Фиктивная семья на Новый год

Глава 72

Утро встречает… Да ни черта оно ничем не встречает. Обычное утро, непроглядно–серое и унылое.

За окном дождь и слякоть. А еще ветер сильный. Как будто холодная осень, а не начало января. Не люблю такую погоду, но зато она под стать моему нынешнему настроению.

Переворачиваюсь на другой бок, а Паши нет. Я одна.

Кладу руку на пустую подушку и ощущаю себя ужасно одинокой. Оказывается, быстро привыкаешь к тому, что кто–то греет твой бок по ночам.

– А это еще что такое? – произношу растерянно, нащупав на подушке Фирсова бумажку.

«Дашенька, я не стал тебя будить, у меня ранний самолет. Вы с Никой отдохните спокойно, не спешите уходить. Буду ждать нашу встречу! Целую крепко».

Ждать он будет, а еще целует. Какой интересный. А хи–хи не хо–хо?

Что–то я злая. Только рыдать собиралась, а теперь рву на мелкие части ни в чем неповинную записку.

– Мама, к вам можно? – стучится Ника.

– Я одна, – глухо отвечаю.

И буду теперь всегда одна. С дочкой, конечно, и это самое главное.

Утираю набежавшую слезу и встаю с постели.

– Идем, котик, дел много. Погостили, пора и честь знать.

Меня переполняет решительность, направляю энергию в нужное русло. Больше участвовать в любительских постановках нам с дочерью не надо, родители в санатории отдыхают, и мы отдохнем.

– Но это ведь ненадолго, да? – неуверенно тянет Ника, собирая вещи в рюкзак. – У вас с Пашей вроде серьезно, разве нет? Не как с Русом.

Рус… В голове эхом проносится имя моего бывшего друга.

Мы с ним целых пару–тройку лет имели радость близкого общения, но да, я бы никогда не сказала, что у нас серьезно. В отличие от ситуации с Фирсовым. Будь он неладен.

– Котик, какая, в сущности, разница? – произношу философски. – Разве можно в этом мире быть в чем–то до конца уверенным? Разумеется, кроме нашей с тобой любви и того, что мы с тобой есть друг у друга.

– Ага, – кивает дочь, – а потом спустя энное количество лет оказывается, что ты мне не мать.

Закатываю глаза и качаю головой.

– Нет, Ника, это не наш с тобой случай. На первый свой заработок сделаешь анализ ДНК, я не против.

– Когда это будет, мам?

– Мне все равно, – отрезаю, – я не буду свои кровные тратить на подобную ерунду. Свои трать. И, кстати, о растрате денег, как насчет того, чтобы слетать на море? Деньки у нас есть, финансы тоже, а нервы стоит подлечить.

– Да! – радостно кричит Ника. – Сегодня?

– Лучше сегодня, сейчас гляну, что по билетам, а то завтра есть риск, что я передумаю, – киваю.

Карты складываются удачно, и во второй половине дня мы мчим в аэропорт. Навстречу морю, соленому воздуху, пальмам на берегу и горам за ними. Чистый кайф. Даже зимой. Даже в плюс двенадцать, которым нас встречает город.

Хотя какие даже, целых плюс двенадцать! А на солнце, которого здесь в избытке, все пятнадцать! Это ли не счастье для жителя города, где зимой холод и нет моря.

Конечно, время не для пляжного отдыха, но гулять нам никто не запрещает. А также делать неимоверное количество фотографий чуть ли не под каждой пальмой, чуть ли не возле каждого зеленого куста, которые умудряются цвести в начале января.

– Сказку про подснежники здесь придумывали? – спрашивает Ника, задумчиво вертя в руке розовый бутон.

– Кхм, – усмехаюсь, – все возможно. Правда, не припомню в истории про двенадцать месяцев море и пальмы.

– Мам, ты как маленькая, честное слово, – говорит покровительственно дочь. – Кто ж тебе все детали раскроет? Интрига должна быть, понимаешь? Ин–три–га!

– Все–то ты знаешь, эксперт мой юный, – качаю головой, – идем дальше.

Через три дня мы возвращаемся к себе, в холод и слякоть. Зима организовала подходящую январю погоду, но снег забыла позвать.

Но да ладно с этой зимой. Фирсов не звонил. Совсем. Ни разу. Кроме скромного сообщения о благополучном приземлении весточек от него я не получала.

Ближе к вечеру, когда сумки разобраны, есть приготовлено, дела по дому переделаны, в дверь звонят.

Внутренне напрягаюсь, попутно просчитывая, кого могла принести нелегкая, и что с ними делать. Выглядываю в глазок, а там незнакомый парень с рюкзаком и большим конвертом в руках.

– Это курьер, откройте, пожалуйста, – он словно чувствует, что его рассматривают, подает голос, – у меня конверт от Фирсова Павла Сергеевича.

С молниеносной скоростью отпираю дверь.

– Здравствуйте, – произношу, косясь на посылку, – а что там?

– Мне неизвестно, – парень пожимает плечами, – документы, наверное, судя по размеру и весу пакета. Здесь распишитесь, пожалуйста.

Делаю, что нужно, и дрожащими руками беру конверт. Захлопываю за парнем дверь, лишь кивнув на прощание, и сразу, прямо в коридоре, открываю посылку.

Парень оказался прав – документы, какие–то бумажки, несколько штук. Но зачем?

Бегло пробегаюсь по напечатанным строчкам.

– Что? – шепчу изумленно в пустоту.

Смысл доходит до меня не сразу, но мозг находит–таки основные слова: «брак считать расторгнутым». И речь не об Анфисе с Сергеем. До них мне нет дела. Речь о нас с Пашей.

«Хорошо, паспорт не меняла», – проносится единственная мысль на краю сознания.