Джорджи втянула воздух, качнувшись назад, при неуклюжем развороте она ударилась рукой о стену. «Кричи», — думала она, но не могла издать ни звука. Она побежала.

Он сорвался на бег. Она не сомневалась, что он ее поймает. Быстро удрать не выйдет. На ходу она бросила саквояж, нога вдруг поехала по слякоти, и Джорджи чуть не упала. Из сдавленного горла вырвался задушенный вскрик. Мужчина крякнул, засим схватил ее за пальто. А потом, к счастью, из дома донеслось:

— Джорджи!

Натан.

Она увидела, как он бежит, как раз перед тем, как упала на холодную твердую землю. Оттого что жилистый нападавший приземлился сверху, она принялась хватать ртом воздух.

— Джед! — завопил Натан.

От облегчения хотелось плакать, несмотря на то что страх сковал по рукам и ногам. Мужчина поднялся и за платок дернул Джорджи вверх. Она ахнула и поперхнулась, вцепилась рукой в платок. Миг спустя хватка ослабла, сменилась холодным лезвием ножа. Натан поскользнулся и остановился, Джед застыл у него за спиной.

Лицо у Натана было бесстрастным.

— Брось нож и отпусти его.

— Его? — усмехнулся мужчина. — Я знаю, кто она такая.

Нож вонзился в шею сильнее. Она всхлипнула. Джед медленно поднял руку с пистолетом, тщательно прицелился и ждал. На лакея Натан не смотрел; он впился взглядом в мужчину, кой одеревенел и притянул Джорджи ближе.

— Натан, — прошептала она.

Он мельком глянул на Джорджи.

— Успокойся. — Он перевел взор на мужчину. — Отпусти ее, иначе я велю Джеду тебя застрелить.

На миг повисла тишина.

— Да забирай!

Он со всей силы пихнул ее в спину. Она полетела в сторону Натана и Джеда. Она пыталась удержать равновесие, но поскользнулась и упала, ударилась щекой о мокрую холодную землю.

— Джорджи! — с ужасом возопил Натан.

Она услышала шаги и открыла глаза: Джед пронесся мимо, Натан опустился на землю, приподнял ее и перевернул.

— О господи, Джорджи, что он с тобой сделал?

Он сдернул платок, ощупал дрожавшими руками неповрежденную кожу.

— Натан, — пробормотала она.

Он вскинул голову. Джорджи с удивлением заметила, что глаза у него мокрые. Сердце болезненно сжалось, словно вокруг него сомкнулась огромная рука. Она открыла рот, но заговорить не смогла.

— Ей-богу, — зашептал он, — когда он тебя толкнул, я подумал, что он перерезал тебе горло. Слава богу. Слава богу.

Они встретились взглядами, но при звуке выстрела отвели друг от друга глаза. Джорджи перепугалась.

— Что…

— Милорд! — послышался голос Джеда. — Я сбил его с ног!

— Иду! — гаркнул Натан. — Жди здесь. — Вместо того чтобы уйти сразу, он прижался лбом к ее лбу. — Все хорошо?

— Да, — кое-как сказала она низким дрожащим голосом. — Все хорошо.

Он коснулся теплой ладонью щеки, прядь волос упала на лоб. Как же она благодарна.

— Все хорошо, — повторила она, дотронулась до щеки, дабы уразуметь, что это правда он. — Все хорошо.

«Я люблю тебя, — думала она. — Я люблю тебя».

Они не сводили друг с друга глаз. Он знал, о чем она думала? Он как-то догадался, несмотря на то что она то и дело твердила: «Все хорошо»?

— Милорд, по-моему… по-моему, он мертв! — раздался напряженно-нерешительный голос Джеда.

— Иду!

Они встали. Джорджи хотела пойти на голос Джеда, но Натан ее остановил, взяв за руку.

— Ни к чему тебе это видеть. Иди в дом.

Она оцепенело покачала головой и высвободила руку. Остановить ее он больше не пытался и пошел следом.

Пистолет висел у Джеда на пальцах, он смотрел туда, где лежал нападавший.

Он был убит выстрелом в спину и упал ничком. Шея вывернута под неестественным углом, лицо в профиль, открытый глаз злобно глядел вперед. Шляпа с широкими полями слетела с седовласой головы. Он бездыханная сломанная марионетка в грязном пальто. Джорджи обуял ужас. Она знала этого человека.

— Это Монк, — прошептала она.

— Что?

Натан повернулся к ней, но она не могла оторвать взора от мужчины, который убил ее мать, который пытался убить ее.

— Он мертв, милорд, — повторил Джед.

Дрожь в голосе выдала тревогу, отвлекла Джорджи. Она бросила на него взгляд, как раз когда Натан положил руку лакею на плечо.

— Я думал, он убьет мистера Феллоуза… то есть мисс… — Джед с озадаченным видом переводил взор то на Натана, то на Джорджи.

— Мисс Феллоуз под моей защитой, — спокойно изрек Натан. — Ты спас ее, Джед. Если бы ты не вышел из дома с пистолетом, она была бы мертва. — После паузы он добавил: — Я тебе признателен. Мисс Феллоуз тоже.

Джед вперился взором в Джорджи, но быстро отвел глаза. По вечерам они часто болтали за элем. Он рассказывал о соседской горничной, за коей он ухаживал; он городил всякие непристойности о барышнях, с коими общался Натан. Видимо, он вспомнил о тех беседах.

— Я в долгу перед вами, Джед, — тихо молвила она.

— Придется вызывать магистрата. — В глазах у Джеда вспыхнула паника. Натан спокойно проговорил: — Джорджи, ты должна уехать до его прибытия. Джед, мы скажем, что услышали выстрел, вышли узнать, что да как, и нашли этого человека мертвым. Завтра на несколько месяцев ты уедешь в Кемберли.

— Хорошо, милорд, — еле слышно произнес Джед.

— Молодец, — улыбнулся Натан. Он забрал у Джеда пистолет и убрал во внутренний карман фрака. — Идем в дом.