Дневник плохого парня

САТТОН

— Как ты ко всему этому относишься? — спрашивает папа, присаживаясь рядом со мной у огня.

Приняв душ и облачившись в удобную одежду для отдыха, я откидываюсь на спинку своего кресла и смотрю на потрескивающее пламя. Это был долгий день: подготовить все домики, организовать регистрацию, убедиться, что все подарочные пакеты правильных размеров. Но мы сделали это, и более чем готовы к завтрашнему празднику. Моя работа закончена, и теперь могу расслабиться и позволить остальным сотрудникам заняться своим делом.

Я накидываю одеяло на плечи.

— Все прекрасно. Мы отлично подготовились.

— Согласен. — Папа похлопывает меня по ноге и смотрит в глаза, от улыбки в уголках глаз появились морщинки. — Я горжусь тобой, Саттон Грейс. Ты стала очень красивой и трудолюбивой женщиной.

— Спасибо, папа, — неловко говорю, не совсем уверенная, как реагировать. — Я рада, что Уитни дала мне возможность управлять всем этим. Она приедет?

Он кивает и откидывается в кресле, закинув ногу на ногу.

— Она в отеле, должна приехать завтра утром, до того, как отдыхающие прибудут в лагерь.

— О, хорошо. Было бы странно, если бы она не появилась. — Я поморщилась. — Думаешь, она будет критиковать мою работу?

Он качает головой.

— Она не такой начальник, но все проверит, перепроверит, чтобы убедиться, что мы все предусмотрели. Я бы не ожидал ничего меньшего.

— Я тоже. — Я смотрю на безоблачное небо, звезды сверкают ярче, чем я когда-либо видела. — Тебя расстраивает то, что в следующем году выходишь на пенсию?

— Я буду скучать по игре и людям, но, думаю, пришло время. Я надеваю форму уже почти два десятилетия. Думаю, этому старику пора отдохнуть.

— Думаешь начать тренировать местную школьную команду? — я улыбаюсь ему. — Знаешь, они только и ждут, когда ты предложишь свою помощь.

Он приподнимает шляпу и проводит рукой по волосам. Он единственный, кто еще не принял душ, давая возможность всем остальным.

— Думаю, первый год буду отдыхать, а потом, возможно, буду понемногу помогать. Не думаю, что смогу так долго оставаться в стороне от спорта. — Он подталкивает меня. — Кстати, когда ты собираешься подарить мне внуков? Я ухожу на пенсию; я готов стать дедушкой, — он тихонько хихикает.

— Э-э, не в ближайшее время. Сначала мне нужно, чтобы в моей жизни появился парень, плюс я хочу построить карьеру. Тебе придется немного подождать. Извини.

Он разочарованно щелкает пальцами.

— Есть ли перспективы?

Только тот, кто прячется за щитом и доспехами, настолько непроницаемыми, что, уверена, стану старухой, прежде чем смогу преодолеть все это.

Я пожимаю плечами, не особо желая говорить о Роарке с отцом, да и вообще об отношениях. Это слишком деликатная тема, тем более что мужчина, которого я хочу, находится в пятидесяти футах от меня в доме.

— Это все, что ты собираешься мне сказать? Пожимание плечами? Брось своему старику кость, есть кто-то, с кем ты общаешься?

Следовало догадаться, что он будет настойчив.

Может быть, если я буду говорить расплывчато, то смогу снять груз со своих плеч, а затем, возможно, он даст совет, потому что отец всегда направлял меня, всегда помогал.

— Ну, есть один парень.

Потирая руки, он наклоняется вперед.

— Раз уж мы заговорили, расскажи мне все о нем.

Ага, этого не произойдет.

— Мы познакомились несколько недель назад, и сначала он мне не понравился, но после переписки и нескольких случайных встреч у меня появились чувства к нему.

— Он разделяет твои чувства? — Я киваю, прекрасно зная, что Роарк разделяет мои чувства. — Если ты ему нравишься, почему у тебя такое выражение лица?

Я перекатываю зубы по нижней губе, пытаясь выразить словами то, что знаю о Роарке, не раскрывая его личность отцу.

— Он не поддается своим чувствам, по крайней мере, в большинстве случаев нет. Не хочу вдаваться в подробности, знаешь, поскольку ты мой отец и все такое...

— Все, о чем я прошу, чтобы ты использовала защиту. Мне нужно снова заводить этот разговор?

— Боже, нет. — Я подняла руку. — Пожалуйста, папа, не надо.

— Хорошо, но убедись, что следуешь всему, чему я тебя учил.

— Да.

Мое лицо вспыхивает, и я понимаю, что это не имеет ничего общего с огнем передо мной, а скорее со жгучим смущением от этого разговора.

— Хорошая девочка. — Он машет рукой. — Продолжай. Ты сказала, что он не поддается своим чувствам?

— Да, у него было довольно тяжелое детство, и это сказывается на нем сейчас. Думаю, он боится, что может причинить мне боль, но он не понимает, что уже причиняет мне боль тем, что не может быть со мной. — Я вздыхаю и сажусь в кресле, подтягивая ноги к груди. — Все, чего я хочу, это встречаться с ним, папа. Хочу иметь возможность ходить на свидания и обнимать его при встрече. Хочу быть нежной и помочь ему пережить неудачные дни, но каждый раз, когда пытаюсь, он говорит мне, что недостаточно хорош для меня, и что бы я ни сказала, он не изменит своего мнения.

Улыбаясь, он говорит:

— Точно такой была твоя мама. Она думала, что недостаточно хороша для меня, хотя на самом деле она была причиной того, что я был счастлив все время. Как известно, ты появилась раньше, чем планировалось, — он усмехнулся, — и она думала, что разрушает мою карьеру. Она не догадывалась, но укрепила ее. Да, у меня появились дополнительные обязанности, но ваше появление в моей жизни, помогло мне приложить максимум усилий. Я был счастливчиком. — Он поворачивается ко мне и говорит: — Легче всего было бы сдаться и идти дальше, но именно борьба делает конечный результат стоящим. Не отказывайся от того, чего хочешь, Саттон Грейс, даже если тебе будет больно. Если он испытывает к тебе чувства... как он и должен... не оставляй попыток.

Встав, отец закидывает руки за голову и протяжно зевает.

— Я собираюсь спать. Как думаешь, сможешь потушить огонь?

— Как будто ты не знаешь.

— Ну, теперь, когда ты стала городской девушкой и все такое, я подумал, что должен напомнить тебе.

Он целует меня в голову, и я говорю:

— Ты не можешь вывезти деревню из девушки, папа (прим. пер.: Старая пословица, популярная в США. Цитата неточная, правильно: можно вывезти девушку из деревни, но вывести деревню из девушки — никогда).

— Верно. — Он делает шаг в сторону дома, а затем говорит через плечо: — Мы пробудем здесь еще неделю, потом ты сможешь вернуться в город к своему мужчине. Может быть, тебе стоит послать ему парочку сообщений, чтобы он знал, что ты думаешь о нем. Это мило. — Он судит по собственному опыту? — Спокойной ночи, Саттон Грейс. Увидимся утром.

— Увидимся утром, папа.

Когда он исчезает из виду, я возвращаю свое внимание к костру, смотрю на пляшущие языки пламени и думаю о том, что сказал отец. Он считает, что проще всего было бы сдаться, и это кажется более мучительным, чем не пытаться, потому что не думаю, что забыть Роарка было бы очень легко.

Но, даже уступив сегодня, он все равно оттолкнул меня, извинился за близость. И опять же, он не поцеловал меня в губы. Почему? Краденные... моменты стоят того... чтобы извиняться за них?

Нет. Я не хочу этого.

Не хочу, чтобы он извинялся за то, что прикасается ко мне, и хотел прикасаться ко мне. Хочу, чтобы он был уверен, что я безумно хочу его, не только тело, но и душу.

И хотя какая-то часть меня верит, что это может произойти, есть другая часть, которая верит, что независимо от того, что говорю, сколько бы раз ни пыталась показать ему, как он мне дорог, он никогда не изменит своего мнения, и я буду постоянно сражаться в проигранной битве.

Осознание того, что между нами никогда ничего не будет, поражает сильнее, чем я ожидала, и слезы начинают наворачиваться на глаза. Я бы хотела, чтобы он увидел того человека, которого вижу я; этого чрезмерно заботливого придурка, но верного человека. Хотела бы, чтобы он избавился от ненависти к себе и понял, что он делает меня счастливой, даже когда подшучивает, а это почти всегда. Блеск в его глазах и тон в его голосе показывают, что между нами есть более глубокая связь.

Глядя на огонь, даю волю слезам, позволяя себе этот момент. Я больше не могу сдерживаться; это слишком поглощает, слишком подавляет.

Наклонившись вперед, упираюсь руками в согнутые колени, а затем кладу подбородок на руки, отдаваясь печали, боли, беспомощности, которые чувствую, когда дело касается Роарка. Если бы только он дал нам шанс, если бы только...

— Ты здесь одна, малышка?

Испугавшись, быстро вытираю глаза и резко оборачиваюсь, замечаю Роарка, стоящего в стороне и наблюдающего за мной. Почему, черт возьми, я не слышала, как он приблизился? Он хмурит лоб, когда опускается на колени рядом со мной, сначала до меня доносится свежий запах мыла, а затем и мятное дыхание.

— Ты плачешь?

— Нет.

Снова вытираю глаза, хотя это явно выдает меня.

Его рот кривится.

— Твои глаза говорят о другом. Что происходит?

— Ничего. Просто дым меня достал.

Он поворачивается к костру, замечая, что дым валит в противоположном направлении. Чертов ветер.

— Ага, ладно. — Сзади он берет стул, подтаскивает его вплотную ко мне и садится, смотря мне в лицо. — Поговори со мной. Ты нервничаешь из-за завтрашнего дня?

— Нет. — Качаю головой. — Я уверена в завтрашнем дне.

— Ладно, тогда почему ты расстроена?

Прижимаюсь щекой к рукам и смотрю на него, грустно улыбаясь.

— Только из-за нас, больше ничего.

— Нас? — Он приподнимает бровь и придвигается немного ближе. — Что насчет нас?

Я испустила долгий вздох.

— Папа спросил, есть ли в моей жизни парни, и я сказала ему...

— Ты ведь не рассказала ему обо мне? — На его лице появляется паника, когда он оглядывается на дом, словно мой отец вот-вот выбежит на крыльцо с ружьем в руках.

— Нет, я бы не стала этого делать, но случайно заговорила о парне, который мне нравится, и рассказала ему, через что прохожу.

Он хмурится.

— Через что ты проходишь?

— Взлеты и падения, от того, что хочется быть с тобой, но ничего не получается. — Я смотрю на огонь, не в силах смотреть ему в глаза. — Ты мне нравишься, Роарк, очень сильно, но не знаю, остались ли у меня силы, чтобы бороться за то, чего хочу. Я эмоционально истощена, но каждый раз, когда ты рядом со мной, я не могу перестать надеяться, желать и молиться, что, возможно, именно в этот момент ты сдашься и пригласишь меня на свидание, наконец, поцелуешь меня. — Пожимаю плечами, прижимая подбородок к рукам. — Девушка может помечтать.

Напряжение наполняет воздух, когда мы оба умолкаем. Если бы я была как Мел Гибсон в фильме «Чего хотят женщины» и могла читать его мысли, то все было бы намного проще. Вместо этого мне приходится неловко сидеть и ждать, пока он скажет что-то, что, скорее всего, в конечном итоге причинит боль.

И наконец:

— Я тоже разговаривал с твоим отцом.

— Что? — я улыбаюсь, не в силах сдержаться при мысли о том, что мы оба разговаривали с моим отцом друг о друге, но не раскрываем, кого имеем в виду. — Когда ты с ним разговаривал?

— На днях, во время верховой прогулки. Он спросил, планирую ли я когда-нибудь остепениться. Прочитал мне целую лекцию о том, как быть мужчиной. — Роарк проводит рукой по затылку. — Это был самый честный разговор, который, как мне кажется, когда-либо был в моей жизни. Он заставил меня задуматься о многих вещах, о будущем, о жизни, которую я хочу, — он усмехается. — Черт, в тот момент он был большим отцом для меня, чем когда-либо был мой.

Мне очень приятно это слышать.

— Он хороший человек. Я рада, что ты смог довериться ему. Ты ему нравишься, Роарк, и он желает тебе только лучшего.

— Да, знаю. — Он смотрит на землю. — Он заставил меня задуматься о том, что происходит между нами, взорвал мой разум.

— Что он сказал?

Роарк складывает руки вместе.

— Ничего, что ты должна знать, но одно обстоятельство бросается в глаза. — Он кивает, словно слышит, что мой отец говорит это сейчас. — Будь мужчиной. — Наши глаза встречаются, и я удивлена тем, что он так пристально смотрит на меня. Я не видела такого выражения раньше. — Я хочу быть мужчиной, которого ты заслуживаешь, Саттон, но не знаю, как это сделать. — Он снова почесывает затылок, выглядя нервным. — Мне ничего не известно об отношениях или о том, как заботиться о ком-то. Знаю только то, что испытываю к тебе, — умопомрачительное, сокрушающее душу чувство, проходящее через мое тело, не исчезнет, поэтому могу либо продолжать пытаться бороться с ним, либо попросить тебя о помощи.

— Помощи? — спрашиваю я, удивляясь тому, что сердце заколотилось в груди.

Он кивает и разводит мои руки, беря одну из моих ладоней в свои.

— Я хочу этого, хочу нас, но не имею понятия, что делать. Мне понадобится твое руководство, понимание и обещание, что, если я облажаюсь, а такое точно произойдет, ты будешь терпелива. Для меня это все в новинку.

— Роарк... — прижимаю свободную руку к его щеке и провожу по ней большим пальцем. — ...мы люди, поэтому в какой-то момент обязательно облажаемся.

— Но я никогда раньше не получал настоящей любви.

— Что ж, всегда есть чему поучиться. — Провожу большим пальцем по его нижней губе, мое тело зудит от желания быть ближе к нему. — Означает ли это, что ты хочешь пригласить меня на свидание?

Красивая улыбка растягивает уголки его рта.

— Да, думаю, так и есть.

Мое счастье соответствует его, когда мы улыбаемся друг другу.

— И ты больше не будешь обламывать меня?

Он покусывает мой большой палец, заставляя смеяться и отстраниться.

— Бл*дь, нет. Не думаю, что мой член выдержит еще одну пытку.

— И значит ли это, что ты собираешься бросить курить?

Он хмурит брови.

— Бросить курить? Не знал, что это входит в план.

— Да, если хочешь забраться ко мне в трусики.

— Черт. — Он проводит рукой по лицу. — Ты собираешься отобрать у меня все причиндалы, не так ли? Сделаешь из меня правильного мальчика.

Я качаю головой.

— Нет, я хочу тебя таким, какой ты есть, с наклонностями мудака и все такое.

— Тогда почему ты отбираешь у меня сигареты?

— Потому что хочу, чтобы ты мог трахать меня, не теряя дыхания.

Я широко улыбаюсь, глядя на его шокированное выражение лица. Черт, я и сама немного шокирована.

— Беспокоишься о моей выносливости, малышка?

Я небрежно пожимаю плечами.

— Не знаю, ты казался немного запыхавшимся, когда мы занимались петтингом в прошлый раз.

— Запыхавшимся? — спрашивает он, откидываясь на спинку стула. — Ты думала, что я запыхался? — Снова пожимаю плечами. — Я не был, бл*дь, запыхавшимся, я был в отчаянии. Ты хоть представляешь, как мне было трудно сдерживаться? Чтобы не прижимать тебя к стене каждый раз, когда вижу? Мне приходилось контролировать себя несколько недель, так что, если я тяжело дышал, пока терся своим толстым членом о твою киску, это не потому, что я запыхался, — говорит он, и его слова освещают все мое тело. — Это потому, что я отчаянно хотел тебя.

Здесь жарко, или мне кажется?

Я прикусываю нижнюю губу, и его взгляд падает на мой рот.

Я облизываю губы, и он делает то же самое.

Я ерзаю на своем стуле, а он садится на краешек своего.

— Ты собираешься поцеловать меня, Роарк?

— Не знаю, — говорит он, кладя руку мне на затылок и притягивая ближе, прежде чем запустить пальцы в мои волосы. — Ты хочешь, чтобы я это сделал?

— Ты же знаешь, что да. Я целую вечность ждала, чтобы узнать, каково это — чувствовать твои губы на своих.

— Если это так... — Он кивает мне, чтобы я подошла ближе, а затем похлопывает себя по коленям. — Иди сюда, Саттон.

Возбуждение пульсирует в моих венах, когда я поднимаюсь со стула и двигаюсь к нему, прихватив с собой одеяло. Накидываю его на плечи и сажусь к нему на колени, опустив колени по обе стороны от его тела. Он сжимает одеяло и плотнее укутывает меня, прежде чем поднести руки к моему лицу и нежно погладить по щекам.

— Ты так чертовски красива. Не знаю, почему так долго отказывал себе в этом.

— Ну, знаешь, потому что ты старше меня, мой отец — твой клиент, и тому подобная ерунда.

Он усмехается.

— А, мы идем по пути зрелости, как я посмотрю.

— Просто даю понять, насколько ты был глуп.

— Думаю, это то, на что я могу рассчитывать, когда речь идет о нас.

О нас. Это заставляет меня улыбнуться, я устраиваюсь поудобнее у него на коленях.

— Мне нравится слышать, как ты это говоришь. О нас. Я чувствую себя так хорошо.

— Да. — Он прижимает свой лоб к моему. — Господи, Саттон. Я нервничаю.

— Нервничаешь? — Мои руки скользят по его мощной груди. — Почему?

— Потому что не хочу все испортить.

О боже, я могу полюбить этого человека. Наконец-то я чувствую, что вижу его целиком. Он более... чувствительный, менее скрытный. Как он может не верить в себя? Это связано с его ужасной семьей. Если бы они знали, какой ущерб нанесли. Это так меня злит.

Моя рука касается его сердца.

— Ты не сделаешь этого. — Я подталкиваю его голову своей и говорю: — А теперь поцелуй меня под звездами. Подари нам момент, который мы запомним надолго.

Его губы приоткрываются, рука обхватывает мою челюсть, слегка отклоняя ее назад, прямо перед тем, как его губы прижимаются к моим. Я вздыхаю, исследуя связь. Поначалу он мил, скользит губами по моим, осваивается, а затем интенсивность возрастает, он сжимает меня крепче.

Его рот приоткрывается, мой тоже, но он не спешит исследовать меня языком. Он нежно целует меня приоткрытым ртом, удерживает мою голову, ровно наклоняя свою из стороны в сторону, не пропуская ни дюйма моего рта.

Я ерзаю у него на коленях, и он стонет мне в рот, проводя языком по губам, соблазняя, желая большего, и я отвечаю на его прикосновение. Как только наши языки соприкасаются, они сплетаются, и хватка друг за друга становится сильнее, потребность усиливается.

Это гораздо больше, чем я ожидала. Я знала, что он хорошо целуется, по тому, как он заставил меня кончить своим языком. Но контраст между нежностью и грубостью в его поцелуях, то, как он берет на себя ответственность, его вкус — это больше, чем я думала. С каждым поцелуем он разрушает меня для всех остальных мужчин... не то, чтобы я хотела когда-либо целовать другого мужчину после этого.

Губы соединены, он скользит руками вниз по моему телу к бедрам, крепко обнимая. Я медленно начинаю раскачиваться на нем взад-вперед.

Он останавливает меня, прерывая поцелуй.

— Не здесь, Саттон.

— Не здесь, что?

Убрав мои волосы за ухо, он ласково смотрит на меня.

— Мы не будем совокупляться перед костром, где твой отец может нас увидеть. Мы не должны делать это... здесь.

Я вопросительно поднимаю бровь, шокированная тем, как он меня распекает.

— Хочешь сказать, что не хочешь, чтобы тебя поймали? Это говорит парень, которому редко до чего бывает дело?

Он усмехается и крепче прижимает меня к себе, и эта дьявольская улыбка пронзает меня насквозь.

— Если бы это был кто-то другой, я бы уже уложил их в грязь, но с тобой все по-другому.

По какой-то причине это меня не устраивает.

— Неужели между нами недостаточно страсти, чтобы ты опрокинул меня?

— Совсем наоборот, — отвечает он. — Я был бы слишком увлечен и не смог бы остановиться, если бы твой отец пришел сюда... или этот придурок Джош.

Я усмехаюсь и играю с воротником его рубашки, огонь от костра освещает его хмурые брови.

— Он тебе не нравится, не так ли?

— Ни капельки. Он слишком часто тебя разглядывал, и он, бл*дь, распускал руки. Это оскорбительно.

— Джош — милый...

— Джош — придурок, и точка.

— Так вот как все будет? Ты будешь ревнивым дураком?

Он кивает... не моргнув глазом.

— Ты тоже имеешь право на ревность. Знаешь, мисс Анжелика на днях флиртовала со мной, пытаясь заставить съесть ее бисквит.

Я закатываю глаза.

— Мисс Анжелике семьдесят пять лет, и она пыталась заставить тебя съесть ее печенье во множественном числе. Не будь извращенцем.

— Ну не знаю, в ее глазах был какой-то блеск, который сказал мне, что если пойду за ней на кухню, она покажет свой шкаф, если ты понимаешь, о чем я.

— Ты глупый, — хихикаю я.

Он тоже смеется и проводит руками по моей голой спине.

— И все же ты все еще хочешь быть со мной.

— Да, наверное, я сумасшедшая.

Игриво хватаю его за щеки и целую в губы. Когда собираюсь отстраниться, он удерживает меня на месте, и снова его рот соприкасается с моим. Вздыхаю в его объятиях и позволяю захватить власть.

Одеяло расстелено на поляне, костер потушен, я лежу рядом с Роарком и смотрю на небо, любуясь звездами, сверкающими над нами, а он согревает меня, обхватив руками. Я провожу рукой по его груди и прижимаюсь к нему, все еще немного шокированная тем, что он здесь, рядом со мной, после всего пережитого нами.

— Ты когда-нибудь собиралась вернуться сюда? — спрашивает он, его голос грохочет надо мной.

— Возможно, когда-нибудь, но сейчас я сосредоточена на карьере.

— Ты можешь сделать это где угодно, так что, если бы тебе пришлось выбирать место для проживания, где бы это было?

Я поджала губы и задумалась.

— Знаешь, не думаю, что я создана для Нью-Йорка. Мне нравится атмосфера, но часто я чувствую себя словно не в своей тарелке.

— Ты деревенская девушка. И выглядишь так, будто здесь твоя стихия. Улыбка на твоем лице во время тренировки лошадей чуть не поставила меня на колени.

— Ты пытаешься заставить меня вернуться сюда?

— Нет, черт возьми, но я думаю, что ты это сделаешь в какой-то момент, и не виню тебя. Здесь великолепно. Понимаю, почему твой отец радуется выходу на пенсию. Кажется, что в деревне жизнь замедляется.

— Именно поэтому ему так нравится здесь, потому что он чувствует, что у него есть время посидеть и подышать свежим воздухом. Я рада, что он отдохнет от жесткого графика, которого придерживается.

— Пенсия будет ему к лицу.

Приподнявшись на локте, я встретилась взглядом с Роарком.

— Это прозвучит глупо, но спасибо тебе за то, что заботился о нем последние несколько лет, следил за тем, чтобы у него были выгодные сделки, которые представляют его бренд и фонд.

— Тебе не нужно благодарить меня, Саттон. Это моя работа.

— Работа, с которой ты отлично справляешься.

Его бровь приподнялась.

— Неужели? Мне казалось я самый непрофессиональный человек, которого ты знаешь.

— Да, но, как ни странно, ты все еще в состоянии выполнять свою работу. Не могу понять, но у тебя все получается.

— Мне повезло, — отвечает он, дергая мою прядь волос и наматывая ее на палец. — Когда я приехал в Штаты и посещал занятия в Йельском университете, я был немного диковат в плане вечеринок.

— Ты? Не может быть. Не могу в это поверить, — говорю я, источая сарказм.

Он сжимает мой бок, на его красивых губах играет улыбка.

— Я был рад освободиться от родителей, поэтому много пил и веселился. Так я оказался в одном братстве с двумя моими лучшими друзьями, Брэмом и Ратом. С тех пор я общался с нужными людьми и вскоре завоевал авторитет среди друзей, несмотря на гулянки. По какой-то невероятной причине они доверили мне свои карьеры, так я стал их менеджером. Понятия не имею, как объяснить то, что я попал в этот бизнес, кроме чистого ирландского везения, но я серьезно отношусь к работе, даже если иногда кажется, что это не так.

— Это заметно. Все ли твои клиенты довольны?

— Не все. Я потерял нескольких, но думаю, это потому, что мы не сошлись характерами. Я не могу работать с напыщенными, зажатыми спортсменами. Они слишком нуждающиеся, а я с подобным дерьмом не работаю.

— Ты не хочешь иметь дело с нуждающимися людьми, и все же ты самый нуждающийся человек, которого я когда-либо встречала.

— Что? Я, бл*дь, ни в чем не нуждаюсь.

— Однажды ночью ты пришел в мою квартиру, потому что тебе нужно было обнять меня.

— Это другое. — Его голос становится мягким. — Это была чертовски плохая ночь, и ты была единственным известным мне человеком, который мог унять эту боль.

И теперь я чувствую себя идиоткой из-за того, что шутила об этом.

— Прости, я не...

Он останавливает меня, приложив палец к губам.

— Не извиняйся. Просто знай, что ты помогла мне той ночью. — Он играет с моими волосами, и мне нравится, как он ласков, несмотря на то, что это полная противоположностью его характера. — Когда ты рядом, я чувствую спокойствие.

— Ты льстишь мне, Роарк?

— Говорю правду. — Сев, он опускает меня на спину, нависая надо мной. — Что мне делать завтра?

— Что ты имеешь в виду?

— На ранчо будут все эти мальчики-подростки, и я не хочу, чтобы они думали, что могут пялиться на мою девочку, когда им вздумается.

Я закатываю глаза.

— Не будь смешным. Они все время будут пялиться на моего отца. Поверь, я превращаюсь в пустое место, когда отец рядом.

— Ты же не планируешь надеть этот топ?

Он вопросительно поднимает бровь.

Я тихо хихикаю.

— Нет, он был предназначен для того, чтобы свести тебя с ума. На самом деле я ждала в своей комнате, пока ты откроешь дверь, чтобы столкнуться с тобой в коридоре.

Его глаза сузились.

— Ты чертова дразнилка. Я знал это. Знал, что ты специально сводишь меня с ума. А Джош?

Я пожимаю плечами.

— Он хороший парень, и мне помогло то, что ты был безумно ревнив, когда я была рядом с ним.

Он проводит рукой по лицу, а затем качает головой.

— Ты хоть понимаешь, что за последние несколько дней чуть не довела меня до инфаркта?

— Если бы ты не был таким упрямым, возможно, мне не пришлось бы сводить тебя с ума.

— Не верю в это. Я все еще думаю, что ты бы пытала меня.

— Верно, — я смеюсь. — Я бы так и сделала.

— Как ни странно, это одна из причин, по которой меня тянет к тебе. Ты не даешь мне спуска.

— Только когда ты этого заслуживаешь.

Роарк смеется. Наклонившись, нежно целует меня в губы, его рука запутывается в моих волосах. Отстраняясь, он говорит:

— Ты заберешь этот белый топ обратно в Нью-Йорк? Я хочу увидеть, как ты принимаешь душ в нем.

— Правда?

Он кивает.

— Да, я точно подрочил в душе, думая о тебе в этом, мокрой и сексуальной.

— Ты мастурбировал в душе?

Смех, который вырывается из него, сексуальный и легкомысленный.

— Я держал руку на члене каждый чертов день, пока находился здесь, иногда дважды в день.

Мои глаза расширились.

— Ты серьезно?

— Не будь такой наивной, Саттон. Неужели ты думаешь, что я могу находиться рядом с тобой и это не отразится на мне? Если я хотел иметь возможность ходить прямо, я должен был что-то с этим сделать.

— Тебе следовало попросить о помощи.

Он качает головой.

— Здесь я не могу приближаться к тебе, не под одной крышей с твоим отцом. Я чуть не сорвался сегодня утром. Не могу допустить подобного инцидента в дальнейшем. Сейчас нам не стоит находиться здесь.

— Он не видит нас.

— Неважно, это слишком напряженно. Никакого траха, пока мы не вернемся в город.

Ну, мне это не нравится, и он, должно быть, замечает, потому что целует меня в губы, а затем соединяет наши лбы.

— Не волнуйся, когда мы вернемся в город, я обязательно наверстаю все эти потерянные дни.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Он опускает голову и еще раз целует меня в губы, прежде чем подняться на ноги.

Затем подтягивает свои низко сидящие джинсы, протягивает руку, чтобы помочь мне подняться с земли. Вместе мы вытряхиваем одеяло и складываем его. Мы направляемся к ранчо рука об руку, и это потрясающее чувство. Казалось бы ерунда, но наконец-то у меня появилась возможность держать его за руку.

Мы доходим до деревянной лестницы, и Роарк поворачивается ко мне. Большим пальцем он проводит по моим губам, затем наклоняется и нежно целует. Это интимно и все, чего я когда-либо хотела от него. Я млею от его прикосновений.

Когда он отстраняется, мое тело жаждет большего.

— Спокойной ночи, Саттон. Увидимся утром. Завтра у тебя важный день.

— Я бы не справилась без всеобщей помощи и твоих эпических навыков разгребания дерьма.

— Умная задница.

Он целует меня в последний раз и направляется к входной двери. Впервые я не возражаю, что он уходит. Приятно смотреть на его узкие бедра, широкую спину и сексуальную развязность. Никогда бы не поверила, что захочу такого парня, как Роарк — высокомерного, дерзкого, грубого, — но стоило приглядеться получше, я обнаружила доброго, заботливого и милого человека. Человека, о котором мне не терпится узнать больше. Человека, который хочет быть со мной. Человека, который хочет, чтобы мы были собой.