Еще одна роза Хетага

Глава тридцать первая

Он не понимал, как устроено влечение. Почему десятки женщин, которые появлялись в его доме до нее, не вызывали и десятой части эмоций, которые вызывала Саша. Взбалмошная и капризная, невоспитанная и плаксивая, своенравная, небрежная, наглая, везде сующая свой симпатичный нос — эта девчонка сводила его с ума. Когда она начинала говорить, мужчина представлял, как она опускается на колени, и он засовывает свой член ей в рот, чтобы она хоть минуту помолчала. Эта странная фантазия сопровождала его повсюду. Он, черт возьми, поначалу даже завидовал Дэну. Завидовал тому, что тот беспрепятственно может проделывать штуку с членом почти в любое время, а также обладать каждым сантиметром ее тела не только ночью, но и днём. А ночью еще проделывать все эти приятные штуки, которые приходят в голову (не могут не приходить) любому нормальному мужику при виде Саши. Ох, как же он завидовал парню. Завидовал и гадал, использует ли талантливый гейм-дизайнер эти шансы или предпочитает посвятить всего себя созданию бесполезной компьютерной игрушки.

Денис, даже несмотря на свои бесспорные таланты в геймдизе, в чем его убедил Нестор, Хетагу не нравился. Было в парне что-то гадкое, неправильное. Такое, например, как отсутствие страха перед тем, чтобы показаться слабым и даже испуганным. Этим он отличался от самого Хетага. Ведь отец всегда стыдил сына за излишнюю эмоциональность. Проявлять чувства было нельзя, показывать слабость — недопустимо. Вытри слезы, соберись, иди вперед, борись за то, что тебе дорого.

Прошло десять лет, как отца не стало, а каждый божий день Хетаг продолжает жить по этой схеме, запрещая себе проявление любых слабостей. Ведь если в пятнадцать плакать было нельзя, то за слезы в тридцать пять отец не оставил бы на нем живого места от ожогов. Если бы узнал. Сам же Хетаг предпочел об этом единственном случае забыть, вытравить из памяти, обесцветив сознание, как одну из своих шкур. Но картины все возвращались и возвращались к нему.

Это произошло на следующее утро. Выйдя из дома, Хетаг увидел Сашу, которая сидела на заднем сиденье внедорожника Нестора, свесив ноги сбоку. Луиза уехала еще утром, на прощанье, швырнув в него конвертом, в который он по привычке положил ее жалованье за уборку. Нестор вот уже битый час собирал вещи. Хетаг не понимал, как можно столько времени складывать в сумку две футболки и несколько пар носков. Разве что он искал их по всему дому или сушил своим дыханием.

Мужчина невольно улыбнулся. Он стоял на крыльце и, не отрываясь, смотрел на ноги девушки, обтянутые джинсами цвета деним. Так, кажется, назывался некогда модный цвет. Саша беззаботно болтала ими, отвернувшись в сторону леса, и у него в голове никак не укладывалось, что эта была та самая девушка, которая недавно узнала, что от нее сбежал парень, бросив одну с каким-то головорезом и его дружком посреди леса. Казалось, ее заботят совсем иные вещи. И вот она спокойно сидит, болтая ногами, готовая в любой момент покинуть дом, а значит, бросить Дэна в лесу, если парень вдруг попал в капкан или свалился в овраг и лежит там с разбитой башкой. Хетаг не знал, что больше удивило его: что она практически не расстроена пропажей Дениса или тем, что она может так спокойно уехать, смирившись с тем, что гражданский супруг бросил ее здесь одну.

Хетаг неспешно спустился с крыльца, отметив, что на розах уже распускаются бутоны. Это были особенные цветы. Ведь не каждый куст был достоин этого места — напротив входа в дом. Кустов было 9:6 с одной стороны и 3 с другой. Для ровного счета ему не хватало еще трех. Но он не любил спешить: долго присматривался, выбирал, искал подходящую розу. Хетаг медленно направился к машине и остановился в нескольких шагах от Сашиных коленок. Девушка повернула голову.

— Не поедешь с нами на вокзал? — как ни в чем не бывало спросила она. Словно он был ее дядюшкой или, может быть, двоюродным дедом, а не тот, у кого она еще недавно сидела на коленях и за которым вчера до самой ночи оттирала кухню от мозгов и остатков салата.

— А ты хочешь? — он подошел еще ближе и ухватился обеими ладонями за верх машины. Типичная сцена из голливудской мелодрамы. Только в мелодраме она должна была сидеть в короткой юбке или цветных лосинах, а он — стоять перед ней в обтягивающих ягодицы джинсах и с голым торсом. Или в ковбойской шляпе. Или в одной только ковбойской шляпе.

— Мне все равно, — буркнула Саша и снова отвернулась. В уголках ее глаз он заметил слезы. — И вообще, иди к своей жене, которую ты… на которую ты…

— Ее больше нет в моей жизни, — Хетаг убрал руки и придвинулся еще ближе к ее коленям. Они оказались несколько ниже уровня его паха. Саша обиженно дышала и хмурила брови. В следующий миг посмотрела на мужчину с вызовом и словно нехотя расставила ноги, продолжая бесстыдно рассматривать его лицо. Еще ни одна девушка такую дерзость себе не позволяла. Хетаг протиснулся между коленками, и Саша неожиданно притянула его за талию к себе. Хетаг обнял ее, зарываясь носом в теплую складочку на шее.

— Саша, — ему хотелось снова и снова повторять ее имя.

Гостья всхлипнула, и он, отстранившись, увидел, что глаза ее закрыты, а по щекам текут слезы. Недолго думая, Хетаг стал покрывать легкими поцелуями ее лицо, глаза, лоб, щеки, и в какой-то момент их губы встретились. Все завертелось перед глазами, когда ее горячий язык проник в его рот, углубляясь и доставая, казалось, до самого горла. На вкус она была как кофе со сливками, которые пила за завтраком. Мужчина повалил ее на спину и просунул шершавые ладони под футболку. На Саше не было лифчика, и его пальцы встретили ее затвердевшие соски. Она еще сильнее сжала ногами его бедра, и он почувствовал, что затвердел и он тоже. Саша ойкнула, выгнув спину, что вызвало в его теле совершенно необъяснимые реакции. Если бы он только мог испытывать эти ощущения раз в день или хотя бы через день, то многое другое потеряло бы для него смысл.

Хетага охватил жар. Он кусал, лизал, сосал ее податливые губы, и она отвечала ему тем же. Спустившись ниже по очереди, взял каждый из ее сосков в рот. Саша застонала, вцепившись ладонями в его голову. Он провел языком вверх между грудями, почувствовав солоноватый вкус, поднялся выше по шее и снова проник в ее рот. На секунду оторвался и провел шершавой ладонью по ее животу, наблюдая за реакцией. Девушка неестественно выгнулась. «Бедняжка, — подумал Хетаг, — вряд ли озабоченный своим будущим парень делал с ней что-нибудь подобное». Он вспомнил Лу, которая жаловалась на то, что Хетаг озабочен своими шкурами больше, чем ей. Глупышка. Она просто не встречала Дэна.

Хетаг расстегнул пуговку ее джинсов, не отрываясь, смотря девушке в глаза. Потянул вниз язычок молнии и скользнул теплой ладонью под плотную резинку белья. Саша задышала чаще. Ее промежность была гладко выбрита, и чем дальше он продвигал руку, тем горячее там становилось. Наконец пальцы почувствовали влагу, и мужчина резко подал двумя из них вперед без какой-либо подготовки.

Саша снова ойкнула, ее глаза расширились, и в следующий миг она закрыла их, глухо застонав и помогая ему бедрами. Он присоединил к двум пальцам еще два и повторил недавние действия, наслаждаясь ее гримасой. Она была горячая, влажная и такая отвратительно порочная, что ему захотелось сделать с ней что-нибудь такое, что заставить бы ее кричать. В постели с Луизой он никогда не испытывал ничего подобного. Впрочем, как неприятно самому себе было в этом признаваться, но и с Катей тоже. Наверное, они бы даже занялись сексом прямо на заднем сиденье, но где-то на поверхности, сквозь их безумную любовную агонию, прозвучал голос:

— Нам пора ехать, — Нестор кашлянул и отвел взгляд.

Хетаг резко вытащил руку и крепко зажмурился, пытаясь избавиться от образов в голове и от стояка, который разрывал его штаны. Саша в панике одернула майку, ее грудь высоко вздымалась. Хетаг открыл глаза и в следующую минуту уже, задев Нестора локтем, зашагал по направлению к дому.

«Вот и все, — подумал он. — Вот и все». Мужчина тяжело поднялся на крыльцо и в течение нескольких минут наблюдал, как Нестор завел машину, и мотор зарычал, предупреждая о неизбежном. Размытый образ машины постепенно скрылся из вида. В этом он себя убедил. Ведь стекло на самом деле было самое обычное, просто в глазах мужчины стояли слезы.