Это наш ребенок!

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Ночь прошла на удивление хорошо. Шейла была убеждена, что не сможет заснуть рядом со Слейдом. Но инстинкт самосохранения взял свое. Она заснула в считанные минуты. Три раза ее будила Ребекка, настойчиво требовавшая еды.

После кормления в семь утра Шейла решила больше не ложиться. Взяв ребенка, она вернулась в спальню переодеться. Постель была пуста.

— Не удивлюсь, если он сбежал, — прошептала она Ребекке. Положив дочку в детское креслице на полу, Шейла быстро переоделась.

До сих пор было странно думать о себе как о замужней женщине. К мысли о ребенке она привыкла, но у нее было на это девять месяцев.

Со Слейдом она чувствовала себя как в эпицентре неожиданно налетевшего урагана.

Расчесав волосы, Шейла взглянула в зеркало. На данный момент сойдет. Косметика подождет, пока она сможет сосредоточиться.

Сев на корточки рядом с детским креслом, она расстегнула ремни, удерживавшие Ребекку. Ей хотелось взять девочку на руки.

— Ну, пойдем приготовим маме чай, чтобы поддержать силы.

Ребекка отреагировала на заявление, широко раскрыв глазки.

— Прекрасно, мне нравится благодарная публика.

Просто невероятно, как естественно Ребекка лежит на ее согнутой руке, думала Шейла, спускаясь по лестнице. Она чмокнула дочку в шейку, вдыхая сладкий детский запах. Что бы ни случилось, она будет вечно благодарна Слейду за чувства этого момента.

Поворачивая в кухню, Шейла чуть не столкнулась со Слейдом. Он был одет в облегающие бежевые летние брюки и темно-коричневую рубашку, подчеркивавшую цвет глаз. Как будто недостаточно длинных темных ресниц!

Слейд обхватил ее за плечи. Под его взглядом мурашки побежали по ее коже.

— Привет.

Слейд взглянул на Ребекку. Личико ребенка было недовольным, будто она пропустила любимую телевизионную программу.

— Доброе утро, Коротышка.

Шейла заметила, что он побрился. Вечерняя щетина исчезла, кожа слабо пахла туалетной водой. Шейла попыталась определить какой, но не смогла.

— Ты уходишь?

Он кивнул, проверяя, положил ли бумажник в задний карман брюк.

— Примерно на час. Надо кое-что уладить в редакции.

Шейла машинально стряхнула крошку с его рубахи. Тост. Это все, чем он позавтракал? Господи, она так мало знает о нем. И обо всей этой ситуации. Как ведут себя жены, например?

Слейд удивленно поднял брови, и Шейла опустила руку, пытаясь скрыть застенчивость.

— Я думала, у тебя отпуск.

— Да. Если бы не отпуск, я уже летел бы куда-нибудь.

Именно об этом он хотел поговорить сегодня с Энди. Отказаться от работы за рубежом. Джек Сиверс несколько раз сопровождал его. Джек еще немного сыроват, но у него большой потенциал, и он полон желания работать самостоятельно. Молодой, ничем не связанный и готовый рисковать, Джек вполне может работать зарубежным корреспондентом. Слейд был согласен передать знамя.

Ребенок забеспокоился. Слейд засмеялся и поцеловал темный пушок на головке.

— Эй, Коротышка, ты достаточно повоевала ночью. Сильные легкие. — Он посмотрел на Шейлу. — Пошла в мою мать. До встречи с отцом она собиралась стать оперной певицей.

Все, что Шейла знала о его матери, — это только ее имя. И что она вырастила Слейда одна.

— Твой отец бросил вас?..

Сочувствие в голосе Шейлы согрело Слейда. И вызвало неловкость. Он сунул руки в задние карманы брюк.

— Да.

Шейла посмотрела в кухню через плечо Слейда и увидела на кухонном столе пустую тарелку.

— Ты, кажется, уже позавтракал?

Он усмехнулся, переведя взгляд на свою рубашку. Она это поняла раньше, подумал он.

— Просто перекусил. Я редко завтракаю.

Держа ребенка на одной руке, Шейла перенесла тарелку на крышку посудомоечной машины.

— Видишь, я и это о тебе не знаю.

Слейд открыл дверцу машины и, подумав, взял тарелку и поставил ее на решетку.

— Я не знаю, что и сколько ты ешь на завтрак, какой кофе любишь...

Она забавная, подумал Слейд. И ей не все равно. Господи, я сделал что-то очень хорошее. Похоже, удача, преданно сопровождавшая его всю жизнь, не изменила ему. Без удачи он бы не встретил такую женщину, как Шейла.

— Я ем на завтрак мало, а кофе пью черный и крепкий. — Он заправил ей выбившийся локон за ухо, которое ему хотелось пощипать губами. — Но все это мелочи...

— Нет, не мелочи. Именно мелочи делают брак удачным или неудачным. Крошечные винтики и гаечки.

— Винтики и гаечки, — повторил он, притворно хмурясь. — Мы же говорим не о машине. Любовь делает брак удачным. Любовь и взаимопонимание.

Она еще не говорила ему о любви, но скажет, обязательно скажет.

Он взял ее за плечи, вглядываясь в лицо. Она не в настроении, подумал он. Правда, нельзя ее в этом винить. Она мало спала. По его подсчетам, ребенок будил ее трижды. По интервалам он понял, что каждый раз — для кормления. Когда по ночам девочку станут кормить из бутылочки, он сможет подменить Шейлу и дать ей выспаться.

— Это нормальный послеродовой спад настроения или я должен волноваться?

Шейла устало вздохнула. Именно это. У нее послеродовые колебания настроения. Она должна была их предвидеть.

— Да, это нормально. А вообще-то я обычно не так эмоциональна.

Ей бы следовало извиниться за свою неласковость, но она понадеялась, что сказанного достаточно.

Слейд прижал ее к себе, затем отпустил.

— Не страшно. Скоро увидимся. И с тобой тоже, умница. — Он коснулся пальцем детского носика. — Не мучай маму. Она у нас новичок.

В кухню вошла Ингрид, и Слейд поздоровался с ней.

Ингрид, закрепив волосы резинкой, похоже, была готова помочь всему миру.

— Доброе утро, мистер Поллак.

— Гарретт, — бросил Слейд через плечо с легкостью человека, не сомневающегося в своем месте под солнцем и не волнующегося за него.

Такой безмятежности я никогда не чувствовал, думал он, выходя из дома. Супружеская жизнь мне нравится. Если бы знал раньше, то не увиливал бы так долго.

Но нет. Только жизнь с Шейлой мне подходит, подумал он, садясь в машину. Даже усталая и невыспавшаяся, она сексапильнее красоток с цветных вклеек журналов для мужчин.

Кстати, надо найти пристанище для собственной коллекции.

Нажав кнопку гаража, Слейд ждал, пока дверь поднимется.

Коллекция, которую он унаследовал без ведома матери, пылилась на складе. Выбросить не позволила ностальгия. Старший кузен передал журналы и преподал несколько уроков анатомии с помощью этих наглядных пособий, когда Слейду исполнилось тринадцать лет.

Может, Сиверс оценит их. Или Сиверс, или коллекция пойдет в макулатуру, думал Слейд, заводя мотор.

В макулатуру сдавать жалко. Журналы были старыми уже тогда. Некоторым выпускам больше двадцати лет. Значит, Сиверс. Хотя картинки скромны по современным меркам, Сиверс сможет оценить коллекцию. Он любит ретро.

Насвистывая, Слейд выехал на улицу.

Ингрид принялась за уборку кухни. Слейд оставил около тостера буханку хлеба и брусок масла. Она все вернула на положенные места и улыбнулась Шейле.

— Он милый, ваш мистер Гарретт.

Шейла чуть не поправила Ингрид, что Слейд не «ее» мистер Гарретт, но вовремя осеклась. Он действительно «ее» мистер Гарретт. Она вчера подписала лицензию, которую ему удалось достать так быстро. Их брак стал официальным.

Ее охватила та же неловкость, какую она почувствовала, когда осознала, что натворила. Усилием воли Шейла подавила ее.

— Да. Очень милый. Когда хочет, — согласилась она и переключила внимание на ребенка: — Итак, принцесса, что маме съесть на завтрак, чтобы справиться со своими новыми обязанностями, а?

Шейла открыла холодильник.

— О, у вас и так полно забот. Позвольте мне приготовить вам завтрак! — воскликнула Ингрид, ласково отодвигая Шейлу.

— Я плачу тебе как няне, а не как домработнице, — напомнила Шейла.

Ингрид не уступила. Для такой кроткой на вид девушки она очень решительна, заметила Шейла.

— Я могу быть и тем, и другим. Итак, что вы?..

Ее прервал дверной звонок.

Слейд, подумала Шейла. Наверное, что-то забыл. Но почему не пользуется ключом? Вчера после ужина она дала ему ключ.

— Подождите, я открою, — вызвалась Ингрид и поспешила к парадной двери.

Шейла снова открыла холодильник.

— Слишком много народу бегает по этому дому, Ребекка, — доверительно сообщила она дочке. — Я к этому не привыкла.

— Доктор Поллак?

Шейла обернулась и увидела вернувшуюся Ингрид. На лице девушки расплывалась широкая загадочная улыбка.

Что еще?

— Да?

Ингрид отступила в сторону и без особой необходимости объявила:

— Ваши родители.

За девушкой стояли Сьюзан и Теодор Поллак. Вместе. У Шейлы отвисла челюсть. Вместе они посещали только официальные приемы. Или дочь теперь перешла в ту же категорию?

Шейла также никогда не видела их одетыми настолько небрежно. Она не могла вспомнить в своем детстве ни семейных пикников, ни поездок на пляж или в горы. В местах, знаменитых модными курортами, ее родители только работали.

Но даже в неофициальной одежде в них чувствовался высший класс. Класс и что-то еще. Что-то изменилось, поняла Шейла. Она видела перемену в глазах матери.

Они стали почти похожи на любых других родителей. Почти, но не совсем.

Сьюзан Поллак прикрыла рот длинными изящными пальцами, и Шейле показалось, что в синих, как сапфиры, глазах матери блестят слезы.

— О мой Боже, Тед, это правда. — Сьюзан посмотрела на мужа, чтобы убедиться, потрясен ли он так же, как она. — У нее ребенок.

Не дожидаясь комментариев от мужчины, с которым прожила в браке почти тридцать пять лет, Сьюзан обняла одновременно Шейлу и ребенка.

Это действительно слезы, поняла Шейла. Ее мать действительно плачет. Шейла не помнила, чтобы ее мать когда-либо плакала.

Сьюзан сжала губы, подавляя рыдания.

— Славно узнать, что я стала бабушкой, от автоответчика.

Шейла позвонила родителям, как только вернулась из родильного отделения в палату. Откликнулся автоответчик. Она и не ожидала ничего другого.

— Привет, мама.

Шейла подставило лицо быстрому поцелую отца и удивилась, когда он еще и сжал ее плечо. Его глаза тоже, кажется, блестят? Разве уже начался сезон аллергии? Наверное. Ее родители никогда не реагировали на обстоятельства эмоционально. Они ко всему подходили логически.

— Вы были в круизе, — напомнила Шейла матери.

Что необычно само по себе. Ее родители никогда не отрывались от своих частных практик, если только не посещали какой-нибудь медицинский симпозиум, где оба или один из них были главными докладчиками.

Что происходит?

— Ты могла позвонить на корабль, Селеста знала номер круиза, — упрекнула Сьюзан, упомянув свою домработницу. Но все упреки были забыты, когда она взглянула на внучку.

— О, малышка прекрасна! — Сьюзан перевела взгляд на мужа: — Разве она не красавица, Тед?

Доктор Теодор Поллак, возмещавший проведенную в постоянных трудах молодость тем, что наслаждался преимуществами зрелости, широко улыбнулся.

— Да, она прекрасна. Не так, как Шейла, конечно. — Он посмотрел на жену, как будто увидел ее в первый раз после многолетнего перерыва. — И у Шейлы твои глаза и губы. Правда, у этой малышки твое имя.

Сьюзан улыбнулась и покраснела. Шейла могла бы поклясться, что покраснела.

— Ребекка Сьюзан — чудесный выбор, дорогая.

Шейла все таращила глаза на своих родителей. Как будто она попала в сумеречную зону между сном и бодрствованием. Или одна из ее фантазий вдруг обрела собственную жизнь. Ее детская фантазия, в которой родители вели себя не как деловитые профессионалы, а как нормальная любящая пара.

— Мама, папа, что-то случилось? Вы ведете себя так... странно. — Шейла не смогла сформулировать это более мягко.

Тед засмеялся, но ответила Сьюзан:

— Ты хочешь сказать: «не надутые»?

Шейла ни за что не стала бы оскорблять их, хотя именно это слово первым приходило в голову. Надутые. Чопорные. Замкнутые.

— Я хочу сказать, что вы изменились. Я ожидала открытку и сберегательную облигацию, а не визит.

— Сберегательную облигацию... — Эти два слова явно освежили память Сьюзан, и она взглянула на мужа: — Ты не забыл купить ее?

Шейла протянула руку прежде, чем отец успел ответить.

— Это не намек, а наблюдение. — Она сделала шаг назад, чтобы лучше рассмотреть родителей. — Так что же с вами обоими произошло?

Они переглянулись, и отец, к безмерному удивлению и удовольствию Шейлы, обнял мать за плечи.

— Мне кажется, что через тридцать пять лет брака мы наконец нашли друг друга.

—Дом был большой, но не настолько, — заметила Шейла. Здесь что-то еще.

Сьюзан удобно устроилась в объятиях мужа.

— Дом — нет, но наша работа... Ты это знаешь лучше других.

Да, работа всегда стояла у них на первом месте. Отец находился в странах «третьего мира» по полгода, оперируя детей, которые иначе остались бы искалеченными или парализованными. Мать каждую неделю принимала больных в бесплатной клинике в старой части города. Долгие часы они отдавали своим частным практикам. Все это, безусловно, проело большую дыру в ткани их совместной жизни. Но Шейла приспособилась, смирилась. Изменить что-то было невозможно. Тигры полосатые, солнце встает на востоке, а ее родители одержимы своей работой.

Что же изменилось теперь?

— Итак? Что же случилось?

Сьюзан взглянула на мужа, предоставляя объяснения ему. Для нее это было слишком болезненно.

Тед заговорил не сразу. Это был самый плохой период в его жизни. К счастью, благополучно завершившийся. Но могло кончиться иначе. Уж он-то понимал это лучше других.

— Мы думали, что у твоей матери рак груди.

Шейла впервые услышала об этом и широко раскрыла глаза.

— Мама!

Сьюзан подняла руку, останавливая поток надвигавшихся слов и вопросов.

— Мы тебе не сказали, Шейла, потому что не хотели тревожить. Опухоль оказалась доброкачественной. Чего нельзя было сказать о нашем браке, как мы поняли.

Сьюзан посмотрела на мужа явно с любовью.

— Мы оба вдруг столкнулись с совершенно непривычной гранью жизни, — продолжал отец. — Пришел момент критически все оценить, выделить самое важное.

— И самым важным оказалась семья, — подхватила Сьюзан и поцеловала Шейлу в висок с большим чувством, чем за всю ее жизнь. — Бедняжка. Ты была обделена вниманием потому, что я лечила больных, а отец улетал на полгода делать свои операции.

Шейла всегда старалась держаться за положительные стороны своего детства.

— Я очень гордилась вами, — честно сказала она.

Сьюзан нежно взъерошила волосы Шейлы.

— И была очень одинока. Теперь я понимаю. Милосердие начинается дома, а тебе его не досталось. — Она ласково посмотрела на внучку и, просияв, взяла ее на руки. — Теперь все будет по-другому. Совсем по-другому. Мы избалуем ее.

Шейла никогда не видела, чтобы мать так широко улыбалась. Только рассеянная улыбка.

— О Господи! — притворно простонала Шейла и обратилась к отцу за помощью: — Папа!..

Он засмеялся, явно наслаждаясь происходящим. Наслаждаясь жизнью с пылкостью человека, чуть не потерявшего все, что ему было дорого.

— Я буду держать ее в рамках.

— Ха! — фыркнула Сьюзан. — Ты не знаешь своего отца. Ему стоит только начать. Придется купить Ребекке Сьюзан кооперативную квартиру для коллекции мягких игрушек.

Шейлу охватило ликование. Ее родители борятся за честь баловать ее ребенка! Невероятно!

— Думаю, зарываться я вам не позволю.

Сьюзан оглядела кухню, как будто ожидая, что кто-нибудь выпрыгнет из кладовки.

— Так где он, этот твой муж? Или автоответчик записал посторонний сигнал?

Шейла отрицательно покачала головой. Интересно, как бы отреагировал Слейд, если бы услышал, что его назвали посторонним сигналом? — Никакой ошибки. Слейд на работе.

Тед удовлетворенно кивнул и поправил очки.

— Ну, по крайней мере он не нахлебник.

Шейла весело улыбалась. Прежде, когда она жила дома, отец не обращал внимания на ее приятелей и не интересовался их планами в отношении дочери.

— Слейд журналист, папа. Работает в «Таймс».

— Не обращай внимания, дорогая, — вмешалась Сьюзан. — Просто у твоего отца такой юмор. Немного заржавел. Папа не использовал его годами. Дай ему время.

Сьюзан улыбнулась дочери. Столько надо исправить, столько возместить... С чего начать — теперь, когда ей снова подарена жизнь?

Сьюзан прижала внучку к груди, впитывая успокаивающее тепло.

— Он достаточно хорош для тебя, дорогая?

Мать так и не узнала об Эдварде. Не было причин рассказывать ей. Сначала потому, что они никогда не вели доверительных разговоров, а после потому, что никогда не делились горем.

— Конечно, нет, но папа римский был занят, и мне пришлось довольствоваться тем, что осталось.

— Юмор она унаследовала от меня, — твердо сказала Сьюзан мужу. Она уже убедилась, что дочь счастлива, и испытала безмерное облегчение. А ведь вполне могло случиться иначе. У многих ее сотрудниц, имеющих детей, запутанная личная жизнь. Сьюзан снова взглянула на внучку и коснулась ямочки на ее подбородке.

— А эта крошечная ямочка? Это от него?

Шейла кивнула.

— Очень мило, — одобрила Сьюзан и свободной рукой взяла дочь под локоть. — Пойдем в гостиную, Шейла. Мы приехали надолго и собираемся приятно провести время. Уолтер взял моих пациентов, а папу подменил его партнер. Поскольку ты в послеродовом отпуске, никого из нас не будут тревожить эти вечные звонки. Мы сможем поговорить без помех.

Даже во времена запойного увлечения любимой работой бывали моменты, когда Сьюзан Поллак с удовольствием бы выбросила свой телефон в океан.

— О, между прочим, я хочу, чтобы ребенок называл меня Буля. Звучит забавно, и я не буду чувствовать себя такой старой.

Тед, смеясь и качая головой, шел за женщинами в гостиную.

— Ты никогда не будешь выглядеть старой, Сьюзан.

Довольная Сьюзан доверительно наклонилась к дочери.

— У него есть качества, которые он даже не начинал испытывать на мне. — Она обернулась к Теду: — Я с удовольствием предвкушаю вторую половину своей жизни.

Шейла едва верила своим ушам.

— Где ты раскопала имя Буля?

— Одна из лаборанток в больнице мимоходом упомянула, что ее внучка так сократила слово «бабуля».

Перед домом стоял темно-синий «мерседес». Модель десятилетней давности по меньшей мере, но машина была в отличном состоянии. Интересно, чей он, думал Слейд, открывая дверь гаража и въезжая внутрь. На номерном знаке было написано «МЕМ-Х-2». Очевидно, сослуживцы Шейлы заскочили посмотреть ребенка.

Слейд довольно усмехнулся. Ему понравилось его предположение. После той жизни, какую он вынужден был вести в последние несколько месяцев, все нормальное и обыденное казалось ему чертовски приятным.

Решив перед встречей с гостями умыться, Слейд прошел в дом через гараж. Ванная была совсем рядом, но, поворачивая к ней, Слейд краем глаза заметил Шейлу. Она была в кухне, что-то доставала с нижней полки шкафа. На ней были слаксы, соблазнительно обрисовывавшие попку.

Ошибиться невозможно, это точно попка Шейлы. Он узнал бы ее где угодно. Ингрид ниже ростом и почти болезненно худа.

Поддавшись капризу, Слейд подкрался к Шейле и обхватил за талию. В ответ раздался испуганный визг.

— Ты забыла? Подразумевается, что ты сейчас отдыхаешь?

Смеясь, он повернул ее лицом к себе. Его губы уже были в дюйме от ее губ, когда он замер, ошеломленный.

— Вы не Шейла...

Обретя дыхание, Сьюзан громко рассмеялась. Должно быть, это Слейд.

— Да, я не Шейла. — Она тепло улыбнулась зятю. У Шейлы хороший вкус. — И не в первый раз сожалею об этом.

Осознав, что все еще держит женщину, Слейд отпустил ее. До чего же похожа... Он сделал шаг назад.

— Кто вы?.. — Он всматривался в знакомое лицо, пытаясь сориентироваться. Невероятное сходство. — Шейла не говорила, что у нее есть сестра.

О да, этот мужчина ей точно понравится.

— И не могла сказать. У нее нет сестры. — Сьюзан пригладила волосы рукой и, хотя никогда не была тщеславной, пожалела, что нет расчески. — Я ее мать.

— Сьюзан... — Теодор вошел в кухню, переводя взгляд с незнакомца на жену и обратно. — Что здесь происходит?

Сьюзан взяла мужа под руку. Не ревность ли мелькнула в его глазах? Как чудесно после стольких лет равнодушия...

— Еще чуть-чуть, и я бы выяснила, что заставило Шейлу так внезапно выскочить замуж.

Шейла поспешила в кухню вслед за отцом. Не так она надеялась познакомить Слейда с родителями — во всяком случае, не так скоропалительно. Вообще в эти дни все идет не по плану.

Теда развеселило замешательство в глазах Шейлы и ее нового мужа.

— Шейла, кажется, твой муж приударил за моей женой.

— Все, — и Слейд поднял руки в форме буквы «Т», как тренер спортивной команды, берущий минутный перерыв. — Тайм-аут.

Слейд вгляделся в лица родителей. Да, он уже видел их, правда издали, в тот вечер, когда встретил Шейлу на благотворительном приеме. Однако это были не совсем те же люди. Они выглядели гораздо дружелюбнее и доступнее. Пара, царившая на приеме, была красивой, но чопорной. Он не рискнул бы держать пари на то, что увидит хотя бы одного из них в джинсах.

— Вы доктора Поллак? — Слейд осекся, поняв, что несет несусветную чушь. — Как обращаются к мужу и жене, если они оба врачи?

— В данном случае «мама и папа». — Тед сердечно пожал Слейду руку. — Видите ли, я всегда мечтал о сыне.

Сьюзан с удивлением посмотрела на мужа. После рождения Шейлы они оба решили, что этот ребенок будет единственным.

— Ты мне никогда не говорил об этом.

Они очень о многом не говорили. Но у них еще есть время.

— Я думал, было бы несправедливо говорить тебе о своих желаниях. У тебя едва ли было время для Шейлы, что уж говорить о двоих.

Тед взглянул на дочь. Он так много упустил. Столько ему никогда не возместить.

— Я тоже обделил тебя, дорогая, — сказал он дочери.

Было время, когда Шейла с восторгом приняла бы их сожаления. Теперь, сама став матерью, она понимала, как это случилось. Она подняла руку, останавливая извинения.

— Стоп. Больше никаких «я виноват». Начнем с чистой страницы.

Сьюзан, улыбаясь, взяла своего нового зятя и дочь под руки.

— Итак, почему бы нам всем не вернуться в гостиную и не познакомиться? Я как раз доставала печенье, когда вы набросились на меня.

Тед удивленно посмотрел на Слейда.

— Он набросился на тебя?

— Не в библейском смысле, Тед. Ты это сможешь сделать позже, — со смехом ответила Сьюзан.

— И это твои родители? — тихо спросил Слейд Шейлу.

Неужели она действительно не видела, что эти люди спали в одной постели? Ему они казались очень игривыми.

— Я не уверена, — прошептала она в ответ. — Надо позвонить Селесте и спросить, не валяются ли где-то в доме пустые оболочки. А пока я собираюсь наслаждаться обществом этих людей, кто бы они ни были.

Шейла подмигнула родителям, собираясь делать именно то, что сказала.

Внезапно спохватившись, она посмотрела на Слейда.

— Ты все уладил в редакции?

Там все еще шли переговоры о его новом назначении. Он скажет ей, когда все закончится.

— На данный момент, — прошептал он.

Шейла не поняла, что он имел в виду, но сейчас ей хватало загадок от общения с родителями. Она уточнит неопределенный ответ Слейда позже.

Она задаст ему этот вопрос и множество других, которые у нее к нему накопились.