Фиктивная семья на Новый год

Глава 56

Мама с папой уезжают, а родители Паши остаются. Удивительно, но они втроем по–прежнему делают вид, что ничего глобального не произошло. Придерживаются поговорки «худой мир лучше доброй ссоры».

Я их искренне не понимаю. Но лишний раз предпочитаю не нагнетать. Павел лучше знает, как ему и с кем общаться. Главное, он придерживается курса выхода из фирмы, в чем я его горячо поддерживаю. В основном, правда, по вечерам.

Не слишком получается принести пользу на работе, когда Ника со мной. Я и не замечала, как много для нас делают мои родители. Нужно хороший подарок присмотреть им.

А Нику нужно переводить на самостоятельность, наверное. Слишком мы с ней носимся, оберегаем. Но как иначе? Единственная кровиночка. Да и со школы она не дойдет пешком до Пашиного дома, а на общественном транспорте нужно делать целых две пересадки.

В общем, отложим самостоятельность на лучшие времена. Или, наоборот, на худшие.

– Привет, котик, – здороваюсь с дочкой, как раз забираю ее со школы. – Много пятерок получила?

– Мама, – она закатывает глаза и качает головой, – оценки – не главное, как ты не поймешь! Знания! Вот в чем сила.

– И как со знаниями нынче? – усмехаюсь по–доброму.

Ника уже во втором классе мастерски юлит, когда ей нужно. В старшей школе вообще не буду знать, как у нее на самом дела в учебе. Хотя нет, буду. Электронные дневники ведь ввели. В начальной школе не стали нашим делать, а потом будут, как у всех несчастных, которые даже оценку не могут затереть вручную.

– Что есть знания, мама? – продолжает тем временем философствовать Ника. – Они крайне эфемерны. Чем больше мы узнаем, тем больше расширяется область нашего незнания.

– За рассуждения и умные слова садись пять, а на действительную картину в школе дашь дневник вместе с тетрадями дома глянуть, – прерываю своего маленького профессора. – Залезай в машину.

Ника вмиг куксится, а потом находит новый повод для заговаривания зубов.

– О, мы снова на твоем автомобиле? Скучала по старушке, – она хлопает по сидению, – хотя в большой машине твоего друга представительнее себя чувствуешь.

– Забирайся уже! Представительная ты моя. У нас дел куча, будем елку наряжать. Новый год на носу, а мы как всегда.

– Ой, да ладно тебе, в прошлом году тридцать первого наряжали, и ничего. В этом ты рано опомнилась.

– В том году мама работала, как проклятая, дочь. И давай без твоего пренебрежительного тона, – раздражаюсь.

– Я ж по–доброму, расслабься.

Качаю головой и трогаюсь с места. Наградил Бог ребенком, иногда не знаю, что с ней делать.

Новогодних украшений у Фирсова, ожидаемо, нет. Поэтому мы забираем все наши запасы вместе с искусственной елкой. Она у нас появилась только год назад, подарок от моей подруги, которая постоянно ругала нас за живые елки.

– Природу портите! Рубите дерево ни за что! – периодически возмущалась она.

– Вообще–то их специально выращивают для этого. И по–настоящему плохо тем деревцам, которые никто не купил. Их–то уже срубили, а они никому не понадобились. Следующий путь только на свалку, сама знаешь, с переработкой в нашем городе туго, – приводила я свои аргументы.

– Неважно. Я уже купила вам в подарок красивую искусственную ель. Чем меньше будет спрос, тем быстрее уменьшится предложение. Я верю, что настанут времена, когда не будут выращивать елки ради сруба, и они будут радовать глаза, оставаясь в почве, – закончила она свою пропагандистскую речь и достала из багажника искусственное дерево.

Как бы там ни было, а дареному коню в зубы не смотрят. Хотя я с детства имею предубеждение против такой елки. Мне всегда говорили, что дерево должно пахнуть, радовать своей жизнью. Как цветы, например.

Искусственные цветы она у себя дома не держит почему–то, предпочитает живые тюльпаны на восьмое марта. Хотя лично я ничего против любых цветов не имею. Искусственные бывают очень красивы. И они долговечны.

Но меня потянуло в какую–то полемику, нужно возвращаться в настоящее, кормить ребенка и украшать квартиру Павла.

Если честно, не понимаю, зачем оставаться тут, когда есть чудесный дом недалеко от города. Но хозяин–барин. Не хочет он туда своих родителей тащить, и ладно. Его дело.

Надеюсь только, что возьмет нас с Никой весной в гости хоть разок. Хочу ребенка свозить на природу, родительская дача в другой стороне, у них иные виды. Но это если мы все еще будем вместе с Пашей. Не могу я быть уверенной даже в завтрашнем дне, происходящее слишком необычно, а я склонна к драматизму. Потому, лучше не думать, чтобы не сглазить.

– Красиво у нас получилось, – говорит Ника, рассматривая труды нескольких часов, – атмосферненько. Теперь можно поверить, что твой парень живет тут не один, а с нами.

– Разве раньше нельзя было поверить? – восклицает сзади нас Паша. Мы не слышали, как он пришел. – Твои вещи, мелкая, валяются по всей квартире! Нет. Однозначно, никто больше не поверит, что это холостяцкая берлога.

– А хотелось бы, чтобы верили? – ляпаю я.

Сильная симпатия к Фирсову, да, я не хочу называть ее влюблённостью или еще хуже любовью, хоть и все признаки на лицо, заставляет меня быть истеричной дурочкой.

Павел вопросительно выгибает бровь, потом резко пересекает комнату и прижимает меня одной рукой к себе.

– Когда ты уже поумнеешь, Дарья, – произносит прямо мне в губы и целует их, не давая ни единого шанса возмутиться.