Джекпот для миллиардера. Создана для тебя (СИ)

Глава 41 Катя

Мысли вязкой аморфной массой клубились в голове разноцветными пазлами из разных коробок. Мозг, как, впрочем, и здравый смысл, в сеть включаться не хотели от слова совсем.

Во рту всё пересохло.

Я чувствовала себя мухой в липкой паутине собственного тела. Попробовала найти Алекса. Тишина. Его тоже не было в эфире. Сконцентрировавшись на руке, подтянула её к животу. Легкая волна тепла. Через силу улыбнулась.

— Катюша, солнышко, как ты?

Скосила глаза. Мать. Сидит рядом и гладит меня по волосам.

— Где я? — голос скрежещет, как ржавые тормоза.

Горло саднит.

— Ты у нас. Папа вышел, сейчас придет.

— Где Саша?

— Он…

— Мама!

— Он улетел.

Сглотнула.

— Пить.

Мать протянула мне стакан, помогла подняться и придержала за плечи, пока я пила, чувствуя, как зубы отбивают дробь по стеклу.

Очередная пелена, и я снова лечу куда-то вниз, вниз, вниз…

— За что? Как он мог? — мысль промелькнула и погасла.

Темнота.

Разлепила глаза. Темно. Ночь. Я потерялась во времени. Прислушалась. Тихо, как в склепе. Попыталась поймать Сашу. Тихо. Его нет. Нигде. Это казалось невероятным. Я всегда, всегда его чувствовала, даже когда забыла о нем. Тоскливое чувство тишины вымораживало.

Голоса. Они продирались через пелену вязкого тумана.

— Удали это немедленно! Отовсюду! Она не должна это видеть! Господи, кошмар какой-то!

Мать. Голос нервный, испуганный.

— Я делаю всё, что могу, Ир. Мои люди шерстят всю систему, но это транслируется через Darknet. Передается и заливается на все каналы, как лавина. Чем быстрее мы всё подчищаем, тем быстрее это разлетается. Только одних скачиваний уже под миллион!

Голос отца резкий, ледяной.

— Уфф, детка! О нас вштырили! — здравый смысл включился неожиданно.

Зацепилась за эту мысль.

Вштырили… Нет. Нет? Какого черта? Вот именно, вштырили! Поэтому сознание, как ледяная водка, густое и тягучее. Поэтому мне не… Глаза распахиваются, я поднимаюсь, опираясь на дрожащие руки, и ползу в туалет. Два пальца в рот. Здравствуй, утка по-пекински! Пью жадно воду из-под крана. Опять склоняюсь над унитазом. Повторяю это действие несколько раз, пока цвет воды и её консистенция не становятся одинаковыми, что в кране, что в желудке. Вытираю рот тыльной стороной руки и поднимаю глаза. Ловлю в зеркале свой чумной взгляд.

Полощу рот и выхожу из туалета. Подхожу к окну. Меня начинает колотить дрожь.

— Ну что, мой сладкий, поиграем? — шепчу я, выискивая его волну, настраиваясь на него.

— Ничему не верь… Люблю… — обрывками, с помехами. — Катя, я…

Становится страшно, но злюсь на него безумно. Убила бы! Пытаюсь прорваться:

— Где ты? Саша!

Тишина.

Голос матери:

— Ей пора давать лекарство. Уже десять минут, как нужно, Володь.

— Хех, мать, щас опять улетим. Вжууух! И небо в алмазах. — скрипит здравый смысл.

— Обломятся! — сквозь зубы зашипела я.

Резким движением открываю окно.

Вниз. Второй этаж.

— Ну что, Алиса? — хихикает противно мозг. — В кроличью нору?

— Господи, — успеваю подумать, — слава богу, хоть в этот раз я одета.

Когда в комнате открылась дверь, я уже стояла на земле, озираясь по сторонам. Дверь в гараж была открыта.

— Отлично! — буркнула я под нос, вытирая руки о джинсы.

Хлопнув по задним карманам, улыбнулась.

— Да ты, Алексеева, просто Штирлец! — хмыкнул мозг.

Пальцы нащупали корочку паспорта, торчащую из кармана. Там и карта и запасная симка. Месяц беготни от Савицкого сделал своё дело. Я стала заправским шпионом, а может это, в свете последних событий, всегда во мне и было. Как и то, что, вбежав в гараж, я бросилась не за руль отцовского «Гелика», а, натянув шлем, прыгнула в седло Harley. Вывернув ручку, ведьмой вылетела из гаража.

Крики и беготня, ударившие в спину, меня уже абсолютно не трогали. Я просто неслась, как сумасшедшая, в голове один за другим мелькали планы. С каждой секундой мозг разгонялся, как ядерный коллайдр. Сознание расширялось, я себя чувствовала Парнем в синей рубахе из фильма «Главный герой».

Я искала его в бесконечностях чужих мыслей и образов. Но вместо него я нашла безумные ледяные синие глаза и…

Рывок. Стрелка спидометра поползла к отметке двести. По щекам катились слезы. Они вместе. Она с ним. Он с нею. Он в ней!

— Будь ты проклят, Савицкий!

— Катя! — тихо, исчезая, растворяясь.

— Пошел ты на х..!

Белая вспышка. Всё погасло. Осталась дорога, несущаяся навстречу и ветер, бьющий в грудь.

Сочи остался далеко позади. Я неслась по дороге вдоль моря. Ярость и боль гнали меня вперед. Карта высветилась в голове. От Джубги через Краснодар, Ростов и на Москву. Чем больше муравейник, тем легче затеряться. Я исчезну за твои же грёбанные деньги, Савицкий!

В Туапсе за двести баксов уломала продавца из «МегаФона» продать симку, записанную на его имя, купила новый смарт и понеслась дальше. Почувствовав за полтора года первый раз сильное желание перекурить всё это дело. Остановило только то, что я была беременной. Не доезжая до Джубги, остановилась в придорожном кафе. Перекусила, купила кружку-термос, налила в неё кофе. Постоянно чувствую раздевающие меня, сальные взгляды мужиков. Интересно, это было всегда, или только после того, как Алекс поставил на меня свои невидимые печати собственности.

Вставив старую симку, набрала номер матери.

— Катя! Катюша! Ты где? — голос срывается, дрожит.

Абсолютно не трогает. Ни капельки. На сердце словно одели защиту. Они все меня предали. Последний звонок и всё! Я свободна от них всех!

— Дай отца. — сухо говорю я, обрывая её стенания.

— Володя! — кричит мать.

— Катя! Ты где? Скажи мне, и мои люди приедут за тобой.

— Зачем? — хмыкаю я. — Накачивать меня дерьмом, пока мой муж развлекается со своей бывшей женой? Мне вот интересно, свадьба-то хоть настоящая была? А вы-то хоть настоящие? И вообще, — срываюсь на крик, — в моей гребанной жизни есть хоть что-то настоящее, кроме моего позывного: «Катюша»? А что не «Ясень», «Тополь» или «Искандер»?

— Катя! — в голосе появляется лёд. — Послушай меня!

— Нет, это ты меня послушай, — перехожу на шипение, злое, со свистом. — Если в тебе есть хоть что-то, хоть немного, ты сделаешь всё, чтобы нас развели! Тебе понятно?

— Хорошо, дорогая!

— И не ищите меня! Документ о разводе пришлёшь на этот номер.

Отключаюсь. Симку убираю в паспорт. И ставлю новую.

Включаю телефон, перезагружаю. И погружаюсь в свой личный ад под названием «Савицкий».

Пальцы легко бегают по клавишам, и вот я уже в паутине темных сетей. Прямая трансляция. Господи! Они как животные. Он не останавливается ни на минуту. В глазах ярость и желание, неконтролируемое. Её крики ножом вспарывают сознание, убивая все чувства, уничтожая всё. Дикий танец их тел навсегда засел в моей памяти. Разрушая мои иллюзии, они осыпаются розовыми стеклышками вокруг меня, отравляя всё своим ядом. И последним выстрелом в сердце, контрольным, бесповоротным, его шепот, усиленный в разы:

— Я люблю тебя!

Поднимаю голову и кричу, сжав кулаки до боли, ногтями разрывая кожу ладоней. Падаю на руль и плачу, давая себе слово, что это последние слезы о нем. Последние. Последние.

В Ростове в отделении Альфа-Банка перевожу все деньги на новый счет. Быстро выхожу на нужного человека, и всё, деньги на офшорном счету. Обрыв ниточки. Тут же нахожу нужного человека. Нужно задержаться. Десять дней и новенький паспорт. Всё легально, были бы деньги, а их у меня сейчас, как у дурака фантиков.

Снимаю комнату посуточно, доки не нужны. Наши люди при виде бабла готовы на всё, и это сейчас мне на руку.

Душа онемела. Уже через пару дней мысли о нем не трогают, словно и не было его никогда. Чувствую постоянно, что он рядом, пытается пробиться ко мне, но ни черта у тебя больше не выйдет, дружок. Аттракцион невиданной глупости закончен! Единственное, что осталось, это маленькое сердечко, которое бьется внутри меня, но этот ребенок мой! Мой и ничей больше!

Через десять дней, с новым паспортом на имя Измайловой Юлии Сергеевны, я начала путь к новой жизни. Ах да, отец прислал мне документ о разводе. Всё, Савицкий, адью! Двадцать пятого августа на трассу Дон М-4 я выехала на абсолютно другом Harley, который подмахнула на обмен в местном клубе дорожных бродяг. Я смотрела на себя и не узнавала. Черные волосы, стрижка каскад на всю длину, очумевшие от свободы глаза. Именно так я сейчас выглядела, вызывая стопор у мужиков и чувствуя их безумные, зашкварные волны желания, направленные на меня.

— Уииии, мать! Ну сейчас оттопыримся! — верещал мозг.

— Всенепременно! — шепнула, улыбаясь, я, выкручивая ручку до упора, лавируя между потоком машин, прорезая их, как горячий нож масло.

В уши несся космический транс, в котором я растворялась, парила и летела навстречу новой жизни.

Четыре месяца спустя.

— Юлька, прекращай ты уже на байке рассекать! Вон пузо уже торчит до носа!

Маринка лопала шоколадку и читала какую-то очередную хрень на каком-то книжном сайте. Судя по тому, что она вся раскраснелась и тяжело дышала, чтиво было явно для тех, кому за восемнадцать, с сочными описаниями страстных любовных сцен.

— С хера ли? — улыбнулась я, поглаживая живот. — Пусть Маруська сразу привыкает к скорости.

— Да с такой мамашкой, как ты, с жестким прибабахом, бедный ребенок и не к такому привыкнет. Кто на прошлой неделе татуху набил? Я?

— Ну классно же? — Повернулась к зеркалу и спустила с плеча трикотажную кофту.

По плечу, от локтя до груди тянулась вязь рунических скандинавсиих символов с очень сакральной для меня фразой, зашифрованной в них. Мастер бился над рисунком почти две недели, пока меня полностью не удовлетворил результат.

— Классно. классно, — забубнила Маринка, — Одно не понятно: На хера беременной бабе татухи. Одно слово- двинутая!

— Да и вообще. С чего это пузо до носа, всего-то шестой месяц. — я погладила округлившийся животик, — Расти ещё и расти! Да и вообще, с завтрашнего дня ставлю своего жеребца в гараж. Скользко становится.

— Угу, угу. — бубнит Маринка. — Я это уже с конца октября слышу. До сих пор, как я вижу, в стойле твой жеребец!

— Ладно, к чёрту лирику. — я улыбаюсь этой наседке, с которой меня, к моему великому счастью, свела судьба. — Что у нас по заказам, Марин?

— Дык под завязку. — Она вздыхает и нехотя отводит взгляд от экрана, нервно сглатывая, видать, совсем распалилась, любительница клубнички. — Набрали столько, что нужно думать о расширении штата.

— Я подумаю об этом. — Взяла шлем и вышла, скручивая волосы в тугой жгут по дороге.

Офис около центра стоил приличных денег, но он себя окупил уже и не раз.

Моя фирма занималась решением проблем. Слоганом было: «У вас больше нет проблем. Теперь они наши». С учетом моих возможностей, нам удавалось все решить без шума и пыли. Но, как говорил Остап Бендер: «Кодекс мы должны чтить». И я его чтила, по-своему, конечно, но всё же.

Деньги Савицкого давали мне возможность совсем не работать. Процент капал приличный, но я не могла сидеть без дела. Голову нужно было забивать, чтобы не думать о нём. Я знала, что он меня искал, как одержимый, и знала, что рано или поздно найдет. Конечно, лучше поздно, когда уже мои внуки будут приносить цветы к памятнику любимой бабушки.

Он так и пытался прорваться в мою голову. Но это было опасно. Я знала, что если только пущу его, то сама лично включу обратный отсчёт.

Он был везде. Сеть взрывалась! Его поступки меня веселили и пугали одновременно. Он пытался сыграть на всей палитре моих чувств, от страха за его жизнь до ревности. То его самолет исчезал с радаров, мимо, мой сладкий, то его видели, даже снимки были, с какой-то моделью на пляже во Флориде, пффф, ну ни капли, даже не намокла, то с Сашкой на линейке в школе, нашей с ним школе, вот тут чуть-чуть. Даже всплакнула. Очередная крупная покупка, ну что, молодец, возьми с полки пирожок. Но всё равно! Мимо, мимо, дружочек!

Пока он меня всё же не нашёл. Вернее я не позволила этио сделать. Дура? Дура.

Катя(Юля)