Другая жизнь

Глава 6

Иногда кажется, что секунда длится так долго, время тянется подобно резине, неохотно, и нужно приложить усилия, чтобы это мгновение, наконец-то, закончилось.

Адам стиснул кулаки и заставил себя сделать первый шаг, потом второй. Дальше уже было легче, и он побежал вперёд, к другу.

Тёмный дым над Шоном не исчезал. Наоборот, становился больше и как будто сильнее, словно подпитывался и рос. Молнии-всполохи ярче сверкали, а внутри что-то бурлило.

Адам остановился, не зная, что нужно сделать, но этого мгновения оказалось достаточно. Чем бы ни было то, что забирало у его друга жизненную силу, оно замерло, и Адам мог поклясться, посмотрело на него. Секунда, и оно уже находит более вкусную жертву. Почему-то в тот момент у Адама мелькнуло в голове чувство облегчения: значит, с Шоном всё будет в порядке.

Тёмное облако оставило Шона и неумолимо двинулось к Адаму. Тот сделал шаг назад, но понял, что бежать нет смысла. Оно сильнее и догонит в два счёта. Он закрыл глаза, чувствуя, что оно уже рядом. Резкая боль, а затем и слабость накрыли с головой. Адам упал на землю и застонал. Кажется, выворачивался каждый сустав, в голове мелькали разрозненные образы: неясные лица, так что рассмотреть черты было просто невозможно, странные места, которых он раньше не видел, вода с играющими на ней бликами. Боль ушла, осталось равнодушие и почему-то именно этот вид водной глади. Адам не помнил, чтобы видел нечто подобное раньше.

Но тут же всё резко изменилось: вернулась боль и пропало «воспоминание» о воде. Он снова почувствовал, что лежит на земле, понял, где находится и смог открыть глаза. Перед ним стояла Мэл, она что-то выкрикивала, а в её руке был сверкающий клинок. Адам потёр глаза, и клинок исчез. Как исчезло и странное тёмное облако. Вокруг разом посветлело, вернулись привычные звуки и тёплый воздух. Только сейчас он понял, что его потряхивает от озноба.

Повернувшись на бок, он увидел, что Мэл стоит на коленях рядом с Шоном. Она положила ладони ему на виски, и от её рук исходит мягкий свет.

— Что… что ты делаешь?

— Я должна сначала ему помочь. Не двигайся, я подойду через минуту.

Адам был бы и рад встать, но, казалось, что все его силы иссякли.

Мэл села рядом и ободряюще улыбнулась.

— Как Шон?

— С ним всё будет нормально, — Мэл провела рукой по голове Адама и печально улыбнулась, тут же он почувствовал странное тепло, растекающееся по всему телу, — ему нужен отдых, как и тебе.

Адам глубоко вдохнул. От её рук исходила самая настоящая энергия, к нему словно возвращалась жизнь. Он чувствовал, как она течёт по его венам.

— Что это было?

— Не шевелись, я ещё не закончила, — остановила его попытки встать Мэл, — ты, правда, хочешь это знать?

— Да.

— Помнишь, я говорила тебе, что мы помогаем людям? Так вот, от таких существ мы их и спасаем.

Адам спокойно дышал, вслушиваясь в её голос. Приятный звук.

— Это был Кеоллак, поглощающий силы, забирающий жизнь.

Адам услышал, как рядом завозился Шон. Он повернулся к другу. Тот уже сидел и мотал головой.

— Друг, как ты?

— Что случилось? Я, что упал в обморок, как какая-то девчонка?

Рядом прыснула Мэл.

— Похоже, на то, — Адам смог встать с земли, хотя голова всё ещё кружилась. — Спасибо, — он обернулся к Мэл, но девушка просто пожала плечами. Мол, не стоит благодарности.

— Кому это ты говоришь? — Шона пошатывало, и он нетвёрдо стоял на ногах, так что Адам поддерживал его.

— Девушке, что помогла нам. Вот же она, — он указал на улыбающуюся Мэл, но Шон только потряс головой.

— Друг, похоже нас обоих хорошо приложило. Тут никого нет. Отведи меня обратно. Ужасно хочу спать.

— Не волнуйся, — сказала Мэл, — он не видит меня. Но то, что произошло, реально. Если захочешь узнать больше, я буду ждать здесь до вечера.

Адам отвернулся и потащил друга в свою квартиру. Внутри, стоило им переступить порог, как оба упали в коридоре, так и не дойдя до дивана.

— Оставь меня тут, Адам, я просто посплю, — пробормотал с закрытыми глазами Шон.

Сам Адам тяжело дышал. Путь и подъём сюда были подобны горном восхождению. Что же произошло, что все его силы остались там, внизу, на улице?

Адам громко вздохнул и поднялся, сначала на корточки, а потом, держась за стену, и в полный рост. Подхватив уже спящего друга, он уложил его на диван, укрыв пледом. Сам же просто опустился на пол и закрыл лицо руками.

Нужно было принять решение. Шон не видел её, значит, это галлюцинация? Теперь Адам не был уже так уверен.

Но…

Это «но» не давало покоя. Неясность, неопределенность — все эти слова он ненавидел, потому что они не позволяли ему вздохнуть полной грудью, спать спокойно, без кошмаров, жить, не оглядываясь на неясное прошлое и в страхе перед будущим. Он так хотел знать правду и, вместе с тем, боялся её всем сердцем.

Дёрнув раздражённо рукой, Адам зарычал от бессилия и посмотрел в окно. Он не знал, сколько сейчас времени, и, что самое главное, сколько у него самого осталось времени. Но выбор… Выбор оставался за ним.

— Как думаешь, он придёт?

— Да, — просто ответил Эйдан, — я уверен.

— Почему? — Мэл нервно расхаживала из стороны в сторону, остальные тихо ждали, не вмешиваясь в их разговор.

— Потому что это его слабое место, — грустно улыбнулся Эйдан, — он и раньше отдавал всё, чтобы помочь другим.

— Я помню! Зачем об этом напоминать?! — разозлилась Мэл и пнула пустую банку.

— Эй, девочка, успокойся! — махнул Джон, — мы все на взводе, просто подождём ещё.

— Я устала ждать. Я пойду и заберу его против его силы. Сейчас он мне помешать не сможет, не в том состоянии, — Мэл шагнула вперёд к дому, но входная дверь уже открылась. Перед ней стоял Адам. Он держался за стену и, похоже, опасался сделать ещё один шаг. Покрасневшее, потное лицо и блестящие, как в лихорадке глаза — он будто спрашивал: что я делаю?

— Адам… — Мэл замялась и остановилась, — ты решил?

Парень опустил глаза, он тяжело дышал. Каждое слово давалось ему с трудом.

— Я… хочу знать правду.

Мэл облегченно улыбнулась.

— Пойдём с нами? Прошу тебя! Мы всё расскажем.

— Мои друзья, они…

— Не волнуйся о них. Я обещаю, что с ними всё будет нормально. Они не вспомнят о тебе…

— Нет! — Адам ответил так резко, что Мэл, не ожидавшая этого, вздрогнула, — я не хочу, чтобы они не помнили.

— Хорошо, — кивнула девушка, — я устрою и это. Лечение в другой клинике? Переезд?

Адам кивнул. Так было лучше.

— Дай мне руку, Адам, — девушка протянула свою, — я расскажу тебе правду. Обещаю.

Адам как заворожённый смотрел на протянутую руку. Сколько между ними? Шаг или два? Но почему это расстояние кажется таким далёким и труднопреодолимым?

Он закрыл глаза и сделал шаг вперёд. Мэл тоже шагнула навстречу и хорошо: Адам чуть не упал, ноги заплетались, не было сил даже идти. А, может, и само решение забрало последнее, что у него было. Теперь пути назад не было.

— Не бойся, я не дам тебе упасть, — Мэл крепко обхватила его, и это прикосновение было реальным, точно не галлюцинацией, живым свидетельством того, что он не болен, что всё может быть не так, как ему казалось раньше. — Сейчас тебе трудно, я знаю, поверь мне, знаю, как ты сомневаешься, но, пожалуйста, просто доверься мне. Я тебя не предам. Это просто невозможно, — Мэл улыбнулась и почему-то заплакала.

Адам со смущением смотрел на её слёзы, не зная, что нужно сделать. Дрожащими пальцами он коснулся её щеки, вытирая солёные дорожки.

— Не плачь. Не нужно.

Мэл по-детски шмыгнула и ещё сильнее вцепилась в него, словно боялась, что секунда — и он исчезнет.

— Эй! Что вы тут развели? — перед Адамом появился крепкий мужчина, — привет, я — Джон.

Адам устало кивнул. В голове снова стало шуметь, виски неприятно покалывало.

— Добро пожаловать, Адам! — он перехватил совсем ослабевшего Адама у Мэл, — тебе нужен отдых. Просто поспи, мы обо всём позаботимся.

Адам всматривался в новые лица. Кто эти люди? Правильно ли он поступает? Что будет с Шоном и Си? Быстро ли они забудут его, будут ли искать?

Но тут он столкнулся с чьим-то внимательным взглядом. Он стоял позади всех, просто наблюдал. Адам из последних сил боролся со сном и накатывающей слабостью.

— Ты… — он поднял руку и указал на мужчину, — я… кажется, уже видел тебя.

Остальные замерли, или так просто показалось Адаму. Их лица расплывались, голоса становились невнятными, а потом и едва слышными, пока совсем не исчезли.