Другой близнец

Глава двадцать первая

2 ноября, Атланта, 16:07

Бен стоял посреди разгромленной квартиры, пытаясь представить, как она выглядела раньше.

Благодаря богатому воображению разбитые вещи преображались, вырисовывая ему картину роскошного жилья под стать человеку, привыкшему брать от жизни всё. Квартира Рика была оформлена в темных тонах, что придавало обстановке импозантности. Вот тут он смотрел огромный телевизор, теперь валявшийся с разбитым экраном на полу, восседая на кожаном диване, обивка которого была изрезана, попивая кофе и ставя чашку на столик, что был перевернут.

Да, он мог понять Мию, чуть не лишившуюся чувств, когда увидела это. Тяжелое зрелище. Словно тут смерч прошелся.

Мужчина прошел дальше, рисуя в воображении обстановку в том виде, в котором она была до погрома, пытаясь абстрагироваться от реальности.

Вот — комната, видимо, служившая кабинетом, нынче перевёрнутая вверх дном так, что даже сложно было представить, как она выглядела до этого. Дальше была спальня. Он старался не думать о занимающихся любовью на этой кровати Мию и Рика, но проклятое воображение все равно продолжало подкидывать картинки, заставляя его краснеть против воли и отводить взгляд. Будто он действительно видит их здесь.

Позавчера, во время их с Мией совместной ночевки в гостиничном номере, она томно постанывала, отчего всё его тело покрылось приятными мурашками, а член тут же пришел в боевую готовность. Её стоны пробуждали в голове разного рода грязные мысли. Одна из которых была о мастурбирующей на соседней койке Мии, думающей, что он спит. Он украдкой повернулся, проверяя свою догадку, но девушка крепко спала. Значит, ей снилось нечто, заставляющее её получать удовольствие.

Он перевернулся, разглядывая её, приоткрывшую губы и вцепившуюся одной рукой в подушку, чувствуя, как член пульсирует, требуя разрядки. Продлись эти стоны еще пару мгновений, он готов бы был дать телу ласку, которую оно требовало. Но Мия внезапно проснулась, в ужасе распахнув глаза. Его сердце на мгновение перестало биться. Поймай она его сейчас на этом, настал бы конец.

— Я разбудила тебя? — её голос был странным: «я» она произнесла фальцетом, «разбудила» прозвучало с царапающей хрипловатостью, а «тебя» девушка вообще пропищала.

— Нет, — соврал он, царапая запястье, чтобы унять стояк. — Просто я плохо сплю.

Она судорожно выдохнула, затем исчезла на какое-то время в ванной, после чего вернулась и, пожелав спокойной ночи, вновь легла спиной к нему, свернувшись калачиком. А он так и пролежал до рассвета со стоящим, словно постовой, членом, стараясь не думать о том, что именно ей снилось.

Наверняка Рик. Тот был опытным любовником. Он, сто процентов, мог доставить Мие удовольствие.

Бен до сих пор не был уверен в количестве женщин, с которыми переспал его брат. Хотя тот делился своим опытом, будучи подростком. Бену — девственнику до выпускного, оставалось только завидовать и безбожно краснеть от рассказов брата. В конечном итоге он потерял девственность с Карэн — бывшей девушкой Рика. Бен страшно напился, да и ему много и не надо было, как и сейчас, в принципе, но тогда — восемнадцатилетнему юнцу, особенно. Он напился, как, впрочем, и большинство одноклассников. Он, можно сказать, осмелел и, хотя у него и в мыслях не было кадрить девчонок, принялся приглашать их всех танцевать.

Согласилась Карэн — бывшая Рика, а Бен был слишком пьян, чтобы обращать внимание на её состояние и искать подвох. Хотя теперь он понимал, что Карэн сделала это назло его брату, чтобы тот видел. Они танцевали, Бен не видел её лица, так как она была ниже его ростом, да и несмотря на хмель, он все равно робел смотреть прямо на неё. Рик был неподалёку, и когда их взгляды встречались, делал недвусмысленные жесты поощрения и даже кое-какие намеки.

Он вздрогнул, ощутив вязкий, из-за её блеска для губ, поцелуй на своей шее. Ошеломленный и даже немного протрезвевший от такого расклада, он посмотрел на девушку, в глазах которой, как ему тогда показалось, была мольба. Но теперь Бен понимал, что это была печаль и горечь неразделенной любви.

«Сейчас или никогда», — подумал он и, наклонившись, поцеловал её, как умел, ведь в поцелуях у него было не так много опыта. Но к его удивлению (и облегчению) она ответила, хотя Бен мысленно готовил себя к пощечине.

И как ему было стыдно на следующий день смотреть в глаза брату. Но Рик не злился, даже, наоборот, радовался за него, приговаривая: «Я уже боялся, что ты умрешь девственником». Казалось, ему было совершенно плевать на то, что брат переспал с его бывшей, по сути — неприкасаемой. Но Бен все равно мучился угрызениями совести вплоть до момента, когда пришла пора впервые расстаться на долгое время.

Юношеские воспоминания немного остудили его разбушевавшееся больное воображение, и теперь он просто осматривал бедлам в спальне. По всей комнате была разбросана одежда и обувь. Двери шкафа были открыты нараспашку, являя взору полки с перемешанными вещами; одна полка была сломана. Внутри двери были оборудованы зеркалами, они все теперь были разбиты, кроме одного. От него просто оторвался нижний осколок стекла.

Бен подошел ближе, разглядывая висящие на вешалках, не тронутые бурей два костюма. Все остальные отправились в общую груду вещей.

Видимо, воры искали сейф или тайник, в котором могли бы быть ценные вещи. Раз они переворошили все полки. Кончиками пальцев он провел по дорогой материи, представляя ежедневный ритуал облачения Рика в костюмы. Сам же Бен в последний раз надевал костюм на выпускной, дальше — только форма или обычная гражданская одежда.

Его руки сами сняли безупречно отглаженный костюм с вешалки. Он не знал, что на него нашло, но уже не мог остановить себя и подумать, стоя полуголым в разгромленной спальне. На полке он нашел белую мужскую сорочку, на его взгляд, подходящую к костюму. Спустя пять минут он повернулся к уцелевшему зеркалу, разглядывая себя в костюме брата. Тот сидел, как влитой. Ну еще бы — одинаковое ДНК. Но все равно на нём он смотрелся нелепо из-за «модной» армейской стрижки. Мужчина провел рукой по голове, отмечая, как отросли волосы, глядя куда-то в сторону, а затем вновь перевел взгляд на зеркало и перестал дышать, потому что из отражения на него смотрел длинноволосый брат, лицо которого украшал шрам.

Бен моргнул, и видение исчезло: на него смотрело его испуганное, побледневшее отражение.

— Господи! — вымолвил он, хватаясь за сердце.

Ну и какой черт его дернул надевать одежду покойного? И хоть Бен и не верил во всякого рода суеверия, по позвоночнику все равно пополз противный холодок.

Ухом он уловил какой-то шум в квартире. Видимо, Мия пришла. Они ведь договаривались встретиться тут, чтобы начать разбирать бардак и упаковывать уцелевшие вещи. Он просто пришел намного раньше.

— Бен, ты здесь? — послышался голос девушки.

Он проглотил горький ком. На лбу выступила испарина — результат пережитого испуга.

Она появилась в дверях спальни и тут же замерла, разглядывая его округлившимися глазами.

***

Она старалась не глядеть на Бена и сосредоточиться на уборке и сортировке вещей, но у неё это плохо получалось. Находиться с ним в одной квартире уже было сложной задачей, а когда он оказывался рядом, её руки начинали дрожать, а сердце ускорять ритм. Тот сон всё никак не выходил из её головы, хотя она уже не помнила декораций, но четко помнила свои ощущения. Она, видимо, рехнулась окончательно, раз ей снится, как она целуется с Беном. За день до этого она чуть не поцеловала его, а теперь ей это снится. Господи, ну зачем она повела его на колесо обозрения!

Мия пыталась переключить мысли на воспоминания о Рике, но сознание упрямо возвращало её к картине, где она впивается в мужские губы. В такие моменты ей чудилось, что она чувствует на языке вкус чужой слюны.

Даже вчерашнее посещение полицейского участка не оставило в её душе ни единого следа, и всё — из-за этого проклятого сна. Её заявление со списком исчезнувших вещей приняли, но предупредили, что шансов найти их очень мало, так что не стоит и надеяться. К огромному удивлению Мии, украли немногое. Больше развели бардак.

В числе прочего исчезли компьютер, фотоапарат, кофеварка, золотые запонки и заколки для галстуков, а также — армейский перстень Боба — самая ценная из всех украденных вещей. Перстень хранился всё это время у Рика, так как у Бена по окончанию курса летчиков был свой собственный. За украденный перстень приёмного отца было обиднее всего, и вчера, когда Мия поняла это, разбирая вещи и делая список для полиции, на неё вновь накатила волна всепоглощающего гнева. Как она расскажет об этом Эйлин? Бен тоже был страшно огорчен этим фактом, насколько, что весь вчерашний день практически не разговаривал с ней. И Мия не могла не признаться, что испытывала легкое облегчение от этого молчания. После этого сна она не знала, как говорить с ним, черт побери, она не знала, как смотреть на него без румянца на щеках!

Она закончила приводить в порядок спальню. Злость на воришек и горькие мысли об украденном перстне Боба помогли ей ненадолго абстрагироваться. Осколки были убраны, ящики тумб вернулись на место, а вся одежда Рика, рассортированная, отправилась в огромные черные пакеты. Если Бен не захочет взять себе некоторые вещи, то они отправятся к Эйлин в Мэдисон. Себе Мия решила оставить несколько футболок и пару свитеров.

Мия тяжело вздохнула и опустилась на голый матрац, разглядывая до отказа полные пакеты. Она потянулась к одному из них и взяла верхнюю вещь, которой оказалась небесного цвета рубашка, и положила её на колени, разгладив материю. Голова тут же нарисовала образ Рика, завязывающего галстук перед зеркалом. Как он укладывал волосы и застегивал запонки.

— Гх-кхм.

Она подняла глаза и увидела в проеме двери Бена. Его глаза были влажными. В руке он держал нечто, похожее на альбом фотографий.

— Я не вовремя?

— Всё в порядке, — Мия быстро утерла выступившие слезы и положила рубашку на место. — Я уже здесь закончила.

— Смотри, что нашел, — мужчина прошел в комнату и сел рядом на краешек матраца. — Старые фотки.

Мия улыбнулась против воли, увидев первое фото, на котором были изображены близнецы в возрасте трех-четырех лет.

— Ты знаешь, где здесь ты? — спросила она, забирая у него альбом.

— Конечно, — он указал на себя. — По родинкам. Смотри.

— Точно.

Мия листала страницы, рассматривая фотографии, пока не остановилась на одной — той, где была запечатлена она сама в первое Рождество в семье Хадсон. Дальше шли их совместные или её отдельные фото, а под конец — их с Риком совместные фото.

Когда Рик успел распечатать все эти снимки?

— Я не знала, что у Рика есть альбом с нашими фотографиями, — тихо проговорила она, откладывая тот в сторону.

— Очень на него похоже, — произнес Бен задумчиво. — Рик никогда не выставлял напоказ свои истинные чувства. Не хотел, чтобы его считали сентиментальным. За пренебрежением пряталась забота, а за строгостью — мягкость.

Мия хмыкнула.

— Ну Рика точно нельзя назвать мягким, — она посмотрела прямо на Бена. — Это больше твоё качество.

Бен посмотрел на неё с какой-то особой грустью, отчего Мие стало не по себе.

— Извини, — быстро вымолвила она.

— За что?

— Просто… ну, может, тебе не приятно то, что я сказала.

— Все скажут, что Рик был еще той занозой в заднице, в отличие от меня — пай-мальчика, — он умолк на несколько секунд. — Но только я знал его по-настоящему. И теперь…

— Что теперь?

— Не важно, — он поджал губы и отвел взгляд, чуть повернув голову.

— Говори, раз начал.

— Забудь.

— Бен? — она взяла его за подбородок и повернула к себе.

Подушечки пальцев приятно щекотала чуть прорезавшаяся щетина. Их взгляды встретились, и перед глазами Мии встала сцена из её сна. Она перевела взгляд на его губы, а затем опять на глаза и тяжело сглотнула, чувствуя, как краска ползет от щек к шее. Воздух вдруг отяжелел, и ей казалось, что она приросла к месту. Пауза слишком затянулась. Она первая отвела взгляд и убрала руку с его лица.

Внезапно раздалась трель мобильника, разрывая эту неловкую тишину, и Мия мысленно поблагодарила за это высшие силы. Она тут же переключилась на звонок.

Эдриан Прайс.

Мия сжала в руке телефон и непроизвольно стиснула челюсти, позабыв неловкости.

— Все в порядке?

— В полном, — процедила она сквозь зубы и, поднявшись, направилась в кабинет.

Бен потрудился на славу, и комната стала немного похожей на саму себя, но Мию это мало интересовало сейчас.

Сделав несколько глубоких вдохов, она подняла трубку.

— Слушаю.

— Привет, — послышался голос Прайса. — Как дела?

— Не очень. Квартиру Рика ограбили.

— О, Господи. Ты в порядке? Когда это случилось?

— В Хэллоуин. Устроили настоящий кавардак.

— Мне очень жаль, — в голосе мужчины слышалось участие, но Мия знала, что это ложь: Эдриан Прайс не позвонил бы просто так. — Я могу чем-то помочь?

— Тут уже ничем не поможешь. Я была в полиции, но они ничего не обещают. Дел и так по горло, сказали мне. Я подумываю нанять частного детектива.

— А что, много украли?

— Нет, но… — она умолкла, раздумывая, говорить ли это или нет, — украли перстень, принадлежащий отцу Рика. Военный. Он дорог нашей семье.

— Понятно, — послышалось после недолгой паузы. — Я могу посоветовать кое-кого. И, если хочешь, даже договорюсь насчет цены. Ведь такие ребята берут недешево.

— Спасибо, я подумаю над этим.

— Серьёзно, Мия, я хочу помочь. Я не представляю каково тебе сейчас заниматься еще и этим.

Она промолчала.

— Может, встретимся? — продолжал тем временем Эдриан Прайс. — Расскажешь мне всё. А я скажу, к кому лучше обратиться.

— Хорошо, — ответила она, скрипнув зубами. — Сегодня.

— Без проблем. В восемь тридцать в Nikolai's Roof в Хилтоне?

Неужели она думала, что Эдриан Прайс выберет менее пафосное место? Раз так, ей нужно прямо сейчас выезжать в кампус, чтобы привести себя в порядок и надеть подходящий наряд.

— Встретимся там.

— Окей, до встречи.

Она положила трубку, глядя на опускающиеся на город сумерки.

Пятнадцатью минутами ранее…

Он наводил порядок в комнате, служившей Рику кабинетом, где было больше всего работы. Ему всё еще было не по себе, после примерки костюма покойного брата. Точнее галлюцинации, что на короткий миг привиделась ему.

А после — неверие и боль в глазах Мии, увидевшей его в одежде Рика.

Господи, зачем он только сделал это?

Было понятно, что это причиняет ей боль. И без того они близнецы, а он еще и нацепил на себя его шмотки, пусть это и стоило ему нескольких лет жизни. Бен передернул плечами, вспоминая, как он перевел взгляд, и перед ним стоял никто иной, как Рик, а после видение исчезло, и на него смотрел вмиг побледневший он сам.

Он поставил стол и книжные шкафы. Расставил по полкам книги, правда, не в алфавитном порядке, а затем принялся разбирать бумажки, что валялись разбросанными на полу, словно осенние листья на земле, пока внимательные глаза летчика не уловили что-то сверкающее.

Зрение не обмануло его и, отодвинув лист, оказавшийся счетом за свет, в сторону, обнаружил кольцо с бриллиантом. Обручальное кольцо.

У него пересохло во рту.

«Рик хотел сделать Мие предложение».

Сердце внутри сдавило словно под двусторонним прессом, затрудняя дыхание. Сколько планов и вдруг — раз. Пух. Ничего. Ничего нет. Его глаза обожгли слезы. Чувство острой несправедливости заполнило его, заставляя тело слегка подрагивать. Непроизвольно он задержал дыхание, пытаясь подавить вопль, просившийся наружу. Ему было жутко обидно и больно. Больнее, чем в день похорон. Обидно за то, что Рик не успел сделать в этой жизни, и больно от того, что он уже никогда не сделает и не испытает.

Больно от того, что он не будет стоять рядом с братом в день свадьбы, выполняя роль его шафера. Больно от того, что не увидит улыбку счастливого новобрачного и радостно смеющуюся рядом Мию. Как много у Рика было впереди. И всё это кануло во тьму шестифутовой ямы по воле злого рока.

Камень больно впился ему в кожу ладони. Только сейчас он понял, что крепко сжал кольцо в кулаке. Бен разжал кулак, разглядывая след, что отпечатался на коже.

Он должен сказать Мие. Она должна знать. Но внутренний голос был иного мнения.

«Зачем? Разве ей станет легче, узнай она то, что Рик хотел ей сделать предложение? Это окончательно разобьёт ей сердце. Она не заслужила столько боли. Разве мало выпало на её долю лишений?»

«Но это ужасно — не знать», — противоречил он сам себе. — «Мия заслужила правду. И я не смогу нести бремя еще одного секрета».

Хотел бы Рик, чтобы он рассказал Мие?

Бен до боли закусил губу и посмотрел туда, где за стенкой была она, взявшаяся разбирать одежду покойного. Хотел бы Рик, чтобы она знала? Но интуиция упорно молчала. Он должен был сам решить это. Если бы он был на месте Рика, хотел бы он, чтобы Мия знала об этом?

«Она даже не знает о моих к ней чувствах».

А хотел бы, чтобы она узнала о них, после его смерти? Или бы он унес в могилу свою тайну?

Бен судорожно выдохнул. Если бы смерть настигла его первым, хотел бы он, чтобы Мия узнала о его тайной любви?

— Да, — ответил он сам себе вслух.

Он бы хотел, чтобы она знала, что был в этой жизни тот, кто любил её бескорыстно всем сердцем и желал ей только счастья, пусть и с другим. Значит он должен рассказать ей о намерении Рика.

Он захватил альбом старых фото, что нашел ранее, как предлог для начала разговора.

До спальни было всего пару шагов, но они дались ему с огромным трудом. Словно он шел на казнь, а кольцо оттягивало ему карман. Он застал Мию, разглядывающей рубашку Рика. Но когда он увидел её, его решимость начала таять. Она таяла всё больше с каждой минутой, пока девушка разглядывала фотографии. А мозг отказывался придумать что-то, что могло бы стать подходящим началом для трудной вести. А когда речь зашла о Рике, решимость уже окончательно покинула его. Он хотел сказать ей: «но только я знал его по-настоящему. И теперь понятно, почему он так по-козлиному вел себя с тобой, потому что любил с самого начала. Ведь чем глубже страсть тем ярче будет показная неприязнь». Но в итоге умолк. Мия бы спросила, откуда он знает. Не мог же он рассказать ей о связи.

Любил ли Рик Мию, потому что Бен любил её или наоборот? Этот вопрос, наверное, будет мучить его до конца его жизни. Но это уже не важно, ведь имеет значение только то, что он чувствует сейчас. И на том конце связи пусто, а он всё так же любит её.

Ей кто-то позвонил, и она вышла поговорить в соседнюю комнату, а вернувшись, сказала, что ей срочно нужно идти. И он не мог не признаться себе, что испытал облегчение. Сообщение болезненной вести откладывалось. Возможно, завтра он найдет подходящие слова.