Это наш ребенок!

ГЛАВА ВТОРАЯ

Шейла аккуратно положила только что взятую пробу из матки пациентки на стерильное стеклышко и запечатала его. И лишь после этого подняла глаза, чтобы выяснить, почему одна из ее медсестер вошла в смотровую во время обследования, едва постучав и не дождавшись разрешения войти.

Лайза чем-то смущена, подумала Шейла. Эта молодая медсестра работала с ней с того дня, как она открыла частную практику напротив Мемориальной больницы Харриса. Мало что могло вывести ее из себя, и в Шейле шевельнулось любопытство.

Оттолкнувшись от стола, она осторожно встала с табурета.

— Что стряслось, Лайза? Кого-то снова стошнило на стул в приемной?

В последний раз, когда это случилось, химчистка не смогла спасти стул. Пришлось обить его заново. Учитывая непрерывный поток беременных женщин, которых Шейла осматривала в последнее время, странно, что это не происходило чаще. Конечно, можно было бы натянуть полиэтиленовые чехлы, но Шейле эта идея не нравилась. Половине ее пациенток и так достаточно неудобно, чтобы еще отлеплять отяжелевшее тело от полиэтилена каждый раз, как приходится вставать.

Лайза отрицательно покачала головой и ответила не сразу. Нерешительно взглянув на пациентку, она понизила голос:

— В приемной мужчина, и он хочет вас видеть.

Не так уж необычно, подумала Шейла. Она положила образец на стол рядом с наклейкой. Лаборатория забирала анализы в три. Не забыть бы отдать этот анализ Рут, чтобы отправить его вместе с остальными.

— С женой? — рассеянно спросила она.

— Нет.

Шейла пожала плечами, засовывая образец в мягкий конверт.

— Может быть, ему нужен мой отец?

Не в первый раз новый пациент забредает по ошибке в ее кабинет. Когда в этом же здании работала мать, ошибки случались регулярно.

— Я уже спросила об этом. Ему нужны вы.

Иногда Шейле приходилось развеивать страхи нервных мужей. Не все встречали беременность супруги с распростертыми объятиями. Некоторых мужей больше, чем жен, пугали месяцы неизвестности до рождения ребенка. Шейла решила, что сможет уделить этому мужчине несколько минут между пациентками, если у него немного вопросов и они не очень сложные. Иначе ему придется ждать конца приема.

А будет ли у нее время после приема? — засомневалась она, непроизвольно поглаживая живот. У нее уже были ложные схватки, и она на всякий случай зарезервировала палату в больнице. Сегодня боли ощущались сильнее, как будто дело шло к неизбежному финалу.

Шейла вымыла и вытерла руки. Розовое бумажное полотенце полетело в корзину.

— Он назвал свое имя?

— Нет, он велел сказать, что хотел бы еще раз потанцевать при лунном свете, когда у вас будет время.

Лайза задержала дыхание, следя за реакцией Шейлы.

Сердце как сумасшедшее ударилось в ребра. Шейла чуть не смахнула монитор со стола. Улыбнувшись пациентке, она еле слышно извинилась и увлекла Лайзу из комнаты.

Не может быть!

Однако все остальное исключается. Такое совпадение невозможно. И кто еще пригласил бы ее на танец в лунном свете?

Шейла взглянула в сторону приемной, но матовое окно было закрыто. Едва различимые туманные контуры могли принадлежать кому угодно.

Но один из этих силуэтов принадлежит ему. Она готова была поклясться в этом.

Слейд.

Только в данный момент она не готова развлекать призраков из своего прошлого. Ей надо справляться с пациентками и болью. Она вцепилась в руку Лайзы.

— Этот мужчина, как он выглядит? — Лайза вздрогнула, и Шейла поняла, что держит ее слишком крепко. Раздосадованная, она опустила руку.

Лайза непроизвольно вздохнула, прежде чем ответить, и Шейла знала ответ еще до того, как медсестра открыла рот.

— Резкие черты лица, но красивый. Очень красивый.

Именно так, подумала Шейла. Грубоватый, но красивый. Такой красивый, что кости тают.

— Около шести футов двух дюймов, карие глаза, темно-каштановые волосы, кривая улыбка?

Шейла сама не знала, почему спрашивает. Ведь это точно он.

Лайза напряглась, вспоминая порядок вопросов.

— Да, да, да, но он не улыбался, — ответила она, подумав, что не прочь бы увидеть его улыбку.

— Тебе повезло, — прошептала Шейла скорее себе, чем медсестре.

Именно его улыбка более, чем все остальное, заставила ее потерять благоразумие и сделать то, что она сделала: стала Кэтрин Хэпберн для своего Спенсера Трейси.

А может, у нее что-то с головой? Надо бы провериться.

И все же, если вернуть прошлое, она поступила бы так же. Ту ночь она будет помнить всегда и будет нежно любить и заботливо растить ребенка, зачатого совершенно случайно, несмотря на меры предосторожности.

Лайза всматривалась в лицо Шейлы, пытаясь понять, не начались ли схватки.

— Доктор, вам нехорошо? Вы побледнели.

— Я всегда бледнею, когда развлекаю рождественских призраков, — рассеянно ответила Шейла.

Она никогда не думала, что увидит его снова, и вот он здесь, в ее приемной. Что делать?

Шейла заставила себя успокоиться. Нет причин для паники. Она приняла обдуманное решение после того, как обнаружила, что беременна и ее привычный мир неожиданно перевернулся.

До того самого момента, как она прочитала результат теста на беременность, она и не помышляла о ребенке. Собственное детство убедило ее в том, что успешная карьера не оставляет места для семьи. По крайней мере не позволяет уделять столько внимания, сколько, по мнению Шейлы, семья заслуживает.

Оказавшись с другой стороны смотрового кресла, Шейла обнаружила в себе такие сильные материнские чувства, что не смогла с ними совладать. Эти чувства росли в ее груди и требовали выхода. Она хотела этого ребенка.

И она его получит. И он будет принадлежать только ей, она будет растить его одна, без помощи супруга или кого бы там ни было.

«Кто бы там ни был» в данном случае был мужчиной, которого она считала любовником, посланным ей с небес. Та встреча была слишком совершенной, чтобы разрушать ее второй, тем более отягощенной новостями о «дивидендах» ночи любви. Все теперь предстанет в новом свете, потускнев с вторжением реальности.

В ту ночь Шейле казалось, что она узнала Слейда так, как только может женщина узнать мужчину. Он был так же неистово независим, так же доволен своим образом жизни, как она — своим. Ни один из них не хотел обязательств друг перед другом, не говоря уж о детях.

Именно поэтому Шейла не пыталась выяснить местонахождение Слейда и сообщить ему о предстоящем отцовстве.

Она не видела в этом смысла. Он не нужен был ей для полноты картины. Она могла положиться на себя или, в случае необходимости, обратиться к родителям. Они удивительно хорошо восприняли новость и вели себя разумно и корректно.

Теодор и Сьюзан Поллак, может, и не обеспечили дочери сказочное или традиционное детство, но они возмещали это тем, что сейчас готовы были подставить плечо. Благодаря им и собственным взглядам на жизнь Шейла быстро приспособилась к новой ситуации. Дорога временами была ухабиста, но Шейла крепко держала руль.

А теперь он там, в ее приемной. Ждет.

А она здесь, почти девять месяцев беременная его ребенком.

Шейла поджала губы. На столе в смотровой ее ждет пациентка, дрожа под клетчатой желто-белой простыней. Не говоря еще о двух пациентках в других смотровых, плюс полностью забитое расписание до конца приема. Не время для личных проблем.

Она положила руку на выпирающий живот. У нее хватает проблем и без Слейда. Все, чего она хочет сейчас, — это осмотреть своих пациенток и перетерпеть новые приступы боли.

Лайза тронула ее за руку.

— Может, сказать, чтобы он пришел позже?

Да, двенадцатого числа месяца. Никогда. Вместе с Джонни Мэтисом.

— Нет, просто скажи, что если он пришел сообщить не о схватках одной из моих пациенток, то ему придется подождать, пока я не закончу прием.

И может, к тому времени он уйдет. И они оба смогут продолжать жить со своими фантастическими воспоминаниями о той волшебной ночи.

Лайза неуверенно кивнула.

— Хорошо, я ему скажу.

Мэллори Фланнигэн повернулась на звук открываемой двери. Простыня, соскальзывая, зашелестела.

— Проблема?

— Ничего такого, с чем бы я не могла справиться, — бодро ответила Шейла.

Вернее, мне бы хотелось так думать.

Она не убедила Мэллори. Что-то в голосе обычно невозмутимой Шейлы заставляло думать, что та взволнованна. Надо сказать, их отношения выходили за рамки доктор — пациент. Кроме всего прочего, Мэллори, агент по продаже недвижимости, продала Шейле дом, в котором та сейчас жила. А Шейла помогла Мэллори пережить трудный период ее жизни. Мэллори хотела бы вернуть долг.

Натянув тонкую простыню, она ждала, пока Шейла длинными прохладными пальцами ощупала ее грудь, затем провела полное обследование и кивнула, удовлетворенная результатами. Похоже, не о чем беспокоиться.

— Все прекрасно, Мэллори. Болезненность, которую ты ощущаешь, обычна. Скоро все пройдет.

Она взяла карточку Мэллори и сделала записи на чистой страничке.

Мэллори так и думала, но никогда не вредно провериться. Она села и завернулась в простыню. Желто-белая клетка — определенно не ее стиль. Закусив губу, она размышляла, стоит ли расспросить Шейлу. Сомнения длились менее секунды. Шейла ей слишком нравилась, чтобы соблюдать условности.

— Видишь ли, когда я сходила с ума оттого, что Джексон то уходит, то вновь возвращается в мою жизнь, ты заставила меня разговориться, практически взяв за горло.

Шейла сделала еще одну запись, затем отложила ручку и улыбнулась. У Мэллори все закончилось хорошо. Сомнительно, что так же хорошо разрешится ее проблема, хотя в своем случае она понятия не имела, что значит «хорошо».

— Да, помню, как ты упиралась. Хотела со всем справиться сама.

Судя по веселому и дружелюбному тону, Шейла запрещает ей вмешиваться. Однако Мэллори редко обращала внимание на запреты, особенно когда дело касалось ее друзей.

— Так вот что я хочу сказать тебе: все утрясается, только если задать событиям правильное направление.

Шейла взяла карточку Мэллори и положила ее себе на живот. Ей будет не хватать этой полочки для записей, когда все закончится.

— Я запомню.

В данном случае совет не пригодится, но я все равно запомню.

Мэллори не успокоилась, но пока решила сменить тему. Она знала по собственному примеру, что невозможно ничего вытянуть из человека против его воли.

Соскользнув со стола, она поджала пальцы ног, коснувшихся холодного пола.

— Ну, если захочешь поговорить или тебе понадобится жилетка, чтобы выплакаться, я всегда под рукой. А не захочешь, я все равно рада пригласить тебя на свадьбу.

Шейла остановилась у двери, удивленная и обрадованная.

— Свадьбу?

— Да, нашу с Джексоном, примерно через три недели, — сказала Мэллори, не скрывая гордости и самодовольства. — Джошуа будет шафером.

— Не впервые шафер не сможет держаться на ногах во время свадьбы, — засмеялась Шейла. Она с удовольствием помогла Джошуа, сыну Мэллори, появиться на свет в прошлом месяце, и в ее практике это были одни из самых быстрых родов.

— В данном случае его будет поддерживать домработница нашей Марлин, — сказала Мэллори, упомянув еще одну из пациенток Шейлы, с которой подружилась во время вынужденного ожидания в приемной. — Я пошлю тебе приглашение, чтобы все было официально. Как только мы назначим точную дату.

— Буду ждать с нетерпением, — уверила ее Шейла и вышла, закрыв за собой дверь.

Свадьба, думала она с легкой завистью. Ну, в ее будущем свадьбы не предвидится, а за Мэллори она действительно рада. Она видела Джексона при родах, и он показался ей способным сделать Мэллори очень счастливой.

Приятно знать, что для некоторых все заканчивается хорошо.

Шейла взглянула на Лайзу. Медсестра склонилась над книгой записей и что-то колдовала в ней, видимо выполняя просьбу Шейлы передать на время часть пациенток доктору Келли. Как Шейла ни сопротивлялась, пришло время сбавить ход.

Матовое окошко все еще было закрыто. Лайза обычно закрывала его, чтобы Шейла могла сосредоточиться на работе, но сейчас ей хотелось, чтобы окно было открыто.

Нет, она этого не хочет.

Гордо расправив плечи, Шейла отправилась в следующую смотровую. Резкая боль пронзила позвоночник. Шейла не обратила на нее внимания. Если бы она начала размышлять над каждым ощущением, то пролежала бы на спине все девять месяцев. Работа — лучшее лекарство.

Три часа спустя Шейла обнаружила, что поток пациенток иссяк. Как сообщила Лайза, приемная опустела, если не считать Слейда.

— Ты уверена?

Лайза утвердительно кивнула.

— Нет вызовов из больницы? — с надеждой в голосе спросила Шейла.

— Никаких вызовов, — разочаровала ее Лайза. Интересно, что связывает доктора и мужчину в приемной? Лайза встретилась взглядом с другой медсестрой и поняла, что им обеим пришла в голову одна и та же мысль. Это отец ребенка. Несомненно. Никогда еще доктор Поллак не выглядела такой встревоженной и смущенной.

Немедленно почувствовав потребность защитить Шейлу, Лайза положила ладонь на ее руку.

— Я могу сказать ему, что вас срочно вызвали.

Соблазнительное предложение, но Шейла отрицательно покачала головой. Зачем оттягивать неизбежное? Он все равно когда-нибудь узнает. Правда, она откладывала это неизбежное до того времени, когда ребенок закончит колледж. Перед речью на выпускном вечере — в самый раз.

— Нет, проводи его в кабинет. Я с тем же успехом могу покончить с этим сейчас.

Вздыхая, она повернулась к комнате в конце короткого коридора.

Шейла вошла в кабинет и села за письменный стол, чувствуя себя гораздо более усталой, чем все последние месяцы. Хорошо бы стол был повыше или стул пониже! Или, и об этом она подумала впервые после того, как сама провела тест на беременность, результат был бы каким-нибудь другим.

Она не предвкушала удовольствия от необходимости сказать Слейду Гарретту, что вынашивает его ребенка.

Мужчина, с которым она занималась любовью, приобрел в ее памяти почти сверхъестественные качества и с течением времени становился все лучше. Она не ждала, что реальный Гарретт может соответствовать ее идеалу, и не хотела разрушать колдовское очарование той ночи. При дневном свете чары растают. Шейла снова вздохнула.

Слейд прочитал все журналы полчаса назад и задолго до этого перестал мысленно редактировать статьи. Последние три часа он терпел любопытные взгляды процессии пациенток, в конце концов исчезавших за дверью, которую ему не разрешили открыть. Теперь наконец приемная опустела. Вряд ли на четверть шестого назначен кто-нибудь еще.

Слейд услышал, как открылась внутренняя дверь, и встал, возвышаясь над вошедшей медсестрой. Той, которая передала его просьбу Шейле. Он взглянул на карточку с именем, прикрепленную к халату, и храбро спросил:

— Моя очередь, Лайза?

Что-то в его глазах заставляло забывать о необходимости дышать. Лайза спохватилась и кивнула:

— Да. Доктор вас сейчас примет.

— Смелое решение, — загадочно сказал Слейд.

Он не мог объяснить себе, почему не ушел час назад. Его работа требовала терпения, но он так и не привык проявлять его. Ожидание вызывало у него раздражение. Но любопытство приковало его к стулу.

У него было три часа, чтобы сосредоточиться на образе, который он помнил, и поразмыслить, соответствует ли этот образ реальной Шейле. Он в этом сомневался, но должен был увидеть своими глазами. Он решил, что должен это им обоим.

Несколько месяцев назад был момент, когда снайпер убил его проводника и чуть не убил его самого. И в этот момент из всей своей жизни он увидел Шейлу, какой она была тогда на пляже — окутанная лишь лунным светом и его взглядом. Этот образ горел в его мозгу даже посте того, как он достиг убежища.

Ни одна другая женщина не оказала на него такого сильного и длительного влияния. Надо выяснить, почему: только ли из-за романтичности ситуации, или их связывает нечто большее, чем невероятно страстная ночь.

Он прошел за медсестрой в самую последнюю комнату.

— Ага, святая святых.

Медсестра пробормотала что-то неразборчивое и отступила. Его удивил ее странный взгляд и то, как смотрели на него две других медсестры. Он не может быть первым мужчиной, появившимся здесь, подумал Слейд.

Он потер рукой шею, зудевшую, как всегда, когда он попадал в неожиданную ситуацию, повернул дверную ручку и вошел.

Она была в кабинете, сидела за своим столом. Темнеющее синее небо подчеркивало белизну ее халата и блеск белокурых волос. Она сидела, строго сложив перед собой руки, как студентка какого-нибудь частного колледжа, ожидающая прихода учителя.

Чары снова завладели им. Она была так же прекрасна, какой он ее помнил.

Еще прекраснее.

Черт ее побери.

— Мне нравится ваша приемная, — он кивнул назад, не сводя с нее глаз. Что-то в ней изменилось. Что-то появилось в глазах, понял он. Страх? Вызов? Трудно разобрать. — Вы не любите глубокие кресла?

Она улыбалась, несмотря на то что чувствовала себя сплошным комком нервов. Он выглядел более загорелым, и волосы его были длиннее, чем в ту ночь. Но воспоминания не лгали, разве что со временем слегка сгладились. Он был еще красивее, чем запомнился ей, хотя это казалось невероятным.

Она крепче сцепила руки и ответила в том же тоне: бодро, но с некоторым напряжением:

— Беременным женщинам тяжело выбираться из глубоких кресел, они затягивают, как огромные подтаявшие зефирины. Так как вы поживаете?

Прежде чем он успел ответить, она очень обдуманно разомкнула руки и откинулась на спинку стула.

И увидела, как вытягивается его лицо при виде ее раздувшегося живота.

Ей пришлось ждать ответа, пока он молча смотрел на нее.

Господи, ну и невозмутимая особа! Слейд попытался как можно лучше замаскировать свою реакцию.

— Прекрасно, когда в меня не целятся.

Никакого удивления. Ничего. Шейла испытала легкое разочарование.

— Напомните мне сыграть с вами в покер.

Слейд коротко рассмеялся.

— Прошу прощения, вы захватили меня врасплох. Я отыграюсь.

Внутри у него будто разгорелся пожар. Он автоматически взглянул на ее руку. Кольца не было, но, может быть, бриллиант, подаренный мужем, слишком велик, чтобы носить его в рабочие часы. Несомненно, этот булыжник цеплялся бы за резиновые перчатки.

— Я думаю, поздравления уместны, — его голос прозвучал странно и глухо. Жизнь любит пошутить! Все это время он, оказывается, мечтал о замужней беременной женщине.

— Вы имеете в виду ребенка?

Одно следовало из другого.

— Я имею в виду свадьбу.

Она непонимающе смотрела на него.

— Какую свадьбу?

В какие игры она играет? Она кажется такой огромной, что вот-вот лопнет. Может, это и неразумно, но он чувствовал себя обманутым.

— Вашу.

Шейла прищурилась, сбитая с толку. О чем он говорит? Она приподняла брови, на губах ее заиграла улыбка.

— Я выхожу замуж?

На дворе девяностые, напомнил себе Слейд. Старомодные традиционные взгляды существуют рядом с удобными современными. Но, работая нерядовым врачом в одной из самых уважаемых больниц страны, она должна была бы выйти замуж до или после рождения ребенка.

Он подошел поближе.

— Значит, вы не?..

— Выхожу ли я замуж?

Он кивнул. Шейла встала, внезапно почувствовав себя как на электрическом стуле.

— Нет.

Концы с концами не сходились. Она не казалась ему человеком, способным показать кукиш обществу.

— Тогда как?..

Он что, дразнит ее?

— Я думала, что мужчина с вашей профессией и опытом знает, как.

Не сводя глаз с ее лица, Слейд потянулся к карману, затем мысленно обругал себя и табачные листья за то, что они вообще существуют.

Вдруг его мозг заработал в совершенно ином направлении.

— Сколько месяцев беременности? — тихо спросил он.

Ах, до него начинает доходить, не так ли? Интересно, он вообще тугодум или просто не спешит признавать свою причастность?

— Все, — резко ответила она, желая прекратить этот разговор. Хоть бы телефон зазвонил. Где эти срочные роды, когда они так нужны? — Девять месяцев.

Девять месяцев. Здорово! Он сел на край стола, так как вдруг потерял уверенность в том, что ноги смогут удержать его.

— Значит, ребенок...

— Ваш, да, — закончила Шейла фразу. В его глазах не паника, но что тогда?

— Блеск. — Он потер шею рукой. Зуд прекратился. — Какой подарок к возвращению домой.

Шейла не смогла сдержать смех. Он выглядел совершенно ошеломленным.

— Вы побледнели.

Ребенок. У нее ребенок. У него ребенок. Вроде того. Слейд выдохнул и мысленно взмолился о сигарете. Только одной.

— Слегка потрясен, вот и все.

Да, этого можно было ожидать.

— У вас нет причин для потрясения.

Он сделал жест, чтобы она замолчала. Он после разберется, что у него есть и чего нет. Сейчас надо решить более важную проблему.

— Почему вы не сообщили мне?

Она пожала плечами, не уверенная, нравится ли ей его тон. Ей определенно не нравилось свое собственное самочувствие в данный момент. Как-то не по себе, голова кружится. Тяжело сосредоточиться.

— Я не могла связаться с вами, и, кроме того, мы уже взрослые...

Его взгляд снова упал на ее огромный живот.

— Это видно.

Нет, ей точно не нравится его тон, решила Шейла. Она не знает, почему пыталась освободить его от ответственности. Может, потому, что не хочет ни от кого и ни от чего зависеть.

— Я вполне способна сама позаботиться о ребенке.

Он и не думал, что она будет распускать нюни. Сцепив руки, он продолжал следить за нею. Она встала и заходила по кабинету.

— Но он и мой.

Шейле показалось, что она понимает, почему он мог бы сомневаться, но ей стало больно. Она не звала эту боль, но та явилась.

— Да.

Он следил за выражением ее глаз.

— Вы уверены?

Боль быстро переросла в гнев. Она попыталась взять себя в руки, и, когда заговорила, в неторопливом ритме слов едва слышался намек на полыхавшую в ней ярость.

— Случай, конечно, странный. Ты сбил меня с ног в прямом и переносном смысле. Но не воображай. Я не сплю с кем попало. — Она говорила еще медленнее. Спина не на шутку разболелась, и она прижала руку к позвоночнику. В горле пересохло. Она с тоской вспомнила о бутылке воды в холодильнике.

Он все еще не пришел в себя.

— Но я пользовался...

Да, даже потеряв голову, они занимались безопасным сексом. Ирония судьбы. Она пожала плечами.

— Так бывает. Это твой ребенок.

Он поверил ей. Не потому, что очень хотел, а потому, что видел: она говорит правду.

— Хорошо. Тогда выходи за меня замуж.

Потрясенная, она успела обрадоваться, что в этот момент не пила воду. Она бы поперхнулась.

— Что ты сказал?

— Если это мой ребенок... — Слейд увидел, как приподнялись ее брови, и сформулировал иначе: — Поскольку это мой ребенок, я отвечаю за него. Я думаю, что нам следует пожениться.

Не эти слова она ожидала услышать от такой свободолюбивой личности, как Слейд. Произнесенные, они вызвали лишь ее раздражение. Свалился ей на голову и взялся за решение их будущего, даже не посоветовавшись с ней!

— Причина, по которой я даже не пыталась связаться с тобой, Слейд, состоит в том, что мне не нужно твое предложение и твоя «ответственность». Я прекрасно могу сама заботиться об этом ребенке. Мне это по душе и по карману.

— Но он мой. Ты только что призналась. Это значит, что я имею право на собственное мнение.

Шейла скрестила руки на груди.

— И каково же твое мнение?

Я только что его высказал, подумал Слейд. Предложил ей выйти замуж. Может быть, ей требуется разъяснение?

— Я думаю, что ребенку будет лучше в полной семье.

Мамочка, папочка и ребенок лично в ней не вызвали образ семьи. У нее было другое мнение.

— Когда он вырастет, у него будет семья.

— Он?

Она хочет сказать, что это мальчик?

— Или она, — внесла изменение Шейла, прочитав его мысли. — Нет, я не делала обследование. В некоторых вещах я люблю сюрпризы.

Если уж говорить о сюрпризах, то Слейд чувствовал себя так, будто его ударили по голове полицейской дубинкой. Но он хотел поступить правильно.

— Мы должны поговорить.

Шейла чувствовала, что приступы боли становятся все сильнее, и точно знала, что происходит. Она получила срочные роды. Прямо здесь и сейчас. Надо выпроводить его немедленно.

— Сейчас мы должны попрощаться. У меня обход, так что, пожалуйста, извини меня.

Решительно взяв его за руку, она чуть ли не вытолкала его в холл.

— Но...

Шейла закрыла дверь перед его носом и оперлась о нее. Закусив губу и закрыв глаза, она начала считать про себя.

Да, никаких сомнений. У нее начались роды. На этот раз наверняка.