Долг

Глава 14 Ангел и родственная душа

Я беру еще один шот, и указываю на пустой стакан стоящий на баре.

— Еще, — говорю я, видя, как скептически смотрит на меня бармен.

— Почему бы тебе не прекратить, милый? Похоже ты славный парень. И у тебя такое чистое лицо. Я не хочу наблюдать за тем, как с тобой случиться что-то плохое, — говорит она с жалостливым взглядом.

— Тогда не смотри, — бормочу я, наблюдая за тем, как она наливает мне еще один шот Джони Вокер Рэд*.

Ставлю стакан обратно настойку, я краем глаза замечаю движение. Смотрю на табурет рядом со мной, на него, словно материализуясь из воздуха, садиться Рид. Я напрягаюсь, но ничего не говорю. В любом случае, о чем говорить? Она ушла, по крайней мере сейчас, мы позволили ему забрать ее.

Я позволил ему забрать ее.

— Рассел, сейчас полдень, — не глядя на меня, говорит Рид.

— Спасибо Биг-Бэн, почему бы тебе не вернуться в парламент, к которому ты принадлежишь. Беги — это значит быть хорошим мальчиком, — отвечаю я, потягивая ранее заказанное пиво.

— Вау, у тебя тоже чистое лицо (прим. пер. видимо это какой-то жаргон барменов) — барменша прихорашивается и роняет перед Ридом салфетку. — У тебя уже есть удостоверение (прим. пер. о совершеннолетии), Мистер GQ? — спрашивает она.

— Мэм, он старше чем грязь, — честно говорю я, но она игнорирует меня.

— Мне ничего не нужно, спасибо, — вежливо говорит Рид. — Я пришел забрать моего друга, — указывая на меня, говорит он.

— Ааа, это хорошо, — улыбаясь ему, говорит она. — Кто-то разбил ему сердце? — спрашивает она Рида, так, словно меня здесь вообще нет.

— Что-то вроде этого, — бормочет он, а я фыркаю.

— Он украл мою девушку, — говорю барменши я, а она смотрит на нас обоих и делает шаг назад, не уверенная, что хочет быть сильно вовлечена в этот разговор.

— Ты думаешь, что-то случилось? — тихо спрашивает он меня, наблюдая за барменшей, которая подошла к другой паре, которая сидела на другом конце.

— Да, — угрюмо отвечаю я, делая очередной глоток пива.

— Рассел, я не думаю, что что-то случилось, говорит он.

— О, нет? Тогда, как ты думаешь, что произошло? — спрашиваю я, в действительности, не заботясь о том, что он думает.

— Я думаю, что ты вырвал ее сердце, вместе с душой, — низким тоном говорит он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня. — Это единственное, что имеет для меня значение.

— О чем ты говоришь? — спрашиваю его я.

— Мне было бы интересно узнать, что было в вашей прошлой жизни… та, которая была перед этой. Ты рано ушел из той жизни? Умер молодым? — спрашивает он. — Ты оставил ее?

— Я не уверен. Почему? — сузив глаза спрашиваю я.

— Потому что она все равно тебя не отпускает. Она любит тебя даже тогда, когда ее ангельская часть говорит ей не делать этого — и я продолжаю удивляться, почему так. Это похоже на то, что ее ангельская сторона знает что-то, чего человеческая половина признавать не хочет. Единственное, что мне приходит в голову, это то, что ты каким-то образом предал ее. Ты никогда не намеревался остаться здесь — в этой жизни. Она тянет тебя назад. Она изменила твою судьбу — ты остался с ней.

— Нет никакого способа того, чтобы я ее предал, — издеваюсь я над его рассуждениями. — Если бы я не хотел остаться, меня бы здесь не было. У меня был выбор — попросил оставить меня здесь. Я помню, как просил об этом, когда умирал. Мне пришлось остаться, чтобы помочь ей.

Он снова смотрит вперед, подняв мой бокал и изучая его.

— Я продолжаю задаваться вопросом, почему кто-то выбирает такие миссии, как эта. Родится единственной полукровкой с душой. — Когда я смотрю на Рида, он говорит: — О, да, она верит в это. С одной стороны — это большая честь, но больше, это похоже на миссию самоубийства, и на то, что не многие души будут участвовать в этом добровольно, потому что существует так много способов потерять себя, и самый вероятный вариант всего этого — это потерять свою душу в Шеоле. Так что я задаюсь вопросом, почему бы она огласилась это сделать. Неужели она так хороша? — риторически спрашивает он меня.

— Или просто потому, что ее больше не волнует, что с ней будет? И, если дело в этом, то почему ей все равно, что с ней будет? И не важно, как я смотрю на все это, я продолжаю возвращаться к этому, — говорит он, переворачивая стакан и ставя его передо мной.

— Ты думаешь, я знаю ответ? — сердито спрашиваю его я.

— Нет, я знаю, что ты этого не знаешь. Но кто-то же это делает. Я просто жду, что кто-то придет и укажет на это, — глядя на меня, говорит он.

— Удачи с этим, — отвечаю я, надеясь, что он скоро уйдет.

— Нет, она не позволит тебе уйти, — бормочет он себе под нос. — Она по-прежнему нуждается в тебе, даже тогда, когда ты ей больше не нужен, — говорит он.

— Откуда ты знаешь о том «что мне нужно» — отстранено спрашиваю его я.

— Ты знаешь, что она сделала, когда узнала, что ты у Ифрита? — риторически спрашивает он. — Она позволила Ундине по имени Сафира унизить ее, чтобы Сафира не обиделась на нее и помогла тебя спасти. Она лгала мне и Зи, она пошла против всех мер предосторожности, которые мы создали, чтобы защитить ее, а потом она заключила сделку с Gancanagh, чтобы они спасли тебя от Ифрита.

— Я никогда не просил ее делать хоть что-то из этого, — бормочу я, чувствуя, будто он ударил меня.

— Нет, ты и не просил, но она будет делать это снова, — без тени сомнения говорит он.

— Откуда ты знаешь, что я не выбирал эту миссию? — спрашиваю я.

— Во-первых, она рождена для этого, а во-вторых, она никогда не сидит в баре в полдень, пока ее родственная душа нуждается в помощи, — отвечает он. — Ты не обязан здесь быть… может быть, ты чувствуешь какую-то вину? Если ты не собираешься ей помочь, почему бы тебе просто ее не отпустить?

Я указываю пальцем на него.

— Рид, это бред! Ты несешь полную чушь! Я знаю, что ты украл ее у меня, и это твой способ избавиться от меня, — обвиняю я.

От его спекуляции я хочу причинить ему еще больше боли.

— Как можно украсть родственную душу? Ты задавал себе этот вопрос? Это невозможно, и еще, она отчаянно меня любит, я никогда — никогда не мог понять, как такое возможно. Она выбрала меня. Я не знаю почему, но я благодарен ей, и я сделаю для нее все… даже буду разговаривать с тобой — если это спасет ее.

— Я собираюсь вернуть ее, Рид, — мягким тоном обещаю я, глядя в его глаза, чтобы он знал, что я не играю.

Рид опасливо сужает глаза.

— Она связана со мной, она давала мне клятву вечности. Она моя…, - и он произносит какое-то слово на ангельском, которое я не понимаю.

— Она клялась мне много, много раз, в течении многих жизни, так много, что я даже не могу сосчитать, и она моя родственная душа, и я верну ее, — уверяю его я.

— Тогда помоги нам вернуть ее, Рассел! Пока еще не слишком поздно! — со свирепым оскалом говорит он.

Рида действительно разозлило то, что я собираюсь попытаться ввернуть ее обратно, но он должен знать, что я пробовал уже до того, как он вошел в бар. Он должен быть уверен, что она не вернется, если мы не найдем способ спасти ее. Мое сердце падает.

— Он мучает ее? — белее спрашиваю я.

Мне сняться кошмары о том, что может с ней произойти.

— Бреннус чрезвычайно умен, Рассел, — говорит он. — Он уже пробовал пытки. Он знает, что она слишком сильная, чтобы поддастся на это.

— Значит она переживет это. Он не может ее укусить, так как это сразу разорвет их контракт, — говорю я, и наблюдаю за тем, как Рид поворачивается ко мне и смотрит как на идиота.

— Как только она станет одной из них, ему уже не нужен будет контракт, чтобы удержать ее, не так ли? Она станет его рабыней, а он ее хозяином, а ее душа будет отправлена в Ад. Но это план Б. Если Бреннус не сможет завоевать ее, он укусит ее. Она это знает, думаю, она очень умна, — говорит Рид, и на его губах появляется небольшая улыбка. — Таким образом, какое-то время она будет играть с ним, но он терпеливый демон. Он привык получать все, что захочет, и мы не можем недооценивать его план. Он хочет завоевать ее, и он знает об удовольствии больше, чем я и ты вместе взятые… все формы удовольствия.

Думаю, на секунду моим лицом овладевает гнев. Рид поглядывает на меня и говорит:

— Точно, — и его лицо становится отражением моего.

— Так что мы будем делать? — спрашиваю я.

— Нашей первоочередной задачей является найти их. Они эксперты в своей маскировке. Gancanagh используют свою магию вместе с древней магией. Они разработали методы, которые позволяют им летать, не попадая на радары, например, импортируя продовольствие, возможно, даже увеличивая свой собственный запас и избавляясь от доказательств, — говорит Рид. — Но они не могут блокировать тебя, я не верю. Вы с Эви связаны. «Ты другой» — так называет тебя Бреннус.

— Тебе нужно, чтобы я нашел ее для тебя? А потом что? — спрашиваю я.

— Ты пойдешь туда и попытаешься увезти ее, и этим сделаешь ей только хуже. Она не сможет остановить его и, если он поймает тебя, он убьет тебя или еще хуже. И что Рыжик должна будет сделать, чтобы спасти тебя, тоже сдастся? — спрашивает он.

— Никто из нас не может его убить! Не тогда, когда она привязана к нему. Он переплел свою жизнь с ее так, что если я раню его, она истечет кровью.

Объясняю я и почти схожу с ума от боли, зная, что я тот, кто сделал это с ней. Рид разочарованно смотрит на меня.

— Я не буду пытаться забрать ее у него, во всяком случае. Я должен попытаться помочь ей таким образом, чтобы он не сломал ее, так, чтобы он не смог забрать ее душу, — признает Рид, словно он стыдиться, что на данный момент у него нет лучшего плана.

— Как ты собираешься это сделать? — спрашиваю я.

— Мы собираемся это сделать. Он возьмет нас обоих, — говорит он, поворачиваясь, чтобы посмотреть мне в глаза, и я вижу, что он пытается скрыть, боль, которую я до сих пор отказывался видеть.

— Я не просто беспокоюсь о том, что он сломал ее. Он силен — могущественен, — скрепя сердце признает Рид и идет дальше. — Но, когда враги поймут, что она с ним, ему потребуется каждая унция его силы, чтобы удержать ее.

— Что ты имеешь ввиду? Ты имеешь ввиду, что с ней могут произойти и худшие вещи, если я не найду ее? — спрашиваю я. Я не могу даже оценить насколько сильно меня все это злит. Я уже знаю, что есть вещи намного страшнее… знаю это не понаслышке. — Так ты говоришь, что тебе придется помочь этому демону удержать ее? — спрашиваю я.

— Давай молиться, что мы сможем придумать альтернативу этого плана — но если уж на то пошло, то да, это то, что я собираюсь сделать. Есть зло, с которым ты еще не сталкивался. То, что делает Ифрит, это еще цветочки, — хмурясь, говорит Рид.

Меня пробивает мелкая дрожь, как было, когда я покидал церковь.

— Почему никто из вас, не сказал мне об этом? Ты раньше уже знал об этом? — спрашиваю я.

— Ты так и не понял, о чем я говорил до сих пор? — мягко говорит Рид.

Я медленно качаю головой.

— Нет, меня бы ничего не подготовило к Валентину, — чувствуя себя больным, говорю я. — Это ведь для Рыжика. Поэтому, я помогу тебе, Рид. Не сомневайся, я помогу, только… — я замолкаю, убирая дрожащие руки с бара и пряча их под ним.

Они трясутся так сильно, что я хочу заказать еще один шот, чтобы попробовать унять дрожь хоть на несколько часов.

— Рассел, я тоже очень долго подвергался тем же пыткам, которые ты только что пережил, и когда это со мной случилось, я был намного старше тебя — по крайней мере старше твоего теперешнего тела, — без намека на юмор говорит он. — Это ужасно и лучше точно не будет. Даже когда по истечению нескольких дней, твое тело полностью исцелиться, память об этом остается навсегда. Ты напрягаешься от всего — шум, тишина, запахи, эмоции окружающих… — он замолкает, а потом продолжает, — Брауни будет привязана к тебе в течении очень долгого времени. Она поделилась своей болью. На этот раз ты должен быть рядом с ней, и еще какое-то время, тебе будет почти невыносимо смотреть ей в лицо.

— Как долго это продлиться? — спокойно спрашиваю я, неуверенный, что хочу продолжать с ним этот разговор, но не в состоянии остановить себя.

— Достаточно долго, — говорит он, и от его ответа у меня в горле встает ком. — За все это время что я пробыл здесь, я кое-чему научился. Это временно. Все изменится в независимости хочешь ты этого, или нет. Все что ты сейчас чувствуешь, в конечном итоге исчезнет, и ты перестанешь вспоминать об этом, пока тебе не понадобиться информация, которую ты извлек из этого, тогда ты извлечешь ее. Иногда, когда я чувствую, что у меня нет сил, я обнаружил, что у меня есть одна вещь, которая помогает мне взять себя в руки и быть более целенаправленным.

— Что это? — спрашиваю я.

— Работа, — говорит он. — Хочешь поработать?

— Что ты имеешь ввиду? — спрашиваю я, чувствуя, что я уже и так знаю, о чем он говорит.

Может быть, он позволит мне вместе с ними преследовать Падших.

— Ну, я думал, что позаботился о всех Gancanagh, которые меня преследовали, но, думаю, что некоторые из них стоят на улице и ждут моего возвращения. Ты хочешь этого? — спрашивает он, и я застываю.

— Gancanagh преследовали тебя? — обалдело спрашиваю я.

— Да, я для них номер один, — улыбается он мне, словно он в восторге от этого. — Бреннус постоянен. Он хочет, чтобы я перестал существовать. Он посылает за мной только самых матерых убийц. Зефир очень ревнив. Не говори ему о том, что я позволил тебе помочь мне, а то он будет дуться.