Дневник одержимого Виагрой

ШПИОН В ДОМЕ ЛЮБВИ

— Вы всё еще не заплатили мне за этот нудистский кошмар в Неваде!

— Подожди пару недель, и ты получишь свои деньги.

— И это когда я собираюсь написать для вас очередной рассказ. А не поцеловать ли вам мою вертлявую задницу?

— Но нам этот рассказ позарез нужен в следующем номере «Весенняя лихорадка». Наши инвесторы собираются принимать решение на основании того, что увидят. А они хотят лицезреть голых девочек и рассказы о сексе. С девочками. Секс с голыми девочками.

— Ни за что. Забудьте об этом.

— Но ты все еще не знаешь, в чем заключается задание?

— А вы что, оглохли? Какая разница, в чем состоит задание. Мне пора за квартиру платить, ты, сутенер!

— Послушай, Джейсон. Я тебя умоляю. Пожалуйста. Нам это нужно.

— Нам не надо вранья. Мне требуются деньги, а тебе — пинок в задницу, причем ботинком с очень острым носом.

— Это справедливо. Это справедливо. Я этого заслуживаю. Ты прав. Ты абсолютно прав. Мы что-нибудь сейчас придумаем…..

— Ваше чувство вины меня не интересует. Мне некуда эту вину положить. У меня нет совести. Но это вас не касается. Вот что точно вас касается, так это то, что у меня совсем нет денег.

— А ты не думал, случайно, что, возможно, одно совпадает с другим: нет вины — нет денег?

— Что это, черт возьми, значит?

— Неважно. Перебрал дури. Послушай, триста долларов. Сразу. Наличными. Сегодня.

— Нет. Забудь. Не дыши на меня своей вонью. Я никуда не поеду, пока мне не заплатят за тот скучный кошмар в Неваде. Предполагалось, что для меня это будет летним отпуском, не так ли? Я никуда для вас больше не поеду.

Я слышу, как он щелкает зажигалкой и глубоко затягивается, как через трубку. Затем он говорит странным, растянутым, как в кайфе, тоном, не выдыхая:

— И даже в секс-клуб?

— Нет, и даже… в… вы сказали — в секс-клуб? Он долго и громко выдыхает.

— Можешь поспорить. В замечательный секс-клуб.

— Дерьмо собачье. Все секс-клубы — это обман. Обман ради наживы.

— Только не этот. Этот — настоящая штука. По крайней мере, так все говорят. Только ты сам сможешь судить. Поэтому тебе и надо ехать.

— Четыреста долларов. Наличными. Сегодня. Прямо сейчас.

— Согласен. Две тысячи слов.

— Я вас ненавижу.

— Иди получай свои деньги, поезжай в клуб, проведи там ночь, делай как делаешь и накропай рассказ к понедельнику.

— Что это, черт побери, значит — делай как делаешь? Что именно я делаю?

— Ты хочешь сказать, что не знаешь, что ты делаешь?

— Да иди ты знаешь куда, жалкий хешер[109].

— До скорой встречи. И поторапливайся: один из наших рекламодателей заплатил за место в номере трех с половиной метровым бонгом[110], и мне хочется его испытать.

Мне нужен кто-либо, чтобы его поджечь.

Меня опять трахнули по-быстрому. Я оказался втянутым в литературную проституцию ради выживания существующей Реальностью и беспринципным сутенером от беллетристики, самым важным предметом офисного оборудования у которого теперь является водяная трубка. Хорошо. Я пойду в этот клуб. Антихрист знал, что у меня не было выбора. Мне либо пришлось бы сидеть в своей квартире в отвратительной трезвости, в одиночестве, слушая, как хозяин квартиры дергает за дверную ручку, либо согласиться взять деньги, зажечь бонг адским огнем и идти в секс-клуб. А что бы вы сделали на моем месте?

Что я знал о гостинице

для взрослых «Эджуотер-Уэст»

до того, как я туда попал

Это место для свингеров, где одежда факультативна, где пары расхаживают в разных степенях раздетости, разглядывая и выглядывая другие подобные им пары, с которыми им захотелось бы заняться сексом. Что отличает это место от других гостиниц для взрослых и позволяет мне появиться здесь без пары, в одиночку, так это то, что «Эджуотер» не только для пар. Туда в поисках любви приглашают также и одиночек.

Обычно любое мероприятие для взрослых в схожем стиле рождает нехорошие разговоры. Как правило, на такие сходбища зазывают с помощью рекламных брошюрок с фотографиями одной или более безупречно сложенных красавиц в кожаной одежде и нижнем белье, находящихся в эротических позах и держащих в руках оружие, или средства первой помощи на брачном ложе, или эзотерические устройства, которые могут относиться к любой категории. Человека заставляют верить, что не только эти красавицы будут там, но они приведут с собой столь же привлекательных, а рассматривание этой брошюрки поощрит других женщин поучаствовать в поисках удовольствия. Мужчины достаточно примитивны, чтобы действительно думать, будто любая женщина, посмотрев эту брошюру, на самом деле отправится на это мероприятие без партнера или без обязательной платы, или того и другого, а также подумают: «О, посмотри-ка… кажется, будет неплохо» и позвонят своим друзьям, и все они придут, ожидая найти несуществующий шведский стол секса. Конечно, это должно было походить на такой же рай, какой обещали летчикам-смертникам в качестве награды в загробной жизни, а на поверку оказывается не чем иным, как сборищем седовласых вуайеристов с выступающими животами, жирными руками и одноразовыми фотоаппаратами, щелкающих без устали, а также мастурбирующих, как шимпанзе.

Стаи смуглых мужчин, наверняка знающих по-английски только «Сколько стоит?», рыскают здесь каждый вечер в трагикомичных поисках любви. Я не горел желанием примкнуть к этим несчастным, но задание есть задание. Ну а кроме того, исчерпав, казалось, все возможности завязать хоть какие-то важные для себя знакомства, я подумал: а чем черт не шутит?

Мне поведали, что в «Эджуотер-Уэст» существуют два важных правила:

1. Уважай Правило Окон. Если они занавешены полностью — отваливай. Если шторы открыты, то вас приглашают подойти и посмотреть, что делается внутри. Если там что-то происходит, то вы можете остаться и понаблюдать. Если шторы и стеклянная дверь открыты одновременно, тогда… заходите и поздоровайтесь.

2. Держитесь подальше от горячей джакузи.

19.36. Регистрируюсь в гостинице

и готовлю себя к любви

Регистрация в «Эджуотер-Уэст» не представляет собой ничего особенного. Расписываясь в журнале, я подумал: возможно ли, чтобы ничего не подозревающий путешественник, уставший от проведенного за рулем долгого дня, мог случайно оказаться здесь, когда жена и дети еще в машине, в ожидании хорошего ночного отдыха, и, к сожалению, ничего не подозревают о шумной вакханалии, происходящей в это время по другую сторону ворот?

Мне выдают ключ от комнаты 136, и я объезжаю гостиницу с обратной стороны. Гостиница расположена будто по плану площадки для бейсбола: комнаты занимают пространство между первой и третьей базой, бассейн и горячая ванна — у короткого стопа[111], а главное здание, где помещаются офис и ночной клуб, представляет собой явно непропорциональный «дом». Моя комната — на полпути между первой и второй базой, на первом этаже. Меня провожает к стоянке «только для гостей» паренек, которому можно было бы дать восемнадцать лет, если бы он неделю не брился и выкуривал по три пачки сигарет в день. Он подозрительно оглядел меня. За ним, в глубине, я вижу скопление обнаженных рядом с тем, что, я предполагаю, должно быть горячей джакузи.

По правде, я ожидал от гостиницы для взрослых куда худшего.

Я представлял себе тараканов, неисправный водопровод и вибрирующую кровать, глотающую двадцатипятицентовые монеты, но работающую так, что ее массаж не вызвал бы Великого землетрясения 1906 года[112].

Ничего подобного в «Эджуотер» нет. Хотя здесь не обошлось без маленьких хитростей молодежной любви. Самая заметная разница между комнатой 136 и средним номером, скажем, в вашем «Бест Вестерн»[113] заключается в наличии двух очень больших зеркал на стенах по обе стороны кровати. Зеркала расположены заметно низко, так, что их просто невозможно использовать для обычных целей — например, проверить, хорошо ли сидит на тебе одежда, или поправить прическу. Тут я подхожу к следующему, не очень приятному пункту нашего маленького турне: я не уверен, из чего сделаны простыни, но думаю, что это какая-то синтетика. Не то чтобы они были грязными: скорее они больше подходят для проведения какого-то научного эксперимента или использования на месте преступления, чем для того, чтобы на них спать. Телевизор в комнате 136 официально принимает несколько каналов, но только один из них дает некое четкое изображение — это двадцатичетырехчасовой канал жесткого порно.

А я и не возражаю. Если события у горячей ванны начнут к утру развиваться странным образом, то я всегда смогу удалиться к себе, залезть под синтетическую простыню и спокойно отдыхать под мягким светом порно-программы на третьем канале.

20.07. Что надеть, что надеть?

Немного о местах, где ношение одежды факультативно. Я побывал в нескольких таких: в гостиницах, на пляжах, на Горящем Человеке, где угодно. Большинство тех, кто любит расхаживать голышом, — это те, кому вы пожелали бы надеть что-нибудь. Кроме того, мне нравятся карманы. Главный смысл наготы — это перестать обременять себя, не так ли? Можно ли чувствовать себя не отягощенным ничем, когда носишь в руках бумажник, ключи, свой счастливый презик и автоматический нож? А пиво чем держать? Я ощущаю себя здорово стесненным без карманов. А еще, всегда лучше что-то скрывать, нежели открывать. Я здесь, чтобы мне посчастливилось. Поэтому выбираю для себя обычный клубный наряд: много черного и много карманов.

20.13. Похождения

Бродя по территории, разглядываю все собравшиеся пары. Очевидно, большинство одиночек не покажутся, пока не начнется программа кабаре, которая запланирована через сорок пять минут (это, может быть, связано каким-то образом с ценами: комнаты здесь порядка ста долларов за ночь, а билет в кабаре — всего лишь сорок). По мере того как я, прогуливаясь, смотрю на лица, чувствую себя Споком, когда он и Кирк[114], путешествуя со скоростью света, прибывают в какой-то утопический мир, живущие в котором не знают ничего, кроме любви. Люди здесь выглядят слишком счастливыми. Я думаю, что это из-за их манеры смотреть на меня не отрываясь и говорить «привет» тем же тоном, какой обычно приберегают для заказа обыкновенного мороженого на десерт.

20.19. Озорная

Танцовщица, работающая в клубе, представляется как Озорная. Грудь ее выпирает из блузки, а духи напоминают запах бурно проведенного трехдневного уикенда.

Я представляюсь как писатель, выполняющий редакционное задание, она предлагает мне все здесь показать, а я в знак признательности болтаю не умолкая. Она босая и ходит на цыпочках. Я здесь меньше часа и уже нашел настоящую любовь.

Экскурсия оказывается непродолжительной, так как территория совсем невелика. Особое внимание уделяется пруду с кои[115], в котором заметно этих кои недостает, а также бассейну, который сейчас ремонтируют, а поэтому в нем ощутимо не хватает воды. Не обойдена вниманием и горячая джакузи, которую мне не видно из-за большой толпы, собравшейся вокруг нее. Но я слышу чрезвычайно громкое пузырение и вспенивание. Озорная очень быстро уводит меня оттуда.

21.00. Начало представления

Каждую неделю во вместительном ночном клубе «Эджуотер» проводится представление кабаре для взрослых. Обычно за это берут сорок долларов, но Озорная проводит меня как гостя, с заднего входа. И я принимаю это как объяснение в любви. В представлении этой недели она выступает в роли конферансье.

Шоу начинается с двух стриптизерок-дебютанток, которым восемнадцать и девятнадцать лет, соответственно. Через короткий промежуток времени за ними следуют две другие танцовщицы, которые не намного старше, но значительно более опытные. Затем выступает исполнительница характерных танцев, энергичная порнозвездочка по имени Саммер Коллинз[116].

В Саммер есть что-то такое, что меня действительно волнует. Но я не мог уловить это что-то до того момента, пока она не станцевала у меня на коленях[117]: ее улыбка, индивидуальность, внешний вид и голос совсем как у Синди Брэйди[118].

Не то чтобы в этом было что-нибудь плохое. На самом деле такое, чтобы Синди Брэйди танцевала у меня на коленях, после того как ей провели процедуру по увеличению грудей по форме Д, заслуживает включения в фантазию, о наличии которой у себя я и не подозревал, но которая, как я теперь понимаю, была у меня всегда. Хотя иногда мгновение кажется долгим. Она вроде думает, что мы с Озорной вместе.

И предлагает нам поторчать с ней и ее дружком позже. Озорная просто улыбается и пожимает плечами: «Может быть».

22.03. Прикормить рыбака, нет, лучше нацепить насадку на крючок

Представление окончено, и мы с Озорной занимаемся тем, что она называет «ловлей на дорожку». Это означает неспешную прогулку по территории с заглядыванием в открытые окна и обмениванием многообещающими взглядами с одиночками и парами. Она объясняет мне, что здесь парни-одиночки вызывают определенное раздражение у пар, часто посещающих это место, поскольку многие одиночки относятся к вышеупомянутому роду мастурбирующих вуайеристов. Но из-за того, что я выгляжу как часть пары, члены других пар не чувствуют угрозы с моей стороны, а наоборот, кажется, проявляют интерес. Многие из этих людей приезжают сюда на уикенд каждую неделю. Поэтому это маленькое интимное сообщество. Они знают друг друга. И они сразу же могут заметить «девственников» (дебютантов). Дебютанты рассматриваются как нечто вроде деликатеса, поскольку (обратите внимание) они считаются «чистыми» (не имеющими заразных болезней) и поэтому на них можно «скакать без седла» (без презерватива).

Я гримасничаю, а Озорная спешит рассказать мне о том, что она видит и слышит, а также о том, в чем она участвует. И что все это, по большому счету, очень безопасно и так далее, но все же…

22.21. Маргарита

Мы зашли в комнату, в которой находилось с десяток человек, все либо по эту сторону бессознательности, либо пораженные страшной логорреей[119], что, похоже, произошло из-за вдыхания сильного стимулирующего средства. Все из присутствующих узнали Озорную и пригласили нас войти. Мужчин и женщин среди них было поровну, а по этническому признаку здесь были представители кавказской и испанской крови. Человек, на имя которого была зарегистрирована комната, был самым круглым их всех, кого я когда-либо видел. В буквальном смысле — круглый. Представьте себе большой круг, а на нем другой, маленький.

Это очень крутой мексиканец по имени Хорге, который неуловимо руководит собравшимися в комнате, словно Джабба Гутт[120].

Я не смог увидеть его нигде, кроме как в своем кресле. Аморфные руки, сложенные на солидном животе, улыбается (Хорге, а не его живот). Его «другая важная» — это еще одна «солидная» персона, симпатичная женщина испанского происхождения по имени Джина. Их компаньон по имени Пабло находится в другом конце комнаты. И хотя его отношение к ним точно никогда не обозначалось, он выглядит как телохранитель. Но не это сейчас самое главное. Самое главное сейчас — это надувная кукла и украденная цистерна гелия. Мы доберемся до этого через минуту.

Мне дали пиво.

— Хочешь полосочку? — спрашивает Хорге.

— Конечно, — отвечаю я, не желая показаться невежливым.

Полосочку того, не знаю чего. Но мне кажется, что если я спрошу, что это такое, то меня сочтут мудаком. Дареной полоске в рот не смотрят.

Хорге кивает, и Пабло передает Озорной пластиковый пакетик. Озорная нагнулась над столом и рукой отделяет полоски на коробке от СD группы «Массированная атака». Ее груди подскакивают в такт движениям руки, и мне плохо, поэтому я не смотрю.

У меня всегда была слабость к большегрудым женщинам, делящим на порции наркотики. Выходит, что у нее серьезный талант в этом. Она подвигает коробку от СD через стол ко мне. Вместе с золотой соломкой. Я не могу сказать, что это за мелкий белый порошок: кокаин, спид или героин. Думаю, что это кокаин.

Ошибка.

Спид.

Ух.

Это будет длинная ночка.

После того как Озорная, словно пылесос, всасывает наркотик еще раз, она передает коробку от СD опять через стол мне.

— Вот, — говорит она, — нюхни еще разок! Действительно долгая ночь.

А теперь за дело, которого вы, или хотя бы я, совсем не могли ожидать в клубе свингеров.

Вся эта странная группа старается надуть как можно больше гелия в анатомически ужасную резиновую секс-куклу размером с человеческий рост.

Вероятно, здесь есть какой-то конфликт с теми, кто живет выше. И ребята собираются запустить эту куклу (по имени Маргарита) вверх через балкон третьего этажа и напугать соседей до чертиков. Когда пси Маргариты достигает двухсот, я стискиваю зубы в ожидании взрыва.

(И, возможно, по другим, сейчас непроизвольным причинам.) Кто-то шепчет мне на ухо: «Валиум» — и протягивает таблетку. И тут это происходит: оглушающий хлопок — и по всей комнате разлетаются кусочки латексного влагалища и рта из пластика. Я глотаю таблетку.

У меня звенит в ушах, и этот звон продолжается последующие три дня.

22.49. Танц-машина

Выудив все осколки пластика Маргариты из моих волос, мы с Озорной возвращаемся в ночной клуб и вскоре уже танцуем под фанк 1970-х. Ну, я танцую. Она извивается. Стриптизерки, поработав в стриптизе пусть даже и недолго, не могут танцевать по-настоящему. Они так привыкают и к раскачиванию у бронзового шеста, и к вращению животом, и к волнистым движениям, и к тому, чего не перечислишь, что, кажется, забывают, как танцевать обычные танцы в общественном месте. Но это место не совсем общественное, и я не против того, чтобы она извивалась. В какой-то момент она скидывает с себя блузку, которая была на ней слишком много времени, и мы оказываемся в самом центре внимания всего танцевального зала.

Но валиум начинает действовать, и мне трудно делать что-то помимо извивания самому.

— Тебе нужен танец на коленях? — спрашивает Озорная.

Конечно же, черт возьми!

Она сажает меня на один из множества клубных диванов и говорит, что сейчас вернется. И вот она возвращается, ведя за собой Саммер. Озорная садится рядом, а Саммер извивается на нас обоих. Вскоре все облизывают соски друг у друга, а гусиное стадо мужчин-одиночек пялится на нас из бара. Можно теперь с уверенностью сказать, что я свингую. Уууух!

23.03. Подойди поближе

Озорная тащит меня в комнату 136. Валиум оказывает на удивление сильное действие. Мне лучше было бы в ее любовном гнездышке со свечами, но она твердо настаивает на комнате 136. Мы засасываем еще одну здоровую полоску спида и начинаем раздеваться. Снаружи в ожидании уже кучкуются трое парней. Я запираю дверь на ключ и задергиваю шторы. Саммер сможет постоять за себя.

03.02. Ксанакс, завис и муравьи, о мой…

Сейчас три часа утра, и я убиваю муравьев в ванной комнаты 136. После двух часов безбожного (в некоторых штатах противозаконного) секса мы оба принимаем по таблетке Ксанакса. Она отрубается и начинает храпеть почти сразу же. Несколько часов спустя вот он — я с зависшим мозгом убиваю муравьев, как будто это моя работа. Добавляю Ксанакса[121].

09.33. Кричит петух

Просыпаюсь наполовину отдохнувшим. Зубы стиснуты. Голый. Завернут в простыню из синтетики. Телевизор излучает жесткое порно. Озорная ушла.

09.47. Расчет за комнату

Я натягиваю штаны и, прежде чем рассчитаться, направляюсь к горячей ванне. Около десятка завсегдатаев нежится в голом виде под утренним солнцем, попивая «Мимозу»[122].

Вся группа ведет себя очень тихо. У меня такое чувство, что никто из них не спал.

Никто не разговаривает. Я спрашиваю об Озорной.

— Она была здесь недавно, но за ней заехал приятель, и они уехали на его машине.

Да-а.

— Она сказала, чтобы вы были здесь сегодня вечером… у нее для вас есть несколько сюрпризов.

Только сейчас, здесь, в спокойствии и прохладе утра, я в конце концов вижу эту горячую ванну. Вода в ней спокойная, даже застоявшаяся. Похожа на бульон со взбитыми яйцами. Случись женщине забраться сюда, она в течение минуты забеременеет.

— Они хлорируют ее каждую среду по утрам, — говорит кто-то.

Воспоминания прошедшей ночи опять проникают в мое сознание. И кажется, впервые за последние почти двадцать лет я чувствую, что мне нужно сходить в церковь. Я хочу принять ванну.

Но не здесь.