Единственная призрака. По праву рождения

12

— Явилась, — подтверждаю я.

— Иди, тебя уже ждут, — её скрипящий голос ранит мои ушные перепонки, но я решаю ещё потерпеть и задать очередной вопрос:

— Кто ждёт?

— Сейчас узнаешь, — она гаденько хихикает и указывает на дверь.

Идти к мастеру Ринору хочется всё меньше. Да и припадок человеколюбия вполне может пройти сам собой без моих активных действий, думается мне. Я делаю шаг назад, хочу сбежать. Но секретарша многозначительно качает головой — точно сдаст.

Ох! Погубит меня моя доброта!

Скривившись, пересекаю приёмную и, постучав, шагаю в кабинет. Ректор сидит за столом с совершенно печальным лицом, но, к счастью, один. Фух! Значит, полковнику он ещё ничего не успел сказать.

— Мастер Ринор! — пламенно говорю я. — Мне очень жаль, но мой разум несколько помутился в связи со вчерашними событиями, и это привело к ужасающему недоразумению. Мастер Ирэ вёл себя как настоящий профессионал! Моя трактовка его действий была в корне неверной…

Мастер Ринор облегчённо вздыхает и улыбается, чем вызывает тревожную паузу в моём монологе. Чему это он так радуется?

Понимание не заставляет себя ждать. Позади меня слышится знакомый голос, звенящий яростью:

— В корне неверной, говорите?

Я медленно поворачиваюсь, не поднимая глаз. Не могу же я ему признаться, что это была моя месть за то, что он меня отчитывал. И что я сделала пакость, чтобы его поскорее вытурили из Крепости. Что-то похожее на стыд шевелится в груди — он всё-таки спас мне жизнь. И, кстати, в этих странных приступах слабости и стыдливости тоже виноват бравый полковник, так что да, я не хотела, чтобы он здесь маячил.

— Мастер Ирэ, извините мне мою эксцентричность. Это, видимо, последствия отравления.

— Это клевета, кадет Арос, — в его глазах сверкают молнии. — В чём вы только что сами признались.

Не надо было возвращаться, пусть бы увольняли… Но, если честно, полковник прав. Это клевета и очень грязная. А ведь я уважаю Мастера Ирэ как героя и как легенду. Огонь поднимается всё выше, заставляет лицо пылать.

В какой момент я решила, что манера общения Мерира — единственно правильная?

Пугаюсь этой мысли. Нельзя так думать. Человечность — это слабость, а все вокруг голодные псы, которые только и ждут, когда ты ослабеешь и отпустишь поводки, чтобы загрызть тебя. Да, всё это я знаю с пелёнок, но…

— Прошу прощения, мастер, — эти слова даются нелегко, но я чувствую внутреннюю потребность в их произнесении. — Готова понести заслуженное наказание.

Я утыкаюсь взглядом в пол, слушая, как шумит кровь в ушах и стучит загнанное сердце. Тишина оглушает и нервирует. Почему испытываю перед ним стыд? Раньше за мной такого не водилось, а теперь раскаяние накрывает меня с головой, и я стою, переминаясь с ноги на ногу перед возвышающимся мастером. Может, дело в том, что я никогда не лгала о тех, кого настолько уважаю? И если быть честной, то вряд ли есть кто-то, кого бы я уважала так же сильно, как полковника.

Наконец, Хаган Ирэ нарушает молчание:

— Я рад, что вы ещё не совсем растеряли свою совесть, раз можете краснеть, кадет Арос, — от его слов жар бросается в лицо с удвоенной силой. — Но наказания вы и впрямь заслуживаете.

Странно, что ректор совсем не вмешивается в наш диалог, хотя нравоучений и от одного куратора мне вполне достаточно.

— Я вас слушаю, мастер Ирэ, — я решаюсь посмотреть на полковника.

Тёмные глаза насмешливо блестят в темноте. Ох, что-то мне это не очень нравится…

— Мастер Ринор, — полковник переводит взгляд на помалкивающего ректора. — Я думаю, мы сошлись во мнениях по поводу наказания для кадета Арос?

— Конечно, мастер Ирэ, — голос начальства нервно подрагивает. — Кадет Арос в вашем полном распоряжении.

Внутренности тревожно сжимаются от этих слов. Что значит в его полном распоряжении? Что он собирается со мной делать? Хаган Ирэ коротко кивает, поднимается, подхватывает меня под локоток и ведёт прочь из ректорского кабинета. Под любопытным взглядом мите Лонут мы покидаем и приёмную.

— Мастер, — я с опаской обращаюсь к полковнику Ирэ.

— Лучше молчите, Мариис, — ладонь куратора чуть ли не крошит мой локоть. — Я и так еле сдерживаюсь, чтобы вас не прибить.

Я внемлю его словам, поджимаю губы и пытаюсь поспеть за быстрыми шагами мужчины.

Кадеты уже вовсю снуют туда-сюда и удивлённо поглядывают на нас с мастером, но в открытую проявлять интерес не смеют. Оно и понятно: после вчерашнего незабываемого появления полковника в «Весёлой иве» всем хочется быть незаметными (уверена, о том, что там было ночью, знает уже вся Крепость).

Мы спускаемся по лестнице в правую половину учебной части и через десяток метров поворачиваем налево. Слева от нас открыты двери учебных классов под номерами пять, шесть и семь. В них уже собираются кадеты. И все на нас смотрят. Представляю, как я сейчас выгляжу. Даже причесаться не успела. И косметика наверняка размазана. Хорошо хоть форменная рубашка не мнётся. О нет! Я же в тех самых брюках, что была вчера в «Весёлой иве»! Всё, теперь точно все решат, что я сплю с куратором! Или и того хуже…

Что может быть хуже, я так и не придумываю, но настроение уже прескверное.

Кажется, пришли. Правая тренировочная комната — большое помещение, располагающееся прямо под кабинетом ректора. Куратор очень невежливо вталкивает меня внутрь, и я прямо в полёте разворачиваюсь, чтобы высказать ему всё, что я о нём думаю. Да, я виновата, но нечего меня так швырять!

— Знаете, что, мастер… — говорю я, но Хаган Ирэ грубо меня перебивает, глядя куда-то поверх моей головы.

— Знакомьтесь, кадеты. Последний член вашего отряда — кадет Мариис Арос, специальность «Искусство переговоров».