Девять месяцев

Глава девятая

Первый день нового года начался ужасно и будто катился вместе со мной в машине под горку. Я ехала к Фионе и Маркусу Деланчи на новогодний прием. Я хотела даже извиниться и остаться дома, но все еще оставался ничтожный шанс, что Элис приедет, а я не могла оставить ее там одну.

Накануне вечером, до того как все случилось, я уговорила Элис пойти со мной на вечеринку к Деланчи. Элис была настолько безотказной и обязательной, что было совершенно невозможно представить, что она не выполнит обещания, хотя бы без предварительного звонка. После того как на нее обрушился жестокий удар измены Оливера, она удивила нас всех.

Перед машиной Оливера собралась целая толпа. Ручеек распался — атмосфера была мрачновата для пьяных игр. Все взгляды устремились на Элис. Больше всего на свете мне хотелось увести ее оттуда, от этой ужасной картины, но ей нужно было сделать свой ход, проучить его, наказать.

Элис открыла рот, и все замерли в ожидании.

— Как ты? — спросила она совершенно искренне.

Как ты?!! Она выжила из ума? Я хочу сказать, что Элис всегда была очень заботлива, но сейчас это было больше, чем забота, это был чистый мазохизм!

Оливер попытался покачать головой в ответ, но не смог.

— Думаю, лучше вызвать «скорую помощь», — сказала она и пошла в дом.

Я бежала следом за ней, умоляя остановиться и поговорить со мной, но она шла вперед как робот и шептала: «Мне надо в туалет». Она нырнула в гостевой туалет на первом этаже и закрыла за собой дверь.

Спустя десять минут, расхаживая туда-сюда под дверью и требуя впустить меня, я начала серьезно беспокоиться. Я увидела, как подъехала «скорая» и в нее погрузили Оливера, укрытого розовым одеялом и с огромным каркасом вокруг шеи. Рыжая залезла вслед за ним, держа его за руку.

— Элис, открой, я волнуюсь за тебя.

За дверью по-прежнему было тихо.

Ко мне подошел Саймон. Он порылся в карманах брюк и вытащил пятидесятипенсовую монету, сказав:

— Сейчас я вытащу ее оттуда с помощью этого. Это замок с секретом. Его можно открыть снаружи.

Он просунул монету в щель дверной ручки и повернул. Дверь без усилий открылась. Никакой нужды долбить или вызывать на помощь местную пожарную команду.

Мы заглянули в туалет, но там никого не было. Я зашла внутрь и заглянула за дверь, но Элис не стояла там, прижимаясь к стене; только унитаз, раковина и открытое окно. И настежь распахнутое окно. Элис сбежала.

Мы с Саймоном обшарили все улицы в поисках Элис и Мэгги, проверили все возможные места, потом Саймон решил, что мне нужно отдохнуть, и отвез меня домой.

Мы даже ходили к Мэгги домой, но никто не открыл дверь; мы проехали мимо дома Элис, но тоже не обнаружили никаких признаков жизни.

Проблема была в том, что Элис жила со своей старой мамой. Ее отец умер несколько лет назад, а так как Элис была единственным не уехавшим за границу ребенком, она считала, что должна поселиться с мамой и ухаживать за ней. Хотя у меня было тайное подозрение, что мама Элис могла сама позаботится о себе, несмотря на все ее усилия убедить Элис в обратном. Она была женщиной пуританских нравов и ошибочно считала дочь непьющей богопослушной девственницей, которая любит часто ночевать у меня. Любой шок мог ее прикончить. К счастью, я ей нравилась. Она одобряла мое вегетарианское кафе, которое отождествляла с трезвыми моральными устоями. Но с Мэгги Элис дружить не могла, поскольку та совершила ошибку, надев ажурные чулки и спев «Как девственница» на их крыльце, когда ей было лет тринадцать.

Из-за всего этого мы не могли позвонить Элис в дверь. В полицию обратиться мы тоже не могли, так как если бы они отнеслись к делу серьезно, то первым делом бы поехали к ней домой. В итоге я провела остаток ночи, сидя дома и под корень сгрызая ногти.

Со вчерашнего дня от Элис и Мэг не было никаких слухов. У меня не было ни малейшего представления, куда подевались две мои лучшие подруги. К тому же я не знала, где мой любимый мужчина. Я будто отталкивала от себя людей. Может быть, они жили все вместе в какой-нибудь квартире, пили шампанское и посмеивались над тем, как ловко провели эту «беременную зануду».

Я въехала на дорожку, ведущую к дому Деланчи, отчаянно борясь с желанием развернуться, поехать к маме и упасть в ее нежные объятия. Я припарковалась рядом с «жуком» Саймона, бормоча под нос мантру «будь сильной».

Я выбралась из машины, благодаря бога за то, что на улице холодно и можно надеть безразмерный свитер и брюки (прекрасная маскировка) и не вызвать своим видом ни малейших подозрений. Я постучалась в дверь.

Мне нравилось бывать здесь. Это был огромный фермерский дом семнадцатого века, выходящий на лес и речку. Деланчи были из тех богачей, которые не доказывают свое благосостояние необычным дизайном фасада или роскошными автомобилями, припаркованными перед домом. Вы можете предположить, что в доме Маркуса, дизайнера по интерьерам, было что-то невообразимое, — вот и нет, Деланчи жили в свинарнике. Жуткий беспорядок царил во всех комнатах, как будто по дому прошлась банда грабителей и хозяева решили ничего не трогать до приезда полиции. Они не были грязнулями — просто не любили наводить порядок.

Дверь открыла Фиона и расцеловала меня в обе щеки на европейский манер; такая привычка всегда казалась мне несколько претенциозной.

— С Новым годом, дорогая! Как хорошо, что ты пришла. Ты одна? — спросила она и посмотрела на улицу.

— Вообще-то я собиралась приехать с Элис, но она немного задержалась. Надеюсь, она скоро подойдет.

Она потрепала меня по щеке и сказала:

— Ты выглядишь хорошо, только глаза у тебя усталые. Надеюсь, ты не работаешь до изнеможения, как мой Маркус. Вот чем плохо быть самой себе начальницей: некому отправить тебя домой, когда рабочий день закончился.

Она провела меня в дом, не переставая разговаривать по дороге.

— Том, наверное, очень скучает по тебе.

Я неопределенно хмыкнула в ответ:

— Не думаю, у него столько новых впечатлений, вряд ли остается время вспоминать меня…

Фиона остановилась и взяла меня за руку:

— Дорогая, ну конечно же он скучает по тебе. Он ведь даже собирался отменить свой отъезд ради тебя. Он звонил тебе в Рождество? — Я отрицательно покачала головой, тронутая этим откровением. Она продолжала с укором: — Как ему не стыдно. Он звонил нам утром и спросил, встречались ли мы с тобой, а потом сказал, что сразу же позвонит тебе. И взял с меня обещание, что мы пригласим тебя к нам, как будто мы сами бы до этого не додумались. Мы всегда тебе рады. Мой сын влюблен, это ясно как день. Он никогда еще не был таким.

У моего сердца выросли ангельские крылышки, и оно затрепетало в груди. Я не могла в это поверить. Может быть, я зря беспокоилась. Я не знала, что и делать: то ли смеяться и плясать по комнате, то ли плакать об упущенной возможности быть вместе и о страхе, что неожиданный ребенок охладит его чувства.

— Холли! — крикнул Саймон, бросаясь вниз по лестнице навстречу мне. — Спасибо, что пришла!

— Ну, молодежь, оставляю вас наедине, напитки и закуски в гостиной, — сказала Фиона, направляясь на кухню.

— Ты ей что-нибудь сказала? — поинтересовался Саймон.

— Ни слова, а ты?

Он нахмурился и помотал головой.

— Что же мы будем делать?

— Сейчас пока ничего. Будем ждать Элис. Мэгги меня не так беспокоит; она часто пропадает и через пару дней объявляется. У нее огромное количество друзей, у которых она может переночевать. Мне просто не нравится, что она так долго злится на меня.

— Они скоро появятся. Не переживай сильно. Это вредно вам обоим, — сказал Саймон, посмотрев на мой живот. — Пойдем к народу.

Мы прошли в гостиную, где большинство гостей уже разбились на группы и болтали. Я сразу же заметила Маркуса. Вокруг него собралась целая толпа восхищенных слушателей, а он рассказывал что-то захватывающее про свою последнюю работу. Он увидел, как я вошла в комнату, и поспешил ко мне, извинившись перед своими слушателями, в основном женского пола.

— Холли, малышка, дай я тебя обниму, — и он прижал меня к груди. Я постаралась отстранить от него нижнюю часть тела, чтобы он не почувствовал изменений, произошедших с моим животом. — Как дела в «Филине и кошечке»? Ты собираешься расширяться? Нужно начать открывать филиалы, как «Макдоналдс», если ты хочешь монополизировать эту область.

Я скромно улыбнулась:

— Пока мне достаточно хлопот и с одним кафе. В последнее время я так занята, что с трудом справляюсь. Если после Рождества народу не поубавится, то придется нанять еще одного повара.

— Отличная идея, — поздравил он меня. — Фиона тоже упрашивает меня взять помощника. Но трудно доверить кому-нибудь свое детище, не так ли?

— В этом смысле мне повезло, что у меня есть Мэгги, — согласилась я. — Я бы без нее пропала.

— Ну, в этом я не уверен, ты прирожденная бизнес-леди. Надо быть к себе снисходительней. Кроме того, с твоим рецептом шоколадного пирога ты никогда не останешься без посетителей.

Его слова вогнали меня в краску. Маркус взял меня за руку и повел по комнате.

— Хочу тебя кое с кем познакомить, — сказал он, показывая на какую-то женщину. У нее были короткие светлые волосы, и она стояла совсем одна, глядя в окно на сад. Он тронул ее за плечо. — Тамсин, хочу познакомить тебя с Холли Пайпер, я тебе о ней рассказывал.

Она обернулась и посмотрела на меня, улыбаясь открытой улыбкой.

— Холли, это моя младшая сестра Тамсин. Она приехала из Эдинбурга на несколько месяцев. А эти красавцы, — сказал он, указывая на двух спящих младенцев, — ее близнецы, два моих племянника Каллум и Сэмюел.

БЛИЗНЕЦЫ! — вскричал мой шокированный мозг, вспомнив слова доктора. БЛИЗНЕЦЫ! — подхватил мой живот. Ну уж нет, у тебя не получится напугать меня второй раз!

— Близнецы, — сказала я с дрожью в голосе. — Боже, какие хорошенькие!

Один из младенцев чмокнул губами, лениво открыл один глаз и посмотрел на меня. Он булькнул, тихонько хныкнул, потом жалобно заплакал, а вскоре закричал так, что у меня кровь застыла в жилах. Нечто похожее я слышала только в кино. Неудивительно, что криком малыш разбудил брата, и вот они уже орали хором, как юные фанаты на рок-концерте. Тамсин начала тихонько качать коляску, успокаивая их шепотом со своим нежным шотландским акцентом, но я сомневалась, что они могли расслышать свою маму через собственный оглушительный рев. И разглядеть ее они тоже не могли так как их глаза превратились в щелочки.

Тамсин посмотрела на меня в смущении:

— Прошу прощения, что так вышло. Обычно они ведут себя хорошо. Они только что поели, так что, скорее всего, просто описались. Поможешь мне? — Она вытащила одного орущего ребенка и протянула мне, чтобы в это время перепеленать второго.

— Ой, я не знаю, не уверена, что знаю как. Я никогда не держала маленьких детей… — Мне это напомнило среднюю школу, когда мне впервые предложили сигарету на дискотеке. Я нервно оглянулась по сторонам; Маркус ушел с какой-то пожилой женщиной, все остальные были увлечены разговором. — Ну хорошо, — согласилась я и с крайней осторожностью, будто бомбу, при помощи инструкций Тамсин приняла ребенка на руки.

Я держала его прямо, голова малыша лежала на моем плече. На самом деле все вышло не так уж страшно. Крошка Каллум — или Сэмюел, сложно разобраться — перестал плакать, перевел дыхание и криво улыбнулся. Ребенок в руках Тамсин тоже перестал плакать и уже почти спал. Он приоткрыл губы и так громко срыгнул, что некоторые гости обернулись и посмотрели на меня с отвращением.

— Ну вот, теперь все в порядке, — удовлетворенно сказала Тамсин. — Спасибо огромное, ты прирожденная мать, — поблагодарила она, указывая на своего засыпающего сына. Его голова лежала на моей груди, глазки были полузакрыты. — Мне бы не помешала вторая пара рук. Я и не представляла, что это такое — близнецы. — Она улыбнулась сама себе. — Забавно, когда я узнала, что у меня будет двойня, я даже обрадовалась. Я всегда хотела двоих и ужасно боялась родов. Я подумала, что родить сразу двоих — прекрасный выход. Одни роды — двое детей. Вот только кесарева сечения я никак не ожидала. Теперь я с трудом поднимаю одного ребенка, не то что двоих. Всю первую неделю после выписки из роддома я еле ходила.

«Не слушай ее, просто закройся от этого, ляля-ля-ля», — я пыталась отключиться от тяжких мыслей.

— К сожалению, теперь я совсем одна. Мой бывший парень Оскар, их отец, не смог вынести мысли об отцовстве и сбежал. Бросил меня на пятом месяце. Хотя, — добавила она, — кому он нужен? Не нам. У нас и так все будет хорошо, правда? — Она выглядела так, будто пыталась убедить сама себя.

Каллум (или Сэмюел) вздрогнул, издал утробный звук и срыгнул мне на грудь.

— О, прости, пожалуйста. Возьми салфетку, — сказала Тамсин, роясь в сумке.

— Все в порядке, правда, — сказала я сквозь зубы, чувствуя, как теплая струйка стекает между моих грудей к животу.

— Их никогда прежде не тошнило, — сказала она, все еще продолжая искать салфетку. — Вот еще одно преимущество кормления грудью: это так натурально, что у детишек редко бывают неприятности с животом. — Здорово! В то время как вонючая жидкость стекает по моему телу, она рассказывает мне о том, что это ее молоко. Ух!

— Не переживай, я пойду в ванную и умоюсь там, в любом случае мне надо в туалет, — прошептала я, протягивая ей уже уснувшего ребенка. — Приятно было познакомится, Тамсин, — добавила я, мысленно подразумевая «с меня хватит, болтовне конец». И поспешила привести себя в порядок.

Выйдя из ванной, я подумала — не будет ли слишком невежливо уйти домой? Всем так весело, что вряд ли кто-нибудь обратит внимание на мой уход, да и Элис, скорее всего, уже не появится. Спускаясь по лестнице, я увидела кузена Тома, Эндрю, сидевшего на лестничной площадке и наблюдавшего за гостями, веселящимися внизу.

— Энди, — окликнула его я, радуясь встрече со знакомым, которому, похоже, тоже было не слишком весело. Он подпрыгнул от неожиданности и спрятал за спиной самокрутку.

— Слава богу, это ты, а не кто-нибудь из взрослых, — выдохнул он с облегчением. — Хочешь? — он предложил мне затянуться.

— По правде говоря, я мечтаю о затяжке, но лучше не буду, — ответила я, усаживаясь и просовывая ноги между перекладинами перил. Про себя я улыбнулась мысли, что он не считает меня «кем-нибудь из взрослых».

Энди было всего лишь пятнадцать лет; в прошлый раз, когда мы виделись, ему было тринадцать. Он сильно изменился. В последнюю встречу, на похоронах бабушки Тома, он еще выглядел совсем мальчиком, ниже меня ростом, одетый заботливой мамой в практичные шерстяные вещи. Сейчас он, сутулясь, смотрел на меня сверху вниз. У него ломался голос и с обычных низких тонов вдруг срывался на фальцет, после чего Энди начинал притворно прочищать горло. Тогда, на поминках, он был очень веселым (смерть бабушки не была неожиданной, и поминки больше напоминали вечеринку, чем грустное прощание). Они резвились с Томом в саду, загадывали друг другу загадки, обсуждали компьютерные игры и новые серии конструкторов «Лего». Сейчас же простой разговор со мной вгонял его в краску.

— Как Том? — спросил он. — Не видел его с похорон бабушки Дейзи. Он сейчас в своей кругосветке? — Он затянулся, задержал дыхание и медленно выпустил дым. Беременной женщине точно не следовало бы вдыхать это. Хотя, если бы я была учительницей, мне пришлось бы вдыхать табачный дым во время перемен в учительской. Да ладно, сказала я себе с несвойственным легкомыслием. Это даже и не табачный дым. Я только один раз в жизни пробовала косяк, когда мне было столько же лет, сколько ему. Но это странное чувство, когда голова становится поролоновой, я не спутаю ни с каким другим. Побоявшись, что мой ребенок может надышаться дымом, я виновато отодвинулась.

— Том уехал в ноябре. Уверена, что он прекрасно проводит время. И если ты спросишь меня, скучаю ли я по нему, я ударю тебя по голове, мне до смерти надоели эти вопросы.

Энди в очередной раз глубоко затянулся.

— Да, это круто, я сделаю то же самое, когда вырасту. Счастливый он парень, этот Том! У него есть все: упакованная семья, клевая квартира и готовое дело, в которое он может вписаться, как только захочет. Спорю, что дядя Маркус скоро отвалит на покой и передаст дела Тому, и все у него будет в шоколаде. У него есть даже сексуальная подружка! — Он взглянул на меня, но тут же залился краской, смутившись от собственных слов. — Еще только спортивная машина, и у него будет все, о чем мечтает любой парень. Спорю, ты будешь ждать его, как Элиза, — заметил он со знанием дела.

Я понятия не имела, кто такая Элиза, но звучало здорово, и я пробормотала: «Возможно». Мое сердце переполнилось гордостью за Тома и за то, что меня считал сексуальной пятнадцатилетний подросток. Мне казалось, что для парней его возраста девушки, которым за двадцать пять, представляются глубокими старухами.

Я улыбнулась ему, немного флиртуя. Он кивнул в подтверждение своих слов и добавил:

— Ну да, тебе достался супер-парень. Послушай, обещай, что посидишь здесь, пока я сбегаю отлить, и присмотришь за этим, — сказал он, протягивая мне косяк. — Можешь докурить, если хочешь, — добавил он, подмигнув, и убежал в туалет. Я осторожно взяла сигарету и постаралась держать ее так, чтобы дым не попадал на меня.

— Холли, что ты, черт возьми, делаешь! — крикнул Саймон, появившись возле лестницы. Он выхватил окурок из моей руки и бросил в окно. — Иногда ты меня просто поражаешь!

— Это не моя, — ответила я, оглядываясь в поисках Энди. Но его не было видно. Саймон смотрел на меня серьезно, не слушая моих оправданий.

— Я везде тебя ищу. Элис объявилась. Она в саду.