До конца, но только…

Глава 39.

Лили словно чудная бабочка на крыльях тропических красок порхала из комнаты в комнату, с собой провожая аромат чёрного цветочного чая, которым пахла её кожа. Она не уставала щебетать о прошлом, восхвалять настоящее и надеяться на будущее, где Софи наконец была с ней. Оли наблюдал за ней, как за чудом, которое можно поймать лишь раз в жизни, и с упоением слушал рассказы, что заполняли квартиру мелодией её звучного голоса.

– Позавчера заходила папина подруга, миссис Оруэлл, и передала вам несколько букетов! – пела Лили, расставляя цветы в каждом удобном и неудобном месте. – Правда красивые, Софи? Знаю, ты не в большом восторге от таких подарков, но уж если не ты тратила деньги, то в чём же беда? О, и Мария прислала новые вещи. Как же она верно угадала. И не представляю, через что прошли ваши брюки, но им срочно нужна замена.

– Ты сказала миссис Оруэлл? Дэйзи Оруэлл? – отозвался на знакомое имя Деми, отодвигая букет, что мешал ему смотреть в лицо Лили.

– Да, та самая Дэйзи. – Она ловко выхватила цветки каллы из его рук и принялась расправлять их на другом конце стола. – А что, вы знакомы?

– Они дружат с Марией, так что пришлось познакомиться. – Парень пожал плечами, отгоняя неважный для него вопрос. – А Митч? Митч Оруэлл заходил?

– Это запретная тема, Деми. – Лили бросила на него неодобрительный взгляд, даже не думая намекать аккуратно. – Митч не вернулся. Когда Дэйзи придёт, тебе лучше не говорить о нём. Кстати, вы случаем не видели их сына? Как же его там зовут. – Она слегка нахмурилась, взявшись жёлтыми от пыльцы пальцами за подбородок. – Габи? Гарри? Ох, точно, Генри! Он служит в папином взводе. Насколько я слышала, Генри отлично справляется, правда новость о Митче сделала его слегка рассеянным.

– Слегка? Да он ходит с той дорогущей штукой для измерения чего-то там и роняет её на каждом углу! Да этому парню только в казармах сидеть да книжки свои читать, как какой-нибудь Софи. – С улыбкой, полной тайного намеренья, он покосился на Лили, но та уже поняла его план.

– Деми. – Не убирая толстого романа от лица, Софи окликнула его, напоминая о своём присутствии.

– Что? Я же по дружески. Сама знаешь, мне нравится Генри, а ты уж тем более.

– Софи, ты весь день сидишь с этой книгой. Мне кажется, она стала тебе дороже нас. – Лили, полностью поддавшись шутливой затее, в обиде губы, недовольно скрещивая на груди руки. Словно Афродита, сошедшая по весне и заставшая людей за самыми неблагородными делами.

– Слишком много информационного шума. Мне хватило и того, что я услышала два новых имени за один вечер. – Она беспристрастно перевернула страницу, лишь слегка пробежавшись по тексту глазами. – Не хочу слышать ни о чём и ни о ком, кроме нас четверых.

– Значит так? А я думала сводить Оли погулять в парк, как раз знаю там одно интересное место, где недавно поставили новую горку.

– Горка? – вскочил с пола мальчик, выронив из рук книгу, которую по примеру Софи старался читать, но только вот Лили с Деми уже давно разгадали их простое желание не участвовать в разговоре. – А качели? Качели будут?

– Будут! И мороженное, кстати, тоже.

– Мороженное?! – раскрыв рот в счастливой улыбке, Оли подпрыгнул к Софи, берясь за её руку. – Софи, пошли! Пошли пожалуйста! Я хочу мороженное!

– О Боже, – отбросив в сторону пухлый том, она пожала его маленькую ладошку, недолго раздумывая, – ладно, но только потому, что ты просишь. Тебе невозможно отказать.

Полный радости Оли уже было полез к ней на шею, но Деми тут же подхватил его в воздухе, беря весь вес на себя. Как и любая другая, эта задумка Лили оказалась просто безупречной. Время так и не сумело отнять её воспоминания о той милой Софи, что души не чаяла в детских желаниях. И наконец она нашла того самого, кто был готов желать для неё.

Пара новых кед оказалась слишком удобной для того, чтобы её носить, а широкие джинсы то и дело норовили упасть даже после того, как Софи задушила их одним из ремней, что одолжила ей Лили. Деми из последних сил сдерживался, чтобы не подшутить над ней, ведь его одежда сидела на нём как влитая, но вместо очередных колкостей он лишь продолжал придерживать рубашку, пока каждый порыв ветра пытался сорвать её с плеч. В благодарность Софи не уставала приглаживать его длинные волосы, что вечно выскальзывали из-за ушей, куда он всё время их прятал. Насмотревшись на них, Оли с большой охотой пытался также убрать свои кудри, пока Лили не уговорила его переключиться на кое-что поинтересней – толпы людей, что тут и там сновали по сияющим тёплым светом улицам Волоумана-а-Кали.

Неужели их совсем не волновало то, что происходит у них прямо под носом? Разруха и смерть, лишения и боль утраты – куда всё успело пропасть в тот момент, когда леса уступили место городу? Человечество жило, дети спешили в новые школы, старики доживали спокойные дни, а взрослые мучали свои души работой, для всеобщего блага стараясь не замечать того, что уже давно было потеряно. Половина года прошла, но для Софи она стала целой вечностью, что ей пришлось в дали от дома и близких, которых так неожиданно не стало. Софи всех потеряла, всё упустила, но к чему ей это теперь нужно, когда рядом Оли заполняет мир смехом от очередной шутки Деми, а Лили держит её горячую руку в своих тонких бледных пальцах, что с такой любовью щекочут покрытую шрамами кожу? Обретённое всегда превосходит утраченное, особенно тогда, когда ты зубами вырываешь его у смерти и жизни, что за твоей спиной успели сдружиться.

– Знаешь, я думала, что больше обрадуюсь своему возвращению. Но сейчас будто ничего и не изменилось.

– Да разве это так важно, когда ты так счастлива, Софи? – Лили села на траву рядом с ней, отворачиваясь от огней фестиваля, что проходил неподалёку. – Ты нашла себя в пути и каждой дороге, что тебе довелось пройти, и от этого кажется, что в конце всё по-прежнему. Когда я плакала по вам с Марком, пожалуй, больше всего мне хотелось, чтобы всё было именно так. И уже не имеет значения то, вернулись ли вы или стали Безумными.

– Безумными?

– Деми мне всё рассказал. Всё, что случилось с вами за последние пол года. Все имена. – Лили глубоко вдохнула, задержалась, утёрла слёзы и сказала согретому их дыханием вечернему воздуху. – Если честно, то мне тоже казалось, что случится это по-другому. Я знала, что ты изменишься. Теперь твои глаза блестят иначе, ты чаще смеёшься и признаёшься, что любишь. Тебе ведь для этого больше никто не нужен, правда ведь, Софи? Я больше не нужна.

– Ты моя лучшая подруга, Лия. Это осталось.

– И в самом деле, – она усмехнулась, продолжая шептать что-то уходящему ветру. – Я столько времени мечтала о том, как защищу тебя, дам дом и семью. Мне снилось, что ты уехала с нами, но утром тебя никогда не было рядом. Я бросила рисовать, лошадей увезли, и каждый день мои мысли были лишь о тебе. Я бы так хотела стать твоим спасательным кругом. Мне жаль, Софи.

– Ещё ни разу не случалось такого, за что тебе нужно было бы извиняться. Лили, ты меня не бросала, тебе не к чему меня беречь.

– Я знаю, что ты правда так думаешь, но что тогда, что сейчас, спасти тебя для меня важнее. Но я ещё совсем ничего для этого не сделала. Всё лишь на словах, в деле я совершенно никчёмна. И Марк… – Лили всхлипнула, поднимая глаза к темнеющему небу. – Деми сказал мне… – она разрыдалась, руками закрывая мокрое от слёз лицо. – Прости меня, Софи. Я бы так хотела сделать для тебя что-то тогда, когда ты в этом нуждалась, но я всё упустила. Вас с Марком упустила.

– Лили, – ладонь Софи прошлась по влажной щеке, и притянула за затылок девушку, что так по этому скучала, – ты дорога мне, и тебе не обязательно делать что-то для того, чтобы я это чувствовала. Вот что изменилось. Я люблю тебя не за то, что ты хорошая подруга для меня. Ли, ты дорога мне потому, что ты – это ты.

– Но я думала, – она прижалась к её груди, словно хрупкое раненное животное к белому снегу. Софи плохо помнила, как выглядят глаза тонконогих оленей, но всем существом была уверена – они должны быть совсем точно такими же, как у её драгоценной Лили – большие и томные. – Я думала, для тебя это важно. Чтобы я заслужила.

– Если для меня и существует истинная любовь, Лили, то она есть для тебя одной.

– И всё-таки Деми с Оли любят тебя больше, чем ты меня.

– Но у них есть причины.

– Деми полюбил тебя ещё до предлога, а Оли и вовсе так не умеет. – Лили улыбнулась, ещё ближе пробираясь к её сердцу. Кажется, будто это не она, а душа Софи смеялась, эхом разлетаясь внутри стен тела. Лили всегда была такой – ужасно доброй и чрезмерно понимающей, и порой это ранило больше, чем приносило пользы. – Я тоже люблю тебя, Софи. Безусловно.

– Безусловно. – Повторила она, поглаживая худую спину, что упала ей в руки.

Тяжёлые мысли давили грудь сильнее, чем то мог сделать бандаж. Всегда мягкая Лили вдруг вся рассыпалась, её мечтательный дух утих, а мысли встали, маяком освещая её одну. Из всех возможных она выбрала Софи, и лишь потому, что рядом с ней ещё бродила надежда. И вот Софи здесь, но лучше не стало, а Лили продолжала молча скрывать ту трагедию, что никак не могла пережить. Марк не вернулся, но запретная тема то и дело жгла её язык родным именем, что не мог его удержать. Слова тяжелели на сердце, она не могла говорить, но так хотела бы знать, что кто-то тоже помнит его. У берегов безжалостной Кали Лили роняла свои мольбы с одной единственной просьбой – вернуть его ей. Но едва звонкий смех Марка слышался ей в голосах окружающих, она сбегала, вновь и вновь возвращаясь к воде, что единственной хранила память о нём. И лишь Майк в тайне наводил справки о прибывших, зная, как Лили боится об этом просить. Чем новость о смерти, лучше пьяное беспамятство в мыслях, что душа его бьётся в ещё живом теле. Для неё он всегда будет жив. Марк просто не может умереть.

– Лили, чем ты занималась всё это время?

– Кажется, совершенно ничем. – Губы её слегка подрагивали, раскрываясь лишь тогда, когда на то дадут позволение слёзы. – Ела, молилась, и думала о тебе.

– И о Марке.

– И о Марке. – Вторила ей Лили, утирая глаза на её груди.

– Почему ты больше не рисуешь?

– Зачем оно мне теперь. Когда никого больше нет. – Она вдруг задумалась, приподнимая голову. Волосы золотом блеснули на её шее, ниспадая на плечи, что Лили старалась расправить. Быть уверенной перед Софи ей всегда было важно. – Думаешь, он бы этого хотел?

– Он этого хочет. Я знаю. – Кротко столкнувшись лбом с Лили, Софи произнесла со всем оптимизмом, что смогла донести в своих рваных карманах сквозь города и леса. – Маркус жив. Если я за десять лет что и поняла об этом парне, дак это то, что он живуч, как таракан, если тараканы вообще существуют и это не сказки. А даже если и так, то это тараканы живучи, как Марк, ведь его, засранца, ни огнём ни водой не вытравишь.

– Софи, – Лия залилась смехом, целуя её в обе щеки, – это самые лестные слова, что я слышала от тебя в его сторону.

– И будь он здесь, обязательно бы со мной согласился. В следующий раз, как увижу его, так ему и скажу.

– Это правда. Ведь Софи Мур просто не может ошибаться. – Лили лёгким движением отряхнула юбку, поднимаясь с земли. – Я обязательно подумаю над этим, но сейчас лучше потону в Кали, чем ещё хоть раз назову его по имени.

– Что, неужто вы собрались без нас плавать? – в уличном гомоне раздался голос Деми, ухмыляющегося в своей фирменной манере. – Я видел там пару парней на тарзанке. Поначалу спутал их с мартышками, только вот, кажется, у обезьян шерсти поменьше.

– И что это ты здесь делаешь? – и без тени улыбки посмотрела на него Лили, сурово сощурившись.

– Да вот, принёс вам мороженное. – Он вытянул перед собой два подтаявших эскимо, одно из которых уже сбегало по его пальцам. В миг откусив от него половину, парень продолжил. – Неловко правда, что денег у меня не было, поэтому пришлось отдать в залог Оли, чтоб знали, что однажды я наверняка расплачусь.

– Лучше бы ты себя им оставил.

– Лили, ну нельзя же так. – Он обиженно отвернулся, продолжая на лету цеплять языком растаявший шоколад. – Вообще-то, я у мамы один такой.

– Господи, Деми, ты здесь не более суток, а я уже с ума с тебя схожу. – Она в два широких шага поднялась к дороге, крича ему в след. – Если я сейчас узнаю, что ты правда украл мороженое и потерял Оли, то тебе конец, понял?

– Понял, госпожа генерал! – отдал ей честь парень, зажав эскимо в зубах.

– Деми. – С привычной ласковой улыбкой протянула Софи, лишь из мнимого приличия удерживая смех.

– И вовсе я не украл, просто не заплатил. Но спасибо же сказал. – Передавая мороженное в руки девушки, он кивнул куда-то ей за спину. – А Оли вон там в кустах сидит. Вдруг что, штаны на нём. Вроде.

Стоило Софи обернуться, как мальчик подпрыгнул и с энтузиазмом, свойственным только ему, замахал ей, пока в укрытии его не застала Лили. Обняв крохотные плечи, она едва удержалась на ногах, когда Оли помчался к очередному ларьку с игрушечными пистолетами и несбиваемыми бутылками. Вести с собой Лили был явный толк – ведь у неё были и деньги и расположение к нему, и малыш отлично это понимал.

Фонари зажгли свой свет, играя бликами с притихшей гладью Кали, что с терпением хранила постижимое ей одной таинство. Деревья волновались, их тонкие ветви едва касались воды, пуская округлую рябь, что заполняли далёкие звёзды, смешавшиеся с гирляндами маленьких тележек, забитых попкорном, и окнами узких бревенчатых лавок. Сладость и смех поднялись на ветру, уносящем все мысли, что только могли придти в голову. Им было тесно, как и тем двум телам, что они заполонили доверху, но покачивающиеся на реке листья с удовольствием принимали их на свой борт, унося туда, где им было самое место – среди камней в междуречье, где их больше никто не найдёт.

– Там ярмарка. – Зашептал Деми так, будто раскрывал ей загадку.

– Знаю. – Ответила Софи, наклоняясь к нему, чтобы слова не смогли пролететь мимо. – Но здесь, как по мне, куда лучше.

Улыбнувшись одной лишь украдкой, он поднял голову к небу. Там ложная Луна светилась притворным белым, роняя капли серебра на дно Кали. Деми давно грезил мечтами о ней, и куда больше, чем Софи непостижимым ей Центром. Они оба желали невозможного, и даже теперь, когда глаза их расходились по рекам и безграничной вселенной, Деми всегда просил судьбу свести его с ней взгляды где-то там, на горизонте, где лазурь вливалась в воду. И всякий раз это случалось, ведь в тайне Софи молила о том же самом.

Мир притих, люди перестали дёргать струны гитар и срываться песнями, а воздух успокоился, когда она наконец откусила почти растаявшее мороженное, и всё для того, чтобы он точно услышал:

– Холодное.

– Что? – сам не понимая зачем спросил парень, пока осознание наконец не пришло к нему и не заставило вздрогнуть. – Что ты только что сказала?

– Эскимо холодное. Непривычно. – Софи повертела его в руках, осматривая медленно сползающий с деревянной ножки шоколад. Ей наконец стало понятно. Едва приложив к нему язык, она повторила. – Холодное.

– Холодное, Софи! Ты чувствуешь! – подвинувшись к ней вплотную, Деми просиял как никогда прежде. Дыхание в волнении участилось, грудь судорожно вздымалась под свежей футболкой, задыхавшейся без парочки прорех и старых дыр. Ещё не испытывал он такого счастья от мысли, что разделил очередной момент с ней. Момент, который всё меняет.

– А вкус. Ванильное, да? – Софи замерла, ожидая его вердикта. Во рту медленно таял сладкий снежок. – Кажется, ваниль совсем не такая, как я помню. Если это она.

Сжав челюсти так, чтобы возглас радости не вырвался раньше положенного, Деми коротко кивнул. И этого знака хватило, чтобы чудом запустить фейерверк там, где раньше сияли звёзды. Но ни они ни Луна парня больше не волновали. Позабыв про перелом и ещё не сошедшие синяки, он стиснул Софи в объятьях, со смехом свалившись на траву. И ему повезло. Ужасно повезло, что боли в этот момент она не почувствовала.

– Деми, ты тяжёлый. – Взмолилась Софи, похлопывая его по спине.

– Дай мне ещё чуть чуть времени. – Он лишь сильней сжал руки на её плечах. – Какая же это удача.

И Софи ждала. Ждала, пока Деми тихо проплачется ей в грудь и отпустит, чтобы наконец сделать то, что так давно хотела. Ведь она не больна. Теперь можно.

Поймав лицо Деми в свои руки, Софи остановилась. Кажется, теперь его щёки пылали сильней её кожи. Он засмеялся, пытаясь вновь уткнуться носом ей в волосы, но она не позволила. Ясность совсем покинула его, когда Софи поцеловала его куда-то мимо губ.

– Что ты делаешь? – растерянный, Деми взволновался совсем как мальчишка.

– Очевидно, целую тебя. – Она улыбнулась как от очередной глупой шутки, поправляя его тёмные кудрявые волосы.

– Сонь, ты разве не помнишь, чем это кончилось в последний раз?

– Поменьше дурачься, и ничего не случится. – Попытавшись вновь коснуться его, Софи столкнулась с ладонью.

– Стой. – Его действия вернули ту уверенность, которую прибрал в свои лапы уже проевший до костей страх. Но Софи исцелила тело, прогнала панику и взяла его руку. В глазах блеснуло то, о чём они оба уже давно знали. – Давай я. Ты же совсем не умеешь.

Не желая продолжать медлить, он мягко отметил своими губами её, показывая, куда нужно целиться, но тут же сам промахнулся и скользнул по щеке, принявшись вновь зацеловывать веснушки. О, как же он по ним скучал. По той краске, что заливала её уши, по горбинке, что едва заметно выступала будто специально для того, чтобы ему было удобнее целовать нос и ямку переносицы, и по глазам, что так близко мог видеть только он для того, чтобы различить в её карие оттенки зелёного. В этот момент ему досталось больше, чем кому бы то ни было. Когда чужой мир пал, за свой он крепко держался, в душе лелея мечты сделать шаг ближе. И ему наконец разрешили эту возможность.

Отстранившись, Деми дал ей всего мгновение перевести дух и почувствовать руки, что с плеч спустились на траву, подталкивая её за собой к ещё не остывшей земле. Пальцы погладили выпавшие из заколки волосы, промелькнули у подбородка и приподняли его тем верным движением, каким обычно делают то, что точно правильно. Деми до блеска отточил каждый свой жест, которым касался лепестков её губ, приоткрывая их так, как то делала Лили с побледневшими от стыда цветками каллы. Не грубо, а лишь бережно, останавливаясь каждый раз, как Софи нуждалась в новом вздохе. Но она была готова и не дышать вовсе, только бы он не уходил. Только не сейчас, когда они оба стали готовы остаться.

– Кажется, мы сделали глупость. – Тихо проговорил Деми, на локтях опускаясь к её уху.

– Я думала, ты любишь глупости. – Софи улыбнулась, не понимая, стоит ли ей засмеяться или провалиться под землю от стыда, что она и правда совсем ничего не смыслит в поцелуях.

– И правда. – Парень посмотрел ей в глаза, произнося с содроганием. – Люблю. Но считай это признанием, ладно? У меня есть отличная идея, но она требует времени. И в следующий раз постарайся чуть больше, у тебя уже неплохо выходит.

– В следующий раз? Я думала, этого будет достаточно на всю оставшуюся жизнь. – Софи не выдержала его взгляда, закрывая лицо руками. Ей невыносимо приятно было понимать то, каким он становится с ней. – Не думаю, что приду в себя раньше, чем через пол года. Мне нужно отдышаться. От нуля до ста слишком быстро.

– Значит, через пол года. – В последний раз поцеловав её щёку, он уговорил себя оторваться и встал, в объятьях легко поднимая её за собой. С недавних пор в силе ему было не занимать, и его это ужасно радовало.

Цветные искры фейерверков давно потонули в прозрачной воде, взрослые разбрелись по углам, а дети в усталости свели веки, надовольствовавшись хот-догами и сладкой ватой, прилипшей к их носам и рукам в сыпучих красках. Лавки закрылись, торговцы разъехались, а чать огней над беседками погасла, словно часовой точно подгадал момент, когда оставшимся парам темнота больше придётся по вкусу. Праздник кончился. Но важен ли он был им теперь, когда она наконец смогла взять его руку, понимая, что ему не придётся её забывать? Определённо нет, и такой ответ их обоих устраивал.