Драконье наследство

ГЛАВА 16. Поход судьбы

Робби приезжает за ней в сумерках, когда светофоры вдоль железной дороги начинают светить особенно ярко. Когда заливается в зреющей молодой листве ранний соловей, и луна полна за облачной вуалью.

Они ищут.

На картах и на словах ищут выходы силовых кабелей из-под Стены – пути силы. Места косвенного соприкосновения драконов и людей. У Эрин много знакомых. Она расспрашивает то одних, то других, но результатов пока нет.

Робби говорит, что так просто ничего не отыскать. Он пробовал подойти к трансформаторам, что находятся вдоль Оливы и со стороны Синсити. Там охраны больше, чем возле канцлеровского дворца. Там мышь не проскочит, не то что человек. А уж о драконе и говорить нечего.

Вместе с Эрин они едут к побережью Миноги. Кружат по серпантинам, путаются в тайных тропах среди кипарисовых зарослей. Чуть не срываются с заброшенного шоссе в ущелье, когда приходится объезжать очередной блокпост…

Домой Эрин возвращается в предрассветной темноте. Робби провожает ее до стоянки, останавливается, снимает шлем. Эрин делает то же самое.

Ночь нежна. Ветер неумолимо пахнет югом, путается в волосах. Где-то вдали играет музыка, и перекликаются поезда.

Робби смотрит на Эрин и качает головой:

– Тебе нужно отдохнуть. Ты таешь.

– Я не гребаный снег, – сердится Эрин, не желая признавать, что действительно устала. Зевает. Спала же ведь вчера днем? Черт… – Я не устала. – Она хлопает по карманам куртки, находит пачку, выуживает ее и тянет зубами сигарету. Копеечная пластиковая зажигалка нехотя выдает жидкую струйку облезлого пламени. – Как думаешь, сможем мы прорваться через охрану?

– Прорваться? – Робби удивленно вскидывает бровь. – Ты серьезно?

Он тоже закуривает и внимательно рассматривает лицо Эрин, наполовину освещенное жадным уличным фонарем.

– А что еще остается? – Ответ звенит металлом. – Ты видел блокпост у Синсити? Обратил внимания на ворота? Довольно хлипкие. Можно байком с разгону вынести. Воспользоваться эффектом неожиданности.

Робби щурится от собственного дыма. Мотает головой.

– Нет. Так нельзя. Охрана станет стрелять без предупреждения.

– Тогда пролезу ночью в темноте. Нельзя ждать у моря погоды, если бесценна каждая минута. Такая банальная фраза… – Эрин стряхивает под ноги пепел и разочарованно морщит нос. – Мерзость. Прилипла… А ведь сказал мне ее когда-то буквально самый стремный человек на свете.

– Твой бывший парень? – уточняет Робби.

– Мой убийца, – будничным тоном отвечает Эрин. – Чтоб ему, козлу…

– Я не понимаю тебя. – Драконий взгляд тонет в темноте под капюшоном Эрин. Робби ждет объяснения странным словам по убийцу. Спрашивает разрешения: – Можно?

– Можно.

Он протягивает руку, чтобы отодвинуть в сторону алую прядь, упавшую на лицо собеседницы. Ищет ответ в усталых, но полных огня глазах.

Находит.

– Понял теперь. Ты смотрела в лицо смерти. Как же так вышло?

– Я из Генса. Слыхал, что там пять лет назад случилось?

– Попадалось по телеку. О, черт… – невольно ругается Робби. – Ты из тех старшеклассников?

Эрин подтверждает:

– Ага.

– Была четвертая годовщина событий в Генсе. Я помню, – вспоминает Робби. – Телевизор работал фоном в маленьком баре, там прозвучало что-то про старшую школу, где фанатик расстрелял учеников, и все присутствующие вдруг разом встали и замолчали на минуту. Я тогда впервые пожалел людей. Это было странно и… больно.

– Больно… – повторяет Эрин. Обычно она ненавидит говорить о случившемся. И не говорит. А сейчас… – Все ублюдок Кристиан из параллельного класса. Он помешался на магии, где-то украл оружие и решил принести других школьников в жертву драконам. Я до сих пор помню выстрелы и крики в соседних кабинетах. И тишину, наступавшую после. Скрип двери, мольбы, грохот, вопли, а потом тишина. Раз за разом. И снова по кругу… И звук его шагов в коридоре: топ-топ-топ. Он приближался к нашей двери, и всех будто парализовало. – Эрин говорит, и ощущение такое, будто станет от произнесенных слов легче дышать и думать. Легче идти вперед, сбросив оковы прошлой боли. – Мы все словно в моменте застыли. Учитель, господин Беорн, стоял, как ледяная статуя. Я думала тогда, что надо бы привалить к двери парту, но язык прилип к небу, тело онемело, не выходило даже пискнуть. Весь класс парализовало. Все ждали. Я помню, как еще подумала в тот момент: «Кто первый? Кто из нас станет первым?» Перебрала в мыслях список одноклассников и поняла вдруг, что не хочу. Не хочу увидеть никого из них в луже крови на полу. Даже говнюка Ивана, достающего меня каждый день тупыми подколками… Никого… Мне было так невыносимо об этом думать, что я решила – пусть первой буду я сама. Поэтому когда Кристиан вошел в дверь, я переборола оцепенение и бросилась на него. А потом все закончилось.

– Ты победила его, – подводит итог Робби. – Ты остановила стрелка своим телом. Об этом говорили в новостях. Девчонка из Генса, получившая три пули в упор, истекала кровью, но держала врага за горло, как бультерьер, до прихода полицейской спецгруппы.

– Я не победила. Я умерла тогда. Мне так кажется. – Эрин расстегивает клетчатую рубашку. На светлой коже виднеются белые звезды рубцов. Две отметины на животе, одна на груди, чуть левее лямки серого спортивного белья. – Что-то сломалось внутри, и я потеряла связь с реальностью. Я до сих пор не знаю… не уверена, выжила ли тогда. Не уверена, что все происходящее после не сон, не обманчивое посмертие. Врачи сказали, что это из-за посттравматического расстройства, мне стало немного легче от их слов, и вот опять началось! Опять драконы! Опять жертвы! – Метким щелчком пальцев Эрин закидывает окурок в железную урну на краю стоянки. – Да когда ж все это кончится?

– Прости меня. – Робби аккуратно берет полы ее рубашки, стягивает вместе и застегивает пуговицы одну за одной. – Похоже, нам не нужно было встречаться?

– Нам с тобой? – уточняет Эрин.

– Нам: людям и драконам. Тогда. Сто лет назад. Прости.

– За что?

– За то, что я дракон.

Эрин касается его руки, улыбается краем губ.

– Чертово прошлое назад не открутишь. И плевать, что ты дракон. Ты мне помогаешь, значит, есть другая дорога. Без жертв. Без этого долбаного противостояния. И если бы я сейчас точно узнала, что Хэш жива, я бы сама стала чуток живее. Понимаешь?

– Понимаю. – Робби скидывает плащ с Древом Жизни на спине и протягивает его собеседнице. – Возьми. Тебя всю трясет.

В небе назревает дождь. Первые капли тяжело барабанят по металлу байков.

– Я в норме. – Эрин подхватывает плащ за край, набрасывает его на себя и Робби, чтобы вдвоем добраться до козырька над входом в подъезд. Они встают там, прижимаясь друг к дружке плечами, а спинами к стене. – Знаешь, ты, пожалуй, прав насчет штурма блокпоста. Это дурацкая идея.

Дождь набирает силу, расплескивается медузовыми кляксами по прозрачной крыше навеса, стекает, овивая опоры, в траву нестриженного газона. Жидким золотом плавится в лужах свет фонаря.

– Не дурацкая, – говорит Робби. – Отчаянная, но не дурацкая. Идти напролом через Синсити – самоубийство, конечно, но про хлипкие ворота ты все верно подметила. Это потому, что выходы силы из-за Стены вырабатываются и ветшают. Они теряют свою ценность, и их защита становится все хуже и хуже: мало охраны, плохие ограждения…

Глаза Эрин вспыхивают в полумраке ярче, чем драконьи глаза собеседника.

– Наверняка есть закрытые и заброшенные. Надо найти их.

– Надо поспать. Тебе. И мне тоже.

– Некогда спать. – Эрин судорожно возит пальцем по экрану потертого смартфона. Вдруг лицо ее начинает сиять. – Что делали с выходами силы после полной выработки? Чтобы никто туда не ходил? Ничего не разнюхивал? – Она выдерживает интригующую паузу, после чего выдает: – Их затапливали. Я почти уверена.

– Откуда такая мысль? – сомневается Робби.

– Слухи, – туманно поясняет Эрин. – На родине отчима, будь он неладен, в Лино, было искусственное озеро. Мы ездили туда пару раз. Пьяный сосед наболтал как-то про затопленные трансформаторы на дне. Отчим отругал его тогда и сказал, что все это болтовня и пустые слухи, а возникли они, дескать, из-за той старой башни, торчащей на глубине…

– Что за башня?

– Не знаю. Но на ней были надписи на канди. Так что я поеду туда и проверю.

– Утром?

– Сейчас.

– Сейчас ты не доедешь, Эрин. Отдохни до утра, – уговаривает Робби.

Эрин не желает делать передышку.

– Нельзя терять время.

– Тс-с-с… – Робби прижимает палец к губам. Вглядывается в острия елей. – Что-то приближается.

– Поезд? – хмыкает Эрин.

– Что-то магическое. – Робби принюхивается. Ночь с шумом втекает в его легкие, наполняя грудь до отказа. – Я чую силу.

Он выдыхает, и воздух с гулом выходит наружу, бурлит в горле отголосками забытого пламени.

– Вон оно.

Эрин тоже замечает. Она указывает на траву. Туда опускается нечто то ли полупрозрачное, то ли зеркальное, пойманное в ловушку горящего на первом этаже окна. Блики обрисовывают силуэт мечущегося перед домом существа. Оно движется хаотично, кидается то в одну, то в другую сторону.

Ищет.

Находит.

Мягко перекатывается к ногам Эрин, сбрасывает морок и обретает внятную форму.

Это как будто бы кошка с крыльями стрекозы… Или мотылька… Эрин трет кулаком глаза. Галлюцинация из-за переутомления? Но ведь Робби тоже видит.

– Это животное из-за Стены прилетело, – объявляет дракон.

– Откуда ты знаешь? – уточняет Эрин на всякий случай.

Она и сама уже догадалась, что в привычной реальности млекопитающие не скрещиваются с насекомыми. Ну никак.

– Сила… – шепчет Робби. – Настоящая сила от этой зверюги течет. Смотри! – Он растопыривает пальцы правой руки, и на них проступает узор чешуи. – Сила переходит ко мне. Мое прежнее изначальное тело проступает, а я ведь думал, что утратил его навсегда. Что по эту сторону Стены больше нет места огню и крыльям…

– Сможешь теперь сменить облик на настоящий драконий?

– Нет. Силы все еще слишком мало, да и менять ипостась посреди человеческого города – не самая лучшая идея. Куда потом деваться от лишнего внимания? Но все равно, такое со мной происходит впервые за Стеной. Прежде сила лишь таяла, истончалась, утекала сквозь пальцы, а тут… – Робби пристально смотрит на крылатую кошку. – Она в шлейке. Явно ручная. Послали? Кс-кс, иди-ка сюда.

Кошка не идет.

Вернее, идет к Эрин. Нервно светятся красные настороженные глазки, хлещет по острым травинкам пушистый хвост.

Волшебной кошке неуютно. Этот мир чужой для нее. Он пугает огнями и звуками. Голосами неспящих людей за стенами домов. Далекими волнами музыки, принесенными ветром из клубов разгульного центра. Ревом машин. Эхом поездов. Ало-зеленым перемигиванием самолетов в вышине. Мерным поплескиванием ползущей по воде баржи. Запахами пищи: соусов, специй, колы и кофе, пиццы и роллов.

Кошка сверлит Эрин взглядом и недовольно морщит усатую мордочку. Запах табака ощущается тонким обонянием особенно едко, почти болезненно.

И все же крылатая гостья дает прикоснуться к себе – но лишь прикоснуться. И Эрин вполне хватает этого быстрого прикосновения, чтобы схватить пугливую животину за амуницию. Громко щелкают застежки, расстегиваются автоматически. Шлейка остается в цепких пальцах.

Кошка пугается, шипит, отскакивает, стремительно взлетает и уносится прочь.

– Спугнула… Ну вот, – досадливо подмечает Эрин, крутя добычу в руках. Звенит язычок на бегунке змейки. – Ой, тут застежка какая-то… – Она открывает и исследует карман, извлекает из него наружу сложенное письмо, разворачивает, и лицо ее меняется на глазах. – Ни фига себе! Пипец просто… Не верю… Взгляни, ты то же самое видишь?

Эрин сует спутнику под нос незамысловатое послание. Робби добросовестно читает все, что написано:

– «Я жива, здорова, цела. У меня есть, где жить и что есть. Ищу путь назад».

Тихий шепот вспарывает ночь:

– Хэш… Это ведь ты… Я знаю, что ты. – Эрин быстро вытирает сбежавшую по щеке слезу. Никто не должен видеть ее слез… – Мы тоже ищем путь, Хэш. Я иду к тебе. – Она сворачивает записку и убирает в нагрудный карман, засовывает в боковой смятую шлейку. Идет к мотоциклу решительным шагом. – Иду прямо сейчас.

– В Лино? – спрашивает Робби.

– Да. Предлагать отдохнуть не надо. Я не смогу, даже если захочу. Даже если лягу сейчас на диван и закрою глаза. Не получится ничего…

– Я и не собирался тебя отговаривать. – Робби выкатывает на дорогу свой байк, садится, заводит мотор. – Есть другое предложение. Поедем на моем вместе. По дороге и отдохнешь.

– Ладно. – Эрин забирается назад, надевает шлем, обхватывает Робби за пояс. Зевает. – Заскочим в круглосуточный за энергетиком?

– Куда именно?

Прежде чем ответить, Эрин лишь на секунду прикрывает глаза и тут же упирается лбом между лопаток спутника, прямо в крону вышитого на его плаще Древа Жизни. И не видит, не чувствует, как Робби вытягивает перед собой руку, разглядывает собственную кожу, на которой пляшет, мерцая, чешуйчатый узор.

– Спи, – говорит он Эрин. – Люди слишком хрупки для долгой бессонницы, даже такие сильные, как ты.

Он стряхивает с кончиков пальцев себе за спину остатки силы. Ему хватает их, чтобы надежно примагнитить пассажирку к собственной спине. Теперь она не упадет, даже если будет крепко спать и разожмет руки. И еще немного силы Робби тратит на себя. Пусть драконы и выносливее людей, за рулем бессонной ночью дополнительный стимул не помешает и ему тоже…

***

В Лино Стена кажется особенно высокой. Какой-то покосившейся, словно собравшейся падать. Ветхой и одновременно могучей. В сколах выросли кудрявые деревца. Они отражаются в воде искусственного озера.

Вспарывает небо рассвет.

Озеро большое – дальнего берега не видно. Вернее, неясно, где там берег, а где очередная резьба островков и полуостровков. Длинная коса ползет вдаль. На ней стройным рядом выстроились мощные вязы. За косой из воды поднимается в дымке тонкая башенка какого-то затопленного строения.

Сам Лино – крошечный поселочек, выросший вокруг места песчаной добычи. Даже старый земснаряд лежит на боку у берега, как издохший динозавр. На его ржавом остове гнездятся чайки. Шум мотора будит птиц, и вскоре все воздушное пространство вокруг заполняет какофония надрывных воплей.

Эрин сонно возится на месте, вскидывает голову, глухо гудит из глубины шлема:

– Дай мне пять минут… Припаркуйся за урной, я там всегда паркуюсь… Два энергетика, и я в норме… С собой еще парочку, чтобы утром… И булку с сыром. Две. Четыре…

– Мы уже приехали. В Лино.

– Что? – Эрин моментально просыпается, оглядывается по сторонам. – Точно, Лино. А я, походу, всю дорогу продрыхла.

– Выспалась?

– Ага.

Они доезжают до крошечного сквера у основания косы. Оставляют байк на стоянке. Утро расцвечивает небо и воду крапом холодного золота. Тянутся тени от деревьев, и еще одна тяжелая тень пролегает на лице Эрин.

– Что с тобой? – замечает Робби. – Ты как будто не рада этому месту?

– Не рада, – подтверждает Эрин. – Мы приезжали сюда с отчимом и мамой. Они ссорились из-за отчимовых закидонов, а доставалось мне. Хорошо, что мама наконец-то развелась с ним. Он никогда ее не уважал, не считал за человека. Она была для него просто красивым приобретением, а я – неприятным довеском…

– Теперь стало лучше? – спрашивает Робби.

Эрин кивает:

– Да. Я перестала чувствовать себя ничтожеством. Перестала втайне завидовать окружающим. Тем, в чьих семьях все иначе.

– Иначе – это как?

– По-разному. Вот у одногруппницы моей, Алисаны, например, мама – лучшая подружка. И рядом с ней можно говорить обо всем. О любимой музыке, о проблемах, о планах на жизнь. Говорить и знать, что тебя не высмеют, не осудят и не одернут. Не скажут, что твои мысли о собственной жизни – полная хрень.

– Это странно, – невольно выдает Робби. – Никак не могу привыкнуть к этому…

– Что конкретно в моих словах тебя удивило? – спрашивает Эрин.

– То, что люди живут семьями. Всегда вместе.

– Ну, не все. И не всегда… А за Стеной по-другому?

– Я не помню. – Робби задумчиво смотрит на водную гладь. – Но чувство такое, что за Стеной у нас была не совсем жизнь. Нечто иное.

– Как-то слишком мутно. – Эрин жмет плечами и зовет спутника на косу. – Идем. Надо добраться до дальнего края, там будет видно.

Они идут сквозь прохладный пестрый сумрак. Дорога ныряет в густые заросли кустов. У Стены летнее буйство красок. Под ногами утрамбованная колесами земля. На косе стоят дома. С берега их видно не было, но теперь серые крыши мелькают в прогалах за деревьями. Узкие огородики обнесены символическими заборами. Лодки лежат у дощатых причалов, и шуршат тростники.

– Чувствуешь в воздухе? – спрашивает Робби.

– Что?

– У травы и деревьев запах силы…

Эрин принюхивается.

– По-моему, это обычная весна, которая вот-вот перерастет в лето. Прости, но я не знаю, как должна пахнуть сила.

– Древесиной, землей и впитанным листьями светом, – отвечает Робби. – Я помню.

– Магию порождает дерево? – предполагает Эрин. Заходит спутнику за спину, разглядывает вышивку на его плаще. Догадка рождается сама собой. – Древо Жизни?

– Должно быть. – Робби хмурит брови, напрягает память. – Не помню. Совсем ничего не помню. Древо… Для меня это лишь символ. Думаю, я никогда его не видел вживую.

– За Стеной оно не растет, выходит?

– Выходит. Скорее всего…

Сначала заканчиваются дома. Потом кусты и вязы. Потом земля. Остается лишь чистый желтый песок, уходящий в озерную глубину, как стрела. Острие указывает на неказистое сооружение из темного камня. Солнечные лучи вырисовывают тенями остатки обколотого символа, рядом с которым намалеван краской кривой номер.

– Видишь?

Эрин показывает на развалину.

– Это… – Робби щурит глаза, выискивая в пляске теней и трещин скрытый смысл. – «Корень».

– Корень тринадцать?

– Корень тринадцать. И хрен знает, что это значит.

Чтобы добраться до торчащей из воды постройки, приходится арендовать у местных лодку. Бабуля-рыбачка в закатанных до колен джинсах и яркой ветровке забирает мелкую купюру. Снимает с цепи навесной замок, освобождая старую лодчонку.

– Туристы, штоль? – интересуется дежурно.

Эрин подтверждает:

– Ага. Старую башню в озере глянуть хотим.

– Вы там осторожнее, ребятки, – предупреждает бабуля. – Снаружи глядите, а внутрь не лазайте.

Эрин воодушевляется:

– А что, можно внутрь пробраться?

Робби тихонько толкает ее в бок. Спрашивает:

– Почему не лазать? Стены обвалятся?

– Не, стены крепкие. – Бабуля машет загорелой рукой. – Просто змеи там.

– Какие еще змеи?

– Куча змей. Гнездо у них внутри. Большие, мелкие… Комом свились, гады, и лежат. Я заглянула как-то. Жуть! Так что не лезьте, ребятки.

Лодка отчаливает.

Мерно плещут по воде весла. Эрин вызвалась грести, и это у нее отлично получается.

– Ты вез меня до Лино, теперь моя очередь. – Она вздыхает, прикрывает глаза, подставляя лицо ветру. – А знаешь, тут на озере плохие воспоминания в голову не лезут. Наверное потому что я всегда хотела поплавать по нему, но мне не разрешали, а теперь получилось, хоть повод и не самый лучший. И вообще, дело не в месте, а в компании.

Робби склоняет голову к плечу. Смотрит внимательно.

– Считаешь меня хорошей компанией?

– Вполне. – Эрин отпускает весло, чтобы почесать нос. – Никогда не думала, что скажу такое, но мне нравится в Лино. В ненавистном Лино! Потому что я с тобой. – Она улыбается. – Что тебя так смутило?

– Хорошая компания, – повторяет Робби, смакуя слова. – Лишь несколько человек из «Черного поколения» знали, что я дракон. Все остальные… Думаю, им бы компания дракона не понравилась. Мы ведь сродни тем… Как там лодочница их назвала? Гадам?

– Не очевидно. – Эрин выравнивает курс лодки, налегая на левое весло. – По эту сторону Стены ты такой же человек, как все остальные. Тебя не отличить от обычного парня, глаза только выдают. Ночью.

– От них не избавишься, как от зубов, – признается Робби.

– Ты избавился от зубов? – От удивления Эрин чуть весло не теряет.

– Да. Первым делом. Мне казалось, что с ними я слишком сильно выделяюсь из толпы. И знаешь, в чем ирония? У некоторых парней в «Черном поколении» оказались импланты клыков. Фишка такая.

– Зря менял?

– Точно. Зря…

Лодка гулко утыкается носом в камни. Тянется наверх железная лесенка из скоб. Черной дырой открывается в замшелой стене отверстие.

Эрин приматывает цепь к нижней скобе, складывает весла, прислушивается.

– Как думаешь, там правда змеи есть, или она просто так пугала нас, чтобы по развалинам не шастали?

– Не чувствую их, – говорит Робби. – И не слышу. Там очень тихо. Хотя… – Он замирает, весь внимание. – Ветер гудит. Там есть какой-то ход.

– Ну и отлично!

Эрин первой выбирается из лодки, залезает на край проема, зажигает фонарик на телефоне и ждет Робби. Брызги воды блестят на ее кожаном рукаве, как драгоценные камни. Дракон в мгновение ока оказывается рядом.

Они смотрят внутрь башни, что уходит вниз колодцем метра на два. Тусклый свет очерчивает пятно подмокшего песка. Пахнет прелыми водорослями, сыростью и гнилью. Трухлявым пнем. В округлой стене чернеет дыра. Робби не ошибся насчет хода.

Он первым спрыгивает с края. Подошвы тяжелых ботинок на удивление бесшумно касаются засыпанного мелкими песчинками пола.

– Нет тут гадов никаких, – подтверждает он. Нюхает воздух, морщится, подковыривает мыском останки засохшей рыбины. – По крайней мере, живых.

– Если бы и были, думаешь, меня бы это остановило? – Эрин тоже спрыгивает. Светит фонариком в мрачный проход и с руганью отступает. – Пипец! Что за дерьмо такое? Вот она о чем…

Глаза Робби настороженно вспыхивают. Он старательно внюхивается в жадную темноту, из которой слабенький фонарь выудил гибкий узор каких-то переплетений. Будто десяток змей поменьше сплелся в узел и приник к косе из больших…

– Это не змеи, – говорит наконец дракон. – Это какие-то корни.