Эмма. Безумная жена (СИ)

Пролог

Эмма

— Я хочу только его и никого другого, — в который раз повторила я отцу.

Я стояла в дверях его комнаты, не решаясь ни войти, ни убежать. Ночная прохлада из коридора колола кожу мелкими иглами, пробираясь сквозь тонкую ткань домашнего платья. Руки дрожали — то ли от холода, то ли от отчаяния. Если кто и был в силах меня спасти — только он.

Опустив голову на руку, мистер Нортон обреченно вздохнул.

— Милая, никогда и ни в чём ты не знала отказа. Но это перешло все границы. Впервые я вынужден отказать тебе, Эмма. Мне жаль, — опять отец произнес совсем не то, что мне нужно. — Завтра помолвка, и ты ничего с этим не сделаешь. А я не стану вмешиваться, — едва слышно добавил он.

Отец практически прошептал мой приговор, но я всё-таки услышала и не стала молчать.

— Это мы ещё посмотрим, папа. Я получу его, так или иначе. Иначе мне не жить, — грозно произнесла я и громко захлопнула дверь в его спальню.

Я знала, что стоит делать, и такие мелочи, как скандал или испорченная репутация, не смогут встать на пути к моему долгожданному счастью.

Сколько себя помню, я всегда любила Итана Харриса — и он будет моим.

С этой уверенностью я нырнула в сумерки ночной Саванны.

Палящее солнце давно скрылось за горизонтом, рабочие с плантации вернулись в свои бараки, и только я уверенно шагала к старому домику городского лекаря.

Очень удачно, что мистер Харрис не успел переехать в город, а значит, я могла явиться к нему даже в полночь.

Сердце стучало так громко, что казалось, его услышат раньше, чем стук в дверь. Я постучала раз, другой… В голове уже пронеслись тысячи сценариев: он откроет сам, он удивится, он улыбнётся — как раньше… Или — нет?

Судя по тёмным окнам, все в доме уже давно спали, а потому пришлось постучать еще несколько раз.

— Мисс Нортон? — отозвалась сонная миссис Харрис.

Конечно, перед важным мероприятием они легли отдыхать раньше положенного. И, судя по чепчику и заспанным глазам, этой ночью не сомкну глаз только я и Виттория.

Только вот, пока кузина празднует свой триумф, я сделаю всё, чтобы он не состоялся.

— Мне нужен Итан, — не стала размениваться на приличия, прямо обозначив причину столь вопиюще позднего визита.

— О, Эмма, милая… Я не думаю… — глаза Мириам Харрис округлились, а подбородок заметно задрожал.

Она, как и все остальные, знала о моей слабости, а потому не удержалась от сочувствующего взгляда.

Безразлично, насколько жалко я выгляжу. Я получу то, зачем пришла.

— Я не уйду. Если не желаете наблюдать сцену в ночь перед помолвкой сына, придется его разбудить, — уверенно повторила я.

Тонкая рука миссис Харрис легла на моё плечо, а из груди вырвался тяжелый вздох.

— Боюсь, это невозможно, милая. Итана нет. Он уехал в город вместе с Харди и Квином. Они заночуют там и будут готовиться в апартаментах Харди. Приедут уже на саму помолвку, к обеду, — сочувственно произнесла миссис Харрис.

Кажется, я слегка пошатнулась.

Сердце застучало сначала быстро-быстро, а потом, напротив, едва удавалось вдохнуть.

Сама не заметив как, я оказалась на кухне ветхого дома доктора, а надо мной склонился Джо Харрис.

— Дышите, Эмма, дышите… Сейчас станет легче, — хрипло повторял доктор Харрис, водя у моего носа дурно пахнущей ваткой.

— Бедная девочка, — вздохнула сидевшая рядом Мириам.

Я слышала их, видела, как обеспокоенно смотрит на меня отец Итана, ощущала холодную руку его матери на лбу. И при этом совершенно не могла ни ответить, ни пошевелиться.

Весь план просто рухнул.

Итан разрушил последнюю надежду, просто исчезнув на сутки перед собственной помолвкой. Он будто специально избегал меня с того самого дня, как принял это решение и получил позволение моего отца.

Осознание того, что помешать помолвке не выйдет, острым ножом вонзилось где-то внутри, снова заставляя сердце стучать в ушах.

Кажется, я опять потеряла сознание, поскольку открыла глаза уже в собственной комнате.

Кроме обеспокоенного Джо Харриса, рядом сидел мой отец.

— Эмма, ты слышишь меня? Что болит? — хрипло произнес он, сжимая мою руку.

Отец выглядел одновременно обеспокоенным и виноватым, но даже он уже ничем не мог помочь. Кажется, слишком поздно. Совсем поздно.

— Похоже, оно не выдержало и сломалось, — едва слышно прошептала я, указывая на сердце, которое пылало внутри.

Ни влажное полотенце на лбу, ни ледяная рука на коже не помогли убрать жар в груди.

Будто в меня засунули сетку тлеющих углей, и с каждым вдохом становилось только хуже.

— Милая, у тебя просто жар, нужно выпить, — отец поднес к моим губам какую-то горькую жидкость.

Обычно так доктор Джо лечил лихорадку. Но от пожара внутри его волшебная настойка не спасла.

— Это не помогло… Всё равно жжет… Кажется, я умираю, — прохрипела я, потирая грудь.

Моё разбитое на осколки сердце не выдержало и сломалось, а они говорили, что это пройдёт и переболит. Видимо, я слишком сильно люблю Итана… и это не пройдёт.

— Эмма, у тебя лёгочная лихорадка. Несколько дней — и ты снова будешь бегать по саду, — доктор явно пытался успокоить отца.

И звучало бы это убедительно, если бы не его обреченное лицо.

Едва Джо Харрис произнёс слово «сад», в моих ушах зазвенели чужие слова:

«Твои губы наверняка такие же сладкие, как яблоки в этом саду.» — прозвучали отголоски воспоминаний.

В груди снова запылали угольки, а воздух начал обжигать, туманя рассудок.

— Мне жаль, доктор Джо… но, кажется, в этот раз вы ошиблись с прогнозом, — прошептала я, ощущая, как сердце снова быстро стучит в висках.

Я уже поняла, что это происходит каждый раз, когда я думаю про Итана… и о том, что никогда не случится. Точнее, случится, но не со мной.

Что ж, старая ведьма не соврала — мне не жить без Итана Харриса.

Понимая, что угодила в собственную ловушку, я снова закрыла глаза…

Холодная рука и мягкие губы, коснувшиеся лба, заставили сознание вернуться.

— Отец, уже прошло три дня. Позволь, я помогу. Это точно не легочная лихорадка. Ты ошибся, а мои травы помогали даже при тропической лихорадке, — прозвучал строгий голос Итана.

Я не знала, брежу ли я или уже умерла, но, ощутив его руку, крепко сжала её и шумно вздохнула. Ощущать холодный, приятный и почти вкусный воздух было облегчением.

— Ну, привет, Мими. Ты всерьёз всех напугала, — натянув улыбку, произнёс Итан, погладив моё лицо. Нежно, ласково — совсем как до проклятого рейса.

Жаль только, что смотрел он не на меня. Я так хотела снова увидеть в его светлых глазах то самое выражение — безмолвное обещание, что он рядом и я снова в безопасности.

Он был рядом, и это больше, чем я могла просить или надеяться. Пусть даже чужой жених, но увидеть его прежде, чем снова провалиться в холодную пустоту, было облегчением.

— Разве ты не должен готовиться к свадьбе? — прошептала я, переместив прохладную руку чужого жениха на свою грудь.

Итан как-то грустно улыбнулся.

— Одна маленькая вредина сорвала мне помолвку. Но кажется, тебе уже лучше, — он провёл рукой по пылающей коже, а потом погладил меня по щеке.

Каждое прикосновение Итана тушило огонь, который сжигал меня изнутри. Дышать стало проще, а голова медленно прояснялась.

— Кажется, если ты женишься на ней, я умру, — едва слышно прошептала.

Итан покачал головой и вздохнул.

Конечно, примерно это же он слышал уже несколько раз, прежде, чем сделал Виттории предложение. Только в этот раз это была совсем не истерика.

— Отец, запарь ещё трав. Наша капризная Мими уже очнулась, — качая головой, произнес он. — И успокой мистера Нортона, его любимая дочь передумала умирать, — с улыбкой добавил.

Наблюдая, как старший мистер Харрис перебирает пузырьки и бумажные свертки, Итан поправил на мне одеяло и продолжал гладить по голове — тихо, бережно, почти по-детски.

Совсем как раньше, когда я простужалась или плакала из-за разбитой коленки.

На короткое мгновение я почти поверила, что он всё ещё мой.

Но всё исчезло, стоило доктору Джо выйти из комнаты.

Итан отнял руку, нахмурился, медленно подошёл к окну и, не оборачиваясь, встал ко мне спиной.

— Я не знаю, как ты это делаешь, Эмма, но это ничего не меняет. Я женюсь на Виттории. Это решено, — прозвучал ледяной голос моего возлюбленного.

В нём больше не было нежности или заботы.

Только лёд — такой же холодный, как его голубые глаза, которыми он осмотрел меня, прежде чем снова повернуться к окну.

Слова того, кого я любила с детства, вонзились в грудь раскаленной спицей.

Дышать снова было больно, но я попыталась.

С усилием втянула густой воздух, села на кровати и распустила шнуровку ночного платья, будто это могло помочь.

Только предательские слёзы потекли по щекам, скользя на шею и исчезая где-то под белыми рюшами.

— Ты обещал мне… — тихо всхлипнула, откинула одеяло и спустила ноги на пол.

Непонятно, откуда взялись силы, но если у меня был шанс, то только сейчас.

Итан обещал на мне жениться. Он обещал и не мог вот так просто от меня отказаться.

Несколько шагов по ледяному полу — и я провела рукой по его широкой спине, заставляя обернуться.

— Если ты женишься на ней, я умру, — прошептала, положив руку на часто вздымающуюся мужскую грудь.

В ответ губы Итана скривились в жестокую улыбку, а глаза обожгли чем-то непонятным.

Это не была привычная жалость или желание, с которым он смотрел на Витторию.

Он презирал меня, смотрел как на жалкое существо, отчаянно сопротивляющееся неизбежной участи.

— Ещё раз повторяю, Эмма, ты ничего не изменишь, — тихо прошипел Итан.

Он сжал мои плечи руками и наклонился ближе к лицу.

— Я женюсь на Виттории. Пусть не завтра, а через неделю, но ты не сможешь манипулировать мной вечно. Рано или поздно с этими играми нужно было покончить. Сейчас самое время, — слова Итана обжигали так же, как и его горячее, частое дыхание.

Голубые глаза сверлили меня и почти светились от гнева, а руки крепко сжимали плечи, будто желая причинить боль.

Но я слышала только удары собственного сердца. Оно билось часто-часто, а значит, вот-вот замрет, и я снова провалюсь в пустоту.

— Ведьма… спроси у Люсиль. Глупо было говорить старухе, что не хочу жить без тебя. Я всего лишь хотела, чтобы ты любил меня и скорее вернулся, — прошептала я, и Итан опять криво улыбнулся.

— Это может сработать с твоим отцом, Эмма. Но я на это не попадусь, — строго ответил он.

Я знала, что Итан мне не поверит. Ещё месяц назад, я бы сама себе не поверила.

Но теперь…

Люсиль беременна, а корабль отца попал в шторм, вынуждая Итана раньше вернуться в Саванну.

Что это, как ни магия хромой старой ведьмы?

Приложив его руку к своей груди, я посмотрела в строгие глаза.

— А ты ведь обещал, что попросишь мою руку, когда вернёшься. Говорил, что вначале получишь образование и заработаешь нам на дом, чтобы не тратить моё приданое, — напомнила Итану его слова перед отъездом.

Мужчина как-то грустно улыбнулся.

— Эмма, прошло пять лет. А ты, как была эгоистичным ребенком, так и осталась. Я сказал то, что просил твой отец. То, что тебе нужно было услышать. Он просил не разбивать сердце любимой дочери, не топтать её первую влюблённость. Мы все были уверены, что со временем твоя симпатия ко мне пройдёт. Но, кажется, ты заигралась, Эмма, и пора это заканчивать, — устало произнёс он, будто объясняя очевидные вещи глупому ребёнку.

Крепче сжав мои плечи, Итан усадил меня на кровать. Убедившись, что я слушаю, он вернулся к окну и замер, всматриваясь в полную луну.

Яркий диск сиял точно так же, как в ту ночь — накануне его отплытия.

И только она, немая свидетельница, хранила его обещания.

Он не мог лгать тогда. Говорил так убежденно, так ласково… почти с любовью.

Невозможно притворяться столько лет — даже ради семьи или денег.

Итан молчал. Он сложил руки за спиной, погрузился в свои мысли, а я воспользовалась этим шансом.

— Итан… но я ведь люблю тебя. И стану хорошей женой, — выдавила я, не зная, что ещё сказать.

Он провёл рукой по тёмным волосам, но даже не повернул головы в ответ на мое признание.

Я уже решила, что Итан слишком глубоко погрузился в собственные мысли и не услышал. Но не успела повторить.

Он услышал. И ответил:

— Я не люблю тебя, Эмма Нортон. Я никогда не стану твоим мужем, любовником или кем-либо большим, чем просто хороший знакомый, — выпалил Итан, всё так же стоя ко мне спиной.

Мир будто замер. Даже огонь в камине больше не трещал, а стрелка на часах застыла на месте.

Вот сейчас прозвучало то, чего я никак не ждала услышать.

Сердце застучало так часто, что потемнело в глазах. Воздух превратился в жидкий огонь, сжигающий лёгкие изнутри.

— Прощай, Итан Харрис… Зато я буду любить тебя до последнего вздоха, — прохрипела я, глядя в его неподвижную спину.

Мир качнулся. Грудь сдавило тисками. Пальцы дрожащей рукой сжали тонкую ткань платья у сердца.

Три глухих удара, и наступила тишина.

Шум в ушах заглушил всё вокруг. Я попыталась опереться на тумбочку, второй рукой потирая сдавленную грудину, но рука соскользнула. А потом я упала на пушистый ковёр, избегая холодного камня.

Перед глазами расплывались силуэты, но я всё-таки увидела его.

Итан подхватил меня, прижал к себе так крепко, будто хотел удержать саму жизнь. В его голубых глазах больше не было злости — только паника.

— Помогите! Отец! — крикнул он, и это было последнее, что я услышала, прежде чем провалиться в темноту.