Эмма. Безумная жена (СИ)

Глава 7 Правильная жена

Уже неделю мы с Итаном осваивались в новом доме. И делали это в гордом одиночестве.

Найти слуг в этом пересыщенном жителями городе, оказалось не так просто. А хороших— практически невозможно.

Лето, разгар сезона, и все, кто мог, работали с приезжими или отправились дальше на юг — на временную работу.

Только через два дня Итан нашёл временную кухарку.

Женщина согласилась готовить нам обед и ужин, а с завтраком придётся как-то справляться самим. И по какой-то причине тучная мадам решила, что «сами» — это значит Я должна кормить мужа горячим завтраком.

— Ничего сложного: яйца, молоко и хлеб. С этим справится даже моя десятилетняя дочь, — уверенно заявила она, обучая меня готовить что-то нехитрое.

С первого дня Лукреция поучала меня, как быть прилежной женой. На моё ворчание за ужином Итан только усмехнулся и попросил подыграть странной, своенравной даме.

Отпугивать единственную приличную кухарку, которую он нашёл, было бы глупо. Питаться в ресторане отеля оказалось неудобно, а доставлять еду к нам отказались из-за обилия заезжих гостей.

Пришлось проглотить свою гордость и слушаться.

Слава небесам, её уроки оказались весьма нехитрыми. Я должна была встречать супруга так, будто собралась на приём к губернатору, и подавать завтрак, от которого он забудет, что можно подъедать на стороне.

Вот и сегодня Лукреция напутствовала меня, как готовить омлет, и всё бурчала, что я зря перевожу продукты.

Я не стала спорить с женщиной или объяснять, что в собственном доме бывала на кухне всего три раза — и то в детстве. За несколько дней я уяснила — это бесполезно. Поэтому не спорила — кивала и старалась не обжечь руку.

Убирая пыльные накидки с мебели, я почти смирилась с тем, что моя нежная кожа вскоре станет как у горничной.

Но вот красоваться перед Итаном обожженной рукой совсем не хотелось. Уж слишком старательно он следил за моим здоровьем.

Или так ему было проще мириться с тем, что мы спим в одной кровати?

После третьего десятка выброшенных собакам яиц, я всё-таки приготовила нечто съедобное.

— Вот, мисс, а вы говорили, не сумеете готовить. Мужчину нужно любить ночью и кормить утром — тогда и в сторону смотреть не станет, — похвалила меня Лукреция.

Последняя её фраза и взгляд по сторонам заставили насторожиться. Дама явно намекала на Итана.

Внутри что-то неприятно сжалось, но я старалась не подать виду.

— Наверное, он просто смотрит под ноги. В городе столько заезжих, что если не опустить голову, можно попрощаться с ботинками, — попыталась пошутить.

Лукреция поняла, что намёк не сработал, и поманила меня наклониться:

— Слишком молод ваш доктор. Девочки с «Тюльпана» уж больно часто его вызывают. Как бы не наградили чем. Зря он взялся их лечить — теперь они своего не упустят. Быть содержанкой при молодом джентльмене поприятнее, чем просто куртизанкой, — прошептала она, заметно смутившись.

От подобных слов я округлила глаза и отстранилась.

Чего-чего, а узнать, что Итан захаживает в подобные места, я точно не ожидала.

— Это… бордель? — выдохнула я, словно нас могли подслушать.

Женщина молча кивнула, отвела взгляд и сжала в руках свой фартук.

— Самый дорогой. И относительно чистый, если это вас утешит, — добавила она всё тем же шёпотом.

Да уж, сомнительное утешение.

Ещё даже месяца со свадьбы не прошло, а Итан уже ищет себе развлечения?

В груди кольнуло.

Нет, я знала, что женатые мужчины нередко заглядывают в подобные заведения.

Отец тоже грешил этим, не особо скрываясь. Хотя давно мог бы завести постоянную содержанку и плодить бастардов.

Но не через неделю после свадьбы! И не прежде, чем брак… был консумирован.

Обычно интерес к жене пропадал с первой беременностью. До этого супруги активно занимались вопросами продолжения рода. Особенно если были примерно одного возраста и не вызывали отвращения друг у друга.

«Не вызывали отвращения» — эхом прозвучало в голове.

В последнее время Итан даже прикасаться ко мне перестал.

Сухо здоровался, подавал свой чудо-эликсир и снова исчезал в городе.

Сидеть дома ему было скучно, и, помимо поисков прислуги, он принялся искать пациентов.

Поблагодарив кухарку за помощь, я решила: дальше откладывать разговор нельзя.

Вопрос, которого Итан тщательно избегал, всё ещё висел между нами.

Он то прикидывался спящим, если я ложилась позже, составляя список дел, то уходил бродить по дому, лишь бы не встретиться со мной взглядом.

Но этой ночью дождаться, пока я усну, у него не выйдет.

Не выйдет, но Итан всё же пытался.

Как обычно, просидев в кабинете до полуночи, он едва слышно пробрался в постель, не подозревая, что его ждёт сюрприз.

Как только мужчина с облегчением выдохнул, я подползла ближе и коснулась рукой его щеки.

— Итан, — прошептала, ощутив, как он напрягся.

Приподнимаясь, муж зажег свечу и внимательно посмотрел мне в глаза.

— Тебя что-то беспокоит? Почему не сказала вечером? — устало произнёс он, а потом его тёмная бровь медленно поползла вверх.

Что ж, свеча была очень кстати. Именно она позволила Итану проследить взглядом за медленно сползающим с моей груди одеялом.

В этот раз на мне не было приличного ночного платья, как обычно. В этот раз на мне вообще ничего не было.

Когда муж это понял, его дыхание стало тяжёлым, а в горле, кажется, пересохло. Итан замер, все еще рассматривая мои глаза. Взгляд ниже он не опускал, будто смущался.

— Я уже хорошо себя чувствую. Сколько ещё мы будем откладывать? — тихо намекнула я, давая понять, что разделась совсем не от жары.

От подобного вопроса моего супруга почти сдуло с кровати. Он отпрыгнул от меня так, будто боялся, а потом лихорадочно начал пить воду.

— Итан… — снова позвала я, напоминая, что всё ещё не понимаю странную реакцию.

Точнее, старательно делала вид, что не понимаю. На самом деле я всё прекрасно понимала.

Но это было слишком больно, чтобы признаваться даже самой себе.

А ещё — унизительно.

Громко поставив стакан на стол, Итан развернулся, оценил одеяло, которым я вновь прикрылась, и тяжело вздохнул.

— Ты права, Эмма. Я должен был поговорить с тобой. Но так даже лучше. Мы не будем откладывать, — согласился он, потушил свечу и лег рядом.

Движения Итана были какими-то рваными, губы сухими, а дыхание шумным.

Он привлёк меня к себе, поглаживая по спине, и коснулся губами.

Сначала он кольнул мои губы своими — такими же сухими и горячими, как и его руки.

А потом медленно повёл ими ниже, к шее, осторожно отодвигая одеяло.

Кажется, Итан боялся меня напугать или пытался сделать что-то ещё. Но у него ничего не получалось.

Это не было похоже на поцелуй, скорее он просто водил губами по моей коже.

Уложив меня на спину, Итан продолжал свои странные ласки. Не знаю, что он испытывал, я же не ощущала ничего. Будто он не целует меня, а проводит осмотр на ощупь. Именно так и ощущались его прикосновения.

Даже когда мужчина остался таким же обнаженным, как я, это совсем не казалось чем-то интимным. Просто горячая сухая кожа, которая касалась моей.

Ни отголосков того, о чём писали в книгах или тихо сплетничали влюбленные девушки.

От прикосновения его руки к волосам я порой испытывала больше эмоций. Сейчас же — только неловкость и замешательство.

— Сейчас может быть больно… — тихо шептал Итан, разводя мои ноги и устраиваясь между ними.

Наконец он посмотрел мне в глаза, водил пальцами по бедру, всё ещё не отводя взгляда. Не знаю, что он пытался увидеть или что мне следовало сделать, но я тоже пыталась понять пыхтевшего надо мной супруга.

Судя по его звукам и обреченному вздоху, что-то было не так.

Итан опустил голову и продолжал поглаживать мою ногу, но ничего не происходило.

— Просто подскажи, что мне сделать, — решилась задать вопрос, и словно ужаленный, мужчина отстранился.

Он продолжал нависать надо мной и всматриваться в глаза, а потом, судя по тихому сдавленному стону, сдался и убрал руку, опираясь на обе.

— Прости, Эмма, дело не в тебе. Просто я не могу, — выдохнул он и коснулся губами моего лба.

— Не хочешь сегодня? Ты устал? — попыталась я объяснить слова мужа.

— Не хочу делать это с тобой. Прости… Я очень тепло к тебе отношусь, Эмма. Мне приятно заботиться о тебе, быть рядом, проводить время. Но это… Я просто не могу. Возможно, со временем, — наконец сказал он и скатился на бок, тяжело дыша.

— А с другими. В борделе, — сдавленно спросила я, ощущая, как слёзы сковывают горло.

Итан повернулся, приподнялся и вопросительно посмотрел мне в глаза, блестящие от обиды.

— У меня давно не было женщины. Но… с чего ты решила, что я хожу в бордель? — он запнулся и, казалось, пытался разглядеть что-то в темноте.

За окном светила луна, и открытые шторы позволяли разглядеть глаза мужа — напряженные, уставшие и немного злые.

Я не спешила признаваться, что поверила словам кухарки, но Итан ждал ответа. Пожалуй, признаться в том, что мне донесли сплетни, было разумнее, чем позволять ему думать, будто я ревную от скуки.

— Лукреция… Она сказала, что тебя часто вызывают в «Тюльпан». Мы ни разу не были… вот я и решила… — тихо призналась я.

Услышав причину действа, Итан тихо застонал, словно с трудом сдерживая эмоции, потом провёл рукой по волосам.

— Ты наслушалась сплетен прислуги… и решила меня соблазнить, — с усталой усмешкой сказал он, придвинулся ближе и, накрывая меня одеялом, ласково провёл ладонью по моей голове.

— Ты избегаешь меня, сам ничего не объясняешь. Что я должна думать или делать? — спросила я, вскинув голову, и наши губы почти соприкоснулись.

Итан на миг замер, потом тяжело выдохнул, слегка отодвинулся и всё же заговорил:

— Доверять мне, Эмма, просто доверять. Я не избегаю тебя, я пытаюсь привыкнуть к новой жизни, и мне нужно время. Нам обоим оно нужно.

Если бы не тот единственный поцелуй, я бы поверила. Но я помнила, как он целовал меня, и потому решила напомнить об этом и ему.

Я крепче сжала мягкую ткань и решительно взглянула ему в глаза.

— Тогда в поместье ты целовал меня… А теперь… — шепот оборвался.

Прежде, даже когда мне было нехорошо, я замечала в глазах Итана отголоски желания, которые озадачивали его. А теперь, спустя неделю после приезда в Новый Орлеан, ничего не осталось.

— Ты не хочешь меня как женщину. Просто нянчишь, как ребёнка или пациента, — прошептала я, чувствуя, как предательски дрожат губы.

Впервые за всё это время Итан по-настоящему притянул меня к себе, крепко, почти отчаянно, и прижался губами к моему виску.

— Сегодня ты пыталась отдаться мне из страха и ревности. Желание должно быть обоюдным, Эмма. И ни один из нас сегодня не хотел этого по-настоящему. Всё случится, когда мы будем готовы — оба. Просто не торопи события. И доверься мне. Не сплетням. Мне, — прошептал он в мои волосы, мягко укачивая.

То, что происходило между нами сейчас, было куда более искренним и теплым, чем все попытки консумировать брак.

— Холодно… — заерзала я, прижимаясь ближе, уткнувшись носом в мужскую грудь.

Итан прижал меня крепче, укрылся одеялом и устроил горячую руку на пояснице.

— Может, потому что ты голая, Мими, — с лёгкой усмешкой ответил он.

Переведя руку на спину, он погладил меня вдоль позвоночника, словно маленького расстроенного ребёнка. С ним рядом однозначно стало теплее.

Горячая кожа мужа согревала лучше любого камина. А судя по тому, как он дышал и вздрагивал от моих прикосновений, без принуждения консумировать брак было бы куда приятнее.

— Ты тоже голый, так что мы одинаково дурно одеты, — тихо пошутила я, ощущая, как в живот упирается то, что раньше отказывалось работать.

Итан шумно вздохнул, протянул между нами одеяло и чуть отстранился.

Кажется, его тело, в отличие от головы, теперь совсем не против близости.

Я едва удержалась от вопроса: не потому ли он всё это время ждал, пока я усну, чтобы избежать соблазна? Но промолчала.

В одном он был прав — я ещё не готова.

Объятия, поцелуи, засыпать рядом — да. Но не больше.

Это был не страх, а жгучее желание: чтобы меня хотело не только тело Итана, но и он сам.

Чтобы смотрел на меня так, как когда-то смотрел на неё.

— Хватит ерзать, Мими. Если тебе холодно — оденься. А если нет — хватит придумывать глупости. Спи, — пробурчал он, словно прочитав мои мысли.

Коснувшись губами моего лба, Итан всё же чуть отстранился, заботливо укутал меня в одеяло, словно в кокон, а потом сам укрылся вторым. Всё как всегда, с той разницей, что сегодня он не отполз на другой конец кровати, а, наоборот, притянул меня ближе, обхватил руками вместе с одеялом и часто дышал в макушку.

— Спи, Мими. Всё будет хорошо. Спи, — устало прошептал он и снова коснулся губами моих волос.

Опять эта странная магия…

С Итана, казалось, спали его глупые маски строгости, а с меня — страхи.

Но в этот раз я точно знала: с рассветом всё станет по-старому.