Другой близнец

Глава пятидесятая

Мия замерла в его руках, словно пойманная птичка, слушая его тяжелое дыхание. Она не видела, как лицо мужчины искривилось болью в то мгновение, когда он обнял её. Бен был готов заплакать, но в итоге сдержал себя. Всё обернулось не так, как он ожидал.

Он и не предполагал, что здесь может быть замешана его мать. Хотя мог бы и догадаться, учитывая её странное поведение и уклончивые ответы. Но тогда он не придал этому всему значения.

Его защитник добился освобождения под домашний арест до разбирательства. Вернувшись домой, он решил сообщить об этом Мии, чтобы она тоже приехала: он хотел как можно больше времени провести с ней, в случае, если его посадят. Он собирался рассказать об их отношениях матери, но сперва нужно было посоветоваться с ней об этом.

Когда он спросил мать, как можно связаться с Мией, та повела себя очень странно. Впоследствии Бен списывал её поведение на то, что она понимала, зачем он спрашивает, всем видом показывая, что не одобряет этого. Она ответила что-то вроде: «Мии нужно побыть одной, чтобы оплакать Рика, и мы должны уважать её желание».

Её номер она ему не дала. Он не стал давить и решил узнать нужную ему информацию другим путем. Через Роуг, которая оказалась сговорчивей. Но Мия не отвечала на его звонки. Он оставил ей несколько сообщений, а ответа всё не было. Тогда он не на шутку испугался, думая, что с ней что-то случилось, но Роуг развеяла его страхи после повторного разговора.

Спустя несколько дней она позвонила сама, предложив расстаться. Хотя технически они и не были вместе, чтобы расставаться, она не хотела быть с ним — вот что было главным. Когда до Бена дошел смысл её слов, внутри него что-то оборвалось. Где-то в глубине души он знал, что так и будет, он ведь уже проходил через это с ней, и всё равно вновь отдал ей в руки своё сердце, наивно полагая, что в этот раз всё будет по-другому.

Обида ощущалась, как пузырящийся на коже ожог, но это чувство уже было знакомо, поэтому Бен старался занять себя всем, чем только можно, лишь бы не дать ядовитой горечи, наполняющей тот, прорваться и затопить его. У него впереди еще был трибунал, и он решил сосредоточиться на нём. Днем эта назойливая и давящая боль немного притуплялась, зато ночью разгоралась в полную силу. Будто подпитывалась от темноты, ожидая, когда мысли о насущном отступят, чтобы полностью овладеть им.

«Неужели ты думал, что она станет твоей, стоит тебе только спасти её?» — всё всплывал в голове голос, очень похожий на голос брата. — «Что вот так, в миг, она позабудет о Рике? Ты лишь его внешняя копия, жалкий суррогат, и то, даже не это, иначе она была бы сейчас здесь».

«Но разве я спас её для того, чтобы она стала моей?» — отвечал он себе же. — «Я спас её, потому что не мог поступить иначе. Её могли убить».

«Ты врешь сам себе!» — смеялся голос. — «Ты бы не стал делать этого, если бы не хотел её».

Но Бен знал, что он бы поступил так же, даже знай он будущее заранее. И да, в глубине души он надеялся, что этот поступок расположит Мию к нему. Заставит её посмотреть на него не как на близнеца Рика, а как на готового на всё ради неё мужчину. Но насильно мил не будешь, — это он знал хорошо, поэтому решил довольствоваться меньшим, зная, что с Мией всё в порядке, пусть она и не рядом с ним.

Если бы он тогда знал. Он должен был догадаться. Ведь мать не упоминала о Мии. От слова совсем. Будто той и не существовало вовсе. А это было так не в её стиле. Но тогда, полный мучительной печали и охваченный неизвестностью, он не придал этому значения. Дальше было то интервью, которое потом показывали по NBC, сделавшее из него звезду, но он его не смотрел. Ему не нужна была эта слава, он и согласился на интервью лишь по настоятельной рекомендации адвоката, уверяющего, что это может помочь ему. На следующий и все последующие дни после выпуска и до самого заседания в доме невозможно было пройти из-за количества людей, пришедших поддержать их.

Люди приезжали даже из других штатов, чтобы лично познакомиться с ним. Особенно много было женщин, желающих «познакомиться поближе» и недвусмысленно намекавших ему на это. Он не коснулся ни одной, прекрасно помня то чувство, что пришло после содеянного, когда он пытался забыться в объятьях другой. А от любовных писем не было отбоя.

В один такой день в доме, переполненном чужими людьми, он увидел знакомое лицо. Того самого частного детектива-«последнего бойскаута», спасшего Мию. Он был страшно рад его видеть, к тому же хотел лично поблагодарить за его тогдашнюю помощь. Неизвестно, как всё закончилось бы, реши он заняться самодеятельностью.

— М.можем ли мы п…п-переговорить где-то с глаз-зу на глаз? — спросил тот после обмена любезностями.

Единственной комнатой, где никого не было, была комната Рика. Они зашли туда. Мужчина принес с собой сумку, которую положил на бывшую кровать брата. В сумке оказались деньги.

— Но я думал, агенты конфисковали их?

— Только п-половину, — ответил тот. — К…к-когда ко мне п-пришли те федералы, я тут же р-распорядился, чтобы эту ч-часть с…спрятали в другом м-месте, прежде ч. чем они добрались до д-денег.

— Не стоило так утруждать себя, — он горько улыбнулся. — Не думаю, что моя мать захочет прикоснуться к этим деньгам, не то, что использовать их. А мне они не нужны.

— Так или и-иначе они в-ваши. Сделайте с н-ними всё, что за-захотите.

Он не долго думал, что делать. Той же ночью, вытащив на середину их заднего двора мангал для барбекю, он сжег их.

Трибунал кончился для него хорошо. Ну, во всяком случае, так ему сказал адвокат. Ему светила тюрьма, а его «всего лишь» преждевременно уволили, разжаловав.

«…Когда мы говорим о самоволке, мы все автоматически подразумеваем дезертирство, а дезертирство означает предательство. В военное время или в ходе боевых действий такой поступок карается смертной казнью», — сказал тогда судья.

«За всю свою карьеру военного судьи я повидал много оступившихся солдат, дезертиров в том числе. И у всех у них были свои веские причины так поступить. Но ваш случай, лейтенант Хадсон, особенный. Вы встали перед тяжелым выбором: быть верным своей семье или своей присяге. Не думаю, что кто-то из присутствующих здесь солдат и офицеров сможет сказать нам, что бы выбрал он, попав в подобную ситуацию. Даже я. К тому же Вы остались единственным мужчиной после смерти отца и брата, что делает Вас априори ответственным за семью и заботу о ней. Да, Вы предали государство, но не поступи Вы так, ваша семья могла понести еще одну невосполнимую потерю, а виновные могли избежать наказания. По этой причине Вы не сядете в тюрьму, как этого желает обвинитель. Я приговариваю Вас к досрочному увольнению, разжалованию и лишению всех привилегий и пособий…»

Все вокруг него радовались этому решению, а его самого охватила какая-то отрешенность. Люди поздравляли его с успешным окончанием, хлопали по плечу, а он лишь механически их всех благодарил. Это чувство продлилось у него долго, сменив себя апатией. Он чувствовал себя неполноценным, словно разбитым на куски. Армия много значила для него, он никогда не задумывался о том, чем займется, когда выйдет в отставку. Он ничего не хотел делать со своей жизнью, много времени проводя перед телевизором в гостиной родительского дома и в ресторанах быстрого питания, поедая всякую дрянь. Спустя два таких месяца к нему с серьезным разговором подошла мать, предложив поступить в лётную школу на коммерческого пилота. Он тут же ухватился за эту идею, хотя не был уверен до конца, что хочет пойти по стопам отца. Но ему было стыдно за себя, за своё безделье, за то, что практически в двадцать шесть он живет в родительском доме с матерью, которая вновь начала встречаться с Ливаем.

Этот старый плут Ливай. Нет, он не был против их отношений, просто он до сих пор не забыл ему ту историю, хотя он же сам хотел знать правду.

Именно Ливай позвонил ему два дня назад, попросив приехать домой пораньше, приготовить дом к празднику.

«Не всё же твой матери убирать и готовить еще праздничный обед», — сказал он ему. — «К тому же, она, наверное, будет уставшей после перелета, а так ты сделаешь основную часть работы по дому, как хороший сын».

При последних словах он выгнул бровь. Не то, чтобы в просьбе мужчины не было смысла, просто, прозвучало это всё как-то наставительно. Словно он — подросток, а Ливай — его отчим, пытающийся воспитывать.

Вот он и приехал сегодня утром, чтобы «как хороший сын, освободить мать от грязной работы по дому», обнаружив дома Мию. Он уже в тот момент понял, что Ливай сделал это специально, а её слова лишь подтвердили его догадки. Чертов купидон.

Огромного труда ему стоило сохранять рядом с ней внешнюю отрешенность, когда внутри бушевал пожар эмоций. Дурак. Она поступила так лишь из-за матери. Дурак он и есть. Нужно было тогда заставить её озвучить причину, а не сдаваться без боя. С матерью он бы как-нибудь нашел общий язык.

Лишенный всё это время её прикосновений, он обнимал Мию так крепко, словно пытался восполнить все эти месяцы разлуки, прижавшись щекой к её макушке. Постепенно та расслабилась в его руках. Она перестала плакать, её дыхание выровнялось. Прижимая всё это время ладони к себе, она коснулась ими его груди, упираясь. Бен ослабил хватку и чуть отстранился.

Их взгляды встретились. И то, что Бен прочел в её глазах, заставило его сердце подпрыгнуть и совершить кульбит: она боялась верить — полное отражение его эмоций.

Судорожный девичий вздох. Проблеск надежды во взгляде. Одновременно они потянулись друг к другу, не прерывая зрительного контакта, пока их губы не соприкоснулись. Оба замерли на мгновение, словно они не целовались, а шли по минному полю. Затем еще одно осторожное, еле ощутимое прикосновение губ. И еще одно.

Они целовались неторопливо, нежно касаясь лиц друг друга, боясь спугнуть этот момент. Мия подумала в ту секунду, что если это сон, то она убьет любого, кто посмеет разбудить её сейчас. Их поцелуи были лишены страстного пыла, но Бену все равно стало нестерпимо жарко в своей куртке, так что по спине уже вовсю стекал пот. Он попытался освободиться от неё, не отрываясь от губ Мии, но потерпел поражение. Она отстранилась. Очевидно, его елозящие движения разрушили всё волшебство их действий. Но он ошибся. Мия помогла ему избавиться от мешающей части гардероба, а затем вновь поцеловала, уже более взросло, обхватив своими мягкими руками его шею. Одним движением он прижал её вплотную к себе, углубляя поцелуй, зарывшись свободной рукой во влажные волосы.

Вдруг она переместила руки на его грудь, и резко отстранилась.

— Погоди, — выдохнула она. — А как же Карэн?

— Нет никакой Карэн, — ответил он, глядя ей прямо в глаза. — Я соврал.

Мия пристально всматривалась в его лицо, отслеживая признаки лжи.

— Прости, — он накрыл её щеку своей ладонью. — Я… Я хотел оттолкнуть тебя, поэтому соврал и сказал первое попавшееся имя.

Она не сводила с него своего прожигающего насквозь взгляда.

— Ну ладно, не попавшееся, — он понимал, что обязан быть откровенным с ней, ведь Рик не был ей верен. — У нас была интрижка, но давно, еще Р… — не хотелось произносить имя брата в такой чувственный момент. — Еще Рик был жив.

Взгляд Мии смягчился, он ощутил, как её мышцы расслабились.

— Я никогда не предам тебя, Мия. Я клянусь. И я никогда больше не сделаю тебе больно, — произнес он, взяв её лицо в руки, а затем, как бы в подтверждение своих слов, накрыл её рот своим.

Из-за трения тел, верхняя часть её халата распахнулась. Не удержавшись, он посмотрел вниз, сказав себе, что сразу же вернет халат на место. Во рту Бена стало сухо, когда он понял, что на Мии ничего нет. Его палец нечаянно коснулся кожи её ключиц, заставив девушку резко вздрогнуть, а Бена отдернуть руку.

«Она забыла каково это. Прикосновение мужчины».

Бен напрягся. Глаза выдавали его страх: он боялся, что напугал её. И, может, головой Мия и понимала, что не нужно бросаться с места в карьер, и наверное, стоит пока повременить с физической близостью, особенно после всего, через что они прошли, но она отчаянно, до дрожи в пальцах хотела его всего себе, в себе, и сейчас. И несмотря на страх в его взгляде, она видела и ощутила бедром его желание, но он не собирался и, может, даже не хотел торопить её.

Быстрым движением она дернула пояс халата, скидывая тот с плеч.

Бен завороженно глядел на неё. В слабом свечении работающего телевизора фигура Мии казалась ему произведением искусства. Белая, из-за освещения, кожа. Тонкие запястья. Собранные назад влажные волосы. Ниспадающие на плечи выбившиеся пряди, завивающиеся на концах. Нежные полушария груди. Словно перед ним стояла ожившая нимфа, статую которой он видел когда-то в музее.

— Ты прекрасна, — произнес он на выдохе, а затем обнял её, сливаясь в поцелуе.

Его руки медленно блуждали по её телу, заставляя её чуть вздрагивать от каждого прикосновения. Мии хотелось больше его кожи, и она попыталась стянуть с него темный свитер, поднимая тот наверх. Бен добродушно засмеялся, а затем в одно движение освободился от мешающей вещи вместе с футболкой. Она тут же прильнула губами к коже груди, немного солоноватой от пота. Рука девушки опустилась ниже, касаясь мышц пресса, замерев в районе жестковатых волосков, собравшихся в дорожку, исчезающую за поясом джинс. Он мягко взял её за запястье, покачав головой, а затем резко, подхватил на руки, и спустя миг Мия очутилась на кровати под ним.

Его рот был везде. Бен целовал каждый участок её кожи, прикасаясь поочередно то языком, то губами, заставляя Мию постанывать и комкать простыни.

Внутри как никогда сильно ощущалась пустота. Девушка хотела попросить его задействовать пальцы или член, но единственное, что она могла вымолвить это лишь:

— Пожалуйста…

Он оторвался от неё и произнес виновато:

— У меня нет презервативов.

— Не страшно, — выдохнула она. — Я на таблетках.

Это было правдой. Ей пришлось начать их пить, из-за сбоя в менструальном цикле. Бен замер, видимо, обдумывая услышанное, но Мия не могла больше терпеть. Он слишком долго мучил её. Клитор требовательно пульсировал, требуя разрядки, а внутри она была чертовски мокрой. Она перевернулась, выскользнув из-под него, а после оказалась сверху, меняя их местами.

Быстро она освободила мужчину от ремня и расстегнула штаны. В нос ударил густой мускусный мужской запах. Освободив iего/i, Мия тут же размазала по головке выступившую смазку. Из уст Бена вырвался гортанный стон. Мия наклонилась, чтобы вернуть ему любезность, переместив ладонь к основанию, с легким удивлением отмечая про себя, что у него, в отличие от Рика, нет крайней плоти. Мужчина остановил её.

— Но почему? — шепотом спросила она, проведя рукой вдоль каменно-твердого челена. — Я хочу этого.

— Я могу не сдержаться, — выдавил он из себя, а затем вновь поменял их местами, она даже сообразить не успела.

Бен наконец-то избавился от джинсов и белья. Мия приглашающе развела бедра, обняв его за талию, притягивая.

— Пожалуйста, Бен, — прохныкала она, а затем резко втянула ртом воздух, потому что он вошел в неё.

Это оказалось неожиданным, несмотря на то, что она ждала и хотела этого. Мышцы послушно растянулись под его напором. Никакого дискомфорта, но из-за долгого отсутствия секса, ощущения от наполненности им были такими новыми, словно она делала это впервые в жизни.

Оба выдохнули в унисон в момент, когда он плавно вошел в неё. Мия гладила его спину, наслаждаясь ритмом неторопливых толчков. Постепенно он увеличил ритм, что Мия только и успевала хватать ртом воздух, крепко обняв его за плечи.

— Мия… Я скоро… — простонал Бен, пытаясь замедлиться.

— Не останавливайся, — прошептала она, обхватив его ягодицы, побуждая продолжать.

— А-ах…

Он стал вбиваться в неё особенно сильно, крепко сжав подушку рукой. Мия закусила губу от его мощи, чувствуя приближение своего оргазма. Бен не мог больше сдерживаться и обильно излился, простонав её имя, не прекращая движений. Мия последовала вслед за ним спустя несколько толчков.

Её глаза начали слипаться, когда он еще был в ней. Девушка изо всех сил сопротивлялась сну. Ей хотелось как можно дольше побыть с Беном, но утомленное после занятия любовью и расслабившееся тело не хотело слушаться.

— Мия? — позвал он её, немного восстановив дыхание.

— Не дай мне уснуть, — вяло произнесла она уже с закрытыми глазами. — Я хочу побыть с тобой еще немного.

— Я никуда не уйду, — произнес он, укладывая её голову к себе на грудь. — Я обещаю. Спи.

И она тут же провалилась в небытие. А Бен еще долго смотрел на неё мирно спящую, пока сон не сморил и его. В эту ночь Мия ни разу не проснулась. Кошмары не тревожили её. Ей больше не было страшно.

***

Она проснулась от того, что ей в лицо светило солнце. Мия поморщилась, все еще не открывая глаз, пытаясь спрятаться от света.

— Доброе утро, соня, — послышался голос Бена.

Мия приоткрыла веки, встречая его искреннюю улыбку. Он был одет и сидел рядом на постели, телевизор все так же работал только без звука. Она тут же вспомнила все подробности вчерашнего вечера, с наслаждением потянувшись.

— Воистину доброе утро, — ответила она ему, растянув последнее слово из-за зевка. — Который час?

— Двадцать минут одиннадцатого.

— Что?! — она резко села на месте, выставляя на показ свою голую грудь. Мия стыдливо прикрылась одеялом. Остатки сна как ветром сдуло.

— Всё в порядке, — Бен накрыл её кисть своей ладонью. — Я оплатил номер на еще одну ночь.

— А техник? А как…? Эйлин с Ливаем уже прилетели?

— Да. Мастер уже приходил, так что в доме теперь есть отопление. Мама с Ливаем его принимали, я говорил с ними.

Мия пораженно уставилась на него. Кровь отхлынула от её лица.

— Что ты сказал им? — во рту пересохло, а колени задрожали. Если Эйлин узнает о них с Беном…

— Что мы придем, как только ты будешь готова. Ты еще спала, когда мы разговаривали.

Мия легла обратно в кровать, натягивая одеяло на голову.

«Я никуда отсюда не уйду», — подумала она. — «Эйлин… Она убьет меня».

— Эй, — Бен убрал одеяло, нависая над ней. — Всё хорошо.

Он смотрел ей прямо в глаза, как бы внушая:

— Я с тобой. Мы пройдем через это вместе. Всё будет хорошо.

«А вдруг не будет», — расстроено подумала Мия. От безысходности и беспомощности хотелось плакать.

Бен заметил это на её лице.

— Иди ко мне, — он лег рядом, притягивая её к себе.

— Я не собираюсь больше скрывать свои чувства к тебе, — прогудел Бен. — Пора покончить со всеми секретами, а не прибавлять новых.

— Но… Эйлин?

— Ей придется принять наш выбор, — твердо произнес он. — Никаких больше секретов. Всем нам было бы намного легче, говори мы друг другу правду с самого начала.

— Я боюсь, Бен, — вздохнула она, несмотря на уверенность его слов. — Я не хочу быть причиной скандала.

— Ты не будешь, — он погладил её по плечу. — Я не позволю этому скандалу зародиться.

Ей отчаянно хотелось верить ему. К своему стыду Мия обнаружила, что предпочла бы скрывать отношения с Беном, так же, как и с Риком когда-то. Так надежнее и уже знакомо ей. Тем более теперь, когда она знает, чего ожидать от приёмной матери.

Но, наверное, Бен прав. С Риком они всё ждали «подходящего момента», который так и не наступил. И тут не наступит, так что, наверное, лучше так. Повторять историю ей никак не хотелось. И Бен — не Рик. Рика устраивало то, что никто из родственников не знал о них. Это ведь было так удобно — никакой ответственности, если что. Теперь Мия понимала, что его предложение «объявить о них» было пустышкой, он знал, что она побоится. Но Бен совсем другой. Он был готов встретиться лицом к лицу со всеми возможными последствиями своего решения, не боясь даже возможных «крайностей», которые могут произойти. Он, как честный человек, просто не может притворяться и прикладывать руку к вранью, в отличие от Рика, полностью опутавшего себя паутиной лжи, и её заодно. Бен хотел и был готов бороться за свою любовь. Ему важно, чтобы о них знали. Наверное, не будь она частью семьи, ей бы тоже хотелось, чтобы о них знали. Ведь это показатель «серьёзности намерений». Но их ситуация далека от положения у обычных пар. И сейчас он своим решением буквально заставлял её трястись. Она словно вернулась в прошлое, когда встал вопрос о том, чтобы рассказать Бобу и Эйлин об их с Риком связи. Тот же страх, только более острый, ведь она прекрасно знала мнение Эйлин на этот счет. И ей не хотелось возвращаться на предыдущую точку.

— Я знаю, что ты боишься, — произнес он, нарушая затянувшееся молчание. — Я тоже боюсь этого, не думай, что мне легко. Но это правильная вещь. Моя мать…

Он хотел рассказать Мии о романе её покойной матери и его отца, но передумал, понимая, что это может расстроить девушку еще больше. У него еще будет время поведать ей об этом.

— В общем, не ей решать быть нам вместе или нет. И я хочу, чтобы ты знала, независимо от того, что она скажет по этому поводу, я не оставлю тебя. Я обещаю.

Мия обреченно вздохнула. Им придется это сделать, но она решила довериться ему.

— Мне надо в ванную, — тихо проговорила она.

— Давай, — он поцеловал её в висок.

***

В ванной она пробыла очень долго. Ей не хотелось покидать этот номер, стены которого стали молчаливыми свидетелями развернувшейся драмы со счастливым концом. Если бы её жизнь была фильмом или книгой, то ей бы хотелось, чтобы она закончилась на счастливой ноте: на моменте, где она засыпает в его объятьях. Но её жизнь была скорее похожа на катание на американских горках. Вот — она на самом пике счастья, а в следующий миг уже летит в бездну. Вот — буквально, двенадцать часов назад, она таяла от ласк Бена, в душе радуясь тому, что всё между ними решилось, а теперь она стоит посреди небольшой ванной комнаты отеля на грани истерики перед встречей с приемной матерью.

Когда она наконец вышла, завернутая в полотенце, её ждал небольшой сюрприз в виде горячего завтрака. Но из-за волнения она не смогла проглотить и кусочка. Она настолько глубоко ушла в свои мысли, что начала одеваться прямо при Бене, скинув полотенце, позабыв о смущении, что еще совсем недавно наполняло её, когда ей нужно было пройти раздетой в ванную.

Бен хоть и покраснел, но все равно не мог заставить себя отвести от неё своего взгляда. Член тут же набух, а в голове вспыхнули неприличные мысли. И хоть желание было сильно, он не собирался ничего с этим делать. Это было бы эгоистично с его стороны — заняться сексом с Мией, которая из-за страха находилась на грани обморока.

Она стала собирать сумку.

— Думаю, — подал он голос, — нам лучше оставить вещи здесь.

Мия недоуменно посмотрела на него.

— Мы ведь еще вернемся сюда, — пояснил он. — Ночевать.

Её глаза озорно блеснули. Она подошла к нему и крепко обняла.

— Всё будет хорошо, — произнес он в её макушку. — Теперь всё будет хорошо. Верь мне.

— Я верю.

Спустя сорок минут они подъехали к дому. Во дворе у крыльца, где вчера стояла машина, на которой они приехали, теперь стоял автомобиль Ливая. Так что пришлось парковаться возле тротуара, но все места вблизи их дома уже были заняты. Сочельник как никак. Бену пришлось отъехать на некоторое расстояние.

Они шли медленно, крепко держась за руки. Каждый словно искал опоры у другого. За пару шагов до ограждения их дома, Мия резко остановилась.

— Пожалуйста, не дай мне пожалеть, что я доверилась тебе, — произнесла она, глядя ему прямо в глаза.

— Ты не пожалеешь, — он взял её вторую руку в свою. — Я обещаю.

Она потянулась на цыпочках и поцеловала его.

— Пойдем, — вымолвила она, отстранившись. — Нас наверное заждались.

Поднявшись на крыльцо оба замерли, прежде чем позвонить в дверь. Мия сняла свои рукавицы, надела, а затем вновь сняла. Он тоже снял свои перчатки, вновь взяв её за руку, переплетая пальцы.

— Ну, с Богом, — произнес он, подбадривающе улыбнувшись ей.

Мия повторила его улыбку, которая, правда, не дошла до глаз. Он нажал на кнопку звонка, крепче сжав её кисть в своей ладони. Поддавшись какому-то необъяснимому порыву, он повернул назад голову, посмотрев во двор дома напротив. Сердце Бена замерло, когда он увидел на той стороне улицы знакомую мужскую фигуру с лицом, которое он видел теперь только в зеркале, отличающееся от того лишь шрамом с правой стороны. Посреди этого мороза Рик стоял в одном лишь костюме, засунув руки в карманы брюк. Брат улыбнулся ему. Искренне. Бен не мог не улыбнуться ему в ответ. В этот самый момент, едущий по дороге фургон фирмы «Fedex», очевидно доставляющий последние перед Рождеством посылки, скрыл Рика из его поля зрения. А когда он миновал его, брата на том месте уже не было.

Но Бен все равно продолжал смотреть туда с легкой полуулыбкой на лице.

— Что там? — спросила его Мия, посмотрев в ту сторону и ничего, естественно, не обнаружив.

— Ничего, — ответил он ей. — Я люблю тебя, — он наклонился, поцеловав её в губы.

В этот самый момент дверь открылась. На пороге была Эйлин. Несколько секунд она смотрела на каждого из них, а затем снисходительно улыбнулась.

— Наконец-то вы пришли, — произнесла она, обнимая Мию первой. — Я уже начала волноваться.

Они все прошли в дом. Выглянувший из кухни Ливай громко приветствовал их, а затем многозначительно подмигнул ему, заставив того добродушно закатить глаза. После такого теплого приветствия Мия окончательно расслабилась и теперь уже не могла перестать улыбаться. На душе было светло, и от наполняющей её радости хотелось кружиться на месте и петь. Впервые за долгое время она чувствовала себя в безопасности и счастливой одновременно. Теперь она не сомневалась, что всё будет хорошо. У них у всех. Черная полоса кончилась.

— Мия, дорогая, — обратилась к ней приемная мать. — Помоги мне, пожалуйста, на кухне иначе я поругаюсь с Ливаем. Пусть он лучше украшает с Беном фасад, будет больше толку.

Расчувствовавшаяся Мия обняла женщину, чмокнув ту в щеку. Она хотела отстраниться, но Эйлин не дала, прошептав ей на ухо:

— Я рада за вас, но ты береги его.

«Я буду, мама», — подумала Мия про себя, не в силах произнести это вслух. — «Я буду».

— Пошли, парень. Используем твой рост по назначению, — Ливай с готовностью вышел из кухни, махнув Бену рукой. — Займемся украшением дома, а то я один не справлюсь. Рейс Марка задержали, он приедет только к четырем.

Мия кивнула ему, как бы говоря, что он может не беспокоясь оставить её одну со своей матерью.

— Я сейчас приду, — ответил он Ливаю. — Только схожу в уборную.

Вместо этого, поднявшись наверх, он зашел в комнату Рика, в надежде, что сможет увидеть там брата. Если он — плод его воображения, он должен там быть, потому что Бен так хотел. Но его не было.

Несколько минут он простоял посреди комнаты брата, выжидая. Но Рик не явился к нему.

— Я позабочусь о ней, брат, — сказал Бен его фото в рамке, после короткой паузы добавив:

— Жаль, что тебя нет рядом. Нам всем не хватает тебя.

А затем вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

Больше книг на сайте — Knigoed.net