Глава 5

«Вот и дожили до полдника.» То ли от постоянной активности, то ли от свежего воздуха, мне постоянно хотелось есть, и столь частый приём пищи, предусмотренный распорядком, меня радовал.


Самая правильная пионерка лагеря, Славяна, уже была тут и с аппетитом уплетала пирожок.


«И это, товарищи, правильно — о таких формах нужно заботиться и ни в коем случае не допускать уменьшения их объёма, мягкости, упругости… да… Кажется, я увлёкся…»


Рядом со Славяной было свободное место, и я не преминул совместить приятное с полезным. «И подстраховаться от неожиданного явления моей страстной поклонницы.»


— О, Семён. Тебя уже освободили от почётной должности медбрата? — Славяна с любопытством посмотрела на меня.


— Да, Виолетта сменила меня.


— А Мику? С ней всё в порядке? Я видела, ты охранял её сон, что-то случилось?


— Растяжение. Неудачно ступила, когда с крыльца спускалась.


— Бедняжка. Всё время что-то случается с нашей Мику, ты уж за ней присматривай получше.


— Стараюсь. Но фатум пока что сильнее.


— Бывает, — Славяна улыбнулась и, посчитав обмен положенными любезностями законченным, вернула всё своё внимание угощению.


Молча проследив за тем, как сначала одна, а вскоре и вторая крошка спикировали с пирожка и упали на выдающуюся грудь моей соседки, я громко сглотнул, вспомнил о «полезном» и, с трудом отведя взгляд, заговорил:


— С-славя, а ты знаешь, что за запретная зона есть у нас в лагере?


— Запретная зона? — Славяна удивлённо подняла брови. — А, услышал местный фольклор на эту тему? Да там ничего необычного, просто огороженная забором насосная станция. Ума не приложу, почему о ней рассказывают всякие легенды. Может, высокий забор так дразнит воображение. Ну и надпись там есть: «Запретная зона», но это чтоб никто не додумался пробраться туда и нырять без присмотра вожатых. Слышала я, был один такой инцидент уже. Ничем хорошим не закончился…


— Понятно. А где она?


Славяна одарила меня взглядом, как бы говорящим: «тебе заняться, что ли, больше нечем? », но всё же ответила:


— От котельной трубы идут по земле, они тебя выведут к нужному месту. Ладно, с удовольствием поболтала бы ещё, но дела, дела, сам понимаешь, — залпом допила чай и покинула меня.


«Наверное, и вожатой расскажет, что я от безделья занимаюсь всякой ерундой, и попросит усилить общественно полезную нагрузку для меня, чтоб не было времени на глупости.»


— Нас прервали в прошлый раз, — стоило Славяне отойти, как её место тут же заняла Аня.


«Ну прямо как знал. Славя, ну почему ты столь рано покинула меня⁈»


Я почувствовал, как сердце вновь застучало, как сумасшедшее, а внизу живота нарастало возбуждение. «Если Аня всеми своими выходками добивалась именно такой реакции — то это закономерный успех!» — подумал я.


«Интересно, такая напористость и откровенность — это признак сильных чувств или просто игра по каким-то ей известным правилам? Может, я для неё очередной трофей, который нужно заполучить любой ценой, чтобы доказать себе свою привлекательность?»


Я нахмурился, пытаясь разложить всё по полочкам. «Непонятно, но очень подозрительно. Обычно девушки так себя не ведут! Даже если очень влюблены. Или ведут? Чёрт, я ведь не такой уж знаток в этих делах.»


— Я сначала подумала, что вожатая идёт. А потом присмотрелась — какая-то незнакомая девушка. Семён, ты что, решил устроить двойное свидание⁈ — Аня нахмурилась. — Прости, но на такое я не согласна. Мы же даже не подруги! Я, конечно, не стала вам мешать… и, признаться, немного расстроилась. Но потом подумала, что, наверное, ещё не всё потеряно!

— Вот, держи. Мои любимые. — она лукаво улыбнулась.


В голове роились противоречивые мысли. «А что насчёт меня? Может, это и есть настоящая любовь? Что, если я уже влюбился в Аню, а к Мику испытываю лишь платонические чувства?»


Я попытался проанализировать свои ощущения. С одной стороны, образ Мику не выходит из головы. Она красивая, милая, добрая… Я постоянно думаю о ней, беспокоюсь… Её присутствие успокаивает, придаёт уверенности. Но когда вижу Аню, тело реагирует совсем иначе. Это — просто подростковая гормональная буря или нечто большее?


«Любовь должна измеряться силой физического влечения? Или, наоборот, любовь это нечто возвышенное, далекое от плотских проявлений? Или должны присутствовать оба этих аспекта?» — продолжал я размышлять, чувствуя, как путаница в голове только усиливается.


«А к Мику чувствую ли я влечение? Определённо! Но к кому сильнее? К Мику тянет больше духовно, а к Ане — физически. Может быть, я просто путаю романтическую привязанность с первой влюблённостью? Или настоящую любовь с простым влечением?»


Я вздохнул, чувствуя, как мысли заворачиваются в тугой клубок.

«Ох, как же всё сложно! Может, я вообще ничего не понимаю в любви? Наверное, это нормально — испытывать разные чувства к разным людям? Или я просто эгоист, который хочет получить всё сразу?»


Аня протягивала мне что-то, зажатое в кулачке.


Я, погруженный в свои мысли и не до конца осознавая происходящее, машинально протянул руку под стол. На ладони я ощутил что-то мягкое.


«Чёрт, что я делаю? — спохватился я. — Надо сразу отказываться от всего, что предлагает Аня! Иначе точно быть беде!»


Она заговорщицки подмигнула.


Я попытался разжать кулак и посмотреть, о чём речь.


— Нет, ты что, не здесь! Посмотришь, когда никого рядом не будет!


«Похоже, опять что-то учудила.»


Я положил непонятную вещицу в карман.


Аня наклонилась ко мне и зашептала в ухо:


— Не подумай чего плохого. Я этот способ понравиться парню подглядела в мультфильме одном. Ну, что надо подарить. Там это сработало…


Она смущённо захихикала, отстранившись.


«Ого, оказывается, что-то способно смутить и её. Страшно представить, что там за артефакт!»


— Идёшь вечером на кино? Может быть, вместе посмотрим?


— Семён! Чем вы тут занимаетесь? — над нами грозно нависла Алиса Двачевская.


Аня стушевалась, вскочила и максимально быстро проследовала к выходу.


«Похоже, Алиса тут большой авторитет для всех пионеров. Гроза района прямо.»


— Закончил?


— Да я вообще ни при чём, она сама… — попытался оправдаться я, больше опасаясь не физической расправы, а того, что меня сдадут с потрохами, и Мику узнает, что я за её спиной вожу шашни с другими барышнями. «Не хотелось бы расстраивать её, особенно если учесть, что моей вины тут совсем нет, и это большое недоразумение, которое всё продолжается и продолжается. А у меня не хватает решимости это прекратить. О! Может, попросить помощи у Алисы?»


— Есть, говорю, закончил?


— Да…


— Пойдём тогда. Выйдем.


«Ладно хоть за шиворот не вытащила из-за стола. Была бы потеха для остальных пионеров.»


Алиса решительно потянула меня за угол здания столовой, туда, где я уже был утром с Аней.

«Что-то слишком часто я стал бывать в этом укромном месте. Но в этот раз поцелуи мне точно не грозят: надеюсь, хоть бить не будут. Впрочем, это мы уже тоже проходили, и мне удалось остаться невредимым.» Последняя мысль придала мне уверенности.


— Излагай! — потребовала она, скрестив руки на груди. Её глаза метали молнии, но в голосе чувствовалась не только злость, но и какая-то внутренняя тревога.


— Что излагать? — осторожно поинтересовался я, стараясь сохранять спокойствие, хотя сердце всё же слегка ускорило ритм.


— Семён, не испытывай моё терпение, — процедила она, чуть наклоняясь вперёд. — Иначе выводы из увиденного я сделаю сама. И последствия тебе не понравятся. Я и так к тебе очень добра, видишь, хочу выслушать и твою версию событий.


Она говорила резко, но её пальцы нервно теребили край рубашки, выдавая волнение. «Интересно, что её так задело? Переживает, что я „изменяю“ Мику, или тут есть и личная обида?»


— Ты об Анне? — уточнил я, наблюдая за её реакцией.


— Сначала сидел, мило болтал с колхозницей, пускал слюни и пялился на её грудь, — начала перечислять она, тыча в меня пальцем. — А потом и вовсе начал шушукаться о чём-то с этой… Анной из другого отряда. Видела я, как она к тебе прижималась.


Её голос чуть дрогнул на последних словах, а щёки порозовели. Она отвернулась на мгновение, делая вид, что поправляет волосы.


— Вот и скажи, кто ты после этого?


Я вздохнул, понимая, что отпираться бесполезно.


— С Анной всё сложно. Вернее, всё просто… но поэтому сложно. Э-э-э…


Поняв, что веду себя как мямля и если так пойдёт и дальше, то ничем хорошим это для меня не закончится, я замер. Попытался сконцентрироваться и найти в себе необходимую сейчас твёрдость и уверенность.


«Соберись, тряпка!»


— В результате нескольких не очень удачных происшествий эта особа почему-то решила, что она мне нравится.


«Если признаюсь, что наблюдал сестричек в бане голышом… меня тут же и прикопают.»


— А это не так? — спросила Алиса, подозрительно прищурившись.


— Не, ну она, конечно, девушка симпатичная, этого я не могу отрицать, но мне нравится другая. Ты знаешь, кто. И я это пытался до неё… до Анны донести, но она не понимает и не принимает такого объяснения. Решила бороться за меня… почему-то. Самому мне, похоже, не справиться, я уже тоже думал просить помощи у тебя. Чтоб как-то закончить эту историю с Анной. Её сестра, в общем, тоже в курсе того, как всё было, так что если моих слов недостаточно, можешь ещё её расспросить.


«Будем надеяться на адекватность хотя бы этой сестры.»


— Что касается Славяны… ну это вполне естественно для парней, я и на тебя так же заглядываюсь, особенно когда у тебя рубаха вот так узлом. Наверное, и слюни пускаю даже, со стороны оно видней.


— Дурак, — тихо сказала Алиса, и её щёки порозовели ещё сильнее. Она отвернулась, делая вид, что рассматривает что-то вдалеке, но я заметил, как уголки её губ чуть приподнялись.


— Это природа, я ничего с собой не могу поделать, если ты считаешь, что за это стоит меня побить, то давай, — сказал я, привычно подставляя скулу. «Прокатило же в прошлый раз, прокатит и в этот. С этой девушкой надо быть понаглее.»


— Ладно, ладно. Мне хочется тебе верить, — уже дружелюбнее проговорила Алиса и даже улыбнулась.


«Кажется, я спасён!»

После полдника я, порядком измотанный событиями этого дня, направился в домик вожатой. Единственное, чего мне сейчас хотелось, — это добраться до кровати и, наконец, вытянуться в полный рост, дав отдых уставшему телу и перегруженному мозгу.


Зайдя в домик, я застал Ольгу Дмитриевну за чтением. Она лежала на своей кровати, поджав ноги, и, судя по всему, была полностью поглощена книгой. Увидев меня, вожатая сперва, казалось, обрадовалась моему появлению — её глаза засветились, а губы тронула улыбка. Но уже через секунду лицо её приняло суровое выражение. Брови сошлись на переносице, а губы сжались в тонкую линию.


— Семён! Наконец-то! Нашёлся! Где ты пропадаешь весь день? — она говорила быстро, почти выплёскивая слова. И, не дав мне ответить, продолжила гневно:

— Вообще все потерялись! Ты неизвестно где, Антонина исчезла на весь день. Даже шезлонг куда-то делся! Теперь приходится в четырёх стенах отдыхать! Полный бардак творится в лагере! — Ольга Дмитриевна негодовала. — Ты знаешь, где Антонина? А шезлонг? Отвечай немедленно!


Мне показалось, что пропажа Антонины и шезлонга волновала вожатую одинаково сильно.

Я замялся, не зная, с чего начать. «Быть честным очень уж невыгодно и проблемно», — пронеслось у меня в голове. Как на исповеди, я рассказал ей всё, что произошло утром: и про намылившуюся на рыбалку Антонину, и про шезлонг, ставший для неё необходимостью, и даже про пиво, заботливо спрятанное в речной прохладе.


Выслушав мой сбивчивый рассказ, Ольга Дмитриевна вскочила с кровати, как ужаленная. Книга с глухим стуком упала на пол.


— Показывай, куда вы ходили! Немедленно! — потребовала она, буквально выталкивая меня из домика. Её голос дрожал от едва сдерживаемого гнева, а пальцы крепко вцепились в моё плечо.


Я покорно пошёл впереди, указывая дорогу. Идти до укрытия Антонины было недалеко, так что вскоре мы оказались на месте. Картина, представшая нашим глазам, была… весьма живописной. Антонина, раскинувшись в шезлонге с блаженной, чуть глуповатой улыбкой на лице, сжимала в объятиях полупустую бутылку пива. Ещё несколько пустых бутылок, как поверженные враги, валялись поблизости, отражая тусклый свет пробивающегося сквозь листву солнца. Рядом с шезлонгом стояло жестяное ведро, в котором, сиротливо плескаясь, плавала одинокая, больше смахивающая на малька, рыбка — жалкий итог «рыбалки» Антонины.


Ольга Дмитриевна, забыв о приличиях, громко ахнула и попыталась привести Антонину в чувство. Она трясла её за плечи, что-то громко говорила, хлопала её по щекам, терла ей уши, но та лишь улыбалась всё шире и бормотала что-то невразумительное, бессвязное и, судя по всему, совершенно лишённое смысла.


Пока вожатая безуспешно пыхтела над Антониной, я подошёл к ведру, где томилась в ожидании своей участи рыбёшка. Взяв ведро, я подошёл к краю берега и вылил его содержимое в реку. Рыбка, словно не веря своему счастью, на мгновение замерла, а затем, резво вильнув хвостом, скрылась в мутноватой воде.

«Живи, малёк!»


— Семён, бегом в клуб к мальчикам! — скомандовала вожатая, отчаявшись пробудить сознание в Антонине. — Приведи оттуда Электроника! То есть Серёжу, — поправилась она. — Потом идёте в медпункт за носилками и сразу сюда! Давай-давай, бегом, галопом, прыжками! Времени на раскачку нет!


Я выполнил поручения вожатой и довольно скоро мы с Электроником и носилками вернулись к поверженной Антонине и приглядывающей за ней вожатой. Ольга Дмитриевна наматывала круги вокруг шезлонга и нервно грызла ногти. «Полагаю, её точно не похвалят, если узнают, что один из её подопечных наклюкался до невменяемого состояния. Или может она действительно переживает за здоровье вверенной ей девчонки? Хотя что ей этой девочки сделается то, с пива?»


Переведя дух и отдышавшись от бега, вдвоём мы, кряхтя и с трудом, погрузили бесчувственное, обмякшее тело Антонины на носилки. Вдруг Антонина приоткрыла затуманенные глаза, увидела меня и расплылась в блаженной, почти идиотической улыбке.


— Друг… настоящий друг… единственная… родная душа в этом… жестоком лагере… — пробормотала она заплетающимся языком и снова отключилась, уронив голову на брезент носилок.


— Так, Семён, Электроник, несите её в медпункт, — скомандовала Ольга Дмитриевна, отирая пот со лба. — Всем говорить, что у Антонины солнечный удар. Понятно? И чтобы ни слова про пиво!


Мы с Электроником, переглянувшись, кивнули и, взявшись за ручки носилок, отправились назад.


Надо мной склонилась Мику, энергично трясла меня за плечо и что-то тараторила. Я недовольно кривился, пытаясь спрятаться под одеяло от её напора. Переход от сонного покоя к активности давался мне нелегко.


— Семён! Семён! Просыпайся! Что ты как старый дед всё спишь и спишь! Вставай!


Её глаза блестели от возбуждения, а на лице играла широкая улыбка. Она буквально светилась радостью.


— Алиса уже пришла в музклуб! И Ульяна! Это просто праздник какой-то! Говорят, ты их уговорил вступить! Я так рада! Даже не верится как-то. Наверное, это всё не по-настоящему? — выпалила она на одном дыхании, не давая мне вставить ни слова.


Она замолчала лишь на секунду, чтобы набрать воздуха, и продолжила:


— Может, я всё ещё сплю? Пойдём скорее к ним! Ну, обратно! Пока они не передумали! А ещё они говорят, ты какие-то песни обещал! Которые всем понравятся!


Мику вопросительно уставилась на меня, явно ожидая ответа. Её брови взлетели вверх, а голова слегка наклонилась набок.


— Что за песни? Я их знаю, мы вчера их уже слушали? Или они у тебя здесь? На кассетах, да?


Я собрался с силами и гаркнул:


— Ми-и-и-ку!


На мгновение воцарилась тишина. Мику вздрогнула и испуганно замерла, глядя на меня широко раскрытыми глазами. Затем, немного придя в себя, тихонько пролепетала:


— Да… Сёмочка…


— Давай потише. Ещё раз: сначала, медленно, с толком, чувством и расстановкой. И не всё сразу, ладно? Я только проснулся и ещё плохо соображаю, — сказал я, потирая лицо руками.


Выслушав её ещё раз и осознав, что от меня требуется, я полез рукой под подушку, где ещё с утра лежал телефон.

«Надеюсь, как-нибудь объясню, что это за чудо буржуйской конструкторской мысли и как оно ко мне попало», — подумал я.


Но вместо телефона под подушкой обнаружились две плёночные кассеты «МК-60».


«Не понял! А телефон куда делся?»


Я скинул подушку на пол и стал судорожно рыться в постели. Мику, заметив мою суету, удивлённо спросила:


— Сёма, что случилось? Потерял что-то?


— Сложно сказать, — пробормотал я, переворачивая всё бельё.


Переворошив всё и не найдя искомого, я замер и озадаченно почесал затылок.


— Может, и потерял, а может и нет.


«Что если его нашла Ольга Дмитриевна? И забрала себе? Или переложила куда-то? Но почему взамен оставила кассеты? Это всё как-то странно… Ладно, там будет видно. Однако, что делать сейчас? Я ведь собирался заманивать Двачевскую в музыкальный кружок с помощью песен из своего времени», — размышлял я.


— Были ещё кассеты. Я их с собой привёз. Но почему-то остались только эти. Не пойму, куда делись остальные. Надо потом будет ещё поискать, — озвучил я работу мысли.


Мику нахмурилась, но быстро взяла себя в руки и улыбнулась:


— У-у-у. Вот как. Но, наверное, на первое время хватит и этих. Вдруг там и будут те песни, что понравятся девчатам, тогда не страшно.


Она снова улыбнулась, на этот раз более уверенно.


— А я потом, если что, тебе свои отдам. Не расстраивайся так!


— Да я не расстраиваюсь, странно просто…


— Ладно, как бы то ни было — пора идти, ты права. Нельзя заставлять ждать наших хулиганок. Надо их заинтересовать, пока не разбежались!


— Да!


Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в мягкие оранжевые тона. Мы вышли из домика вожатой. Мику бодро прыгала по ступенькам впереди меня, а я наблюдал за ней, погружённый в свои мысли.


— А твоя нога? Уже не болит? — спросил я, чувствуя, как моя бровь скептически ползёт вверх.


«Я, конечно, не доктор, но, определённо, не бывает так: утром у человека настолько сильная боль, что невозможно ступить, а вечером он ходит как ни в чём не бывало.»


Мику сделала несколько до комичности широких шагов вдоль по улице, а потом развернулась ко мне, сияя улыбкой:


— Уже всё прошло! Благодаря Сёмочке! Потому что ты меня хорошо полечил! Ухаживал, заботился и сидел со мной до самого полдника! Теперь я могу снова прыгать и скакать! Как ты и обещал утром!


И, чтобы продемонстрировать свои способности, она подпрыгнула на месте, размахивая руками.


— Вот!


— А, ну хорошо, — ответил я, недоверчиво улыбаясь.


— Очень рад, что ты вновь полностью здоровенькая и жизнерадостная.


— И я тоже! А теперь пошли скорее.


Мику взяла меня за руку и энергично зашагала, потянув за собой. Её энтузиазм был заразительным, и я невольно ускорил шаг, стараясь не отставать.


— Что-то вы долго. Мы уже весь чай выпили и конфеты подъели. Уля вон домой засобиралась — переодеваться. Говорит, лучше б на футбол пошла, — произнесла Алиса с лёгкой насмешкой. Она удобно устроилась на матрасах, закинув руки за голову и растянувшись в полный рост.


Ульянка тут же подхватила её слова:

— Конечно! Они там прогуливаются неторопливо, держась за ручки, а мы тут сиди, жди этих счастливых влюблённых! Которые часов не соблюдают. В духоте причём!


Мику заметно смутилась, а глаза забегали в поисках выхода из неловкой ситуации.


— Ой, точно! Совсем забыла. Сейчас открою окна. И конфеты есть ещё, только это уже точно последние, больше нет, — торопливо проговорила она, стараясь всячески угодить строптивым гостям.


Её голос выдавал напряжение, Мику явно переживала, что её старания могут оказаться недостаточными.


— Только не уходите. Семён кассеты принёс, сейчас слушать будем, может, что-то понравится, и мы это сыграем на концерте все вместе. Как здорово будет! — воскликнула она, мечтательно прикрыв глаза и приложив ладошки к щекам.


«Похоже, балдеет от одной только мысли о подобном», — подумал я, наблюдая за её воодушевлением.


Алиса, которая до этого расслабленно наблюдала за происходящим, приподнялась, подперев голову рукой и одарила нас ехидной улыбкой:

— Какой там сыграем⁈ Этот ученик твой новенький вообще ни в зуб ногой. Я вчера проверяла. В музыке он полный ноль! — она сделала паузу, чтобы насладиться эффектом своих слов, а затем продолжила ещё более насмешливым тоном:

— Хочешь сказать, за это время он чему-то научился? Как будто вы тут чем-то полезным занимаетесь, ну-ну, так я и поверила.


Мику опустила голову, явно чувствуя себя неловко. Её глаза потускнели, а плечи чуть ссутулились.


— Кое-чему всё-таки научился, — ответил я, поймав её растерянный взгляд.


Алиса удивлённо вскинула брови:

— О как! Ну давай, удиви меня!


Алиса вольготно развалилась на матрасах, как римский патриций, слух которого сейчас будут услаждать изысканнейшей музыкой. Кубок с вином заменяла кружка чая, а блюдо с яствами — развернутая и лежащая на фантике конфета. Не хватало только прекрасной рабыни с опахалом рядом.


— А ты, Мику, можешь пока помахивать надо мной нотной тетрадкой. Жарко тут у вас, — добавила Алиса.


«Похоже, не у меня одного сложился подобный образ», — подумал я, усмехнувшись про себя.


Я взял гитару и сел на стул перед почтенной публикой. С улыбкой понаблюдал за суетой Мику, которая разыскивала, чем можно охладить Двачевскую.


— Тебе разрешение нужно? Мы готовы внимать, приступай, — поторопила меня Алиса, едва сдерживая нетерпение.


Я глубоко вдохнул.

«Надеюсь, не опозорюсь».


И начал играть.


Первые аккорды заставили всех замереть. Я играл спокойно и неторопливо, как на репетиции недавно.

«Не смотря на то, что это можно сказать моё первое выступление перед публикой, я ни капли не волнуюсь — удивительно!»


Через несколько минут, когда я отложил гитару и шутливо поклонился, первой ожила Алиса:

— Неплохо, неплохо. Особенно если учесть твой вчерашний уровень.

— А что за песня? Не слышала раньше. Там слова есть? Может, ты и спеть можешь? — спросила Алиса, явно заинтересованная.


— Спеть, наверное, не получится. Я не умею петь и стесняюсь, как звучит мой голос, — повторил я то, что буквально вчера уже говорил Мику.


— А чего стесняться? Нормальный у тебя голос. Всем же нравится, да? — Алиса оглядела остальных, ища поддержки.


— Алиска просто втюрилась в Семёна, поэтому ей всё нравится в нём! — выпалила Ульянка, за что тут же получила грозный взгляд Двачевской.


— Ну-ка цыц! Без сопливых солнце светит! Молчи в тряпочку, пока не зашибла мимоходом, — процедила Алиса, взмахнув рукой так, что чай из её кружки расплескался.


Я оглядел притихших девушек: похоже, все ждали моей реакции.


— Изначально это песня на английском языке, про парня, который страдает от того, что его соседка, в которую он влюблён, уезжает навсегда. А он так и не успел ей признаться, — проговорил я, чтобы разрядить обстановку.


— Да это ж практически про тебя! Очень правильную песню выучил! — воскликнула Алиса с ухмылкой.


Мику смущённо опустила глаза, а я почувствовал, как щёки начинают гореть.


«Она имеет в виду нас с Мику?»


— Там дальше герою песни признаётся другая соседка, — добавил я, пытаясь перевести всё в шутку.


— Ничего себе! Это, наверное, буду я! — с восторгом заголосила Ульянка.


— Соседку, что уехала, звали Элис, — сказал я, чувствуя, как краснею ещё сильнее.


Алиса внезапно замерла, а Мику удивлённо посмотрела на неё.


— А вторую Салли, — поспешил я внести окончательную ясность.


Опять повисла тишина.


— Э… Текст на английском, поэтому спеть я её точно не смогу. Но первоначально эту песню я узнал в виде шутливой перепевки на русском, — добавил я, чувствуя, как ситуация становится всё более неловкой.


— Во! Это уже интересно! Спой, Семёныч, не жмись! — оживилась Ульянка.


— Да, просим, просим, — поддержала её Алиса, явно радуясь возможности сменить скользкую тему.


— И мне хочется услышать… — тихо добавила Мику, всё ещё смущённая.


«Похоже, не отвертеться…»


«Хорошо хоть вчера с Мику мы уже потренировались. Да и песня такая — можно спокойно проговаривать текст без всяких выкрутасов».


И я начал наигрывать по новой.


— С нами Вовка, с нами Вадим…

Оттянуться всей компанией хотим.

И гитары взяли мы с собой, чтоб песни пелись.


С нами Алла, с нами Филипп…

Его никто не звал, он как-то сам прилип.

И тут один из нас сказал: «А пойдёмте к Элис!»


А что это за девочка и где она живёт?

А вдруг она не курит, а вдруг она не пьёт?

А мы такой компанией возьмём, да и припрёмся к Элис.


Красиво одевается, красиво говорит…

И знает в совершенстве английский и иврит…

А мы с такими рожами возьмём, да и припрёмся к Элис…


С нами Шурик, с нами Сергей,

Он отличный парень, несмотря на то, что… кхм.


— А дальше я не помню, — поспешно закончил я, только сейчас сообразив, о чём там дальше поётся.


— Да он придумывает на ходу! — выкрикнула Ульянка, обвиняюще указывая на меня пальцем.


Её глаза горели азартом, а губы растянулись в широкой ухмылке.


— Шурик и Сергей — это же наши электроники! То есть, кибернетики! — продолжила она, явно наслаждаясь моментом.


— Ну-ка, ну-ка, договаривай, кто там наш Сергей!


Алиса скептически ухмыльнулась:

— Услышала два знакомых имени и уже сделала вывод.


— Таких совпадений не бывает! — заявила Ульянка, показывая язык.


— А эти Вовки, Вадимы и Аллы с Филиппами кто тогда? — спросила Алиса.


— Ну, не знаю. Может, какие-то ребята из других отрядов. Кто его знает, с кем он успел тут задружиться, — пожала плечами Ульянка.


— Задружиться? Этот? С кем? Не смеши мои тапочки! — фыркнула Алиса, но тут же замолчала, словно что-то вспомнив. Её глаза округлились, и она на мгновение застыла.


«Похоже, припомнила мне Анну. Слава богам, хоть это имя в песне не упоминалось.»

— И вообще Сеня на самом деле подлизывается к нашей Элис! А песенка — это так, маскировка! — снова включилась Ульянка, не упуская возможности подколоть меня.


— Красиво одевается, красиво говорит. Все дела. Сам, наверное, мечтает припереться! — добавила она, театрально закатывая глаза.


Я ожидал, что сейчас рыжие подружки снова устроят свару, но Алиса вместо этого тихо проговорила:

— Курить я уже бросила. А пить и не начинала. Правда… несколько раз меня шампанским угощали, но это не считается, да?


Она пристально посмотрела на меня.


— Так я прошёл тест? Вы будете теперь выступать с нами? — поспешил я сменить тему.


Ульянка задумчиво улыбнулась:

— А у них весело! Не ожидала даже! Алиска, давай вступим! Я поняла: главное — это не выступление на этом дурацком концерте перед малышнёй, главное — заниматься чем-то интересным вместе с друзьями!


— Да и просто проводить время в такой компании мне понравилось! Чем больше народу, тем веселей! — добавила она, явно воодушевляясь.


— И не поспоришь… — задумчиво проговорила Алиса, всё ещё погружённая в свои мысли.


Затем она вдруг оживилась и продолжила:

— А ещё тут матрасы, которые так расхваливала Мику. Они действительно хороши, я бы вступила в клуб только ради них! Будет где валяться и балдеть до конца смены, без пристального внимания вожатой. Такой наш уютный уголок. А вот выступать на, как правильно заметила Ульяна, дурацком концерте не очень хочется… О! Я придумала: репетировать мы будем, а на концерт не придём!


Мику растерялась. Её глаза расширились, а нижняя губа чуть дрогнула, казалось она была готова расплакаться.


— Как это не придём⁈ — воскликнула она, явно потрясённая таким предложением.


— Вы что, бросите меня в самый ответственный момент? Но я очень хочу выступить! Показать, чему мы научились за смену и вообще… Это что получается, репетируем-репетируем, и всё бестолку? Ради чего тогда стараться? Это же просто пшик!


Мику говорила всё быстрее, её голос дрожал от волнения.


— Главное для музыканта не собственные умения, главное радовать своих слушателей, чувствовать, что твоя музыка затрагивает их душу, вызывает какие-то эмоции… — продолжила она, но затем осеклась.


— Мне сложно выразить это словами, но неужели вы этого сами не понимаете⁈ Не чувствуете?


Алиса вздохнула:

— Мику, прости, я пошутила, конечно. Если мы подпишемся под это дело, то никуда не денешься, сделаем всё в лучшем виде и по полной программе. Не переживай так.


— Может, мы эту Сенькину песню немного переделаем, чтоб про ребят из нашего отряда было и с ней выступим. Будет весело! — предложила Ульянка.


— Я в юмористы не нанималась! Уж если играть, то что-то такое… забористое. Чтоб за душу брало! Ну вы, короче, поняли… — отмахнулась Алиса.


— Тогда давай нашу пиратскую. Ты репетировала её с первого дня в лагере. Сможешь отыграть на уровне! Ты на гитаре, а я на барабанах, тыдыщ-тыдыщ. Знатная ведь музыка! — воскликнула Ульянка.


— Остальные что тогда делать будут? Пританцовывать на сцене? — усмехнулась Алиса.


— А давайте вы без нас выступите сначала. На разогреве будете. А потом уже другие песни. У меня есть одна — я сама её написала. Думаю, всем понравится. Я когда только увидела Сенечку в первый раз, мне сразу… ой! — начала Мику, но тут же осеклась, покраснев.


— В общем, ещё одна песня есть — вот, можете посмотреть ноты, я расписала, — закончила она, протягивая нотную тетрадь Алисе.


Но та отмахнулась:

— Ульке вон показывай, знаешь ведь, что я в этих ваших закорючках ничего не понимаю.


— Ты лучше сыграй! И вообще, мы доверяем твоему вкусу: говоришь, годно — значит, так и есть! — поддержала Ульянка.


— Тогда получается нам всего ещё одну песню выбрать надо. Давайте слушать кассеты. Семён тоже, наверное, не зря хвастался, что у него есть чем нас удивить, — предложила Мику.


Все опять ожидающе уставились на меня.


«Да что ж такое, всегда и любой ценой старался быть незаметным и не отсвечивать, а тут постоянно приходится находиться в центре внимания. Как-то неуютно.»


Пока я возился, подключая магнитофон, все молча наблюдали за моими действиями.


«Какая-то не шибко общительная компания у нас собралась. Я бы даже сказал, не сильно дружная. Ну ладно я молчун и асоциален, но остальные-то?» — подумал я, чувствуя неловкость от затянувшейся тишины.


«Девушки к тому же… До этого момента я был уверен, что в девичьих компаниях щебечут без перерыва, перебивая друг друга».


«Может, моё присутствие их смущает?»


— Готово! — объявил я, стараясь придать голосу уверенности.


Алиса, которая до этого сидела с задумчивым видом, тут же встрепенулась:

— Ну так включай! Не томи, скоро уже на ужин идти, а мы ничего не решили ещё!


— Тут перемотать еще надо… — ответил я.


Алиса вздохнула и повернулась к Ульяне и Мику:

— Уля, Мику, я вот подумала — если играть ту пиратскую песню в самом начале, то боюсь, на ней же наше выступление и закончится.


Мику нахмурилась, а Ульяна удивлённо вскинула брови:

— Почему это?


— Потому что в ней не поётся о родине, о счастливом детстве, торжестве социализма… короче, ни о чём вообще. А музыка, она должна вести, звать на подвиг… и прочее! А наша что? Один ритм и ничего более.


— Зато какой ритм! — воскликнула Ульянка.


— Взрослым это разве объяснишь? — фыркнула Алиса.


— Э… — только и смогла выдавить Ульяна, явно теряясь.


— Да какая разница! Давайте оставим хулиганство напоследок! Получится доиграть до конца — хорошо, не получится — мы хотя бы попытались сделать всё от нас зависящее, чтобы сыграть то, что нравится! — внезапно вспыхнула Мику, её глаза горели решимостью.


«А я считал, что ты правильная и законопослушная…» — растерянно подумал я.


— И наша репутация хулиганок будет подкреплена ещё одной выходкой! Ура! — подхватила Ульянка, радостно хлопая в ладоши.


— Сомнительное достижение. Мало вам неприятностей? — заметил я.


— Ты, Семён, не отвлекайся, мотай давай быстрее! — потребовала Алиса, нетерпеливо качая ногой.


— Неприятности и трудности — ничто! Главное — ярко проживать это лет-т-то! Э-т-ту жизнь! — театрально провозгласила Ульянка.


— Таким скучным типам всё равно не понять, — тихо пробурчала Алиса, бросив на меня быстрый взгляд.


Кассета перемоталась на самое начало, и я с волнением нажал кнопку.


С расширившимися от страха глазами я остановил проигрывание.


«Тут вообще какая-то левая музыка! Определённо, я облажался, и мне будет нечем удивить и порадовать Двачевскую».


Во мне теплилась надежда, что песни с телефона каким-то волшебным образом перенеслись на кассеты. И несмотря на внешний вид, содержание осталось неизменным. Но этого не произошло.


«Мику, прости, я опять всё испортил…»


Я поглядел на Алису. Она помахала рукой, давая понять, что первый вариант не подходит.


Вновь включив перемотку, я остановил ленту в произвольном месте и с отчаянием запустил воспроизведение вновь.


«Пусть хоть тут будет что-то нормальное!»


Пока звучала музыка, Алиса покачивала головой в такт, но потом вновь махнула рукой:

— Ничего, но текст уж больно мудрёный, давай более простое и понятное — без всякой мистики!


«Похоже, всё не так уж плохо. В крайнем случае, ещё вторая кассета есть. На что-нибудь всяко уломаем эту привереду!»


Я приободрился и уже более уверенно повторил процесс.


На этот раз реакция была другой.


— О! Вот-вот! Мне это нравится. Только тут переделаем немного по-другому, попроще, чтоб мы смогли сыграть! — воскликнула Алиса, её глаза загорелись энтузиазмом.


— А спеть лучше вдвоём — мужской и женский голос! Здорово будет! Я прям представляю, как мы это исполняем! Дух захватывает! Проорать это со сцены! Да-а-а… — продолжила она, похоже уже представляя весь процесс в деталях.


— А я это смогу сыграть? Эй, погоди, а что значит мужской голос? Я ещё и петь буду⁈ — выпалил я, удивлено.


«Похоже, меня затягивают в какую-то невероятную авантюру. Просто скромно постоять с краю сцены, дёргая струны, мне не удастся.»


— А чего? Ты нам только что пел! — парировала Алиса, ухмыляясь.


— Да чего я там пел? Так… промычал что. Вряд ли я гожусь на что-то большее… — попытался отвертеться я.


— Так и тут тоже ничего сложного, никто тебя в ноты попадать не заставляет, главное громко и эмоционально прокричать! Начать и закончить вовремя, и всего делов! — заявила она.


Пока мы с Алисой были заняты перепалкой, Ульяна и Мику удивленно переводили взгляд с одного на другого.


— Алиска! Ты чё, правда хочешь это сыграть⁈ — спросила Ульянка, явно не веря своим ушам.


— И спеть! С Семёнычем! — добавила Алиса, не скрывая своего воодушевления.


— Про «ярко-ярко губы горят»? — уточнила Ульянка с ехидной улыбочкой.


Алиса несколько смутилась, но быстро взяла себя в руки:

— Да, а чего такого? Простая песенка с хорошим ритмом. С гитарными запилами. Всё как мне нравится. Про любовь! Опять же. Это ж популярная тема во все времена!


— Ты и про любовь… Вот так просто… Я тебя не узнаю! — воскликнула Ульянка, явно забавляясь ситуацией.


— Вот только не надо мне тут… — Алиса покраснела и показала кулак подруге.

— Так-то всё подходит: четыре инструмента — мы с Микусей на электрогитарах, Семён на басу, ты на ударных. Все при деле. А почему спеть хочу?..

Алиса повернулась к Мику:

— Твоя вот песня о чём, Мику?


Мику слегка смутилась:

— О любви… наверное…


— Во-о-от! Так и знала! И эта будет о любви! Она у тебя со словами?


— Да.


— И петь, конечно, её будешь ты?


Мику замялась:

— Прости, но ты её… наверное, не сможешь исполнить как нужно, там…


— Больно надо! — перебила её Алиса с улыбкой. — Понятное дело, твоя песня — тебе и карты в руки, я даже не планирую соревноваться в способностях к вокалу. А вот в этой песенке и нам, убогим, будет, где разгуляться. Да, Семёныч?


— Может, не надо? — осторожно предложил я.


— Надо, Сеня, надо! — отрезала Алиса, широко улыбаясь.


— Думаю, одного голоса будет вполне достаточно, а мне бы с гитарой разобраться хоть как-нибудь…


— Да чего там разбираться? Четыре струны — уж точно не запутаешься. А как надо спеть, я покажу, потренируемся пару раз и готово!


Она хитро ухмыльнулась:

— Будет странно, если девушка будет одна горланить о любви, а парень жаться с краю сцены. Не находишь?


— Ты у нас, Семёныч, будешь фронтменом! Я из тебя сделаю настоящего музыканта! Звезду сцены! Всему научу, что знаю сама! А-ха-ха!


Она картинно рассмеялась, как кинозлодей, и по-свойски облапила меня.


Видимо, этот собственнический жест со стороны подруги не понравился Мику, и она, подскочив к нам, попыталась вызволить меня из лап Двачевской, потянув меня к себе.


— Нет, это я Семёна буду всему учить! Потому что я была первой! Его учительницей! Нельзя, чтобы сначала один учитель, а потом вдруг совсем другой!


— А я уверена, что в данном случае мне лучше знать, как надо! — парировала Алиса, притягивая меня ещё ближе.


— Нет, мне! Я глава музкружка!


— Мы с Семёном будем репетировать на сцене! В «зелёном театре»! Кружок тут вообще ни при чём!


Я полетел в противоположную сторону.


— Ага, как же, так я тебе Семёна и отдала!


Рывок в другую сторону.


— Искусство требует жертв! Потом намилуетесь тут. А сейчас Семён мой… ученик!


— Нет, мой!


«Похоже, все мои неприятности только начинаются…»


Спустя несколько секунд силового противостояния, в котором я выполнял роль спортивного снаряда, девушки отпустили мои руки и громко рассмеялись. Пуще всех заливалась Ульянка:

— Вы бы только… вы бы только видели его лицо!


Наконец, она выдавила сквозь смех и продемонстрировала нам фотоаппарат.


— Прости, но я больше не смогла, — повинилась Мику, перестав хихикать.


— И так здорово получилось! Молодец, хорошо подыграла! — похвалила её Алиса.


— И что это было? — спросил я, всё ещё не понимая, что происходит.


— Семён, прости, меня Алиса попросила помочь, — объяснила Мику.


— Да просто просила при случае поддержать моё начинание. Это вон для Ульки всё. Набирает материал для стенгазеты, — добавила Алиса.


— Конечно, надо что-то интересное сделать! Сколько можно эти унылые сводки писать? Преступление и наказание, спортивные достижения и результаты партий в шахматы, тьфу! — воскликнула Ульянка.


— А теперь будет очень интересно: «Сенсация! В музыкальном кружке занимаются перетягиванием Семёна!» — скептически произнёс я.


— Кто знает… Мы с Женей что-нибудь придумаем! Как это обыграть. К тому же, ещё не вечер…


«Понятно… Надо держать ухо востро, кто знает, что эти хулиганки ещё придумают! С такой фантазией…»


— Надеюсь, то, что мне придётся петь со сцены, тоже было розыгрышем? — спросил я, чувствуя робкую надежду, что удастся избежать хотя бы пения.


— Даже не надейся! — отрезала Алиса, скрестив руки на груди и бросив на меня насмешливый взгляд.


— И учить меня будешь ты? — жалобно уточнил я.


— Не переживай, отбирать тебя у Мику я не намерена, так что… — начала она, но затем задумчиво добавила: — Хотя… мы с Улей вступили в музкружок, а значит, лафа кончилась и вы всё равно не будете наедине как раньше.


— Сами виноваты, заметь! — усмехнулась она, слегка пожав плечами.


— Да уж, нет худа без добра… и наоборот, — пробормотал я.


— А может… мы ещё что-нибудь послушаем? Вдруг там дальше есть песня, которая понравится больше… — предложил я, надеясь, что Алисе приглянется композиция без мужского вокала.


— Лучшее — враг хорошего! — безапелляционно отмахнулась она, хитро ухмыльнувшись:

— Всё надеешься соскочить? Теперь уже не удастся!


«Кажется, я попал… Причем хорошо так! Конкретно! Вляпался по самые уши!»


— Мику, давай твою песню попробуем сыграть! Мне интересно, что там! За дело! — заявила Алиса, энергично потирая руки.


— Давайте лучше завтра! С утра! На свежую голову! Играть начнем. Мне надо закончить ещё со снимками сегодня. Я побегу, ага? — торопливо выпалила Ульянка, подхватывая фотоаппарат и направляясь к выходу.


— А мы тогда обсудим идею Алисы! Чтоб зря время не терять! — решительно произнесла Мику, её глаза фанатично горели.

До самого ужина Мику с Алисой обсуждали какие-то музыкальные тонкости. То и дело они что-то наигрывали на своих гитарах, спорили, а после нахождения консенсуса в нотной тетради появлялась очередная запись.


Мне, поскольку я всё равно ничего в этой кухне не понимал, доверили бас-гитару и дали задание тренировать пальцы, наигрывая несложные аккорды. Я старательно перебирал струны, чувствуя себя немного лишним, но старался не показывать этого.


Кипучую деятельность музкружка прервал горн. Его звук эхом разнёсся по лагерю, заставив всех вздрогнуть.


— Что же, сегодня мы хорошо потрудились, но ещё многое не сделано, а сколько всего ещё предстоит не сделать завтра! Ура, товарищи! — заявила Алиса с широкой улыбкой.


Мику улыбнулась в ответ:

— А я считаю, что мы и правда хорошо поработали. Я вечером всё-всё доделаю! Ну, насколько я поняла твою задумку.


— Завтра покажу, что получилось, и если всем понравится, то можно начать репетировать! Давайте только с самого утра! Пораньше, ладно?


Затем её голос стал мягче, почти мечтательным:

— А ещё… Сочинять музыку самой, это прекрасно, но заниматься творчеством в компании… с кем-то близким по духу… даже если это просто изменение уже существующей песни… В общем, мне очень понравилось! Спасибо вам за этот опыт!


Мику поклонилась, и в её глазах читалась искренняя благодарность.


«Видимо, для неё это и правда многое значит. Делать что-то вместе с друзьями.»

— Да ладно тебе, ничего особенного, — отмахнулась Алиса, хотя было видно, что её тоже несколько удивило такое отношение. Она задумчиво потеребила свой хвостик, потом тряхнула головой.


— Пошлите в столовку, пока там всё не подчистили! — скомандовала она, направляясь к выходу.


Когда мы дошли до площади, Алиса вновь приблизилась вплотную и, обхватив мою руку, прижалась к ней.


— Эй, что опять удумала? — воскликнул я, чувствуя себя крайне неуютно.


«Особенно в присутствии Мику! Что она подумает обо мне и своей подруге?» — мелькнуло в голове.


— Так надо! — коротко ответила Алиса, улыбаясь.


— Мику, чего растерялась? Давай, хватай Сёмыча с другой стороны! — обратилась она к Мику, которая явно колебалась.


Той повторного приглашения не потребовалось, и она беспрекословно уцепилась за меня, причём с энтузиазмом и радостью.


— Опять мне страдать ради сенсационного кадра для Ульянки? — пробормотал я, чувствуя себя всё более неловко.


— Мику, ты только посмотри на него! К нему льстятся две прелестные девушки, а он ещё недоволен! Страдает он, видите ли! Или мы недостаточно хороши для тебя? — насмешливо произнесла Алиса, широко улыбаясь.


— Э… — только и смог выдавить я, не зная, как реагировать.


— Мику, ты это слышала? Он утверждает, что мы ему не нравимся! — продолжила Алиса, явно наслаждаясь ситуацией.


— Да с чего ты взяла⁈ Я вообще такого не говорил! — возразил я.


— А чего тогда ерепенишься? — усмехнулась Алиса.


— Ну… просто… не хочу быть предметом сплетен, — наконец выдавил я. — Я, между прочим, вообще не давал своего согласия на то, чтобы меня фотографировали, а потом ещё и писали свои выдумки обо мне в этой вашей желтой газетёнке!

Нашёлся я, преодолев, наконец, ступор.


«Ох уж эта словесная борьба, никогда не был в ней силён. Если и выигрывал ранее подобные схватки, то только у себя в голове, прокручивая прошедший разговор и находя-таки „правильные слова“».


— Ты где-то видишь Ульяну? — спросила Алиса, оглядываясь.


— Нет… вроде…


— Вот и нечего тогда напраслину возводить. Мику, как тебе? Нравится так?


— Очень! Хотя, конечно, это смущает! — призналась Мику, краснея.


— Понял? — победно вопросила Алиса.


— Ну… да…


«Мику, допустим, моя девушка, тут, вроде как, понятно, почему ей нравится, но Алиса тут каким боком? Зачем ей понадобилось это?»


Вояж в такой конфигурации не прошёл даром: каждый пионер, завидевший нашу компанию, считал своим долгом остановиться и проводить долгим непонимающим взглядом.


«Опять я куда-то вляпался… Вернее, как и обычно в последнее время, меня вляпали!»


В столовой был очередной аншлаг. С первого взгляда казалось, что свободных мест нет вообще. Нагрузив подносы, мы остановились в нерешительности, выискивая, куда бы присесть.


Алиса окинула столы взглядом хищника и, обнаружив искомое, повела нас куда-то в самую гущу.


— Я смотрю, вы уже закончили есть? Чего тогда сидим, место занимаем⁈ — вопросила она, остановившись перед столиком, за которым сидели знакомые мне сестрички и Токарев.


— А, Алиса, может, не нужно их выгонять? Мы и так сядем куда-нибудь. — Мику хотела воспрепятствовать творящемуся на ее глазах произволу.


— Н-нет ещё. — Попытался возразить Вилли.


Анна и Инна, не желая спорить с Двачевской, сразу покинули свои места.


Я проводил их взглядом и, убедившись, что свободные одиночные места они нашли довольно легко, несколько успокоился.


— Тебе что, особое приглашение нужно? — с угрозой проговорила Алиса, подняв бровь.


— Да ладно, ладно, ухожу уже, — сдался Токарев, поднимаясь из-за стола.


Мы заняли освободившиеся места.


— Так было нужно! — ответила Алиса, заметив наш с Мику осуждающий взгляд.


«Какая таинственная она сегодня…»


Сегодня Мику, к моему удивлению, была на редкость молчаливой за столом, а потому первой закончила есть.


— Алиса, Семён, мне тут надо сделать кое-что… на кухне, идите без меня, ладно? — отпросилась Мику, слегка порозовев.


— Да без проблем! На фильм-то вы идёте? — уточнила у нее Алиса.


— Да, наверное… — неуверенно ответила Мику и, не дожидаясь дальнейших расспросов, упорхнула.


— Я не поняла, что значит это «наверное»? Ты что, до сих пор не пригласил свою девушку? — строго спросила Алиса, глядя на меня.


Я непонимающе уставился на неё.


«Точно, мне же ещё в обед Анна говорила про какое-то кино и звала сходить вместе!»


— Э-э-э… как-то закрутился с этим вашим вступлением в музклуб и проворонил всё на свете, — признался я.


— Вот ничего себе, тоже мне кавалер, — возмутилась Алиса. — Так иди приглашай! Лучше поздно, чем никогда, сколько можно держать бедную девушку в неизвестности⁈


Алиса дожидалась меня у выхода из столовой.


— Ну? Прояснили вопрос с кино? — спросила она, как только я подошёл.


— Непонятно. Вроде да, а вроде и нет, — ответил я, задумчиво почёсывая затылок.


— В смысле? Она отказывается с тобой идти⁈ — Алиса вскинула брови.


— Да нет, говорит, идём, но… не совсем.


— Это как?


— А я откуда знаю? Говорит, сюрприз будет. Если всё получится.


— Пойдёшь на просмотр один — вот тебе и сюрприз! — усмехнулась Алиса.


— Не, Мику сказала, что в любом случае этот вечер мы проведём вместе.


— Тогда удачи вам, влюблённые голубки, — улыбнулась она.


Потом Алиса на секунду задумалась, словно решаясь на что-то важное:

— Слушай, а пока… раз ты всё равно ничем не занят, пошли вместе до домика!


— Зачем? — я насторожился, опасаясь очередных неприятностей.


— Ну ничего себе! Девушка сама предлагает себя проводить, а он ещё и нос воротит!


— Я имею в виду, что о нас подумают… И вообще, если Мику узнает… Особенно если для этого нет веской причины.


— А когда ты с Аней шуры-муры водил, тебя не волновало мнение окружающих и страх перед Мику⁈


— Там… как-то само всё получалось. Меня никто не спрашивал, хочу я этого или нет.


— Вот и сейчас твоё мнение никого не интересует! — Алиса кровожадно улыбнулась.


— И я бы на твоём месте была посговорчивее — в твоих же интересах, чтобы слухи о твоих похождениях не дошли до возлюбленной, верно?


— Ну…


— Вообще-то, я считаю своим долгом предупредить лучшую подругу о том, что её парень ей неверен…


Я тяжело вздохнул.


— Ладно, ладно. Убедила. Пошли.


Мы двинулись в сторону домика, а в голове моей зароились тревожные мысли.


«А что, если она на самом деле против наших отношений и сейчас собирает на меня компромат? Выходит, я падок на слабый пол, гоняюсь за каждой юбкой и даже за подругой своей девушки начал ухлёстывать, стоило ей отлучиться…»


«Или… Алиса влюблена в меня? И, пользуясь отсутствием соперницы, решила захомутать чужого парня⁈ Бр-р, мне определённо не нравится такой расклад. Ни один из вариантов. Боже, за что мне всё это⁈»


— Так и будешь молчать? Какой же ты скучный! И что Мику в тебе нашла — непонятно! — воскликнула Алиса, недовольно наморщив носик.


— С Мику у меня таких проблем нет — обычно она говорит, а я могу привычно молчать, — ответил я, пожимая плечами. — Поэтому, я считаю, мы удачно дополняем друг друга. Её многословность и моё умение слушать.


«Хотя, как показал разговор в медпункте, Мику это не так уж и радует — всё время говорить одной. М-да…»


«Думал, что наконец нашёл девушку, с которой можно расслабиться и просто быть собой, но, похоже, нет. Далеко не всё её устраивает в моём поведении, характере… И если не начать меняться, то вскоре эта невероятная летняя история внезапной любви закончится расставанием. Или нет? А как же „стерпится-слюбится“?»


— На тебя прямо табличку можно вешать: «Ушёл в себя, вернусь не скоро! » — прокомментировала Алиса моё состояние.


— Да нет, скорее: «Ушёл в себя, но обещал вернуться», — попытался пошутить я, натянуто улыбнувшись.


— Вот поэтому я и говорю: «Ты тормоз! » — заявила Алиса, ехидно ухмыляясь. — И так-то не очень сообразителен, а эти постоянные закидоны и вовсе превращают тебя… — она замялась, подыскивая нужное слово, — … в нечто невообразимое. Ладно, не буду обижать. Короче, это… Жизнь, она вот тут, снаружи! В этом мире! А ты живёшь у себя в голове почему-то… Ущербный какой-то получился… Ничего не хочешь в себе поменять?


Она тяжело вздохнула:

— Намучается с тобой Мику, ох, намучается…


Помолчав, Алиса резко сменила тон:

— Давай локоть.


— Чего?


— Руку подставляй, говорю! Как там настоящий кавалер должен даму сердца сопровождать?


Я недоумённо уставился на неё.


Заметив мой непонимающий взгляд, Алиса пояснила:

— А кто просил помощи? Хочешь, чтоб Аня от тебя отстала — придётся постараться! Я тут, между прочим, не по своей прихоти с тобой весь вечер нянчусь!


— А, так это…


— Бэ! Ну!


Я нерешительно выставил локоть, и Алиса за него уцепилась.


— Уже лучше. А теперь развлекай девушку, чтоб она не заскучала.


— Разговаривать не умеешь — пой! Заодно и потренируешься, тебе же скоро на сцене выступать! Не забыл?


— Что петь? — с дрожью в голосе спросил я, неосторожно взглянув на собеседницу.


— Какие ещё песни знаешь про Алис? — Она пристально посмотрела мне в глаза, отчего я занервничал ещё больше и поспешно отвернулся.


— …


— В музклубе у тебя здорово получилось! Классно придумал с той песней, давай ещё что-нибудь в этом роде!


— М… э…


— Иначе Мику всё-всё узнает!


Я недовольно пробормотал:

— Боюсь, Мику и так всё узнает. Если не про Анну, то про нас с тобой — точно…


Я опасливо огляделся. Пионеры расходились после ужина, и недостатка в наблюдателях не было. Девчонки шептались, явно обсуждая нас, а парни провожали долгими взглядами — наверное, завистливыми. Или сочувствующими. Понять было сложно.


Если новость о нашем утреннем поцелуе с Мику так быстро облетела лагерь, то я не сомневался, что мои «похождения» с Алисой под ручку станут известны всем заинтересованным буквально через несколько минут. Так что и Анна, и Мику, безусловно, будут в курсе.


— Верно, верно… Но это ещё как посмотреть… — задумчиво протянула Алиса. — Короче, Мику же моя подруга, поэтому её отношение к… нашим проделкам будет зависеть от того, как я их преподнесу. От моего объяснения. Понимаешь?


— А разве можно это истолковать как-то иначе? В мою пользу⁈ Сомнительно, знаешь ли.


Я нервно усмехнулся и подвигал предплечьем, на котором расслабленно висела рука моей спутницы.


«Похоже, я серьёзно влип. И чем дальше, тем больше увязаю в какой-то странной игре Алисы».


«Что же делать?»


Я сделал решительный шаг в сторону, отдаляясь от своей «благодетельницы».


— Я, конечно, благодарен тебе за помощь в решении моей щекотливой проблемы, — начал я, стараясь подбирать слова как можно осторожнее, — но, думаю… такой способ ещё больше всё усложнит.


Алиса удивлённо вскинула брови:

— Эй, ты чего…


Я покачал головой, не дав ей договорить:


— Наверное, будет проще, если я сам признаюсь Мику и буду надеяться, что она мне поверит и простит.


На лице Алисы промелькнуло виноватое выражение. Она опустила глаза.


— Ну уж простите… Я не Славяна, умом не вышла, и в людях, их отношениях, чувствах разбираюсь плохо. Это она всё-всё знает, понимает и всегда поступает правильно. А я… никчёмная двоечница, хулиганка, оторва… Что с меня взять?


Алиса криво усмехнулась, пытаясь скрыть горечь:

— Ладно, удачи…


Она отвернулась, замерла на секунду, потом снова повернулась ко мне, уже с просветлевшим лицом.


— А… Я, наверное, поняла, о чём ты. Не думай, я не против ваших отношений, не пыталась тебя у Мику отбить, поссорить вас или разлучить. — Её голос звучал искренне, но я всё равно сомневался.


— И это был не розыгрыш. Ни для Ульяны, ни для этой дурацкой газеты. Я правда хотела помочь. Прости, если только всё испортила, но уж как смогла… в меру своих сил.


Я тяжело вздохнул.


«Кажется, это не может закончиться так просто. Не хочется её обижать, особенно если намерения и вправду были чистыми».


— И в чём был план? — скептически уточнил я.


В Алисе вновь проснулся былой энтузиазм:

— Показать Ане, что ты теперь не только с Мику, но и со мной. Не станет же она отбивать парня ещё и у меня. Поэтому я и в столовой их прогнала, чтобы обозначить новый расклад. По-моему, отличный беспроигрышный вариант!


«Да уж, мыслит она нетривиально…»


— Или ты мне не веришь? Ну, что всё это из лучших побуждений? Думаешь, я обманываю, притворяюсь? — Алиса пристально посмотрела на меня, словно пытаясь прочесть мысли.


Я не отставал, пытаясь разгадать её.


«Нет, ну не похоже, что меня пытаются обвести».


— А когда Мику у меня спросит, зачем я милуюсь с её лучшей подружкой, мне что ответить?


Алиса усмехнулась:

— У тебя есть отличное алиби! Стенгазета! Уля там придумала лихо закрученный сюжет — любая мелодрама позавидует! Поэтому мы для достоверности и притворяемся влюблёнными. Нам же нужны слухи! Вот и…


После объяснений Алисы её действия и правда стали казаться логичными. Тревожные мысли о том, что Мику немедленно разорвёт со мной все отношения после этой романтической прогулки, немного отступили.


«Выходит, я ничем не рискую, и при этом Анна, возможно, наконец оставит попытки сблизиться со мной, испугавшись соперничества с Алисой. То, что, в общем-то, и требовалось».


— И я там главный герой?


— А что? Жалко, что ли? Тебя в лагере всё равно никто не знает. И ты никого. Какая тебе разница, что незнакомые ребята прочитают в той заметке? О каком-то вымышленном странном новичке. И что? Тебя это вообще никак не касается! Не находишь? Да и повесят её в последний день. После этого все разъедутся. И никто тебя больше не увидит…


Алиса внимательно посмотрела на меня:

— Ты же не из нашего города? Издалека приехал? Тоже, наверное, с далёкого Севера, как Ясенева. Если судить по одежде.


— Да… издалека.


Я почесал переносицу, задумчиво глядя вдаль.


— Если так подумать — и правда, мне должно быть всё равно, что вы там напишите.


«Меня тут вообще вскоре может не стать… Исчезну столь же таинственно, как и появился. И, как правильно заметила Алиса, „никто меня больше не увидит“. И не вспомнит».


Глаза мои против воли расширились от страха.


«Надо будет обязательно об этом подумать в более спокойной обстановке!»


— Вот! Я о чём и твержу! — довольно воскликнула Алиса.


А потом добавила, смутившись:

— Так что? Доверишься мне?


— Может, и выйдет из этого что-нибудь путное… Я в тонкостях отношений разбираюсь ещё хуже, чем ты, так что…


— Тогда мы снова друзья? — Алиса протянула мне кулачок.


— Ага, они самые, — я робко улыбнулся и аккуратно стукнулся своим кулаком о её.


«Может, этот её план не так уж плох? И для меня всё закончится хорошо».


— Тогда продолжаем? — спросила Алиса, заглядывая мне в глаза.


— Наверное… — неуверенно ответил я.


Она довольно кивнула, с энтузиазмом вновь обхватила мою руку и, склонив голову мне на плечо, промурлыкала:

— Так какие, говоришь, песни ещё знаешь? Про Алис!


— Э-э-э… — Я замялся, пытаясь придумать что-то подходящее, но внезапно меня осенило.


— Точно! Давно хотел спросить! — воскликнул я, понижая голос до заговорщического шёпота. — А помнишь наш секрет? Про спортплощадку и утренние упражнения?


Алиса напряглась:

— И?


— Мне непонятно, что в этом такого… необычного. Почему сразу тайна? Тебе нельзя туда приходить?


— Дело не в месте, а в том, что я там делала! — выпалила она, слегка покраснев.


— Упражнения же! Не вижу в этом ничего… смущающего.


Алиса потупилась, щёки её порозовели ещё сильнее:

— Сам же знаешь, для чего они.


— Ну… да… и что?


— Ничего! И вообще, много будешь знать… сам знаешь что. Короче, не заставляй бить тебя по голове чем-то тяжёлым. На амнезию нарываешься?


— Ладно-ладно, как скажешь. Забыли, — Я примирительно поднял руки.


Мы помолчали, пройдя некоторое время в тишине. Площадь осталась позади, мы свернули на тихую улочку, по сторонам потянулись ряды домиков. Солнце опустилось совсем низко, густые длинные тени заполнили всё пространство. Здесь фоновый шум лагеря не заглушал стрекот кузнечиков.


— Вот ты скользкий тип! Попытался сменить тему и вывести меня из себя? Не удастся тебе выкрутиться, даже не мечтай! Петь тебе всё равно придётся! — заявила Алиса, снова переходя на игривый тон.


Мы медленно брели по дорожке, рука Алисы всё так же по-хозяйски покоилась на моём локте. А я пел:


— А-а-Алиса ни дня

Не может прожить без ирисок,

Алиса совсем как дитя,

Но лучше всех А-а-алиса-а-а-а…


Старательно выводил я, красный от стыда.


— Ах, Алиса, как бы нам встретиться,

Как поболтать обо всём,

Ах, Алиса, просто не терпится,

Ах, побыть в доме твоём,

С тобою вдвоём…


Я облегчённо перевёл дух, закончив как раз к тому моменту, как мы подошли к домику моей спутницы.


На пару мгновений повисло неловкое молчание.


— Вот и пришли… — произнесла Алиса, опустив взгляд, как заправская скромница.


— Да…


— Может быть, зайдёшь? — тихо спросила она, смотря куда-то в сторону и смущаясь.


Я растерялся. Сердце забилось чаще, а мысли сплелись в такой запутанный клубок, что я с трудом мог соображать.


Такие предложения я встречал только в фильмах — когда девушка, явно симпатизирующая герою, приглашает его к себе, намекая на приятное продолжение вечера…


— Наконец сбудется твоя мечта, — уже громче добавила она, возвращая себе обычный бравый вид и подмигивая.


— О чём ты? — Я нервно сглотнул, мысленно начав представлять, чем обернётся моё согласие уединиться с ней в домике, и какие именно из самых смелых мечтаний могут сбыться.


— Ты только что страдал, что хочешь в мой дом. Чтобы поболтать. Ирисок не обещаю, но что-нибудь к чаю найдём. Из Улиных закромов, — буднично ответила Алиса, мигом развеяв всё очарование момента.


— А… да… Думаю, это будет уже перебор, даже если учесть, что всё это ради газеты… или Ани… или… — Я замялся, чувствуя, как ситуация становится всё более неловкой, особенно с учётом того, что я успел себе нафантазировать.


— Я лучше пойду. Увидимся.


Не дожидаясь ответа, я развернулся и почти бегом покинул непривычно гостеприимную Алису.


До условленного времени, я отдыхал перед решающими вечерними событиями у себя в домике, лежа на кровати. Мысли роились в голове, как пчёлы в улье.


«Алиса в последнее время ведёт себя очень необычно… Или, что вероятнее, я просто узнаю её ближе, и она, открываясь передо мной как личность, оказывается весьма отлична от образа типичной хулиганки. М-да, первое впечатление бывает обманчиво…»


Я перевернулся на бок, глядя в окно, за которым солнце медленно клонилось к закату. В комнате становилось всё темнее, но свет ещё пробивался сквозь шторы, окрашивая стены в мягкие оранжевые тона.


«Зато теперь точно можно утверждать, что Алиса не робот. Как минимум, если судить по поведению и по мягкости отдельных мест…»


Я смущённо улыбнулся, вспомнив свой недавний сон и последующие события. После этого сна во мне поселилось некоторое беспокойство на этот счёт. Все-таки новый неведомый мир, мало ли, как у них тут… Может, и роботы разгуливают среди людей, а сон был неким откровением свыше.


«После которого захотелось пощупать Алису… Конечно, на предмет нахождения металла под одеждой…»


Я покраснел, чувствуя, как сердце забилось чаще. Да уж, довольно сложно находиться в теле подростка… Эти постоянные мысли о девушках, сны эротического содержания, да и вообще как-то неспокойно на душе.


«Вот, например, что я учинил под воздействием гормонов утром… Страшно подумать — поцеловал девушку! И самое интересное: она вроде была не так уж против! Благодаря этому у нас как-то всё быстро закрутилось и…»


Я вздохнул, пытаясь отогнать навязчивые мысли. Впереди романтический вечер с «моей Мику», которая, похоже, задумала что-то неординарное!


В приятных переживаниях и мечтах время пролетело незаметно. Не успел оглянуться, как уже стемнело. Что же — пора идти.


Расстояние между нашими с Мику домиками было невелико и вскоре я был на месте. В домике громко играла музыка, так что даже снаружи было отчётливо слышно. Я постучал.


«Ответа нет или, быть может, в таком шуме я его просто не расслышал?» Я потянул дверь на себя. Не заперто…


Передо мной предстала Мику. Почти полностью обнаженная. На ней был комплект нижнего белья — полосатые трусики и лифчик, белая и аквамариновая полоска. Мы встретились глазами. Мику удивлённо открыла рот, тут же прикрыв его ладонью, словно сдерживая вскрик. Потом смущённо потупила взгляд и залилась краской. Впрочем, совершенно не пытаясь прикрыться. Я тоже некоторое время стоял с открытым ртом, поражённый таким великолепным зрелищем.



«Ох ты ж! Неудобно получилось!»


Я спешно захлопнул дверь.


«Ну, да ладно, наверное, ничего страшного, особенно если учесть недавнее предложение Мику сыграть „в доктора“.»


Музыка стихла.


— Минутку! — донеслось изнутри.


Пока я стоял и ждал разрешения войти, в голове всплыл недавний эротический сон. В нём Мику была в дорогом чёрном белье. Я сравнил тот образ с только что увиденной в реальности Мику и понял, что во сне уже заранее увидел её в таком полуобнажённом виде.

«Всё различие в общем-то заключается только в её одежде. Пусть этот комплект не так дорого выглядит, как во сне, но этот тоже очень миленький.» Я улыбнулся своим мыслям, чувствуя, как внутри разливается теплое чувство.


— Семён, можешь входить! — раздался звонкий голос Мику.


Я осторожно приоткрыл дверь и шагнул внутрь, тут же застыв на пороге, пораженный увиденным. Мику уже облачилась в юкату, и этот наряд преобразил её до неузнаваемости. Ткань глубокого, сложного цвета переливалась оттенками — от бархатисто-чёрного до насыщенного тёмно-синего, как ночное небо в ясную, безлунную ночь. По этому таинственному фону были разбросаны узоры: синие звёзды разной величины, изящные цветочные мотивы, напоминающие о летних садах, и даже крошечные ноты, будто застывшая мелодия.


Её привычные длинные хвосты исчезли, уступив место двум аккуратным пучкам по бокам головы. Их удерживали широкие резинки, похожие на лепестки экзотических цветов, придавая образу Мику ещё больше очарования и загадочности. Каждая деталь, каждый штрих её облика казался продуманным до мелочей, казалось она сошла со страниц старинной японской гравюры. Я невольно залюбовался, забыв обо всём на свете.


— Ого! — вырвалось у меня, наконец. — Это… это потрясающе! Шикарно! И так… необычно! Такой глубокий, благородный цвет… И рисунок — не просто узор, а целая история! Это твой вечерний наряд? Ты будешь… такой на просмотре фильма?


Я запнулся, не в силах подобрать слова, которые могли бы в полной мере выразить моё восхищение. Внутри всё трепетало — то ли от красоты Мику, то ли от предвкушения чего-то необычного, что должно было произойти этим вечером. Сердце забилось быстрее, а в животе появилось приятное, щекочущее чувство.


— Да, это наша национальная праздничная одежда. Юката называется.


«Хотя мне ли, завзятому анимешнику, этого не знать⁈» — пронеслось у меня в голове. Но вслух я, разумеется, этого не сказал. Вместо этого из меня вырвалось:


— Тебе очень идёт! Ты такая… кавайная!


Слово, как говорится, не воробей. Произнеся этот типичный комплимент из аниме, я только потом осознал, что именно сказал и кому.


«Вот ничего себе, как я адаптировался! Даже не пришлось, как обычно, вытягивать из себя эти слова клещами, как это делают типичные герои-тюфяки в гаремниках. Надо же, хоть раз в жизни моё увлечение аниме принесло реальную пользу!» — с гордостью подумал я.


— Благодарю за комплимент, Семён-сан. Рада, что тебе понравилось! — Мику слегка поклонилась, подыгрывая мне. — Но это ещё не всё, и мне потребуется твоя помощь.


— Нужно завязать пояс, оби, сзади. Сама я, увы, не справлюсь. А Лена… — Мику замялась, — Лена ушла раньше и не стала помогать мне с переодеванием.


В её голосе прозвучала лёгкая грусть. Она протянула мне широкий отрез светло-зелёной ткани, украшенный умильными мордочками котиков, которые, казалось, подмигивали мне с игривой укоризной.


— Всё потому, что она успела рассказать мне о том, как вы шли в обнимку с Алисой, да ещё о чём-то мило ворковали и хихикали.


— А я… я сказала, что это всё ерунда и не имеет значения, — Мику опустила глаза, и на щеках её появился лёгкий румянец. — После этого Лена почему-то обиделась и ушла, хлопнув дверью.


«Как же быстро разносятся слухи! Чёрт! И Алиса, похоже, не успела донести до неё „правильную версию“ событий. Что же делать? Неужели мне придётся оправдываться самому?» — мысли вихрем закружились в голове.


Мику развернулась ко мне спиной и стала показывать, как именно надо завязывать пояс.


— Вот здесь придержи. Ага, ага, а теперь вот тут, и бери вот этот конец и туда… и вот так потом.


Инструктировала меня Мику, активно жестикулируя.


— Да, справились! Ты мне очень помог. Домо аригато сумимасен!


Она степенно поклонилась. Потом порывисто выпрямилась, изобразила дурашливую гримаску с высунутым язычком, бумкнула кулачком себя по голове и протараторила:


— Вот я балда, не уследила за дверью! Теперь ты уже видел меня в белье, и не получится засмущать тебя упоминанием невзначай о том, что под юкату не принято надевать что-то ещё.


— Э-э-э… ну да… обидно получилось, — Я натянуто улыбнулся.


«Сдается мне, Мику тоже не прочь поиграть в аниме-героиню и прекрасно осведомлена обо всех избитых штампах этого жанра. Иначе с чего бы ей так себя вести? Впрочем, все это, конечно, забавно, но как быть с Алисой и нашими объятиями? Стоит ли мне самому поднимать эту тему? Или лучше сделать вид, что ничего не произошло? А вдруг эта недосказанность испортит весь вечер? Нет, нужно прояснить ситуацию. Не зря же Мику проговорилась, что ей всё известно».


— Насчёт нашей прогулки с Алисой… — начал я, смущённо почёсывая переносицу.


Мику выжидающе посмотрела на меня. В её взгляде читалось спокойствие и… лёгкая хитринка?


— Уверена, что Лена просто не так всё поняла, и большую часть додумала сама. Сделала неверные выводы, увидев лишь малую часть. Не вижу ничего предосудительного в том, что ты гулял и разговаривал с другой девушкой, — произнесла она мягким голосом.


Я замялся, чувствуя, как внутренняя, почти патологическая честность, борется со здравым смыслом и желанием просто замять эту неловкую ситуацию.


— Но Лена говорила, что мы не просто разговаривали, а шли в обнимку… и вообще… всячески флиртовали, — выпалил я, прежде чем успел себя остановить. — И, если быть до конца честным, то… это не так уж далеко от истины. Конечно, не совсем по моей воле так вышло, но я не могу отрицать сам факт.


«Зачем я это сказал? Почему я просто не согласился с версией Мику и не забыл об этом досадном происшествии как о страшном сне? Ох уж эта проклятая честность и совестливость, вечно они всё портят!» — ругал я себя в мыслях.


Мику опустила взгляд, на её щеках появился нежный румянец. Она нервно теребила край своей юкаты, подбирая нужные слова.


— Даже если между тобой и Алисой было… или будет что-то большее, то я, в общем-то… не против… — произнесла она тихо, но твёрдо. — Наверное, я даже… буду рада!


«Я не ослышался⁈ Она что, серьёзно?» — в голове моей воцарился полный хаос.


— Получается, тогда мы не только с тобой, но и с ней сможем стать… намного ближе! — добавила Мику, и её лицо озарилось искренней, почти детской радостью.


— Правда, свадьбу придётся устраивать у меня на родине. У вас здесь, насколько я знаю, многожёнство ещё не разрешили, — Мику внезапно прыснула, прикрыв рот ладошкой. — О, мой папа даже обрадуется такому зятю! Он ведь тоже… женился в Японии на двух девушках.


— Ой! — Мику хлопнула себя ладошкой по лбу. — Опять я забегаю вперёд, да? Тороплю события. Прости-прости! Я тебя ни к чему не принуждаю, просто… мысль такая пришла, когда ты рассказал про Алису. Но, на самом деле… это было бы восхитительно…


Мику оживилась, её глаза загорелись озорным, почти безумным огоньком. Она приблизилась ко мне, и я почувствовал лёгкий, едва уловимый аромат её духов — смесь экзотических цветов и чего-то неуловимо сладкого, как спелый персик.


— И Алиса, уверена, обрадуется — судя по всему, ты ей весьма небезразличен. Ульянка была права, мне кажется. А это отличное решение всех проблем! Надо ей будет рассказать, как увидимся!


Она вдруг замерла, поймав мой, вероятно, ошарашенный взгляд.


— Что такое? Сёмочка, ты так на меня смотришь… — Мику нахмурилась.


— А, точно! Я же хотела показать тебе одну фотографию. С моей сестрой. Она от второй жены папочки, и мы с ней… кхм… довольно разные.


— Не подумай, что я тебя уже заранее пытаюсь познакомить со всей семьёй, это было бы, конечно, слишком преждевременно, — Мику затараторила, сбиваясь и краснея. — Просто… ну… у меня такое правило появилось… с некоторых пор… показывать её фотографию тому, с кем… близкие отношения.


Судя по бешеному темпу речи и хаотичным движениям, Мику пребывала в крайнем смущении и растерянности. Она, подобно испуганному зверьку, метнулась к тумбочке, выудила оттуда пухлый фотоальбом и попутно вывалила на пол всё остальное содержимое. Подскочив ко мне с альбомом в руках, Мику затараторила ещё быстрее:


— Давай посмотрим! Это не займёт много времени, к фильму мы точно успеем, до начала ещё полно времени!


С этими словами она схватила меня за руку и, почти силой, усадила на кровать рядом с собой. От неожиданности я чуть не потерял равновесие.


— Хорошо, посмотрим, конечно, мне очень интересно, — произнёс я, стараясь говорить как можно спокойнее и увереннее, надеясь, что это хоть немного успокоит Мику и вернёт ей самообладание.


Мику принялась лихорадочно листать альбом, не давая мне толком ничего рассмотреть. Страницы мелькали перед глазами, как кадры в ускоренной перемотке.


— Это я, совсем кроха, в манеже… Это я первый раз играю на рояле — нужно начинать как можно раньше, поэтому мне здесь всего пять лет… Это я пошла в первый класс… — быстро комментировала она.


Когда я, улучив момент, попытался задержать руку Мику и рассмотреть одну из фотографий повнимательнее, она поспешно вырвала альбом.


— А, не переживай, потом, если захочешь, мы сможем посмотреть всё очень спокойно, когда будет больше времени, — пояснила она, избегая моего взгляда.


— Вот! Одна из последних… Мы тогда всей семьёй ездили к океану… практически перед самым моим отъездом…


Мику, наконец, извлекла из альбома фотографию — невероятно яркую, сочную, словно пропитанную солнцем и солёным морским воздухом, — и протянула её мне.


На фотографии был изображён пляж: светло-жёлтый, почти белый песок на мелководье, дальше начиналась бескрайняя голубая гладь океана, который далеко у горизонта соединялся с чуть более тёмным небом. На нём живописно раскиданы кучевые облака разнообразной формы. На переднем плане, в воде, лишь слегка покрывающей песок, расположились две красотки. Слева сидела девушка, похожая на Мику, но с более выразительными формами. Взгляд невольно приковывал к себе её пышный бюст, которым девушка явно гордилась и потому беззастенчиво его демонстрировала для наилучшего ракурса. Справа лежала Мику, она болтала ногами в воздухе и с озорным видом кусала большую клубнику.



Художник этой иллюстрации: Alex Dexter

— Как тебе? Нравится? Сестра тут получилась особенно хорошо, правда? — Мику заглянула мне в глаза с таким напряжённым ожиданием, будто от моего ответа зависела её судьба. — Если хочешь… можешь взять её себе. Насовсем. На память… У меня ещё есть, я специально отпечатала несколько одинаковых. Как раз… на такой случай.


«Как-то странно она себя ведёт. Очень странно. Зачем эта спешка с просмотром альбома? Почему именно сейчас? Что-то тут явно нечисто. И какой ответ будет правильным? Должен ли я, по её мнению, взять эту фотографию, или наоборот, бежать от неё, как чёрт от ладана? Что, по логике Мику, будет символизировать моё желание или нежелание получить этот снимок? Сплошные вопросы…»


— Фотография, конечно, потрясающая… вид просто великолепный — какое-то райское местечко вы нашли, — начал я, осторожно подбирая слова. — И ты… ты очень милая… с этой клубничкой… Но… наверное, пусть пока останется у тебя. Мы же… мы же не расстаёмся… чтобы мне что-то брать… на память о тебе?


Мику резко вскинула голову, её глаза округлились, как у испуганной лани.


— Ой, нет-нет, конечно, не расстаёмся! — поспешно заверила она, и на её щеках вспыхнул яркий румянец.


— А сестра… она просто… очень красивая… у неё фигура… намного лучше, чем у меня… и вообще, она у нас на родине… довольно известная певица… многие хотят с ней познакомиться… поэтому я подумала, что ты тоже… захочешь…


Мику замолчала, запнувшись на полуслове, её голос дрогнул, как струна перетянутой гитары. В комнате повисла неловкая тишина.


— Ну… не знаю, что они в ней находят… — тихо произнёс я, не решаясь поднять взгляд на Мику и чувствуя, как предательски горят уши. — Ты мне нравишься… больше.


Обычно словоохотливая и разговорчивая Мику на этот раз, к моему удивлению, не нашлась, что сказать.


— Точно! Кино! Мы же так можем опоздать! — внезапно воскликнула она и вскочила с кровати.


— Да, нужно поторопиться, — облегчённо выдохнул я, радуясь возможности сменить тему и покинуть, наконец, эту комнату, наполненную недомолвками и смущением.


И мы, почти бегом, поспешили на улицу, навстречу вечерним приключениям.


Некоторое время мы шли молча, погружённые в свои мысли.


— На самом деле… я очень рада, что ты отказался от фотографии, — произнесла она тихо, словно боясь спугнуть хрупкий момент откровения.


Её голос звучал мягко, но в нём, как натянутая струна, вибрировала скрытая тревога.

— Когда мы учились в старших классах школы, у нас… испортились отношения с сестрой, — Мику опустила взгляд. — К тому времени её внешность… изменилась. В лучшую сторону. А характер… стал… невыносимым. Но это не помешало ей стать невероятно популярной. И среди мальчиков, и среди девочек.


Мику говорила медленно, с трудом подбирая слова, казалось, каждое из них причиняло ей боль. Её лицо стало серьёзным, а в глазах, обычно лучившихся светом и радостью, появилась тень глубокой, застарелой грусти.


— Я… за три года предложила встречаться только двоим, — Мику горько усмехнулась. — Удивительно, но они… не отказали! Впрочем… потом всё равно… расстались со мной. Из-за сестры. А она ведь… она просто играла с ними. Ей хотелось… доказать своё превосходство.


Голос Мику дрогнул, и она замолчала на секунду, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Её губы слегка подрагивали.

— И ей это… полностью удалось! — в её голосе прорвалась неприкрытая боль. — И в отношениях… и в музыке. В музыке… тем более обидно. Она… явно не очень талантлива. Играет на инструментах… так себе… и голоса… совсем нет. Но… как-то стала айдолом… известной поп-исполнительницей. Она, правда, на год старше меня. И сразу после школы… попала в шоу-бизнес.


Её голос стал чуть громче.


— Не стала учиться дальше. Зато… её выступления собирают полные стадионы фанатов! Клипы с её участием… постоянно мелькают на телевидении… синглы раскупают миллионными тиражами… А самые красивые и известные парни Японии… считают за честь… хотя бы поговорить с ней!


Она замолчала, её взгляд затуманился, она как будто видела перед собой все эти сцены — восторженные толпы, яркие софиты, вспышки фотокамер… Потом она тяжело вздохнула и добавила, почти шёпотом:


— Честно сказать… я не понимаю такого успеха… во всём. Мне… мне это казалось… несправедливым.


Мику опустила голову, ее лицо погрузилось в тень, казалось, она хотела спрятаться от всего мира, от его жестокости и несправедливости. Её плечи слегка ссутулились.


— Я… я чувствовала себя… обделённой… и очень переживала из-за этого, — Мику сделала паузу, собираясь с силами, чтобы продолжить. — Хотя… старалась казаться весёлой… и никому не показывать своих… истинных чувств.


— И… на новом месте… в другой стране… да даже в этом лагере… ничего не изменилось! — в её голосе прозвучало отчаяние. — Я всё так же… никому не нужна… никому не интересна… со мной… даже избегают разговаривать…


Голос Мику дрожал, но вдруг, как по волшебству, её лицо преобразилось, и она улыбнулась. Она приложила ладошки к щекам и довольно зажмурилась, напоминая кошку, греющуюся на солнышке.


— А потом… появился ты… — её голос зазвучал нежно и тепло. — И то, что ты сказал… недавно… там, в домике… Я… я так счастлива!


«Кто бы мог подумать, что за фасадом милой простушки-веселушки скрывается такая сложная личность, с глубокой душевной травмой», — подумал я, чувствуя, как сердце сжимается от смеси жалости и сочувствия. И в то же время я восхищался, как эта хрупкая девушка справляется со своими переживаниями.


«М-да, насколько разителен масштаб: её сестра зажигает стадионы, а Мику светит лишь выступление в детском летнем лагере…»


— Думаю, успех в шоу-бизнесе… мало зависит от таланта или способностей… — начал я, стараясь говорить как можно спокойнее. — Тут, скорее, чистое везение… один раз попал в нужное место, вовремя… и к нужным людям… а дальше — дело техники и больших денег.


Я сделал паузу, давая Мику возможность переварить мои слова, и продолжил:


— Сделают из тебя суперзвезду, даже если ты этого и не хочешь. Ну, а народу… народу нравится то, что популярно, только и всего. А популярным может быть что угодно… не обязательно это будет нечто хорошее… скорее, наоборот. И это печально…


Мику внимательно слушала, её глаза немного округлились, она явно не ожидала от меня таких взрослых рассуждений.


— Слушай, а ты упоминала, что поступаешь в консерваторию… Это значит, тебя оценивали люди, которые точно разбираются в музыке… Они-то что говорят?


— Что я, несомненно, талантлива… и в будущем меня ждёт… оглушительный успех, — ответила Мику, робко улыбаясь.


Я ободряюще улыбнулся в ответ:


— Я так и думал.


— Тогда… наверное, не стоит завидовать сестре? — Я мягко коснулся её руки. — Ты тоже… успешна и хороша… по-своему. И твой путь к успеху будет другим. Ты его достигнешь не так стремительно, зато более честно и заслуженно. Ты сама говорила, что вы с сестрой разные, поэтому… вполне логично, что слава и признание придут к вам… разными путями.


Мику удивлённо посмотрела на меня, её глаза заблестели.


— О, Семён… ты, оказывается… такой взрослый и рассудительный…


Я чуть не поперхнулся.


«Вот стоило только открыть рот, и мой истинный возраст, считай, раскрыт», — с досадой подумал я.


— Моя сестра тоже… неожиданно стала такой… не по годам взрослой, развитой и умной… откуда что взялось, непонятно, — Мику вздохнула. — А я… почему-то… остаюсь всё так же… обычной девчонкой… и внешне, и внутренне… Маленькой и несмышлёной… как мне кажется.


— Каждому овощу свой срок, — уверенно улыбнулся я, вспомнив старую поговорку.


«Жаль, у меня нет роскошных седых усов и бороды, чтобы по-доброму в них усмехнуться после этих слов — для большего эффекта», — промелькнула у меня шутливая мысль.


— Все мы разные… поэтому и взрослеем, развиваемся… да и вообще… проживаем эту жизнь… по-разному. Это нормально. Так и должно быть. И в этом — прелесть жизни.


Я сделал паузу.


— И это… как раз то, что мне нравится в тебе, — я смущённо опустил взгляд. — Твоя… открытость… и детская непосредственность… И не только это…


Мику покраснела, её глаза засияли.


«Так, стоп! Надо срочно завязывать с этими откровениями, а то неизвестно, куда подобные признания могут нас завести», — одёрнул я себя.


— А… а что это за узелок? — я поспешно сменил тему, указывая взглядом на свёрток, который Мику всё это время держала в руках.


Мику загадочно улыбнулась, её глаза блеснули озорным огоньком.


— Се-крет! Но… скоро всё узнаешь… Потерпи! Осталось совсем чуть-чуть…


«Будем надеяться, мне удалось хоть немного ободрить и успокоить Мику. Уф, тяжёлый разговор… Но это, наверное, хорошо, что она делится со мной такими сокровенными переживаниями. Значит… мы становимся ближе…»


«Вот только почему мне приходится исполнять роль умудрённого жизнью родителя? Утешать, ободрять, поддерживать… Я же, вроде как, её парень! Нам по статусу положено заниматься всякими милыми глупостями, витать в облаках и чудить от избытка чувств. А тут… такое…»


«Или я… как-то неправильно представляю себе нормальные отношения с девушкой⁈»


За разговорами мы и не заметили, как оказались у «зелёного театра». Так обитатели лагеря называли деревянное возвышение — сцену, укрытую угловатой крышей, напоминающей трапецию. К задней стене сцены сейчас прикрепили белую ткань — импровизированный экран, на который скоро хлынет поток света от проектора. Кирпичная будка киномеханика располагалась поодаль, словно страж, охраняющий вход в мир грёз. А всё пространство между сценой и будкой занимали ряды деревянных скамей, которые, казалось, вырастали прямо из земли, подобно диковинным грибам. Отсюда и название, «зелёный театр», со стенами из живых стволов и крон и под крышей из мерцающего звёздного неба.


У сцены, судя по всему, собрался весь лагерь, без преувеличения. Люди заполнили все скамьи, и даже вокруг них толпились группы ребят, весело переговариваясь и смеясь. Воздух был наполнен мягким, убаюкивающим гулом голосов.


— Ого, похоже, кино — очень популярное мероприятие! Яблоку негде упасть! И где же мы сядем? — спросил я, невольно растерявшись. Большие скопления людей всегда заставляли меня чувствовать себя неуютно.


Я непроизвольно поёжился, беспокойно оглядываясь по сторонам, и с трудом поборол внезапное, почти непреодолимое желание развернуться и уйти куда-нибудь подальше, в тишину и уединение.


«Да, перемещение во времени и пространстве ничуть не изменило мои привычки и характер. Но… сейчас я уже не один. Рядом со мной моя девушка. И, должен признать, это придаёт мне сил и уверенности!»


Я постарался выпрямиться, расправить плечи и принять как можно более непринуждённый вид, будто я — завсегдатай подобных мероприятий.


«Надеюсь, я не облажаюсь сегодня вечером! Очень надеюсь…»


Мику, тоже нервно озираясь по сторонам, ответила:


— Алиса, наверное, заняла нам места… Но, возможно, они нам и не понадобятся. Вернее… лучше бы они нам не понадобились!


Она указала рукой куда-то вперёд, где, и правда, виднелась знакомая фигура Алисы, энергично размахивающей рукой.


— О! Алиса! Семён, подожди меня здесь, ладно? Я сейчас… Мне нужно кое-что разведать.


Не дожидаясь моего ответа, Мику ловко, как юркая ящерка, проскользнула между рядами скамеек к своей подруге. Я проводил её взглядом, а затем обратил внимание на знакомых мне сестричек, Анну и Инну. Они суетились, рассаживая ребят младших отрядов в каком-то, одному им ведомом, порядке.


«Надеюсь, в связи со своей занятостью Аня не станет докучать мне прямо здесь и сейчас. Во второй раз за вечер объяснять, почему я стал таким неожиданно популярным у других девушек, мне совсем не хочется! Как и оправдываться за своё… недостойное поведение», — с горькой усмешкой подумал я.


«Интересно, а Мику и правда была бы не против наших отношений с Алисой? Любовь втроём? Многожёнство? Она говорила серьёзно или просто перенервничала и несла полную чушь, слабо связанную с реальностью? Стоит ли мне об этом спрашивать, или тем самым я выдам свою заинтересованность в другой девушке? Может, это вообще такая хитрая ловушка?» — мысли, как беспокойные муравьи, забегали в моей голове.


Погрузившись в эти размышления, я не сразу заметил, что Мику вернулась. Она тихонько потянула меня за рукав рубашки, а когда я, вздрогнув, повернул голову, приблизилась ко мне почти вплотную и зашептала прямо в ухо, обдав меня тёплым дыханием:


— Я… я не была уверена, что всё получится, поэтому не стала говорить сразу… но сейчас… всё складывается просто идеально…


Её голос звучал таинственно и многообещающе, а в глазах плясали озорные, лукавые искорки.


— Ты… ты не против… пропустить кино… и пойти со мной… в другое место?..


Она отстранилась, заглядывая мне в глаза, как будто пытаясь прочитать ответ прямо в моей душе.


«Э-э-э… Что⁈ Что это значит? Неужели она хочет… уединиться со мной, чтобы… заняться чем-то гораздо более увлекательным, чем просмотр фильма в компании всего пионерского лагеря? Неужели это правда происходит со мной⁈» — сердце моё забилось, как сумасшедшее, а в голове всё смешалось.


Сложно сказать, что именно Мику увидела на моём лице — но, не дождавшись ответа, она вдруг залилась краской смущения и, приподнявшись на цыпочки, снова прошептала, запинаясь:


— На… свидание… только для нас двоих…


«Да, я определённо тормоз! Самый настоящий! Заставляю девушку объяснять такие очевидные вещи! Нет, чтобы сразу, не раздумывая, выпалить: „С тобой — хоть на край света!“ И вообще, это я должен был предлагать романтическую прогулку под луной и всё, что полагается далее в таких случаях… Я же мужчина — мне и проявлять инициативу, и брать на себя ответственность за… всё, что может случиться… Нет, за всё, что случится!»


— Конечно! Я только за! — наконец, громко ответил я, вырвавшись из оцепенения, вызванного столь неожиданным предложением.


Мику просияла, её лицо озарилось такой искренней, почти детской радостью, что у меня перехватило дыхание.


— Как хорошо… Тогда я сейчас Славе-тян скажу, чтобы она нас не теряла… Она тут главная сегодня…


И «моя Мику» опять упорхнула прочь, полностью взяв на себя организацию нашего тайного свидания.


«Надеюсь, я всё же смогу в какой-то момент перехватить инициативу и взять всё в свои руки. Нужно как следует постараться!»


Не знаю, как уж там обстоял разговор у девушек, но Славяна, бросив на меня издалека явно неодобрительный, осуждающий взгляд, сурово поджала губы, на мгновение задумалась и, наконец, что-то коротко бросила Мику в ответ.


«Должно быть, не одобряет разврат в своём отряде. Но… помешать не может. Очень повезло, что грозная Ольга Дмитриевна занята какими-то более важными делами где-то в другом месте», — с облегчением подумал я.


После непродолжительного вояжа по опустевшим улицам лагеря, мы нырнули в неприметный разрыв в зарослях сбоку от дорожки и оказались на небольшой полянке.


Толстые, замшелые стволы деревьев-великанов в этом месте чуть расступались, образуя небольшое, уютное пространство. Их могучие кроны возносились куда-то в недосягаемую высь, теряясь в сумеречном небе, а внизу, под их надёжной защитой, безраздельно властвовала более низкая растительность — густые кусты, которые своими цепкими ветвями, казалось, заплели всё окружающее пространство, превратив его в непролазные, таинственные дебри.


Посреди полянки, как поверженный в неравном бою титан, лежал упавший ствол — должно быть, один из здешних старожилов, древесный патриарх, который дожил до преклонных лет и, не выдержав натиска очередной летней бури, был сражён. Кусты, видно из уважения к его сединам и былым заслугам, не приближались к нему слишком близко, оставляя вокруг достаточно свободного места.


— Удивительно… Прямо посреди лагеря — и такое уединённое местечко, — прокомментировал я, когда Мику, наконец, отпустила мою руку и замерла в нерешительности.


Я огляделся по сторонам, чувствуя, как особая, почти осязаемая атмосфера этого места, пропитанная тихой магией и тайной, окутывает нас. Воздух был наполнен едва уловимым, успокаивающим шорохом листьев, а призрачный лунный свет, пробиваясь сквозь густую листву, рисовал на земле причудливые, загадочные тени.


— Тут и присесть есть где — очень удобно, — продолжил я после непродолжительного молчания и, стараясь разрядить обстановку, подошёл к поваленному стволу дерева, приглашая Мику следовать за мной.


«Кажется, она совсем засмущалась. Нужно срочно что-то с этим делать, а то так и будем стоять друг напротив друга, как два истукана, и краснеть. Но что⁈ Не спрашивать же в лоб: „Ну-с, и чем же мы тут займёмся?“. Как-то глупо».


Но, как назло, ничего более подходящего в голову не приходило. Ситуация становилась всё более напряжённой, неловкой и… волнующей.


«И чем дальше, тем больше этот мандраж будет усиливаться», — подумал я, чувствуя, как от волнения и нарастающего возбуждения начинают предательски постукивать зубы.


Мику, очевидно, придя в своих размышлениях к такому же выводу, нашла в себе силы нарушить затянувшееся молчание:


— А… да… Это место… мне Алиса показала. Мы сюда сбегали в первые дни в лагере. Она тут… курила, а я… так, просто… за компанию, — Мику замялась. — Сидела с ней рядом. Только не подумай, что я тоже курю! Я никогда даже не пробовала! И пробовать не хочу! Это как-то… неправильно, если девушка курит. К тому же, эта вредная привычка… вредит здоровью… кожа выглядит хуже… зубы желтеют… и вообще…


Она говорила быстро, словно боялась, что её перебьют или не дослушают. Её глаза лихорадочно блестели, а щёки покрылись нежным румянцем.


— Я… я об этом Алисе говорила, но она и слушать ничего не хочет. Вот зачем курить? Не понимаю я этого!


— А сегодня в клубе она сказала, что уже бросила… — подхватил я спасительную нейтральную тему, чувствуя, как напряжение немного отпускает.


— Конечно, бросила! Потому что… больше курить нечего!


— Вот вернётся в город — и снова начнёт. Она сама так мне говорила, — Мику хихикнула. — А пока… заменила сигареты на семечки и орешки. Её ребята уже начали за глаза называть «Белкой» из-за этого.


— Да-а уж, дела… — протянул я, не зная, что ещё добавить.


Несколько мгновений я молча наблюдал за тем, как Мику теребит ткань свёртка, который она всё это время, как драгоценный талисман, держала перед собой.



— Точно! Может быть, теперь уже пора раскрыть секрет? Так что у тебя в узелке?


Мику, казалось, только сейчас вспомнила об этой вещице в своих руках.


— Нужно начать издалека… чтобы было всё понятно… — её голос снова зазвучал неуверенно. — Придётся долго объяснять… я буду много говорить… и тебе это… может показаться скучным…


— Мы никуда не торопимся! — Я поспешил её успокоить. — С радостью выслушаю тебя. И не говори глупостей — мне с тобой рядом не может быть скучно!


Выдал я после секундного раздумья, как мне казалось, единственно «правильный ответ».


«Вот уж точно — с этой непредсказуемой особой никогда не соскучишься», — подумал я, с трудом подавив рвущуюся наружу улыбку.


— Присядем? — предложил я, жестом указывая на поваленное дерево.


Мы, наконец, удобно расположились на толстом, замшелом стволе, который, казалось, был создан самой природой для романтических свиданий.


— Знаешь… что сегодня за день? — спросила Мику серьёзно.


— Нет, — честно признался я.


«Абсолютно без понятия, даже какой сейчас год! Да и месяц — под большим вопросом. Но сейчас явно не время для подобных выяснений. И вообще, какая разница, где я нахожусь и какое сейчас время года, если со мной рядом такая хорошенькая девушка… и вечер обещает быть… волшебным… Если только моё дурацкое волнение всё не испортит!»


— Вернее… какой сегодня праздник? — поправилась она, заглядывая мне в глаза.


— Какой? — Я вопросительно приподнял бровь.


— Сегодня… праздник Танабата!


Мику выдержала многозначительную паузу, ожидая моей реакции.


«Слышал, конечно, о таком… но…»


— Да… я знаю, что он… популярен у тебя на родине… и, в общем-то… всё, — признался я, чувствуя себя полным профаном.


— Это… романтический праздник! — Мику с энтузиазмом принялась объяснять. — С ним связана одна легенда… про влюблённых, которых разлучили… и они могут встретиться лишь раз в году… как раз в этот день.


— Орихиме — дочь небесного царя… и Хикобосе — простой пастух… Их можно найти на небе. Отсюда они кажутся просто яркими звёздами… только я не помню, как их по-другому называют… Не по легенде — в астрономии… А между ними… молочная река… то есть — Млечный Путь… он их и разделяет…


Она закончила чуть жалобно:


— Ты… ты знаешь, что это за звёзды? Сможешь показать их мне?


— К сожалению, не знаю, — честно признался я.


«Будь здесь компьютер под рукой со всезнающим Интернетом, тогда… Но увы…»


— Жалко… Я их хотела поблагодарить… — Мику грустно вздохнула.


Но затем она снова оживилась и затараторила:


— За то, что моё желание… исполнилось! В прошлом году… на Танабату… я загадала желание… ну, написала его, как это принято, на полоске бумаги… и повесила на ветку…


— Целый год прошёл… и я уже думала, что про меня и то желание… на небесах совсем забыли… Может, некогда было всякие никчёмные желания выполнять — у них там и своих дел полно… а может, просто… желание не понравилось…


Мику замолчала, её голос стал тише, а глаза, обычно сиявшие, как два ярких огонька, потускнели.


— Или… было много других желаний… и до меня очередь не дошла… Всё-таки… я невезучая…


Она снова встрепенулась, словно прогоняя прочь непрошеные грустные мысли, и, собравшись с духом, продолжила:


— Но… несмотря на такие мысли… я очень-очень надеялась! Юкату вот… даже взяла с собой в лагерь! Мама отговаривала меня брать её с собой. Наверное, опасалась, что с ней что-нибудь случится… Она очень ценная и давно уже в нашей семье. — Мику сделала паузу, её губы тронула мечтательная улыбка. — В этой юкате мама как раз встретила папу…


— Мы с тобой… познакомились немного раньше, до праздника… но признались… всё равно только сегодня… — Мику замялась.


«Кажется, я начинаю смутно догадываться, какое именно желание исполнилось…»

— Да и желание… ещё не совсем до конца исполнилось, — Мику опустила взгляд. — Ну… мы договорились только, что мы… парочка… и встречаемся… а надо ещё… — Она запнулась. — У нас ведь… не так много времени… смена скоро закончится… и… Кто знает… что будет дальше… поэтому…


Мику порывисто вскочила, отступила на шаг от меня и, выпалила на одном дыхании:


— Я тебя… очень… люблю!


Замерла, испуганно зажмурившись.


«К этому всё и шло… А что чувствую я? Что-то… определённо чувствую… Вот только… любовь ли это? Но, с другой стороны, не скажешь же: „Я чувствую к тебе что-то странное, непонятное, поэтому мне нужно время, чтобы подумать и как следует разобраться в своих чувствах“.»


«Будь на моём месте кто-то попроще, уверен, он бы думал примерно так: „Хорошенькая? Хорошенькая! Нравится? Ещё как! В трусики забраться хочешь? Очень хочу! Чего ж тебе ещё надо, дуралей, — это любовь, зуб даю!“» — с усмешкой подумал я.


— И я тебя… — начал я, собираясь с силами и стараясь, чтобы голос не дрожал.

— … люблю…


К моему огромному облегчению, Мику не уловила ни тени неуверенности в моём голосе. Не стала переспрашивать: «Правда⁈ Ты уверен⁈» — вместо этого она радостно бросилась ко мне, заключая в крепкие объятия.


Некоторое время мы стояли тесно прижавшись друг к другу, а где-то там, с небес, вероятно, благосклонно взирали на нас звездные покровители, довольные хорошо проделанной работой.


«Доставили возлюбленного по заказу сквозь время и пространство точно в срок, минуя все преграды! Да, лёгких путей небожители явно не ищут», — с иронией подумал я.


Наконец, Мику чуть отстранилась, не разрывая, впрочем, объятий, и тихо произнесла, избегая смотреть мне прямо в глаза:


— А теперь мы должны исправить то, что ты натворил утром! Не желаю признавать свой первый поцелуй таким… таким… — Она запнулась, не находя подходящих слов, и обессиленно уткнулась носиком мне в грудь.


— Конечно, мы просто забудем то досадное недоразумение. Утром вообще ничего не было! — поспешил заверить я, осторожно приподнимая её голову за подбородок. Наши взгляды встретились, и я, наклонившись, мягко коснулся её губ своими.


После продолжительного поцелуя Мику снова засуетилась:


— Почему-то… всё пошло совсем не по плану! — в её голосе звучало лёгкое замешательство. — Я же ещё не рассказала про угощение… и мы его не попробовали… Мы… рано начали целоваться…


— То есть… я, наверное, поторопилась…


Она сделала паузу, собираясь с мыслями, а затем, немного успокоившись, продолжила:


— Так вот… на Танабату принято есть всякие вкусности… и смотреть на фейерверк. Фейерверки я делать не умею… а сладости — могу. Поэтому… вот!


Мику продемонстрировала уже знакомый мне узелок, который она так бережно носила с собой весь вечер.


— Японские сладости! Самые простые в приготовлении… только рис нужно долго замачивать… а потом уже всё легко делается! Вагаси называется!


Она говорила с энтузиазмом и была явно горда своим кулинарным достижением.


— Я подумала, что готовить лапшу… или что-то такое… более серьёзное… не стоит… Всё равно же ужин был… и есть на ночь глядя что-то ещё… не захочется… поэтому…


— Давай… попьём зелёный чай… с вкусняшками!


После того, как последний шарик этого необычного, тающего во рту яства исчез, Мику подалась мне навстречу, прикрыв глаза в сладостном ожидании.


«Судя по всему, теперь по плану — самое время для поцелуев…» — подумал я, чувствуя, как сердце забилось быстрее.


Когда воздух закончился, мы смогли оторваться друг от друга.


— У меня… хорошо получается? — спросила она тихо, открывая глаза и смущённо глядя на меня снизу вверх.


— М-м-м? — Я рассеянно промычал, всё ещё находясь под властью её чар.


— Я… про поцелуи… Вдруг я делаю что-нибудь неправильно… — Мику закусила губку. — Я очень хочу научиться! Чтобы тебе… было… приятно…


— Мне… очень приятно! У тебя… восхитительно получается! — заверил я её, стараясь, чтобы голос звучал как можно убедительнее.


Мику удивлённо распахнула глаза, словно не веря своим ушам.


— Правда⁈


— Конечно!


— Я так рада! — Её лицо озарилось счастливой улыбкой. — Значит… не зря мы с Алисой… вчера… тренировались! Ой! — Она поспешно прикрыла рот ладошкой. — Я опять проболталась… Это был наш… секрет! Семён, ты должен немедленно это забыть! Я этого не говорила, ладно⁈


— У меня от поцелуев кружится голова, я плохо соображаю и… боюсь, могу забыть всё на свете, — прошептал я после очередного, особо страстного поцелуя, от которого по телу пробежала волна жара.


Мику замерла на мгновение, её дыхание участилось. Она посмотрела на меня с тревогой и надеждой в глазах и тихо спросила:


— А я думала, только со мной творится что-то странное… Но… это же не помешает нам… продолжить?


— Ничто не помешает, — уверенно заявил я, заглядывая в её глаза.


События, происходившие на полянке далее, я запомнил довольно смутно. И дело вовсе не в том, что я — истинный джентльмен, который на все пикантные вопросы о том, что было у него с дамой сердца, неизменно отвечает: «Простите, сударь, не припомню-с». Нет, в моей памяти действительно запечатлелись лишь какие-то сумбурные, разрозненные обрывки образов, мимолётных ощущений, обжигающих эмоций и сладостных чувств.


«Надеюсь, эта внезапная амнезия со временем пройдёт — чертовски обидно, если первое в жизни „незабываемое свидание“ останется со мной до конца дней лишь непонятным, смазанным, расплывчатым отпечатком, на котором невозможно разобрать никаких подробностей. Называется, провёл с девушкой сказочный, волшебный вечер, не приходя в сознание…» — с горькой усмешкой подумал я.


Я улыбнулся, глядя на притихшую, задумчивую Мику. Её лицо всё ещё светилось мягким, нежным румянцем, а глаза затуманились, казалось она была где-то очень далеко, погружённая в свои, одной ей ведомые, мысли и грёзы.


«Должно быть, тоже ещё не до конца пришла в себя от новых, головокружительных впечатлений», — с нежностью подумал я.


Мы, как и положено двум безумно влюблённым, совершенно потеряли счёт времени. Но Мику, будучи правильной, ответственной и рассудительной девушкой, всё же почувствовала некую неправильность происходящего и, словно очнувшись от сладкого наваждения, озадачила меня вопросом:


«А… не потеряет ли вожатая, загулявших до утра пионеров? И… как скоро она выйдет на наш след, когда обнаружит пропажу?»


Я признал её опасения весьма небезосновательными и решил, что стоит вернуться пока этого не произошло. Мы спешно покинули нашу волшебную полянку, и я, разумеется, вызвался проводить свою возлюбленную до самых дверей её домика.


Мы опасливо оглянулись по сторонам и, убедившись, что улица пустынна, быстро, но жадно поцеловались на прощание — в последний раз за этот вечер.


— Спасибо тебе! — произнесла Мику, обернувшись ко мне, уже стоя на ступеньках своего домика.


— Да за что же, это тебе… — начал было я, но она, словно боясь, что я помешаю ей высказать всё, что накопилось у неё на душе, перебила меня, горячо зашептав:


— За то, что ты есть… за то, что появился в моей жизни! За то, что не оттолкнул меня при первой встрече… за все твои добрые слова… и нежное отношение…


Её голос звучал так искренне, так пронзительно, что у меня болезненно защемило сердце. Она продолжала, почти не переводя дыхания, словно боялась, что не успеет сказать всё, что хотела:


— Знаешь… я уверена… это был лучший вечер в моей жизни! Было так… хорошо… и чудесно… что, уверена, теперь придётся за это дорого заплатить… Невозможно, чтобы такое неземное счастье длилось и длилось…


Её глаза заблестели.


— Но… я готова заплатить любую цену! Даже если я тебе скоро разонравлюсь… и ты бросишь меня… или если мы никогда больше не увидимся после этого лагеря…


Она сделала паузу, её голос стал чуть тише, но по прежнему был полон непоколебимой решимости:


— Я всё равно… останусь благодарна… и всегда-всегда буду любить тебя! Никогда не забуду… этот день… этот вечер… наше лето… и тебя!


Я замолчал, не зная, что ответить на такой поток откровений. Её слова были такими глубокими, такими пронзительными, что я чувствовал, как внутри меня поднимается обжигающая волна тепла, нежности и… тревоги одновременно.


— Мику… ну что ты такое говоришь… Не брошу я тебя…


Она улыбнулась, и её лицо, словно освещённое внутренним светом, просветлело.


— Не переживай… Мы и дальше будем видеться… встречаться… любить друг друга! Будут у нас ещё и другие вечера… дни… и это лето — не последнее… Уверен… это только начало…


Я сделал паузу, чувствуя, как слова застревают в горле.


— Прости… я не умею говорить разные красивые слова… и быть убедительным — тоже не моё… — Я тяжело вздохнул, стараясь собраться с мыслями и унять предательскую дрожь в голосе.


— Просто… верь… что всё будет у нас хорошо… в нашей дальнейшей жизни… вместе… Ладно?


Мику опустила взгляд и согласно кивнула.


— Завтра… будет новый день… Возможно, он будет ещё лучше, чем этот… И мы… снова будем рядом… Ну… давай… Спокойной ночи! Сладких снов… Милая…


Последнее слово я произнёс почти шёпотом, чуть отступая назад, и не был уверен, что оно было услышано.


Не дожидаясь ответного пожелания, я поспешил прочь, посчитав, что если не разорвать так грубо, решительно наше общение, то мы тогда уже точно не расстанемся до самого утра.


«Или, если быть предельно честным с самим собой, то я просто сбежал, чтобы не пришлось говорить что-то ещё более откровенное, ещё более обязывающее…» — с горькой усмешкой подумал я.


Я быстрым шагом шёл по направлению к нашему с вожатой домику, стараясь не думать о том, что ждёт меня впереди.


Сердце бешено колотилось, голова кружилась, а мысли беспорядочно скакали, появляясь и исчезая с фантастической быстротой. Глупые, абсурдные, восторженные, панические… Всякие — и практически одновременно.


«Такое ощущение, что я… под градусом! Или, может, даже… в каком-то наркотическом опьянении… Это на меня так Мику действует? Наши поцелуи… такое близкое… и откровенное общение? Или, может… японские сладости… не так уж просты, как может показаться на первый взгляд?» — Я усмехнулся своим мыслям.


«А что, если завтра я проснусь у себя дома, в своей привычной, серой реальности, и всё это окажется… всего лишь эротической фантазией истосковавшегося по женской ласке затворника? Пересмотрел романтического аниме перед сном — и вот тебе, пожалуйста, кавайная подружка-японка… и всё, что полагается…»


Я яростно встряхнул головой, прогоняя прочь эти крамольные мысли.


«Не-не-не! Только не это! Боже, прошу, пусть это всё будет взаправду!»


Теория с небесными богами-покровителями, исполнившими заветное желание Мику, мне нравится гораздо больше! И… кажется… намного правдоподобнее!


«Пожалуйста-пожалуйста, пусть так и будет! Очень прошу…» — взмолился я про себя, обращаясь то ли к Богу, то ли к звёздным покровителям влюблённых, то ли к самому себе.


Добравшись, наконец, до своей кровати, я ещё долго ворочался, пытаясь провалиться в спасительный сон, но тот, упрямо не шёл. Все мои мысли, как мотыльки на свет, летели к Мику. Я с нетерпением ждал наступления следующего дня, мысленно подгоняя время, желая как можно скорее вновь увидеть её, обнять, коснуться её нежной кожи… ласковых губ… То и дело я поглядывал в окно, надеясь заметить первые, робкие проблески рассвета, но темнота за окном была непроницаема.


Устав ворочаться в постели и окончательно измяв всё бельё, я решил выйти на улицу и немного прогуляться. Мне подумалось, что прохладный, свежий ночной воздух сможет остудить мою любовную горячку, которая, казалось, вот-вот испепелит меня изнутри.


Я дошел до конца улицы, затем свернул на лесную тропинку, ведущую к бане. Здесь на природе постепенно мысли стали успокаиваться, я наконец смог отвлечься от мыслей о Мику и нашем свидании. Стал перебирать в памяти другие события этого невероятного, сумасшедшего дня: наши посиделки в музыкальном кружке, выбор песен, мои робкие, неуклюжие попытки сыграть что-то осмысленное на гитаре, предложение Алисы спеть дуэтом на концерте…


И вдруг, словно удар грома среди ясного неба, со всей отчётливостью до меня дошло: уже через несколько дней мне предстоит выступать на сцене. Играть на гитаре. Петь. И мне нужно будет сделать это максимально хорошо, чтобы не подвести свою любимую, не разочаровать её…

«А чтобы сделать это хорошо, нужно много, очень много тренироваться. Но всё, что у нас есть, — это только два дня! Два коротких дня! Чему можно научиться за два дня? Особенно если ты взял гитару в руки, по сути, всего лишь вчера… Я же просто всё испорчу. Я не смогу!»


Меня охватила паника, ледяной волной прокатившаяся по всему телу. Сердце бешено заколотилось в груди.

И тут память, словно заядлый шулер, неожиданно подкинула припрятанного джокера — воспоминание о той странной девочке из медпункта и её невероятном обещании.

Она, как дьявол-искуситель, предлагала лёгкое решение всех проблем и даже ничего не просила взамен…

«Впрочем, если даже цена её услуги — моя бессмертная душа… чёрт с ней, с душой! Мику мне дороже!»


Я резко проснулся от пронизывающего до костей холода. Открыв глаза, я увидел над собой бескрайнее, усыпанное мириадами мерцающих звёзд небо. Я лежал на чём-то твёрдом, холодном и… шершавом? Резко сев, я судорожно осмотрелся по сторонам. Совсем рядом неспешно и почти беззвучно текла тёмная река, в которой, как в зеркале, отражались звёзды. Я обнаружил, что нахожусь на возвышении — на плоской крыше небольшой металлической будочки непонятного назначения. Чуть позади виднелся высокий, грубо сколоченный деревянный забор, за которым высились тёмные силуэты деревьев.


«Где это я⁈» — паническая мысль пронзила мозг.

«Что, чёрт возьми, происходит? Как я здесь оказался⁈»

«И… какого чёрта я… голый⁈»

ТЕЛЕГРАМ

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Большая библиотека с любыми жанрами и авторами

Большая Библиотека

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги