Долг

Глава 19 Девятнадцать

Я просыпаюсь в комнате Бреннуса, но по свету из окна невозможно сказать сколько сейчас времени, потому что все серое. Мои пальцы скользят под одеяло, я чувствую рядом со своим телом дуновение холодного воздуха. На меня нахлынули смутные воспоминания того, что произошло.

Я делаю маленький вдох и пытаюсь сесть, когда Молли прижимает одеяло, положив поверх него свои ноги. Она откладывает свой модный журнал и улыбается мне.

— Как ты себя чувствуешь? После того как ты получила персиковый шанс (прим. пер. прям, так и написано), тебе стало лучше или хуже? — спрашивает она, заинтересовано изучая мое лицо.

— Кхм… не уверена. Дай мне минутку, — говорю я, пытаясь подвигаться более основательно. Мое плечо наверняка еще болит, но не так сильно, как раньше. Моему желудку немного лучше, но он по-прежнему напряжен и болит. — Лучше, — отвечаю я, поднимая свое тело в положение сидя.

— Лучше или хуже, чем на санках с подносами в руках? — спрашивает она.

— Хуже, — решаю я, немного морщась от воспоминаний наших выходок в школе.

— Хуже, чем подносы? — спрашивает она. — Это хреново, потому что эти лотки суперотстой. Помнишь, как мой сломался пополам? У меня еще один кусок впился в ногу, — говорит она, вытягивая ногу и показывая мне свое колено.

Она одета в сексуальный панк наряд, состоящий из короткой плиссированной юбки и короткого топа с гольфами доктора Мартинс. Ее кожа теперь выглядит безупречно, как будто она никогда в своей жизни не обдирала колени.

— Это все в твоей голове, Молли, — отвечаю я, не видя ничего плохого в ее бледной коже. — Так где все? — спрашиваю я, потому что тут действительно очень тихо, как в морге.

— На балконах, теперь все открытые места оцеплены. Тут хуже, чем служба безопасности в аэропорту. Клянусь, я каждый раз, когда пытаюсь прийти к тебе, то чувствую себя террористкой. Финн полностью взял на до мной опеку. Я не могу передвигаться без его разрешения, а когда я куда-нибудь иду, то должна брать с собой пять или шесть парней. Это так глупо, — скрещивая руки и скорчив гримасу, жалуется она.

— Добро пожаловать в мой мир, — бормочу я.

— Я знаю, верно? — говорит она, показывая мне жестом. — Это похоже на то, что нас приземлили или что-то в этом роде. Мне доставляет большое удовольствие быть живой, — ноет она, а я пытаюсь не улыбаться. — О, ты все это пропустила! Я должна была сохранить это для тебя, потому что это забавно! Бреннус чуть с ума не сошел, когда это увидел. Думаю, мне нравятся твои новые друзья Балконы! Сохрани их!

Молли стаскивает меня с кровати и ведет к двери. Она открывает ее, и смотрит не пришел ли кто-нибудь. Потом спокойно закрывает ее и поворачивается к дверям шкафа, и вытаскивает из нее позолоченную раму. Когда она разворачивает ее вокруг, я признаю в ней раму, в котором был мой портрет богини. Кто-то вырезал из нее мой портрет и заменил его таким же плакатом, который мы клеили в комнате Дэльт. На нас смотрит улыбающийся смайлик, а надпись гласит: «ХОРОШЕГО ДНЯ».

Чуть ниже надписи, я узнаю подчерк Булочки, которым красной помадой написано:

Я перестаю улыбаться, а на глаза наворачиваются слезы.

— Идеально, — бормочу я. — Это Булочка и Брауни, у них самое лучшее чувство юмора.

— Ну, они немного клептоманки, потому что украли отсюда все твои фото. Это был саботаж, — ухмыляется она, наслаждаясь хаосом.

— Да, на них это похоже, — говорю я, не в состоянии скрыть улыбку на лице. — Как долго я спала? — я запускаю пальцы в свои спутанные волосы.

Я снова смотрю в окно; там пасмурно и дождь.

— Я не уверена — какое-то время — почти сутки. Ты просто не пересеклась с Бреннусом. Он был с тобой большую часть времени, но ему пришлось заниматься всеми вопросами, — говорит она. — Знаешь, думаю, сложно быть своего рода злым императором. Все хотят его внимания. Ему пришлось менять все планы. У нас для тебя был готов огромный сюрприз на твой день рождения, а вместо этого мы пакуем все свои вещи для переезда. Так что я могу подарить тебе мой подарок. — говорит Молли, опуская на колени маленький зеленый сверток.

Я сижу и тупо на него смотрю.

— Что? — спрашиваю я.

— С днем рождения, Эвис, — ухмыляется Молли, наблюдая за мной обнимая один из столбов на моей кровати.

— Мы переезжаем? — спрашиваю я, подтверждая самую важную информацию, которую она сказала. Молли кивает.

— Да, скоро. Думаю, мы собираемся отдать дань уважения Лахлану, а потом мы уедим — небрежно говорит она, глядя на меня и ожидая, когда я открою свой подарок.

— Лахлан, — выдыхаю я, вспоминая его удар о пол и град стрел, осыпавших его.

Мои глаза сразу наполняются слезами. Молли пожимает плечами:

— Они организуют для него какие-то похороны. По описанию Финна — это похоже на похороны Артура или Викинга. Они устроили погребальный костер — это Волшебный обряд, — объясняет она.

— Когда? — спрашиваю я.

— Сегодня, до нашего отъезда, — говорит она. — Ты в порядке? Ты снова побледнела. Хочешь что-нибудь съесть? — заинтересованно спрашивает она.

— Нет, я в порядке, — лгу я, выдавливая улыбку.

— Ты не откроешь? — подсказывает мне Молли, увидев меня застывшей на кровати. — Девятнадцать. Держу парит, год назад ты даже не представляла себя здесь, — говорит она, держа руки ладонями вверх. — Друзья нежить и средневековый замок.

— Ну да. Сюрприз, да? — слабо соглашаюсь я, отупело вскрывая серебристую бумагу.

Я разворачиваю бумагу и открываю крышку небольшой коробки. Отодвигаю ткань, и мои глаза снова наполняются слезами. Мои пальцы неуверенно скользят по кроваво-красному камню в форме щита в платиновой оправе. Рядом с красным бриллиантом нанизанное на то же ожерелье находится кольцо моего дяди Джима, которое на прошлое рождество я подарила Риду.

— Как? — затаив дыхание спрашиваю я.

— Они прибыли со всеми твоими вещами. Я нашла их, когда обустраивала твою комнату. Я боялась, что Бреннус не отдаст их тебе, так как очевидно, что это ожерелье подарил тебе Рид. Это стоит больших денег — и это не то, чтобы ты сама себе купила. И потом на прошлое Рождество я прислала тебе кольцо твоего дяди? Ты сказала, что у тебя есть кто-то кому бы ты хотела подарить его. Два и два ровняется четыре, — улыбается она.

— Я не понимаю. Я думала… — я замолкаю.

Молли вгибает бровь.

— О, ты думала, что я одна из них, — говорит она. — Ну, я, и я не… Я не Фейри, так что это делает меня… по большей части вампиром, потому что я была человеком, прежде чем стать Фейри. Ты видела, что они думают о вампирах, — закатывая глаза, говорит она. — Но так как я вампир Финна, они обращаются со мной как с домашним питомцем… на самом деле мы не ровны.

— Так ты говоришь, если ты не «одна из них», тогда ты вольна делать все что хочешь? — спрашиваю я, видя блеск ее глаз.

— Правильно, — соглашается она, звуча скорее, как парень. — Я, мой собственный остров — человек Gancanagh. Ты просто произносишь это слово, я даю тебе карту на все выходные.

— Что? — спрашиваю я, быстро дыша.

— Ты слышала меня. Разве тебе нужно еще что-то говорить? — с поддельной угрозой, спрашивает она, позволяя с щелчком выскользнуть своим клыкам. — Ты выглядишь как лакомый кусочек, и я обещаю, что не заберу у тебя больше одного глотка.

— Молли, если ты разорвешь контракт, они убьют тебя, — шепчу я, боясь за нее.

Я смотрю на дверь, чтобы убедится, что нас никто не подслушивает.

— Попробовали бы они, — честно отвечает она, одаривая меня развязной улыбкой, которая в основном присуща Gancanagh, втягивая клыки.

— Нет, — качая головой, отвечаю я. — Почему ты об этом подумала? — спрашиваю я и мне даже страшно говорить об этом вслух.

Если ее кто-то услышит, ее прикончат.

— Ты чуть не умерла по-настоящему. Не нежить и счастлив — не умер — но похоронен. Ты даже не нанесла не один удар. Это был Бреннус. Как ты защитишь себя от этого? Финн сказал, что Падший вернется либо за тобой, либо за Бреннусом, это не имеет значение. Ранишь одного — падаете вы оба. Я просто хочу дать тебе некоторые шансы. Кажется, Финн думает, что они могут справится с этим, но я видела этих Werree, — содрогается Молли.

— Ты не можешь мне помочь, — говорю я, сжимая ожерелье в кулак. — Но я никогда не забуду твое предложение. — Я выползаю из-под одеяла с другой стороны и обнимаю Молли. — И я никогда не забуду твоего подарка.

— Ты моя семья, — шепчет Молли, и я киваю, не в состоянии ответить, так как у меня перехватило горло. — Ты и Финн.

— Я люблю тебя — даже несмотря на то, что ты вампир, — шепчу я.

Молли тихо смеется над моей шуткой.

— И я люблю тебя — даже несмотря на то, что ты полукровка, — шепчет в ответ она.

— Когда похороны Лахлана? — отстраняясь от нее, со слезами спрашиваю я.

— Скоро. Ты пойдешь? — спрашивает она. — Все предполагают, что из-за своей травмы ты все пропустишь. Чтобы излечиться тебе требуется целая вечность, — дразнит она.

— Мне нужно было ждать пока поправиться Бреннус, прежде чем это сделала я, так что теперь я могу двигаться так же быстро, как и то, что передо мной, — оборонительно отвечаю я. — Мне нужно сходить на похороны и отдать дань уважения. Он был мой… личный охранник — мой друг, — говорю я, заглатывая комок в горле.

— Хорошо, я иду с тобой. Будь готова, я вернусь за тобой. Надень пальто. Я подстроила его под твои крылья. Это будет проходить на скалах, — говорит она. — Тебе все еще холодно, не так ли?

Я киваю.

— А ты? — спрашиваю я.

— Не так сильно, — качая головой, говорит она. — Форма одежды? — спрашивает она.

— Держу пари, они не будут в джинсах и футболах, — отвечаю я.

С момента приезда в замок, я только однажды видела Gancanagh в элегантных костюмах. Они так оделись, когда были в верхнем острове Мичигана, но, думаю, что они так оделись, чтобы слиться с толпой.

— Эвис, на твоем месте я бы не стала надевать мой подарок, — идя к двери предупреждает она. — Он урод.

— Думаешь? — саркастически спрашиваю ее я, слыша ее хихиканье, когда она покидает комнату Бреннуса.

Подойдя к шкафу, я достаю шелковый халат и закутываюсь в него. Я прячу ожерелье и кольцо, которое дала мне Молли в одну из туфель. Иду к наружной двери, которая ведет в коридор, и нахожу там Дэклана с парой других Gancanagh, смутно понимая, что ждет меня впереди.

Удивленная, что нахожу их в таком количестве, я обращаюсь к Дэклану и говорю:

— Дэк, мне нужна твоя помощь.

Он смотрит на меня, в его глазах мелькает удивление, а затем он отталкивается от стены. Я придерживаю для него дверь, позволяя ему войти в свою комнату. Оставив дверь открытой, мы садимся в кресла друг напротив друга.

— Я должна пойти и отдать дань Лахлану, но не знаю, что я должна одеть, и что я должна делать, чтобы отдать ему дань, — объясняю я. — Ты можешь мне помочь?

— Почему? — выглядя озадаченным, спрашивает он.

— Потому что он был моим другом — потому что это моя вина, что Werree убили его, — отвечаю я, в то время как по моей щеке бежит слеза.

Я стискиваю зубы изо всех сил стараясь не плакать.

— Это не твоя вина. Ты вытащила нас. Мы бы ворвались в эту дверь и боролись до последнего, — нежным тоном говорит Дэклан.

— Они были здесь из-за меня, — глядя ему в глаза отвечаю я.

— Ты позаботилась о них, да? — с выражением восхищения и уважения, говорит он.

— Да, — отвечаю я, и он улыбается. — Так ты поможешь мне? — снова спрашиваю я.

— Да, — отвечает он. — Приготовь красивое платье и иди в душ. Потом мы встретимся здесь, и я дам тебе его. Я закажу тебе еду. Ты бледная.

— Смотрите кто заговорил, — устало дразню его я, потом встаю с кресла и делаю как, он велит.

Принимаю душ и потом беру гладкое, черное платье, приспособленное для моих крыльев. Я выбираю из шкафа подходящее пальто и импульсивно надеваю ожерелье и кольцо, которое мне дала Молли. Вешаю его на спинку кресла, потом сажусь и снова обращаю все внимание на Дэклана. На столике возле него, стоит горшочек с черной жидкостью, похожей на хну. В горшочке стоит инструмент, похожий на ручку…

Понимая ручку, Дэклан говорит:

— Это история жизни Лакхлона, его смерти, его перерождения в Gancanagh и его последней битвы. — Используя ручку, Дэклан начинает рисовать на моем лице линии, иногда окуная ручку в горшочек. — Мы бы тоже самое сделали для умершей жены, матери и сестры война, так что слезы смывали бы боль этой жизни, очищая его лицо для следующий.

— Это ритуал Фейри, а не Gancanagh, правильно? — спрашиваю я.

— Фейри, — продолжая работать, отвечает он, в то время как я пытаюсь не плакать и не разрушить то, что он уже сделал.

Чтобы нанести все символы, потребовалась достаточно много времени. Когда Дэклан заканчивает, он поднимает зеркало, чтобы я посмотрела, что он сделал. Мое лицо напоминает замысловатый лабиринт взаимосвязанных символов. В каком-то роде я выгляжу текстурной: языческой и потусторонней. Линии пересекают мою шею и руки.

— Ты готова? — спрашивает меня Дэклан, и я киваю, проглатывая последний кусочек еды, которую он заказал. — Теперь нам нужно спустится вниз. Оттуда будет идти процессия до скалы.

— Я сказала Молли, что подожду ее, — отвечаю я.

— Я пошлю за ней кого-нибудь, — говорит он.

Мы останавливаемся в коридоре, и Дэклан тихо говорит с одним из парней. Остальные смотрят на меня так, словно я пришелец. Немного смутившись, я начинаю их считать. Я вижу пятнадцать. Некоторых из них я узнаю: Торин, Гобан, Ниниан, Фаолан, Лонан, Аластар и Кован.

— Фаолан, — говорю я, устанавливая с ним зрительный контакт и стараясь его не прервать. — Спасибо, — полушепотом говорю я.

Бреннус сказал, что он помог ему сражаться с Werree, спасая наши жизни.

Фаолан кивает, выглядя довольным.

— Где Эйон? — спрашиваю я Дэклана, не глядя на него.

— Отныне он будет охранять Бреннуса. — Грубо отвечает Дэклан, как будто он одобряет изменение. — Нам нужно идти.

Я иду в центре толпы охранников, следуя за Дэкланом к входной двери. Когда я выхожу на улицу, мне в лицо ударяет влажный, хрустящий воздух. Я надеваю пальто потуже затягивая пояс.

Ко мне подкрадывается Молли и шепчет мне на ухо;

— Классная татуировка, полукровка.

— Ревнивый вампир? — с призрачной улыбкой спрашиваю я, услышав ее тихое хихиканье.

— Эй, я выбрала это для тебя по пути через холл. Это было доставлено сегодня утром, — говорит она, вручая мне еще одну упакованную коробку.

— Что это? — интересуюсь я, глядя на небольшую красную коробочку, по цвету идентичную моим ангельским крыльям.

— Еще один подарок на день рождения, — пожимает она плечами. — Они проверили ее. Она не тикает, — ухмыляясь говорит она.

— Кто это прислал? — шепчу я.

— Не знаю, — хмуриться Молли.

— Может, внутри есть карта, но я уверена, что это для тебя. Посмотри на крылья, — отвечает она. — Открой.

Я разворачиваю обертку коробки и открываю крышку. Достаю оттуда большой золотое компактное зеркало… Мое сердцебиение ускоряется, пока я чувствую холодный металл в своей руке. На его крышке расположены крылья ангела, инкрустированные рубинами. Это изыскано… изысканное зло…. Троянский конь.

— О, это для макияжа. Это немного жестоко, — увидев подарок, говорит Молли.

Она забирает коробку из моих рук, в то время как я отупело смотрю на договор в моих руках.

— Я не вижу карты. Это, наверное, от Бреннуса. Может быть, мы должны положить это в коробку, чтобы он сам отдал тебе.

— Это не от Бреннуса, — отвечаю я, опуская зеркало в карман своего пальто и чувствуя, как бледнею. — Это не для макияжа. Это зеркало.

— О, оно шикарное, — рассеяно улыбается она, оглядываясь вокруг, чтобы поставить коробку.

Она прячет ее за высокой горгульей. Опустив руки в карманы, я чувствую подарки от моих ангелов. В моей правой руке я держу ожерелье от Рида. В моей левой руке, я чувствую гладкий золотой металл компактного зеркальца от Казимира — портал, который свяжет меня с ним, когда я отрою крышку и позволю ему пройти через меня.

— Mo chroí, - дышит Бреннус рядом с моим ухом, и я подпрыгиваю.

Когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, мое сердцебиение ускоряется, но явно не от страха. Бреннус выглядит как бледный греческий бог, который спустился с Олимпа, чтобы удостоить нас своим вниманием. Его голову украшает золотая корона, напоминающая лавровый лист. Золото на его черных волосах просто поражает, захотелось протянуть руку и коснуться ее.

— Что ты здесь делаешь? — с беспокойством в голосе, спрашивает он. — Ты должна была отдыхать. Я провожу тебя наверх.

— Нет, — говорю я, отступая назад, когда он пытается вернуть меня назад. — Я должна пойти — попрощаться с Лахланом. Пожалуйста? — спрашиваю я, чувствуя отчаяние.

Я даже не могу сказать ему, почему это ля меня так важно. Мои эмоции настолько хаотичны. Я чувствую себя потерянной. Думаю, он понимает это, потому что он заключает меня в свои объятия и крепко обнимает.

— Ты оказываешь Лахлану великую честь, рассказывая ему свою историю. Ты его королева, и это большая честь оплакивать его потерю, — говорит Бреннус, потирая спину под моими крыльями. Я снова сдерживаю слезы, поэтому я просто киваю на то, что он говорит мне. — Пойдешь ли ты со мной со скалы? — спрашивает меня Бреннус, и я снова киваю.

Я смотрю в его лицо и в шоке вижу его сияющую улыбку. Он выглядит полностью счастливым, и я чувствую смущение, потому что мы идем на похороны. Рука Бреннуса плотнее прижимает меня к себе, в то время как мы вместе входим на утес на море.

Нас окружают парни, прогуливаясь на почтительном расстоянии, но в то же время создавая барьер, так что хорошо защищены. Gancanagh везут на скалы пулеметные и ракетные пусковые установки, сообщают мне и всем, кто меня окружает, что мы все в смертельной опасности.

Приближаясь к скалам, я бросаю первый взгляд на Лахлана. Он лежал на алтаре, сделанном из упавшего камня. Они одели его в древний костюм, серебряную броню, а в руках он держит копье с бриллиантами, которое я держала в оружейной комнате.

Мое горло сжимается, а из глаз текут слезы. Бреннус крепче прижимает меня к себе.

— Он умер лучшей смертью, mo chroí. Он был воином и погиб сражаясь. Это все, о чем мы просим, — говорит Бреннус, притягивая меня к себе.

Я знаю, что там лежит Лахлан, а не мой дядя Джим, но вместе со вспышками боли в моей памяти всплывает лицо дяди. Как Альфред убил его? Было ли это медленно? Он пытался сопротивляться своим человеческим телом? — спрашивает меня мой разум, представляя много ужасных вещей, которые могут произойти.

Мы останавливаемся возле упавшего камня. Бреннус сжимает меня, затем отпускает, и переходит к изголовью камня. Он начинает говорить на другом языке; язык, который звучит иначе, чем тот, который я слышу с тех пор, как приехала сюда. Это более феерично. Он звучит ласково и мягко, как нежный поток воды под камнем.

Но я едва слушаю звук его голоса. Сейчас мои мысли далеко: в доме моего дяди, в ту ночь, когда он умер. Ходил ли Альфред к нему в одиночку, или он приводил с собой помощников, чтобы пытать дядю Джима? Альфред сказал ему, почему он убил его — это из-за меня? Он знал, что умирает из-за меня — что на его месте должна быть я? Он звал на помощь — пытался ли кто-то спасти его? — думаю я, смутно понимая, что у меня текут слезы. В моей голове продолжают всплывать ужасные картины того, как мог умереть мой дядя Джим, от этого кружиться голова и начинает мутить. Боль от его потери намного больше, чем той, которой я недавно испытала.

Я поднимаю руку, чтобы вытереть с лица слезы. Снова глядя на Лахлана, я знаю, что его кровь останется на моих руках. Казимир отправил за мной Werree, он же отправил за мной и Альфреда.

Что-то внутри меня ломается, и между моем сердцем и душой встает тень. Это темное место: это место наполняется тоской — место, которое жаждет мести. Я хочу видеть Казимира страдающим, и беспощадно его мучить.

Когда Бреннус заканчивает говорить, Фин обращается к собравшимся. Он очень краток, а потом смотрит мимо Молли на Фаолана, который стоит рядом с ней. Затем начинает говорить Фаолан, и толпа Gancanagh вокруг скалы начинает говорить во очереди. Стоя рядом с Бреннусом, я чувствую себя слегка оторванной от остального собрания, не зная, что чувствовать и сказать, потому что они все говорят на языке, который я не понимаю Вскоре Дэклан, стоящий рядом со мной заканчивает говорить, и взоры всех обращаются ко мне.

Бреннус наклоняется к моему уху и спрашивает:

— Ты хотела бы что-нибудь сказать, прежде чем мы двинемся дальше?

Глядя на Лахлана я воскрешала в своей памяти все моменты с ним, как он был моим охранником, играл со мной в карты и учил меня считывать информацию по лицам. Или как он нам рассказывал о том, как впервые попробовал заклинание вызывание ветра и просто взорвал двери дома своих родителей. Или на стратегическом собрании, где он научил меня находить альтернативный путь решения проблемы. Или, когда он встал на мою сторону и пытался защитить меня от темных злобных существ, которые жаждут заполучить части тела других людей. Теперь он ушел… и больше не вернется.

Вытираю слезы, которые все еще текут по моим щекам, я тихо говорю:

— Я не знаю, что сложнее: отправится в одиночку в неизвестном направлении, или статься, чтобы смотреть на то, как тебя оставляет тот, кого ты любишь. Те из нас, кто остался позади, знают, что раны не заживают… они продолжают кровоточить и сжигать вас изнутри. — Когда я думаю о своем дяде, через меня проходит боль. — Мы должны потерять кого-то, кого мы не сможем заменить. Больше нет такого как Лахлан. Он был уникальным… оригинальным. Я надеюсь, что, где бы он сейчас не путешествовал, с ним рядом всегда будет кто-то, кто может привести его домой, — шепчу я, чувствуя, как в моем горле снова образуется ком. Глубоко вздохнув, я продолжаю: — Поскольку, даже кровоточа внутри, мы должны отпустить его… я хочу расплаты. Я хочу возмездия и боли… хочу возмездия, и я сделаю это. Я обещаю тебе, Лахлан, — заканчиваю я.

Клик, Клик, Клик, Клик, Клик, Клик, — мой призыв к мести вызвал инстинктивную реакцию у ребят. Утратив собственное желание мести, я игнорирую их. Я двигаюсь в сторону Лахлана и протягиваю руку чтобы коснуться копья в его руке. Оружие начинает петь свою нежную колыбельную. Он едва различит от покачивания волн моря под скалами, но я слышу это, и те, кто ближе к Лахлану, тоже слышат. Спустя несколько мгновений я опускаю руку.

Я отворачиваюсь от Лахлана и направляюсь к Бреннусу. Его взгляд смягчается, словно он получил величайший дар. Бреннус обнимает меня, наклоняется, и шепчет мне на ухо:

— Ты на самом деле королева сердец.

Я кладу руку на его грудь, придвигаюсь к нему и шепчу:

— Принеси мне Казимира, и я буду той, кем ты хочешь меня видеть.

В его глазах зажигается пламя желания, и он отвечает:

— Вот теперь, это интересное предложение.

Финн прочищает горло, заставляя Бреннуса медленно выпрямиться. Бреннус с неохотой отпускает меня, затем подходит к камню и кладет руку на голову Лакхлона. Он закрывает глаза и к нему начинает стекаться энергия. Шепча слова, которые я не понимаю, Бреннус отступает от Лахлана на несколько шагов. Вокруг Лахлана появляется зеленое пламя, облизывает края брони распространяя шлейф дыма, свернувшегося над ним клубочком.

Вдохнув его, я чувствую запах горячей конфеты. Я отворачиваюсь от горящего трупа Лакхдана и подхожу к краю сколы, глядя на море далеко внизу. Рельеф, скалистый и покрытый мхом. Когда я подхожу почти к краю обрыва, чувствую, как внутри меня начинают порхать бабочки. Остановившись от края, я вдыхаю чистый воздух, освобождаясь от запаха гари. Я делаю еще один шаг вперед, и порхание усиливается. Мои ноги тяжелеют, и мне становится тяжело сделать следующий шаг в сторону моря.

Рид где-то рядом, думаю я, и мое сердцебиение ускоряется.

Следующий шаг практически невозможен. Мне кажется, что я пытаюсь пробраться через зыбучий песок. Протянув руку, я использую выступы скалы, чтобы продвинуть себя вперед. Должно быть, Рид прячется у края скалы, стоя на одном из выступов. Я хочу позвать его и сказать ему, что я знаю, что он здесь, но не могу.

В то время как я продвигаюсь к краю обрыва еще на несколько футов, я едва могу двигаться. Порхание бабочек успокаивает меня, уверяя меня, что он здесь — что он все-таки существует. Все становится размытым. Я не вижу линий, которые раньше были четко прорисованы. Все правильное и неправильное для меня больше не имеет смысла. Я не думаю, что я точно знаю, что такое зло. Это используется, чтобы различить черное и белое, но для меня теперь это просто оттенки серого. Я так далека от той, кем так хотела быть. Мне нужен Рид. Он мне нужен, чтобы оттащить меня от этого края зла, потому что думаю, если я упаду, то уже не смогу вернуться.

Я вздыхаю, пытаясь произнести его имя, услышав в ответ его шепот:

— Я здесь.

Закрыв глаза, я наслаждаюсь звуком его голоса, который достигает того темного места, который разделяет мое сердце и мою душу. Позади меня дует ледяной воздух и Бреннус говорит:

— Пришло время, мы возвращаемся домой. Ты выглядишь такой уставшей; тебе нужно отмахнуть.

Я засовываю руки в карманы и сжимаю подарки каждого из них.

— Если я прыгну, ты поймаешь меня? — спрашиваю я, глядя на море впереди меня и слышу, как Бреннус и Рид, одновременно отвечают на мой вопрос:

— Да, поймаю.

Ответ Рида настолько низкий, что не думаю, что Бреннус услышал его. Это достигает моего сердца. Я так сильно хочу быть с Ридом, но начинаю верить в то, что этого никогда не случиться Я должна уйти прямо сейчас, или внутри меня разгорится жгучее желание мести. Я двигаюсь вперед, в сторону моря — в сторону Рида.

Бреннус бросается на меня прежде, чем я успеваю прыгнуть. Оказавшись в руках Бреннуса, я протягиваю ему подарок Казимира, и говорю:

— Тогда это для нас.

— Что это? — спрашивает Бреннус, беря зеркальце из моих рук и запуская пальцы в красные камни, инкрустированные на холодном металле.

— Месть, — выдыхаю я, глядя в зеленые глаза Бреннуса и видя в них желание.

Я разжимаю руку с ожерельем, которое падает вниз, и я надеюсь, что Рид поймает его прежде, чем оно упадет в море.