Долгая дорога в дюнах

ГЛАВА 31

У себя в конторе Банга перебирал бумаги: накладные, квитанции… Готовился к отчету на бюро укома партии. Вопрос о состоянии дел на заводе было решено обсудить в партийном порядке и сделать соответствующие выводы. Во всяком случае, ничего хорошего, судя по предварительным разговорам, не предвиделось. Вошел Калниньш, бросил на Артура быстрый, изучающий взгляд:

— Вернулся, сибиряк? Как говорят, не солоно хлебавши?

Артур нахмурился, отодвинул папку, до хруста сцепил пальцы. Калниньш грузно опустился на табурет, участливо спросил:

— Неужели никаких концов?

Банга скупо рассказал всю историю. Словно больной, поведавший врачу о своих хворобах, выжидательно, с надеждой посмотрел в глаза майору. Тот не спешил с ответом, думал.

— Что ж, если вернулась в Латвию, надо сделать запрос…Только и всего, — наконец сказал он.

— Уже сделал.

— На какую фамилию?

— На Лосберг, разумеется, — невольно покраснел Артур.

Но Калниньш то ли не заметил его смущения, то ли сделал вид, что не замечает, деловито подсказал:

— Надо сделать запрос и на Озолу. А вдруг она уже не Лосберг.

— Вряд ли…

— Отчего же?

Калниньш хотел сказать, что у Марты может быть и третья фамилия, совсем неожиданная, но в последний момент решил не терзать душу и без того удрученного товарища.

— Трудно добирался? — вместо этого спросил он.

Артур усмехнулся:

— Да, загнали вы их… — Он отошел к окну, отвернулся.

Калниньш нахмурился:

— Ты меня словно обличаешь в чем-то. Прямо хоть бери билет и сам отправляйся в Сибирь извиняться перед этими…

— Конечно, высылать проще, — не оборачиваясь, бросил через плечо Артур.

Калниньш тяжело поднялся, глухо спросил:

— А ты пробовал когда-нибудь высылать?

— Нет, не пробовал. Я воевал с фашистами.

Стальными клинками встретились их взгляды.

— Ты давно заглядывал на кладбище? — спросил Калниньш. — Пойди полюбопытствуй, сколько там наших… Не тех, кто на поле брани, а тех, кого из-за угла, в лесу, в спину…

— Да она-то, Марта, здесь при чем? — В глазах Артура плеснулась злость. — Что ты ко мне со своей политграмотой?

Калниньш наклонил голову, долго молча сопел, наконец, не выдержал:

— Прости, Артур… Но ты, как пьяный. Нет, не пьяный. Пьяный проспится… А вот такие, как ты, влюбленные — они ни черта не видят и не слышат… Я тебя ни в чем не виню и не упрекаю. Любишь — люби. Но не требуй от людей больше того, на что они способны. По крайней мере сейчас, пока еще кровоточат раны. Ты говоришь, ее реабилитировали? Прекрасно, поздравляю. И знаешь, почему, мне думается, она не вернется сюда? Потому что слишком многое придется вспомнить. Сама выходила замуж, сама оказалась не в нашей компании, сама… Да что я тебе буду перечислять? Память не перечеркнешь.

— Та-ак, — неуверенно протянул Артур. — Выходит, она меченая? На всю жизнь. Красивую ты нам рисуешь перспективу.

— Ничего я вам не рисую, — спокойно возразил Калниньш. Я сказал, что никто в судьбе твоей Марты не виноват. Кроме нее самой. Сама вляпалась, сама и расхлебывает. А что касается чистеньких и замаранных… Что ж, никуда от этого не денешься. Кое-кто сам отмоется, кое-кого жизнь отпарит. Ну а кое-кто, сам понимаешь, ответит по всей строгости закона. Или ты жалеешь, что нет с нами господина Аболтиньша?

— Не болтай глупостей.

— То-то. И не дуйся. Я сказал то, что думал. И вовсе не хотел обидеть ни тебя, ни твою Марту. А если ты хочешь, чтобы я впредь был с тобой неискренним…

— Перестань…

— Ладно. — Калниньш подошел к окну, встал рядом с Бангой. — Тем более, что я приехал совсем не за этим. Скажи, ты доверяешь тому парню? Ну, с которым вы были в Швеции?

Артур удивленно посмотрел на Калниньша:

— Доверяю. А что?

— Да так. Кой у кого в укоме возникли по этому поводу сомнения. Не слишком ли ты поспешил с его назначением?

— Так. Теперь до Хеньки добрались. И чем же он вас не устраивает? — В глазах Артура промелькнули злые искорки.

— Прежде всего не распаляйся, — назидательно посоветовал Калниньш. — Не забывай, что завтра бюро укома.

— Ну, и что из этого?

— Да ничего. Просто могут возникнуть самые неожиданные вопросы. И насчет хищения рыбы, и по поводу нового начальника цеха, и о тебе лично…

— А что обо мне?

— Всякое. Как ты сам оказался в одной лодке с этой компанией, почему допустил бесконтрольность, зачем ездил в Сибирь, да еще так спешно…

— Ну, братцы… — У Артура на лбу выступили мелкие бусинки пота. — Так мы с вами далеко заберемся. — Банга нервно прошелся по комнате, заметил приоткрытую дверцу шкафа, с треском захлопнул ее.

— Никто тебя не подозревает, — Калниньш присел на подоконник, вынул из кармана пачку папирос. — Я же сказал: могут возникнуть вопросы. Лично я на них уже ответил.

— Ты?

— Да, я. А чему ты, собственно, удивляешься? Я знаю тебя с пеленок. Люди же у нас в руководстве новые…

— Но почему за меня должен отвечать ты? Какого черта? — уже не сдерживаясь, крикнул Артур. — Что за ерунда?

— Нет, не ерунда, — Калниньш встал, лицо его стало жестким и суровым. — Все мы отвечаем друг за друга. Время сейчас такое, нельзя благодушествовать. Слишком дорого приходится расплачиваться. Да что я тебе объясняю?

— Товарищи, родные мои, нам жить с этими людьми, строить, создавать… Детей плодить.

— Ну и что?

— Как что? Если вы каждого под микроскоп, каждому ярлык… Ты знаешь, что это такое? В сорок третьем прислали к нам в полк особиста. Мрачный такой человек, никому не верил, всех подозревал. Случилось как-то ему командовать, людей выводить из окружения. И что же? Всех утопил в болоте. Как его ни предупреждали, как ни увещевали — нельзя, мол, не зная броду, соваться куда ни попадя — никому не поверил, всех заподозрил. Сам погиб и ребят угробил.

— А ты, когда ходил в разведку? Тоже брал кого ни попадя или отбирал самых лучших? — хитро прищурился Калниньш. — Развел здесь, понимаешь, философию. Фронт большой, все куют победу, да не всем все доверяют. Я разве против парня? Я только спросил: ты уверен, что правильно поступил, назначив его начальником цеха? Ты считаешь правильно. Что ж, тебе виднее. Но не забывай: ты командир, с тебя и спрос втройне.

— Знаю.

— А если знаешь, так и веди себя соответственно. И завтра на бюро бери не горлом, а доводами. Это я тебя знаю с пеленок, а не они.

— Понял, — вздохнул Артур.

Калниньш встал с подоконника, устало потянулся.

— Может, пообедаешь? — догадался, наконец, спросить Артур.

— Оно бы не помешало… Да теперь уж некогда. Бывай. — У самой двери обернулся. — А насчет Марты я тоже запрос сделаю. На обе фамилии.

Артур вошел в дом Бируты. В руках он держал новый костюм, недавно купленный в Риге. Бирута с Илгой занимались уборкой, ветерок трепал занавески, с улицы доносился радостный весенний птичий гомон.

— Можно?

— Какой гость… Бирута расплылась в доброй улыбке.

— Ты очень занята?

— Занята? Когда в доме такой мужчина? Илга, а ну бросай тряпки, накрывай на стол. Не видишь, кто пришел?

Илга вышла из соседней комнаты, быстро взглянула на Артура и, подавляя волнение, спросила:

— Вы, вероятно, по делу?

— Да вот… костюм купил, — смущенно пробормотал он.

Бирута вытерла о передник руки, подошла к нему, взяла обновку:

— Скажи, пожалуйста. Ты не жениться ли собрался? На ком из нас?

Артур совсем смутился, но Илга поспешила на помощь:

— Вам, наверное, его погладить нужно?

— В общем, не помешало бы. Но главное, это пуговицы. Покупал — было вроде бы ничего. Принес домой — тесноват. — Он обернулся к Бируте. — Вот хотел тебя попросить… Перешей пуговицы.

— Меня? — как-то хитро усмехнулась Бирута. — Вон кто у нас мастерица. Ее проси. А у меня тесто на кухне. Пироги будем печь.

Лукаво улыбнувшись, она исчезла из комнаты. Илга освободила стол, пододвинула к себе железную банку с ножницами, иголками, нитками, крикнула подруге:

— Бирута, поставь, утюг.

Банга неловко уселся на стул и стал смотреть, как руки девушки сноровисто отпарывают пуговицы.

— Тоже к Первомаю готовитесь? — спросила Илга.

— М-да, — неохотно ответил он. В общем, в Москву собираюсь.

— Ой, правда? — воскликнула девушка. — Бирута, ты слышишь? Артур едет в Москву.

Подруга с измазанными в тесте руками вбежала в комнату:

— Что же ты молчишь? Вызывают?

— Да нет, я сам… — Он не мог заставить себя взглянуть на учительницу.

— Что, опять? — удивленно протянула Бирута.

— Понимаешь… — хрипло заговорил он. — В Латвии ее нет. Это точно. Я дважды делал запрос, Калниньш по своей линии тоже. На обе фамилии.

— А, может, у нее уже третья? — не удержалась Илга — ее лицо покрылось пунцовыми пятнами.

Артур ничего не ответил, хотя сердце пронзила острая боль.

— Вот поеду теперь в Москву… Может, там чего-нибудь добьюсь.

Илга расправила пиджак, подошла к Банге:

— Ну-ка давайте примерим, — она почти силой напялила на него пиджак, энергично одернула борта. Поглядите, какой красавец, а? — С жесткой улыбкой, будто он был манекеном, завертела опешившего Артура. — Другие бегали бы за таким красавцем, а она прячется. Да так ловко… Ну, что ж, ищите свою принцессу. — И засмеялась звонким, наигранным смехом.