Глава 7

Разбудил меня горн, призывающий на обед. Я, чувствуя себя отдохнувшим и полным сил, вскочил и поспешил в столовую.


Я стоял на страже за углом столовой и поджидал Аню. Вскоре наш информатор появилась на дорожке, и я срывающимся от волнения голосом её подозвал.


«Боже, сделай так, чтобы всё прошло удачно. Аня, пожалуйста, пожалуйста, будь хоть в этот раз благоразумна, от твоих слов и поведения сейчас очень многое зависит в моей жизни!» — взмолился я, глядя, как она приближается.


«Тааак, сейчас ты будешь очень внимателен и осторожен в своих речах, соберись! Хорошенько всё обдумай, прежде чем что-то сказать, дай себе больше времени на ответ, не торопись!» — мысленно наставлял я себя.


— Тебя все бросили и ты решил вернуться ко мне? Прости, Семён, но у девушки должна быть гордость, поэтому я говорю тебе «Нет», — недовольно заявила Аня.


Она встала напротив меня с независимым видом, скрестив руки на груди.


— А? — выдохнул я, ошарашенный её выводами. «С чего она решила, что я хочу вернуться? Нет, она точно мыслит крайне нестандартно!»


— Никто меня не бросал. Я не планирую к тебе вернуться. Да блин, я и не был с тобой, чтоб возвращаться, — я возмутился.


Казалось, она не услышала моих слов, продолжая с обидой в голосе:


— Ты же сам сказал, что между нами ничего не было и всё было ошибкой, что это только мои фантазии и я всё неправильно поняла, так?


— Так, — настороженно ответил я, не понимая, к чему она клонит.


«Чёрт! Почему всё идёт опять не по плану, она это специально? Теперь я не смогу произнести заранее подготовленную речь.»


— Вот и ладно, вот и хорошо, пусть это будут лишь мои фантазии. Мы же расстались?

— Расстались, — подтвердил я.


— Так чего тебе опять понадобилось? Сначала девушек ко мне своих подослал, а теперь и сам нарисовался. Оставь уже меня в покое! — недовольно выпалила она.


— В смысле подослал? Каких ещё моих девушек? — удивился я.


— Двачевская и эта… первая твоя возлюбленная… ты говорил, но я забыла… Мяка? Глава музкружка, — ответила Аня.


— Мику! — поправил я.


— Мне мой вариант нравится больше, так чего опять? — уже зло вопросила она.


— Прости, что доставляем тебе неудобства. Ещё раз хочу принести свои извинения, это всё моя вина, что возникло подобное… непонятность… недоразумение между нами. А я долго тянул с объяснениями из-за нерешительности, я очень сожалею, — довольно тихо пролепетал я, разволновавшись ещё больше и почти позабыв ранее вызубренный текст для этого разговора.


— А я твои извинения уже приняла. Ладно, бывает. «Давай останемся друзьями» и всё такое? — Аня стала несколько спокойнее.


«Кажется, мои слова всё же подействовали благотворно.»


— И это тоже. С девушками-то вы о чём говорили? — рискнул спросить я.


— Так же, как и ты до этого — хотели прояснить наши с тобой отношения, — ответила она.


— И чт-т-о ты им скзала? — заикаясь, выдавил я.


— Ну, озвучила им твою версию. Мне показалось, ты был честен во время нашего последнего разговора, — довольно нейтральным тоном проинформировала она.


— С-спасибо, — облегчённо выдохнул я.


— Да не за что, не буду же я врать и возводить напраслину. Ошиблись и ошиблись, что было, то было, всякое случается, говорю же. Ну, всё тогда? Прощай, Семён, — она развернулась и, помахав рукой, стала удаляться.


«Уф, последний рывок.»


— Аня, подожди. Ещё один вопрос, — окликнул я её.


— Какой? — обернулась она.


— Вот, — я достал из кармана дрожащей рукой её подарок. — Думаю, надо это вернуть. Подаришь их своему возлюбленному, у меня они всё же не по праву…


— Ой, да ладно, оставь на память. Будешь их иногда доставать и улыбаться, вспоминая это забавное летнее недоразумение… Меня… — уголки её губ слегка поднялись.


— Всё же я вынужден настоять, иначе у меня будут неприятности, — настаивал я.


— А… ну всё понятно с тобой, ладно, давай уж, — её улыбка померкла. «Кажется, я скатился в её глазах до банального подкаблучника.»


— Спасибо, — в очередной раз поблагодарил я и заискивающе добавил: — Резиночку я починил, как ты просила. В знак моей благодарности… за всё. Ты очень хорошая девушка. — от всего сердца добавил я.


— Буду носить с удовольствием, — пообещала мне Аня с лукавой улыбкой. — Прощай, Семёнчик.


— Счастливо! — ответил я, провожая её взглядом.


После того, как Анна ушла, из засады выбралась Ульянка:


— Молодец Семёныч, растёшь в моих глазах прямо! Осталось разобраться с ещё одними труселями, и твоё доброе имя будет восстановлено!


— Я с вами скоро поседею! Если не помру раньше от инфаркта с такими переживаниями.


Оставалось дождаться Мику с Алисой у входа и узнать, чем закончился их разговор по душам. Возможно, место и время для этого не самые подходящие, но дальше пребывать в неизвестности было выше моих сил.


«Надеюсь, Мику меня не бросила. Что там Алиса ей наговорила? Кто я теперь в её глазах?» — думал я, волнуясь, пока Ульяна присела мне на уши и рассказывала про некоего Надоева из прошлой смены.


— Он правда довольно странный тип был. Как только приехал, начал клинья подбивать к девушкам, причём ко всем сразу. Уж не знаю, на что он рассчитывал, но, естественно, ничего не добился, — вещала она.


— Вот как, занятно, — вставил я, делая вид, что внимательно слушаю.


— Даже ко мне проявлял нездоровый интерес, смотрел на меня так, как будто я булочка какая-нибудь, мне кажется, облизывался даже. Про обучение поцелуям это я от него услышала.


— Так вот почему ты мне предлагала подобное, — догадался я.


— Ага, плохому научил, — с кокетливой улыбочкой заявила Ульяна.


— Что, правда научил? — я отвлёкся от тяжёлых дум и с интересом посмотрел на рыжую непоседу.


— Вот ещё. Ничего ему не обломилось. — Ульяну явно возмутила мысль, что я мог поверить в подобное. — Поэтому он расстроился очень и до конца смены заперся у себя в домике. Все вздохнули с облегчением.


— Бывает, — кивнул я, снова теряя интерес и высматривая в потоках суетящихся пионеров милую моему сердцу обладательницу аквамариновых хвостов.


— А под конец смены на дне самодеятельности литературный кружок озвучил результаты конкурса. Они там соревновались, кто лучше напишет про пионерскую жизнь, — продолжала Ульяна.


— Правда?


— Да. Так представляешь, он стал победителем! Леночка, как представитель жюри, очень лестно отзывалась о его работе.


— Ничего себе! — удивился я, пытаясь хоть немного сосредоточиться на её словах.


— А когда вручала ему приз в виде пера… Ну… гусиного. Таким раньше, в старину, книги писали. Знаешь? Только оно не гусиное было, а из дерева. Кружок моделистов выпилил, лобзиком, наверное, — Ульяна рассказывала историю, не упуская ни одной детали.


— Представляю… — протянул я, всё ещё поглядывая по сторонам в поисках Мику.


— Вот, так говорю, когда Лена его ему вручала, он отмахнулся от приза и как закричит: «Лучший мой подарочек — это ты! » и схватил её за титьку. Сжимал её по-всякому и при этом вопил: «О да, вот это упругость, вот это мягкость! Как же давно я мечтал это сделать!» А потом рассмеялся злодейски, как ты недавно, и убежал. Потому что наша Леночка не потерпела такого обращения и хотела этим пером проткнуть негодника, — закончила Ульяна с торжествующей улыбкой.


— Понимаю, да… — пробормотал я, всё ещё отвлекаясь на окружающую суету.


— Чего ты там понимаешь? Не слушаешь совсем же! Я уже тут сочиняю невероятное, а ты всё поддакиваешь, — возмутилась Ульяна.


— Почему не слушаю? Всё я слушаю! — попытался оправдаться я.


— И что я сказала только что? — подозрительно спросила она.


— Про лобзик что-то… Вроде как выпилили им кого-то. Извини, я потерял нить повествования… Признайся, тебя Мику укусила, да? И теперь ты как и она тараторишь без умолку. — я пошутил, чтобы сгладить ситуацию.


Ульяна обиженно засопела:


— Никто меня не кусал. Я, понимаешь, с ним делюсь сокровенным: личными переживаниями, душевными травмами, а он… полено бесчувственное…


— Уля, ну прости, пожалуйста, у меня все мысли о Мику, — взмолился я.


— И Алиске, — добавила она с укором.


— Да. То есть нет. Практически решается вопрос моей жизни и смерти, а ты мне про какого-то Надоева. Какое он отношение имеет к нашей драме? — спросил я, пытаясь вернуть разговор в прежнее русло.


— Самое непосредственное. Не будь его, этого всего наверное бы и не случилось, — буркнула Ульяна себе под нос и отвернулась.


— Чего не случилось? — попытался я поддержать беседу.


— Всего! — Ульяна показала язык.


— Семён! — раздался знакомый голос.


Появление Мику прервало нашу высокоинтеллектуальную беседу.


— Как ты? Всё хорошо? Голова не болит? Не кружится? Тебя подташнивает, может? Мне почему-то казалось, что объясниться с Алисой и выяснить подробности важнее, чем позаботиться о тебе. Ну, на тот момент, не знаю, что на меня нашло. А потом, когда мы поговорили и всё обсудили, я успокоилась и подумала, что поступила с тобой очень плохо. Прости меня, пожалуйста. Главное же, чтобы ты был жив и здоров, чтобы у тебя было хорошо, а с кем ты там встречался, гулял и куда падал, это не так уж важно… пустяки, не стоящие внимания, — выпалила она на одном дыхании.


— Эээ… — только и смог выдавить я, чувствуя себя немного растерянным.


— Со мной всё хорошо. Это ты меня прости. Мне надо было сразу всё рассказать, и тогда бы не случилось… этого представления. И тебе не пришлось бы волноваться. Я виноват, — ответил я, стараясь говорить как можно искреннее.


— Ну, кто виноват и что делать, до конца ещё не ясно, — прервала мою речь Алиса, подойдя к нам.

— Да всё уже ясно! Ольга Дмитриевна разрешила нам вместо сончаса репетировать. Правда, здорово? Поэтому собираемся после обеда в музкружке! — радостно воскликнула Мику, её глаза светились от счастья.


— Мику, а можно до этого мы поговорим наедине? Я всё же чувствую, что мне необходимо объясниться и расставить все точки над ё. Потому что мне, например, тоже непонятно, что вы там с Алисой наговорили про меня и к чему пришли. Страшно представить, честно говоря. Я уже тут надумал себе самые жуткие вещи, а ты пришла, и как будто ничего не случилось.


— Потому что ничего и не случилось! Ну, пойдёмте скорее, а то вместе сесть не получится! — Мику потянула Ульянку за собой.


Я двинулся было следом, но меня придержали за руку.


— А? — я обернулся и увидел смущенно потупившуюся Алису. Повисло секундное молчание.


— Ты что-то хотела сказать? — спросил я, чувствуя, как сердце начинает биться чаще.


— Даже не мечтай! — категорично заявила она.


— О чём ты?


— Ради такого дурака, как ты, я в Японию не поеду! — выпалила Алиса и решительно направилась вслед за подружками.


«И что это должно значить?» — подумал я, провожая её взглядом.


Мы взяли положенные блюда на раздаче и заняли свободные места неподалёку от входа. Девушки по большей части молчали, обмениваясь лишь короткими фразами по делу.


Хоть Мику и декларировала, что ничего не изменилось, в реальности я этого не наблюдал — прежняя атмосфера непринуждённого общения как будто испарилась. Хотелось что-то сказать, чтобы нарушить затянувшееся неудобное молчание, но я не мог придумать, что.


На выручку пришла Ульяна:


— А если тебя интересует выпиливание, то это надо рассказать про Антонину — бессменного члена литературного кружка. На протяжении многих лет она в нём состоит и можно сказать является его звездой. Истории у неё, конечно, получаются не столь красивыми, как у Надоева, но тоже многим нравятся. Не совсем понятно, конечно, почему, возможно, это литературная магия какая-то… Или, может, за такой успех пришлось душу дьяволу продать, а впрочем, это неважно — она сама нас сейчас не интересует. Я хотела про одну главу рассказать из её творения.


Я благодарно посмотрел на Ульянку, которая с энтузиазмом живописала какую-то бредовую историю про съёмки фильма, кузнечиков, исчезновения, жестокие убийства и локальный зомби-апокалипсис в пионерлагере. Затем переключил своё внимание на сосредоточенно поглощающих обед Алису и Мику.


Те поймали мой взгляд, на миг перестали жевать, после чего Мику улыбнулась, а Алиса смущённо вспыхнула и отвернулась.


«И чего это она так на меня реагирует теперь? Неужели поняла, что погорячилась с выводами и теперь сожалеет о том опрометчивом ударе?»


Я перевёл взгляд дальше и заметил неподалёку от нас Токарёва и льнущую к нему Анну.


«Какая неугомонная девушка! Радует, что она не стала впадать в печаль по поводу нашего расставания и быстро нашла мне замену.»


Вскоре мы покончили с нашими порциями, Ульянка и Алиса пошли репетировать в музклуб, а мы с Мику направились к её домику.


Мы сидели рядом на кровати Мику, и она рассказывала:


— В Японии вообще было издавна довольно распространено мнение, что у мужчины должно быть несколько женщин: жена, любовница, гейша. Для того чтобы вести быт и растить детей, нужна одна женщина, наиболее подходящая на эту роль; любовница — это совсем другая женщина с совершенно другими… характеристиками… внешность, поведение, воспитание, характер. Это очевидно. А приятно проводить время в беседах и застольях — уже третья роль и третья женщина. Как-то так. Потом была война и поражение, многое поменялось в жизни страны и людей, и тогда же ввели многожёнство среди прочих реформ. Так что в некотором смысле всё стало более законным и упорядоченным в личной жизни типичного японца.


— И люди это так запросто приняли? — спросил я, удивлённо подняв брови.


— Может, и не запросто, но приняли, и вскоре это стало нашей традицией, и никого больше не удивляло. Люди ко всему привыкают, — серьёзно ответила Мику.


— А ты? Неужели тоже спокойно относишься к тому, что у твоего будущего мужа будет несколько женщин помимо тебя? Ревность там и с ними всеми надо как-то уживаться, — продолжил я допытываться.


— Не я первая, не я последняя, живут люди как-то и даже хорошо живут, насколько мне известно, поэтому и у меня получится, полагаю. Очевидный плюс понятен сразу — не придётся одной убиваться и разрываться между тем, чтобы служить мужу, заниматься домашними делами и воспитывать детей. Наверное, есть и другие, ну а с минусами как-нибудь смирюсь. В своей семье ничего страшного не наблюдаю, — рассудительно объяснила она и улыбнулась.


— Ты только об этом хотел поговорить? — предположила Мику, и это, кажется, её не очень обрадовало.


«Ну да, обсуждать обыденное многожёнство вместо того, чтобы заниматься более важным делом — репетицией, я её понимаю», — подумал я и смутился.


— Да нет… это опять моя нерешительность, не знал, как начать, и поэтому спросил первое, что в голову пришло. На самом деле я хотел объясниться, — признался я, глубоко вдохнув, готовясь произнести длинную речь. — Алиса много всего наговорила про меня, а я тогда не успел её обвинения как-то опровергнуть, и потом вы с ней остались наедине, говорили обо мне, наверное… Непонятно, что ты обо мне думаешь и кем теперь считаешь.


Я сделал паузу, собираясь с мыслями.


— Я чувствую, что надо всё рассказать с самого начала, хотя, может быть, уже поздно… Чтобы как-то оправдаться. Да, я знаю — надо было раньше, и я из-за нерешительности не признался вовремя, и всё теперь зашло так далеко… Но если мы поговорим, наверное, мне удастся…


— Ой, Сеня, ну что ты на себя наговариваешь. Я уже сказала, что ничего не поменялось. Ну, моё отношение к тебе. И мои чувства… А твои чувства? Я подумала сейчас вдруг — после того, как ты полюбил Алису, а она, наверное, всё же лучше, чем я… Нет, у меня всё хорошо с самооценкой, но Алиса она такая… замечательная! — перебила меня Мику.


Она умильно зажмурилась, видимо, представляя милый её сердцу образ рыжей хулиганки, и сразу после этого продолжила, опечалившись:


— Поэтому… может, я тебе уже… не нужна?


— Да с чего вы взяли, что я люблю Алису⁈ Ничего с Алисой у нас нет! Всё, что было — это какие-то недоразумения, случайные совпадения, моя неуклюжесть в конце концов! А ты и Ульяна что-то напридумывали! Хватит! Надоело! — взорвался я в негодовании, услышав абсурдное предположение.


Я сделал паузу, заметив, что всплеск моих эмоций заставил глаза Мику округлиться от испуга, и добавил уже спокойнее:


— Ничего нет, не было и не будет между мной и Алисой. У меня ты есть, в конце концов. Лучшая девушка на свете! Зачем мне кто-то ещё⁈ И я тебе уже признался, что люблю! Ещё вчера!


— Хорошо, хорошо, нет и нет. Не надо только злиться, — примирительно ответила она.


— Так значит, ты… меня… — продолжила Мику смущённо, разъединяя и соединяя вновь указательные пальчики.


— Я уже говорил: «Люблю тебя». Не надо меня заставлять это повторять по любому поводу. Мне это не нравится. И сомневаться каждый день тоже не нужно. Если что-то изменится, я дам знать, — едва скрывая раздражение, выпалил я.


— А почему тогда сам сомневаешься? — спросила она, и я замер.


— Гм… резонное замечание… — решил я, немного подумав.


— Вот и хорошо, что ты понял… — радостно улыбнулась Мику.


— Да, прости меня, — виновато улыбнулся я. — Мику, я люблю тебя.


— И я тебя люблю, Сенечка, — тепло ответила она.


После довольно продолжительного времени, которое мы посвятили поцелуям, Мику высвободилась.


— И всё-таки я должна сказать ещё кое-что, только не злись на меня за это, пожалуйста, ладно? — серьёзно произнесла она.


— Что? — насторожился я.


— Во-первых, мне мама говорила, что если откровенно поговорить, то любая проблема легко решается. Всё-таки все проблемы у людей от людей или из-за себя самого. И с этими людьми можно поговорить начистоту, и тогда никаких проблем не остаётся. Обычно, если человек нормальный, конечно, потому что бывают всякие отклонения… — начала она.


— Вот мы, например, с Алисой, вместо того чтобы судить да рядить, пошли и спросили всё у Анны. Она оказалась хорошей девушкой и рассказала всю правду. Даже Алиса ей поверила. И все вопросы к тебе отпали. Мы смогли больше времени посвятить репетиции, — продолжила Мику.


— Поэтому на будущее давай договоримся, что будем откровенны друг с другом и будем обо всём сразу рассказывать и ничего не скрывать. Всегда же можно поговорить и всё решить, правильно? — спросила она.

Я кивнул.

— Хотя мой папа говорит, что настоящие мужчины почти не разговаривают, поэтому, чтобы разговориться, мужчины и пьют алкоголь. В состоянии изменённого сознания только и могут болтать, то есть. Но, может быть, у тебя получится говорить и не пить, всё же алкоголь — это сильный наркотик! Я даже не знаю тогда, что лучше — не пить и молчать или общаться со мной и пить, — задумчиво добавила она.


— Я постараюсь. Сейчас же мне удаётся как-то изъясняться! — вставил я и сделал лицо менее серьёзным.


— Точно! Точно! Я так рада, что ты хотя бы немножко стал более разговорчив, чем раньше! — воскликнула Мику.


— С кем поведёшься… — я махнул рукой.


— Вот, с этим тогда разобрались. И второе, я про чувства хотела рассказать, только не перебивай. Я и сама собьюсь, о таком всё-таки сложно говорить, — попросила она, грустнея.


— Я как-то представила, а что бы я чувствовала, если бы ты любил Алису, ой… то есть я подумала, что бы я чувствовала, если бы ты любил другую девушку и она любила тебя, а у меня тоже были бы чувства к тебе, но о них никто не знал. Или знал, но ты бы их отверг, например. Неразделённые чувства, получается. Я начала представлять, как бы я себя ощущала и что делала. И мне стало так грустно, даже плакать захотелось. Правда говорят, что время лечит и всё проходит, но зачем ждать и лечить, если есть выход гораздо проще? Эта ситуация легко разрешится и все будут чувствовать себя прекрасно, если бы ты мог любить нас обеих. Ну или не любить, а просто принять, — объяснила она.


— Вообще же очень редко такое случается, что один человек любит другого и это взаимно. Гораздо чаще бывает так, что один любит, а другой только соглашается быть рядом, по тем или иным причинам. Нам, наверное, повезло, что у нас так удачно сложилось, но надо же думать и о других… В смысле, я хотела сказать, что если кто-то ещё признается тебе в чувствах и эти чувства будут сильны и идти от самого сердца, то, пожалуйста, не отталкивай… как минимум, хорошенько подумай… и прислушайся к своим ощущениям, что говорит сердце или душа. Ладно? — попросила Мику.


— Хорошо, — согласился я, хотя смысл всей этой длинной тирады ещё не до конца сложился в голове.


— Я рада… И ещё, я вот смотрю на тебя… а ты такой хороший… то есть с обожанием… и думаю, что непременно кто-то ещё будет смотреть на тебя так же и думать, как я. И если ты вызываешь во мне такие чувства… я так счастлива с тобой рядом… то если кто-то будет столь же счастлив — это же чудесно, правда? — Мику заглянула мне в глаза.


— И тогда получается, мы можем быть все счастливы или принести слёзы, разочарование и печаль тому другому, оттолкнув его. И на одной чаше весов это, а на другой просто принять чувства человека. Ты примешь, и я, и все будут счастливы. Вот я как подумала. Надеюсь, я смогла объяснить понятно свои мысли, — заключила Мику.


Она совсем разволновалась, и конец этой великолепной речи получился несколько скомканным.


— Да, я понял тебя… наверное, — я почесал нос.


«Как минимум, в этом есть какой-то смысл и рациональное зерно, надо подумать на досуге, переварить так сказать…»


— Это всё, что я хотела сказать, спасибо, что выслушал. Ну, пойдём тогда? Девочки нас уже заждались, поди, — предложила Мику.


— Да, пойдём, — легко согласился я, радуясь возможности закончить эту сложную и деликатную тему.


Всё время, пока мы шли от домика Мику по направлению к музклубу, моя спутница сосредоточенно молчала. Я тоже пребывал в раздумьях.


— Ещё кое-что забыла сказать. Важная деталь! — Мику нахмурилась.


— Да? — удивился я.


— Это всё не относится к моей сестре! Никогда-никогда не сближайся с ней, если не хочешь сделать плохо себе и мне! Обещаешь?


— Обещаю, — серьёзно ответил я, поняв по выражению её лица, что с этим шутить не стоит.


— Я упоминала, что любовь должна быть искренней и сердечной, надеюсь, ты обратил на это внимание и запомнил! Не всегда и не у всех она такая! Это может быть что угодно похожее! Или совсем не похожее, а вообще притворство, например, — продолжила она. — Надо быть очень внимательным и верно отличать одно от другого! Иначе можно всё-всё испортить и разрушить, и сделать очень больно. Вот. Необходимое и тоже важное дополнение!


— Теперь точно всё! — Мику кивнула и облегчённо выдохнула, словно после хорошо и качественно сделанной работы.


— Да… уж… — поражённо просипел я.


Мы увлеченно репетировали в музыкальном клубе.

Казалось, былые ссоры и разногласия забылись, и мы представляли собой вновь компанию самых близких друзей, объединённых общей целью — хорошо выступить на концерте, порадовав окружающих и самих себя отличным исполнением выбранных песен.


«И повеселиться. Само собой. Как в процессе подготовки, так и непосредственно на мероприятии», — подумал я.


«Должно быть, это оставит после себя незабываемые впечатления. Если оно закончится успехом, конечно. Даже уже как-то нервничать начинаю. Что, если я, несмотря на свои внезапно прорезавшиеся музыкальные таланты, налажаю и пущу труды всего коллектива насмарку?»


«Вот уж тогда точно впечатления на всю жизнь обеспечены. Буду чувствовать себя последним неудачником до конца своих дней. Нет, Мику, наверное, будет любить меня и тогда, но это не очень-то поможет мне чувствовать себя полноценным».


Я представил, как Алиса и Ульяна будут сочувственно смотреть на нашу ущербную пару и думать про себя: «Бедняжка Мику, всё ещё с этим убожеством, надо ж быть такой преданной, другая на её месте давно бы нашла себе кого получше».


Я сбился с ритма, и мгновенно стройная мелодия распалась на звучание отдельных инструментов.


Девушки прекратили играть и скрестили на мне негодующие взгляды.


— Знаю, знаю. Простите, я задумался и отвлёкся. Обещаю лучше соответствовать отведённой мне роли басиста в дальнейшем и избавиться от этой пагубной привычки — думать, — попытался оправдаться я.


«Надо приложить все силы, чтобы этот ужасный сценарий не воплотился! Я научусь играть свою партию идеально и так выступлю на концерте, что девочки будут пищать от восторга!»


«И выпрыгивать из трусиков… хе-хе… Как и положено делать перед рок-звездой…»


Почему-то вспомнилась строчка из песни: «Всё это происходит регулярно, когда ты в группе супер популярной».


Я улыбнулся и вновь тронул струны.

…


Через пару часов репетиции наш музыкальный клуб посетила Ольга Дмитриевна. Предлагала участвовать в каком-то «Нептунарии», но мы были так увлечены своим делом, что поголовно отказались идти куда-либо, и вскоре вожатая сдалась, оставив нас в покое.


— В конце концов, концерт сам себя не сыграет, и кому-то выступать всё же надо — успокоила она саму себя и удалилась, восхитившись нашей самоотверженностью.


«Да уж, вообще непонятно, как получилось, что мы, вместо того, чтобы бездельничать, лениться и заниматься всякими глупостями, не требующими особого напряжения сил и ума, столь усердно оттачиваем навыки игры на музыкальных инструментах».

«И почему это тоже доставляет удовольствие? Может, иного рода, не такое, как от помянутых глупостей… но всё же это определённо удовольствие!»

«Так, не думать, не думать!»


…


— А может, и правда, сходить на речку? — неожиданно предложила Алиса.


Я так увлёкся поддержанием ритма, что далеко не сразу уловил момент, когда остальной коллектив перестал играть. Перебирание струн в определённом порядке и с заданным интервалом стало для меня своего рода медитацией.


— Семёныч, стихни уже! — окликнула меня Ульяна.


Я перестал басить.


— Надо же устраивать хоть небольшие перерывы. Отвлечёмся, освежимся и с новыми силами продолжим! А? — продолжила Алиса. — Всё равно больше не получается играть без ошибок. Дальнейшие усилия не пойдут на пользу. А если будем отдыхать, так почему не на воздухе?


— Я на речку не хочу, там солнце и много ребят. Особенно сегодня, они же там что-то празднуют. Ни искупаться, ни спокойно посидеть на берегу! Давайте продолжать! Мы ведь ничего не успеваем! Завтра последний день, а мы ещё не готовы! — возразила Мику.


— Да всё мы успеем, я могу хоть всю ночь напролёт играть! Времени ещё вагон! Микууу, ну хоть ненадолго! — уговаривала Алиса.


— А я тоже за то, чтобы пойти купаться! — поддержала Ульяна.


Все взгляды невольно сошлись на мне.


Я на секунду задумался, как лучше выкрутиться из неудобной ситуации.


«С одной стороны, я вроде как должен быть на стороне любимого человека и всячески её поддерживать. С другой стороны, отдых на свежем воздухе определённо пойдёт на пользу и мне, и ей, и девочкам. И плодотворно скажется на дальнейшей работе».


«Да и вообще, я хочу интересно и разнообразно проводить с ней время! У нас его в этом лагере осталось не так уж много, а мы тут тратим его непонятно на что!»


— Мику, нельзя слишком давить на подчинённых, давай изредка некоторую слабину, и тебя будут ценить за это. Надо понимать, что не все способны мощным волевым усилием продолжительное время подавлять недостойные желания и позывы слабой плоти, поэтому… — я наставительно поднял палец.


Мику улыбнулась.


— Хорошо, если очень хочется, то идите купаться. Я же вас не держу. А я останусь тут, продолжим, как вернётесь.


— Ты же видишь, люди хотят праздника — дай им его. Если не можешь что-то остановить, так возглавь! И я без тебя не пойду, например, — добавил я.


— И я! — вставила Ульяна.


— Ну вот, тогда все остаёмся, — расстроено резюмировала Алиса.


— Ох, ну ладно, какие вы, прямо… — вздохнула Мику. — Я пойду с вами, но купаться всё равно не буду. Боюсь сгореть на солнце. Я в теньке посижу, ладно? Достаточно будет такого моего участия?


— Настолько боишься утратить свою аристократическую бледность? Семён тебя будет любить и загорелой, уверена! — поддела её Алиса.


— Конечно! — поддакнул я.


— Да при чём тут, будет или нет. Просто не хочу страдать от ожогов. Удовольствие поплескаться при свете дня того не стоит. Я же купаюсь, только вечерами, — объяснила Мику.


— Сейчас уже почти вечер. Солнце не такое злое, как в полдень. И мы тебя намажем кремом! Солнцезащитным! У нас его много! — заверила Алиса.


— Ни разу не использовали! — похвасталась донельзя загорелая Ульянка.


— А по поводу толкотни на пляже… я знаю одно место, где нас никто не побеспокоит, — Алиса мне подмигнула.


«Кажется, я тоже его знаю…»


«Остаётся надеяться, что, пока мы там будем, никакие подробности моего ночного приключения… не всплывут. В прямом или переносном смысле».


Всё же я не был до конца уверен, что ничего не натворил той ночью.


«Такого, за что мне может быть стыдно перед Мику… в том числе».


Мы договорились встретиться у домика рыжих хулиганок. Оговорённая форма одежды — спортивная и купальная. Поскольку у меня иных форм, кроме пионерской, не было, и переодеваться мне было не нужно, я сразу из музклуба двинулся в условленное место.


Не обнаружив никого из нашей музыкальной банды на улице, я присел на ступеньки крыльца и перешёл в режим ожидания.


…


Рыжие подружки вскоре показались из-за поворота дорожки. Они на пару несли арбуз в крупноячеистой авоське.


— А я думал, вы переодеваетесь. Сижу, жду, когда выйдете, а вы где-то шляетесь, оказывается. Купаться уже передумали, что ли? — спросил я, удивлённо глядя на них.


— Наоборот! Тщательнейшим образом готовимся к этому! Вот, даже ягоду добыли специально для этого. К тому же, как мы могли начать без тебя, а подглядывать кто будет? — ответила Ульяна с хитрой улыбкой.


— Балда! — фыркнул я.


Девушки приблизились и протянули ношу мне.


— Ну вот, Семёныч, теперь тебе предстоит быть насильником. С честью неси это бремя. Не сдавайся ни в коем случае, и тогда тебя ждет успех и награда! Самая сладкая на этом свете! — торжественно объявила Ульяна.


— Носильщиком, ты хотела сказать, — поправил я её.


— Нет! И я не про арбуз говорила! — Ульяна показала язык и взбежала по ступеням. Её подруга покачала головой и зашла следом.


Щёлкнул замок.


«Видимо, Алиса решила, что я могу воспринять шутку Ульяны про подглядывание всерьёз», — подумал я.


— Ещё не всё потеряно, есть окно! — раздался голос из-за двери.


Ульяна не отклонялась от поставленной цели: оказывать всяческую помощь «этому непутёвому Семёну».


«И „привести его к успеху“ — судя по всему», — отметил я про себя.


Зазвенели кольца по гардине, обозначая, что и этот вариант отсечён.


— Ну… так не интересно, — обиженно заключила Ульяна.


…


Моя возлюбленная появилась первой.


«Ого! Какие обтягивающие штанишки!» — подумал я, любуясь Мику.


— Ты в этой одежде кажешься ещё более изящной и воздушной, — смело поделился я своими впечатлениями.


— Спасибо! Приятно слышать! — Мику крутанулась на месте, демонстрируя воздушность и очаровательно улыбнулась.


— И ты красивый. Даже без всякой одежды! — сделала она ответный комплимент, но тут же замерла, осознав, что сказала что-то не то. Вспыхнув, она принялась пояснять: — То есть, я хотела сказать, что ты красив и так, без смены одежды, в одном и том же… в форме даже!


Из-за двери показалась голова Алисы:


— Семён без одежды? Опять⁈


Убедившись, что нормы приличия соблюдены, переспросила:

— Ты уже видела его голым⁈ Это когда? Я чего-то не знаю?


Следом в проёме появилась и голова Ульяны, расширив щель:


— Где, где голый Семён? Я хочу это видеть!


— Товарищ Двачевская, успокойтесь. Поводов так возбуждаться нет. Особенно если учесть, что без одежды здесь только вы… насколько я могу видеть, — официальным тоном заявил я, став невольным наблюдателем внезапного явления рыжих.


Дверь захлопнулась.


— Молодец, Семёныч! Мозг! Какой коварный план придумал чтоб увидеть Алиску без одежды! Даже Мику заставил подыграть! — послышался голос Ульяны.


— Ну что вы такое говорите, никто меня ничего не заставлял, я сама… То есть, оно само… вообще, это просто недоразумение и недопонимание. Всё из-за того, что я сначала говорю, а потом думаю. Я виновата, а Семён не при чём! И вообще, он не такой, как вы о нём думаете. И говорите! — горячо защищала меня Мику.


— Он очень правильный, приличный, скромный и даже застенчивый молодой человек! А если с ним и происходит всякое разное, то это просто стечение обстоятельств, несчастный случай, можно сказать. Злой рок. Со мной такое же происходит постоянно. Всякие неприятности. И я ничего с этим поделать не могу, так же и Семён! — продолжала она.


— Да, да. Только в его случае это не неприятности, а наоборот — приятности. Абсолютно случайные. Верим, верим, — пробурчала Алиса из домика и затихла.


Я тяжело вздохнул.


«Эх, жизнь моя — жестянка!»


…


— А ты чего не переоделся? Договаривались же! — показавшись на крыльце, Алиса первым делом набросилась на меня с критикой.


— У меня нет другой одежды. Переодеться мне не во что. А чем тебе форма не угодила? — ответил я, вставая со ступенек и освобождая проход.


— Совсем тупой? Форма намокнет от купальника и по ней будет понятно, что мы купались. А поскольку на пляже нас никто не видел, значит что? — спросила она.


— Что? — недоумённо переспросил я.


— Значит, мы купались где-то в неположенном месте и без присмотра взрослых! Мог бы и сам догадаться, ты же у нас считаешься умным! — возмутилась Алиса.


— Это уже в прошлом. Умным я был до того, как вы заставили меня стать басистом, — я обезоруживающе улыбнулся. Ну и что, узнают, что купались не там, подумаешь, — пожал я плечами.


— Ты не только был умным, но ещё и невинным, как агнец, а потому не знаешь, что за подобные проступки предусмотрено наказание. Вот запрут тебя в домике, и как мы репетировать будем? — воскликнула Алиса.


— А, так ты не обо мне беспокоишься, а о выступлении, — догадался я.


— Вот ещё… о тебе беспокоиться. Очень надо, — фыркнула она.


— Ладно, чтоб не подводить коллектив, я сниму плавки перед тем как пойдём обратно. Будет не заметно. Не переживай, — предложил я.


— Гадость какая, — прокомментировала Двачевская и, сморщив носик, проследовала мимо.


Мы шли к «запретной зоне» и продолжали разговор:


— А вы не так, что ли, делать будете? Намокнет не форма, а эта одежда, какая разница? Всё равно определят, — спросил я, пытаясь понять логику их действий.


— А в этой нас никто и не увидит! Мы быстро проскользнём в домик на обратном пути. Тут идти-то! — уверенно ответила Ульяна.


— И к чему такие сложности? — продолжал допытываться я.


— Девушки существа очень стеснительные. Стремящиеся к чистоте — внутренней и внешней. Нельзя переодеваться просто так где ни попадя, а вдруг кто-то увидит! — пояснила она. — Тогда уже о какой чистоте и непорочности можно говорить? Вроде как испортили, получается, взглянув на то, что видеть никто не должен из мужчин. Кроме одного единственного. Соображаешь?


— Только любимый может видеть, а остальным нельзя! Так понятно? — упростила Ульяна, заметив следы напряжённой мыслительной деятельности на моём лице.


— Ааа, — глубокомысленно протянул я, подтверждая.


— Поэтому Алиска напропалую светит перед тобой и не стесняется, — неожиданно закончила она.


— Дура! — возмутилась Алиса, пытаясь отвесить подруге подзатыльник, но та этого ожидала и легко увернулась.


— На твоём месте я бы была осторожнее с такими шуточками. Ночевать-то всё равно вместе будем, там особо не побегаешь, — пригрозила она.


— На правду не обижаются! — парировала Ульяна.


— С формой понятно, а с купальником что делать? Он же всё равно мокрый будет, и его где-то сушить надо. То есть, по нему будет понятно, что купались вы, — уводя разговор в сторону, продолжил я выяснять детали конспирации рыжих.


— Да подумаешь, висит и висит в домике в дальнем углу. Ещё ни разу вожатая не додумалась их потрогать. А что, твои труселя проверяет? Прямо на тебе⁈ — ехидно спросила Ульяна.


— Ульяна! Ты допросишься! — предупредил я.


— Оччень страшно! — рассмеялась она.


— Вот объединимся с Алисой и устроим тебе тёмную. От нас уже не так просто ускользнуть будет, — добавил я.


— А может, этого я и добиваюсь? — загадочно произнесла Ульянка.


— Тёмной? — переспросил я.


— Нет. Чтобы вы объединились. Чтобы все мы объединились, — пояснила она.


— Действительно, хорошая идея! Ты молодец, Ульяна, очень правильные слова! — подала голос Мику, за весь этот разговор не проронившая и слова.


Она выдвинулась вперёд из хвоста колонны, приблизилась к нашей задире и погладила её по голове.


— Да не, не совсем правильные. Просто так красиво получалось — они якобы объединятся, чтобы творить насилие надо мной, а я отвечаю, что надо объединяться для дружбы. На самом деле тут другое слово нужно, — изображая скромность, пробубнила младшая рыженькая себе под нос, с удовольствием принимая поглаживания.


— Ребята, давайте жить дружно, — обратилась затем Мику и к нам. Подошла ближе и ухватилась за мою руку, прижимаясь.


— Алиса, а давай, как вчера, берись с другой стороны, — предложила она.


— Нет уж. Вчера это была вынужденная мера, — ответила Алиса, помрачнев.


— Я! Я буду вместо неё! — воскликнула Ульянка и кинулась к нам. Я попытался увернуться от рыжей ракеты, но это ей не помешало с силой врезаться в меня.


— Вот! — гордо заявила она, когда завладела моей второй рукой и подняла её вверх, как будто какой-то трофей.


Дальше мы шли, взявшись за руки, растянувшись по всей ширине дорожки.



«Ну что ж, кажется, затея Ульяны удалась. И мы все действительно стали ещё чуточку ближе друг другу», — подумал я.


«Как же хорошо, что я вступил в музклуб и, благодаря этому решению, со мной и вокруг меня происходят разные чудесные и даже невероятные события. Когда вокруг тебя прекрасные девушки… и при этом ты им хоть немного симпатичен… волей-неволей превращаешься в счастливого человека!»


Когда мы подошли к уже знакомому высокому забору, то обнаружили, что на двери висит замок, и он закрыт.


— Дела… как же быть? — озадаченно поинтересовался я у спутниц, подёргав дужки.


— Да какие проблемы? Перелезем и вся недолга, — уверенно заявила Алиса.


— Он же высокий! И вообще, может, не надо ходить туда, куда ходить запрещено? — Мику явно была напугана. Похоже, грозная надпись «запретная зона» произвела должное впечатление.


— Да мы там уже были ут… — начал я, но оборвал себя на полуслове.


«Ох, кажется, я проговорился… где мы были с Алисой утром и особенно — чем мы там занимались, я признаться всё ещё не готов! Хотя за меня, наверное, это уже сделала Алиса? Или нет?» — подумал я.


— Мы утром туда втроём на разведку ходили! — вновь пришла мне на выручку Ульяна.


— Да, именно. Ничего особенно запретного там нет, обычная водозаборная станция, — пояснил я.


— Тогда я тем более боюсь, там же всякие механизмы в воде, надо держаться от них подальше! Плавать рядом — это как-то беспечно, — продолжала настаивать Мику.


— Просто поверь мне на слово, там безопасно и очень здорово! Лучше места для купания не найти! А все механизмы, которых ты боишься, они на берегу, спрятаны в будку. Да и вообще не работают пока что. Утром по крайней мере их было не видно и не слышно! — уговаривала её Алиса. — Да чего тут расписывать, сама всё увидишь. Семён, ну-кась, подсади.


Когда я двинулся с довольным видом к Мику, уже предвкушая, как я её сейчас обхвачу и насколько восхитительные впечатления испытаю, меня остановила Алиса.


— Я первая! Буду Микусю страховать при спуске с той стороны! — заявила она.


— А, ну да, правильно, — согласился я и сменил курс, уже менее уверенно направляясь к Алисе.


— Убери эту мерзкую похотливую улыбочку. Ты до меня не дотронешься, животное! Руки подставляй! — рявкнула она.


— Эт как? — не сразу сообразил я.


— К забору встаёшь бочком, коленку вперёд выставляешь, руки на ней складываешь ладошками вверх, — инструктировала меня она. — Потом, если хватит сил, можешь ещё подкинуть. Хотя, о чём это я, лучше просто стой. Надеюсь, хоть это ты сможешь? — едко спросила она в конце.


— Постараюсь, — ответил я.


Алиса отошла на несколько шагов, смерила расстояние до верха забора, потом коротко разбежавшись ступила шлёпанцем мне на ладони и оттолкнулась.


— Ааа-й! — взвизгнула она, когда, зацепившись самыми кончиками пальцев и не удержавшись, стала падать. Заранее просчитав последствия, я уже привычно зажмурился.


«Ничего катастрофического не случилось, может, даже наоборот — случилось приятное, судя по ощущениям чего-то мягкого и теплого у меня в руках», — оценил я обстановку и осторожно приоткрыл один глаз.


Опустил голову вниз и пронаблюдал Алису, уткнувшуюся мне в грудь лицом.


— Молодец, Семёныч — поймал! — возликовала Ульяна.


— Своё счастье, — ехидно добавила она почти сразу. — Мику, смотри, как он её облапил. Ревнуешь?


— Ребята, с вами всё в порядке? Никто не ушибся? — осторожно подала голос Мику.


— Придурок! — прошипела Алиса, высвобождаясь из кольца моих рук и с силой отталкивая меня.


— Какой же ты… слов нет… чтобы ни делал, всё заканчивается одинаково! Нет, ты это специально, да? — возмутилась она.


— Ничего не специально. В этот раз вообще ты на меня сама упала с небес, я-то тут причём? — попытался оправдаться я.


— Ох, ладно, я поняла, лучше всё делать самой, — вздохнула Алиса.


Она порывисто приблизилась к двери и попыталась поставить ногу на выступающие из двери металлические уголки, в которые был вставлен замок. Нога соскользнула с ненадёжной опоры, и Алиса растянулась на траве в не очень благопристойной позе.


— Да чтоб вас! — выругалась она, вскочила, распалившись ещё пуще, и попробовала допрыгнуть до верха забора самостоятельно. Но лишь ударилась о доски и соскользнула по ним вниз, как какой-нибудь мультяшный персонаж. Повторная попытка закончилась аналогично.


— Может быть, поищем другое место… — мягко предложила Мику.


— А ты чего стоишь, бестолочь? — вызверилась Алиса на меня.


— И что я должен делать по-твоему? — заметил я обиженно.


— Попробуй допрыгнуть! — потребовала она.


— Да видно же, что он высокий, метра четыре. Его специально таким сделали, чтобы никто не мог перебраться. Я не достану, даже пытаться не буду, — ответил я.


— Ну правда, ребята, река длинная — есть и другие места, где можно к берегу спуститься… — продолжала уговаривать Мику.


— Ну уж нет! Я специально туда шла, и я буду там купаться! Чего бы это мне ни стоило! — заявила Алиса решительно.


— Алис, ты это серьёзно? — Ульяна подошла к тяжело дышащей подруге и осторожно потянула её за футболку.


— Чего? — удивилась Алиса.


— Точно готова пойти на что угодно? — уточнила Ульянка.


— Не томи. Говори, если есть что предложить, — нетерпеливо ответила Алиса.


— Семён приседает у забора, — начала объяснять Ульяна. — Ты садишься ему на шею… — при этих словах она не сдержалась и захихикала.


— Потом он встаёт, немного наклоняется, упирается в забор руками, а ты встаёшь ему на плечи. Двух ваших ростов хватит, чтоб достать до самого верха. Я рассчитала. Если сделаете, как вам советует гений — всё получится, — гордо подбоченилась Ульянка.


Алиса замерла в нерешительности.


— Давай, соглашайся. Кто только что готов был на любые жертвы⁈ Или ты уже сдалась? — подначила её мелкая язва.


Это возымело действие:


— Ну, давайте попробуем. Может, и получится, — решилась Алиса.


— Только без рук! Дотронешься — пожалеешь! — пригрозила она мне.


— Да не очень-то и хотелось, — пробурчал я.


— Чё ты там бормочешь? — приподняв одну бровь, грозно спросила Алиса.


— Говорю: понял — не дурак. Был бы дурак — не понял.


Я присел на корточки лицом к забору и положил руки на шершавые доски, сразу же занозив ладонь. Алиса закинула одну ногу мне на левое плечо, оперлась о голову, и уже через секунду ещё одна соблазнительно гладкая ножка оказалась на моём правом плече.


«Какая приятная и шелковистая на ощупь её кожа. Руками было бы, конечно, ещё приятнее, всё-таки рецепторы там куда как более чувствительные, но и на остальной коже их предостаточно, и ощущениями с них можно наслаждаться…»


Против воли на моём лице появилась глупая и довольная улыбка.


«Какое счастье, что меня никто не видит!»


«Так, погодите-ка, это что, она, получается, сейчас своими шортиками соприкасается с моей шеей, а под шортиками… за тонкой тканью… то самое… сокровенное…»


Я разволновался.


«Кажется, ещё никогда столь плотно мне не доводилось соприкасаться с наиболее интимными местами девушки…»


«Если не считать утреннее происшествие…»


«Сосредоточься, думай о чём-нибудь другом!»


Я попытался изменить ход мыслей, чувствуя, как начинают гореть уши.


— Чего ты там замер! Поднимайся! Только потихоньку! — потребовала Алиса.

Я стал выпрямлять ноги, толкая вес наших тел вверх.

Алиса сжала ноги, плотно обхватив мне шею.


Я старался абстрагироваться от вала приятных ощущений и размышлять о том, что это всё же довольно тяжёлая физическая работа, а вовсе не…


«Боже, это просто праздник какой-то! Какое блаженство! Хвала небесам и Ульянке!»


«Уля, проси что хочешь, сделаю что угодно! С меня причитается!»


«Ох, как же ноги трясутся-то от усилий. Всё же я теперь, может, и молодой, но ещё не достаточно мощный! Тренировки точно не повредят. Необходимо довести количество приседаний до сотни! Не меньше, чтоб не позориться перед девушками.»


Я замер в верхней точке, полностью выпрямив ноги.


Алиса завозилась, пытаясь встать мне на плечи из неудобного положения.


А я старался как следует запомнить всё, что чувствую.


«Мало ли, может, подобного случая больше и не случится со мной за всю жизнь! Надо всё тщательно сохранить в памяти!»


«Даже уверен, что не случится! Не, ну, какова вероятность, что ещё одна симпатичная молодая девчонка захочет там посидеть⁈»


Вскоре ей удалось взгромоздиться, хотя пару раз мы чуть не завалились на бок, теряя равновесие.


— Ну вот, я же говорила, — удовлетворённо констатировала Ульянка, когда немалая тяжесть вдруг исчезла с моих плеч.


Я задрал голову, увидел, как легко Алиса подтянулась, перекинула ногу и вскоре уже вся скрылась по ту сторону ограды.


— Чисто! — крикнула она.


— Давайте, кто там следующий. Мику, ты?


Я развернулся лицом к оставшимся девушкам.


— А у меня получится? — Мику замерла в нерешительности.


— Я не такая спортивная, как Алиса, и вообще… вы же знаете, что со мной регулярно случаются всякие неприятности, боюсь, я вам испорчу весь отдых, если полезу вот так же и… — начала она.


— Я! Я буду следующей! — воскликнула Ульянка.


Повторив уже знакомые операции с приседанием и вставанием, мы столкнулись со следующей проблемой — Ульяна не доставала до верха даже вытянувшись полностью.


Тут я понял, что нужно делать, и сказал:


— Ульяна, я придумал! Встань мне на ладони, только цепляйся руками за забор, иначе упадёшь!


Она последовала совету и я стал распрямлять руки. Это было похоже на подъем штанги, небольшого веса Ульяны хватало чтобы нагрузить мои не привыкшие к таким нагрузкам руки по полной.


— Давай, Семёныч, ты сможешь! Я в тебя верю! — подбадривала Ульянка, когда я дрожащими руками пытался толкнуть её выше.


Наконец, она смогла дотянуться до края забора.


— Ну вот, видишь! Всё ты можешь! Главное захотеть! — довольно крикнула она, добравшись до кромки и ловко повторяя манёвр Алисы.


— Теперь и моя очередь? — неуверенно спросила Мику.


— Сенечка, ты не подумай, я тебе очень доверяю и верю, что ты всё сделаешь наилучшим образом, просто я… себе не так уж доверяю… судьбе… счастливому случаю… в моём случае и вовсе этот случай не такой уж счастливый. Скорее наоборот, понимаешь? — частила она.


— Сюда! Идите сюда! — раздался голос Ульянки левее нас.


— Тут есть проход! — голова рыжей непоседы показалась метрах в пятнадцати от нас.


Оказалось, что не так далеко от запертой калитки, в неприступном ограждении, имеется щель шириной в две доски. Правда, проход этот образовывался исключительно путём отодвигания этих ненадёжно закреплённых элементов.


— Тут и правда хорошо! Очень романтичное место! — поделилась впечатлениями Мику, любознательно оглядывая огороженное пространство.


— Откуда тут взялся проход? — задал я практичный вопрос.


— Да я ещё утром заметила, что эти доски тут появились позднее, они по цвету светлее остальных. Я их пошатала, они и отошли, снизу плохо прибиты на наше счастье, — объяснила Ульяна, явно довольная своей наблюдательностью.


— И зачем тогда был весь этот цирк с преодолением преграды? — недоумевал я.


— Вы вот не задумывались почему-то, но на самом деле эта вариация задачи про волка, козу и капусту не имела решения. Гм, в нашем случае не коза, а козёл…


Ульяна кашлянула, словно прочищая горло перед долгой лекцией.


— Какая ещё капуста и коза? — переспросил я.


— Задача, как перевезти волка, козу и капусту с одного берега на другой! Неужели не знаете? — удивилась она.


— Ульяна, не умничай давай! Я всё ещё жду внятных объяснений, зачем ты заставила нас перебираться через забор, если ты знала, что тут есть проход? — вмешалась Алиса, подходя ближе.


— Так вот, преодолеть преграду всем коллективом путём перелезания, имея в наличии только одного Семёна, невозможно! Авторитетно вам это заявляю! — игнорируя подругу, продолжала распространяться с глубокомысленным видом она, потирая подбородок.


— Это должно было стать понятным сразу любому здравомыслящему человеку. К сожалению, среди нас таких меньшинство…


— Ульяна… щас я тебе привью это здравомыслие ударами ладонью по жопе! — возмутилась Алиса.


— Да ладно, чё ты кипятишься, весело же было! Всем понравилось, я уверена. Просто признайся в этом, хотя бы самой себе, — невозмутимо ответила Ульяна. — Семёныч вон до сих пор под впечатлением, никак отойти не может, посмотри на его рожу, довольную, как у кота, обожравшегося сметаной.


— О да, сейчас я тебе во всём признаюсь, нашепчу на ушко, иди-ка сюда, поближе, давай же… — приговаривала Алиса, словно хищник медленно подбираясь к своей жертве.


— Спасите, убивают! — разом растеряв весь апломб, Ульяна кинулась прочь.


Наблюдая за тем, как рыжие играют в догонялки, наматывая круги вокруг будочки водокачки, я обратился к Мику:


— Ну что, где будем располагаться?


— Подождём, когда они утомятся, и в тени этого строения и расположимся. А пока можем пойти на песочек. Меня обещали намазать солнцезащитным кремом… — смущённо опустила взгляд Мику.


— Пока девочки заняты, может быть, ты… — она достала из пляжной сумочки тюбик с кремом и протянула его мне.


— О! С удовольствием! — радостно ответил я.


«Похоже, на сегодня у судьбы заготовлена для меня изрядная порция приятных моментов!»


Мы проследовали к кромке воды. Тут трава отступала, и берег реки представлял собой отмель, покрытую мелким белым песком.


Мику расстелила полотенце, раскрыла зонтик с большим полупрозрачным куполом зеленоватого цвета, украшенный забавными ушками у самого верха.


— Чтобы тень была, — пояснила она, расположив зонтик над полотенцем так, что образовалось укрытие.


— Лучше вообще ходить при такой жаре под зонтом всегда, но в лагере я не хочу, чтоб на меня обращали внимание. А тут, в уединении, где все свои… Ты не подумаешь, что я странная? — спросила она.


— Вовсе нет. Ты же говорила, что у тебя чувствительная кожа, поэтому делай, как считаешь нужным, всё хорошо! — успокоил я её.


Мику принялась снимать с себя спортивную форму.


— Ещё я иногда на солнце перегреваюсь, у меня может начать кружиться голова, а один раз я даже получила солнечный удар, — продолжила она, стягивая футболку.


— Папа говорит, что это потому, что я аристократка. Ну, он считает, что мы с мамой так выглядим и так себя ведём, как будто аристократы. Утончённо! Это, говорит, порода так себя проявляет, вот были бы вы какие-нибудь дворняжки, им ничего не делается ни в жару, ни в мороз. Всё им нипочём, да даже в еде не разборчивы! А вы совсем другие, вам нужны особые условия. Тепличные! И смеётся, представляешь?


— Он это наедине с нами так шутил — со мной и мамой. Сказал не говорить другой маме и сестре. Моя мама когда-то до замужества ещё поругалась с другой мамой. То есть они тогда ещё не были мамами, конечно. В общем, они тогда не могли поделить папу и воевали за него.


Мику освободилась от одежды и осталась в одном купальнике.


— Она тогда Мэйко назвала простолюдинкой, за то, что у неё большая грудь. Мэйко — это так зовут вторую маму. Якобы только у выходцев из простого народа может быть такая фигура. Потому что девушки знатных родов по-другому выглядят. А та обозвала мою маму плоскодонкой. За то, что у неё, наоборот, грудь маленькая. Плоскодонка — это же лодка такая, я в этом месте не поняла — что в этом обидного? Хотя про простолюдинку я тоже не поняла. Мэйко из древнего и знатного рода как раз. А моя мама нет. И вообще, почему только у простолюдинок может быть большая грудь — непонятно. Папа мне сказал, что это просто из-за ссоры они так говорили, и я права на самом деле. В том, что нет каких-то внешних данных, по которым можно отнести себя к знати.


Я открутил крышку на тюбике, показывая, что готов приступить.


— А, теперь я поняла почему Алиса называет Славю колхозницей! Тоже, получается, в плену этого предубеждения. Мы с мамой довольно похожи, и фигурой тоже. Она очень молодо выглядит и иногда нас даже за сестёр принимают. Мне мои формы вполне нравятся, быть может, только лодыжки хотелось бы чуть потоньше, и при моём росте некоторые девушки умудряются весить меньше. Но я не знаю, как ещё меньше. А может, они только говорят, что меньше весят, а на самом деле не меньше. Может, больше даже. Не скажешь же, что у меня кость широкая и плотная, очень изящная. Правда? Поэтому я не могу весить меньше, я считаю.


Кажется, Мику совсем разволновалась из-за предстоящей процедуры и продолжала тараторить, оттягивая неизбежное.


— Конечно! — поддержал я её. — Ложись! А то успеешь сгореть до намазывания!


— Хорошо, — кивнула она, встала на четвереньки и принялась заползать в приготовленное убежище.


— Так вот, про формы. Если меня всё устраивает, и надеюсь, тебя во мне тоже, то про Алису такое не скажешь. Она почему-то считает, что у неё грудь маленькая. Хотя какая она маленькая, если… ну… вполне даже очень ничего. Крупная даже! Смотря, конечно, с чем сравнивать. Она почему-то сравнивает себя с Леночкой. До меня они были подругами, наверное, поэтому. То есть, не я появилась и их поссорила, вовсе нет, там долгая история и мы сейчас не об этом.


Я выдавил крем себе на руку, чуть растёр по ладоням и задумался, откуда начинать.


«Наверное, более правильно начать с ног. К тому же совсем недавно я уже к ним прикасался в медпункте, так что это уже, можно сказать, освоенная область».


Мику лежала на животе, подложив руки под голову и не в тени зонта как раз оставались ноги.


Приложив руки к лодыжке, я повёл ими вверх.


— Ай, щекотно, — засмеялась Мику, на секунду прервав рассказ и заелозив по полотенцу.


— Лежи смирно, а то у меня не получается равномерно наносить, — попросил я, перенося руки на вторую ногу.


— Я постараюсь, а ты прижимай сильнее! Тогда будут другие ощущения и я не буду хихикать, как дурочка! Леночка ещё совсем недавно, Алиса рассказывала, была пухленькой! А в старших классах вытянулась и стала совсем не толстой. Грудь большая, бедра крутые, а талия узкая!


Добавив крем на ладони, я выдохнул и решительно двинулся выше.


— И вообще, по ней же не скажешь, что она тяжеловесная. Правда же? Такое сочетание очень редко бывает! Чтоб прям всё один к одному. Наверное, она очень упорно тренировалась и на диете сидела долго, чтобы добиться таких результатов!


Поднявшись выше середины бедра, я на секунду замер, борясь с собой.


Культурный, скромный и воспитанный молодой человек спорил во мне с озабоченным и похотливым юношей, пускающим слюни от вожделения и мечтающим запустить ручонки выше… и выше, до того захватывающего дух места, где ножки соединялись.


Оглянувшись на всё ещё суетящихся поодаль подружек, я, чувствуя подступающее возбуждение, сглотнул и продолжил скользить вверх.


— У Славяны тоже грудь пышная. Поэтому Алиса, в лагерь когда попала, совсем закомплексовала. Но у Славяны зато попа небольшая, очень аккуратная, — продолжала Мику, её голос звучал чуть приглушённо из-за положения.


— Оой… — Мику замерла, напрягшись, а я остановился в паре сантиметров от ягодиц, определив тем самым крайнюю зону дозволенного.


— Такое, кстати, чаще бывает, если у девушки большая грудь, — продолжила она, когда я убрал руки. — Поэтому Алиса стала так рубашку завязывать, ну, под грудью, чтоб поднять и подчеркнуть её. А я ей сразу говорила: «да нечего на других смотреть, что есть у тебя — то и хорошо, тому и радоваться надо! » Правильно⁈


Сердце гулко стучало в груди, руки дрожали, внизу живота ощутимо потеплело, а шорты стали тесны.


— Само собой! — поддакнул я, облизнул губы и, плотно обхватив второе бедро, распределил по нему крем.


В верхней точке Мику опять издала приглушённый и невнятный звук, похожий на стон.


«Да уж, на самом деле я вот так обыденно и просто совершаю немыслимое — дотрагиваюсь до внутренней области бёдер… ох, как же приятно…»


Я невольно задержал руки в этом укромном месте и спустя мгновение с сожалением отстранился.


— Поэтому… поэтому скажи ей, что у неё полная грудь и что она тебе нравится! И грудь и вообще… вся… Уверена, это сразу повысит её самооценку! — горячо продолжала Мику. — К тому же, ты уже в курсе этой её проблемы. Я тебе рассказала, но ты ведь и раньше об этом знал. Вы позавчера встретились во время утренней зарядки. И ты сразу всё понял. Алиса мне рассказывала. Так что эффект будет гораздо сильнее!


На пару секунд я погрузился в раздумья.


«Что будет, если я обнаглею совсем и намажу ещё и участки, не прикрытые нижней частью купальника?»


Оценив возможные риски, решил, что не стоит торопить события и разрушать тем самым доверие, оказанное мне.


«Неприятно будет встретить отпор, и кто знает, какие это будет иметь последствия для наших отношений. До этого же вёл себя, как скромный и сдержанный парень, наверное, будет для Мику неприятным открытием, что я на самом деле наглый и озабоченный. Хотя я совсем не наглый!»


С другой стороны, если ничего не предпринимать, то и отношения не будут развиваться? Что было бы, не поцелуй я случайно Мику? Ничего бы и не случилось, пожалуй. Стоило преступить нормы приличий один раз, и всё сразу как-то закрутилось.'


«Не это ли верный путь к успешным отношениям? Да и Ульянка совсем недавно советовала мне становиться настойчивее и тем пожинать сладкий плод. Теперь я, кажется, понимаю, о чём она. Надо быть смелее — тогда тебя ждёт успех у девушек! Но и насильником становиться как-то не хочется. А как понять, что можно, а что нельзя? И когда уже можно, а когда ещё нельзя? Пробовать? Что позволит, то и можно, что не позволит, ну… стоит повторить позже. Так, видимо. Не бросит же она меня сразу же только потому, что позволил себе один раз лишнего!»


Тут меня настигло озарение: «И в самом деле, мне позволили уже чересчур много! Зачем я вообще занимался ногами? Туда Мику и сама может дотянуться! Если бы я был культурным и скромным, то и мазать мне надо было только спину! Но она не остановила и не указала на столь чудовищную ошибку!»


Из раздумий меня вывело лицо Ульянки, неожиданно возникшее в поле зрения. Я отпрянул. Та подмигнула, приложила палец к губам, затем, наклонившись, тщательно изучила проделанную мной работу. Потом так же молча показала большой палец, задорно оскалилась и, присев возле Мику, принялась деловито развязывать завязки её купальника.


— Сенечка? Может, не надо? Они же совсем тонкие и не мешают! — запротестовала Мику, но Ульянка продолжила своё чёрное дело.


— Ну ладно, только потом завяжи так же хорошо, как и было! Не хочется, чтобы они развязались в самый неподходящий момент, — вздохнула Мику.


Покончив с верхом купальника, Ульяна переместилась и стала распускать завязки низа.


— Сеня⁈ Ты собираешься мазать ещё и там? — испуганно спросила Мику. — Не… не надо! Я стесняюсь…


Она наконец повернула голову, освободила одну руку и попыталась воспрепятствовать. Я вышел из ступора и, схватив Ульянку за руку, дёрнул её на себя. Мы повалились на песок. Над нами показалось лицо разгневанной, тяжело дышащей и покрытой испариной Алисы.


— Что вы тут устроили⁈ — грозно спросила она.


— Ничего такого! Сеня Мику раздевал, а, когда я пришла, то и меня завалить решил! — невинно ответила Ульянка, удобно располагаясь на мне.


— Ничего не я! Это она! Пришла и стала на купальнике Мику завязки теребить. А я ей помешал! — оправдывался я, пытаясь выбраться из-под мелкой хулиганки.


— Сенечка не виноват! Я всё видела! — вступилась Мику, приподнявшись и придерживая одной рукой верх сползающего купальника.


— Яснооо! — протянула Алиса, сурово поджав губы. Она стащила Ульянку и отвесила ей несколько звонких шлепков, пока та не вырвалась.


Отбежав на безопасное расстояние, Ульянка потёрла свой тощий зад и обиженно заявила:


— Бе-бе-бе! Совсем не больно!


— Если не прекратишь выделываться, я тебя ремнём так отхожу, что неделю сидеть не сможешь! — пригрозила Алиса.


— Да за что⁈ Я просто хочу, чтобы всем было хорошо и весело! Чтобы все снова были дружны и нормально общались! Помогаю Семёну и вам с развитием отношений! А вы… неблагодарные! — возмутилась Ульянка.


— А я хочу, чтобы ты вела себя нормально и прекратила устраивать всем неприятности! — парировала Алиса.


— Как ты сама утверждала недавно: не неприятности, а наоборот — приятности! И для тебя тоже, между прочим! — лукаво заметила Ульянка и тут же насупилась вновь: — А ты в благодарность бьёшь меня! Тоже мне подруга! Без меня вы бы тут сидели и всё ещё дулись друг на друга, распространяя вокруг лишь печаль и уныние! Что ж вы такие упёртые — веселье нам не нужно, нам трагедию и драму подавай, так что ли? — закончила она.


Поняв, что на этом направлении понимания не добиться, Алиса переключилась на нас.


— А вы чем тут занимались наедине? — спросила она, переводя взгляд с меня на Мику.


— Ну… мы это… я… — начал я, запинаясь.


— Кремом от загара мазались. Вы обещали, а сами вместо этого в догонялки играли! Поэтому Семёну пришлось мне помогать… — смущённо пояснила Мику.


— Ах ты, кобель! — возмутилась Алиса.


— Ничего не кобель! Семён очень культурно и галантно за мной ухаживает. И мне это нравится! А если ты будешь добрее, то будет ухаживать и за тобой! Потому что ты ему тоже очень нравишься, — серьёзно заявила Мику.


«Эээ… В смысле⁈» — мысленно опешил я.


От этой новости, похоже, растерялась и Алиса. Ульянка же, напротив, поддержала Мику:


— Вот именно! Добрее!


— У Семёна уже есть девушка, и лучше бы ему не отвлекаться на кого-то ещё. А то бегает за кем ни попадя. И тебе это, похоже, нравится! — ехидно заметила Алиса.


— Не наговаривай. Мы это уже обсуждали! Вполне понятно, за кем! За тобой и мной! — возразила Мику.


— И мной! — влезла Ульянка.


— И не бегает, а ухаживает и заботится! — продолжила Мику. — Кроме того, не нужно меня защищать от Семёна, я ничего не имею против его поступков и действий. И Ульяна не доставляет мне неудобств. Я к её проделкам отношусь легко, она же не со зла так поступает. Просто не всегда осознаёт последствия, для детей это нормально.


— Чего сразу ребёнок⁈ Умом я уже взрослая. А то, что пока выгляжу незрело, так это поправимо! Мне Семён обещал, что скоро и я стану большой и красивой! — возмутилась Ульянка, а затем, шоркая босоножкой по песку и изображая застенчивость, добавила: — И тогда он меня научит целоваться!


— Ну вот, теперь ещё и это, — театрально воскликнула Алиса.


— Как будто ты Ульяну не знаешь? Понятно же, что выдумывает, как обычно, — вклинился я наконец в разговор, придя в себя.


«Похоже, меня тут уже без моего ведома женили на всех подряд», — подумал я.


— Ох, ладно, делайте, что хотите! Раз я вам не нужна и только всё порчу, я ухожу! Развлекайтесь! — пробуксовывая в песке, Алиса энергично двинулась прочь.


— Как я и говорила! Опять — драма, страдания, надрыв! — прокомментировала Ульянка для нас и бросилась вслед за подругой.


— Семён, верни её! Я не могу встать пока что, — попросила Мику, по-прежнему пребывая в распущенном купальнике.


«Гм, вообще-то я тоже не могу встать без того, чтобы все узнали, насколько мне нравится Мику и как меня заводят прикосновения к разным интересным и потайным её уголкам… А нет… кажется, уже немного отпустило за время разборок.»


Я догнал рыжих подружек и преградил дорогу. Ульяна упиралась всеми силами в попытках удержать Алису, которая старалась освободиться и медленно продвигалась к выходу.


На секунду я растерялся, не зная что сказать, а затем, отключив рациональную часть сознания, начал сочинять на ходу:


— Алиса, ну правильно же Ульяна говорит, надо быть добрее друг к другу. Мы к тебе, ты к нам… Забудем обиды и будем просто весело проводить время вместе. Хорошо отдохнём, а потом снова пойдём репетировать! А?


Алиса только яростно сверкнула взглядом из-под чёлки в ответ и продолжила, пыхтя, приближаться.


— Ничего же такого не случилось. Чтобы так остро реагировать. Ты часть нашей дружной компании, и без тебя… ну, без тебя будет совсем не то. Да и вообще, пожалуй, ничего не будет. Ты для нас много значишь на самом деле. Не надо уходить! Ладно? Останься здесь… с нами. И вообще…


— И для тебя? — тихо спросила Алиса.


— Что?


— Много значу?


— Конечно!


— Значит, Мику там… сказала правду?


«Мику просила, и поэтому я приложу все усилия, чтобы вернуть Алису! Ради этого могу сказать что угодно!»


— Да! — подтвердил я, поколебавшись.


Алиса сразу остановилась и, помявшись, решила:


— Ладно, уговорили.


«Похоже, угадал с правильным ответом!»


Пока мы возвращались обратно ко всеми покинутой в безвыходном положении Мику, я размышлял над тем, какие последствия будет иметь это моё неожиданное признание.


«Вдруг сейчас я вернусь, а Мику скажет: „Ага, вот ты и проговорился! Оказывается, по-настоящему ты любишь не меня, а Алису, в чём сам только что и признался! Поэтому между нами всё кончено! С Алисой и встречайся, если она тебе так нравится! “»


«Впрочем, учитывая недавнюю лекцию о многожёнстве, её просьбу слушать своё сердце и принимать искреннюю любовь другой девушки — это вряд ли.»


«А что теперь предпримет Алиса? Погодите-ка, а что, если я вообще неправильно понял вопрос? Мику много всего наговорила до этого, мало ли чему хотела подтверждения Алиса. Хотя… учитывая первый вопрос про значимость, вряд ли это могло быть что-то иное.»


«Наверное, теперь она от меня будет ожидать каких-то решительных действий после такого признания. Но я не могу… Да и не хочу, у меня уже есть Мику, зачем мне ещё кто-то? Алиса определённо хороша собой, почему она не может мне нравиться? О чём я и сказал, но это же не значит, что я должен теперь и за ней ухаживать? После такого признания не обязательно начинаются отношения? Нет же?»


— Как хорошо, что ты вернулась. Прости, пожалуйста, я не хотела тебя обидеть. Пыталась, наоборот, убедить тебя проще относиться к происходящему. Так же, как я, — обратилась Мику к вернувшейся подруге.


Она сделала паузу, собираясь с мыслями, и продолжила:


— Я мечтаю, что мы будем весело и интересно проводить время вместе, и все разногласия между нами исчезнут. Я, так же как и Ульяна, за то, чтобы радоваться жизни вместо того, чтобы устраивать трагедию на пустом месте. Скажу ещё раз: «Ребята, давайте жить дружно»! Прошу!


— Вот! И я про то же! Мику молодец, хорошо сказала! Слушайтесь Мику! — Ульяна присела рядом с Мику, погладила её по голове, а затем с укором посмотрела на нас с Алисой.


— Да мы… вроде и так… уже… — начал я, запинаясь. — Могу за себя сказать определённо — я ни с кем не ссорился, ни на кого не обижаюсь и не планирую делать это в дальнейшем! Я вообще очень миролюбивый, покладистый и неконфликтный.


«Если кто и виноват во всех наших бедах, так это рыжие хулиганки. Что старшая, что младшая, что-нибудь да учудят, а нам с Мику потом расхлёбывать! Никакой мирной жизни с такой компанией не предвидится! Одни проблемы! Призывы и возвышенные речи тут не помогут! Странно, что Мику этого не понимает! Будь на их месте кто-то другой, ни о чём просить и не понадобилось бы!»


— И ты меня прости. Меня Ульяна раздраконила, поэтому я и вспылила из-за пустяка. Ты в общем-то всё верно сказала. Я постараюсь быть сдержаннее, — произнесла Алиса, потупив взгляд.


— Ничего я тебя не драконила, ты сама! Мику хочет веселья, и я его ей обеспечиваю! А ты слишком серьёзно ко всему относишься! — возразила Ульянка. — Мне Семён сказал, что я много болтаю из-за укуса Мику, а тебя, наверное, Семён укусил — теперь ты такая же скучная и занудная! Шуток не понимаешь! — продолжила она, хитро улыбаясь. — И я даже знаю, куда укусил — видела утром!


— Мику, она опять начинает! Одного раза ей не хватило, похоже! — пожаловалась Алиса, нахмурившись.


— Ремня просишь? — обратилась она к Ульяне, сузив глаза.


— А ты не заводись, будь сдержаннее, видишь же — специально тебя подначивает! Кто из вас двоих взрослый? — вмешался я.


— Я! Я взрослая! — гордо заявила Ульянка.


— Ульяна, тебя по-человечески просили вести себя нормально, а ты продолжаешь выкрутасы! Так делают только капризные дети. Когда дети не слушаются взрослых, их наказывают, для их же блага. Так что, если не перестанешь, то я присоединюсь к Алисе — ремень у меня с собой, если что, — добавил я строго.


— Ой-ой, какие мы серьёзные! — протянула Ульянка, хотя в её голосе послышалась неуверенность.


— Если надумаешь обидеться и уйти, то все только вздохнут с облегчением, — предложил я с улыбкой.


— Не дождётесь! — насупилась Ульянка, сложив руки на груди.


Я поднял с земли тюбик с солнцезащитным кремом и протянул его Алисе:


— На вот, выполняй обещанное. Пока вы тут развлекались, Мику лежала на солнце беззащитная. Хорошо хоть в тени зонта.


— Только спину, остальное я и сама могу, — попросила Мику.


— Ну уж нет, мазать так мазать! Лежи спокойно! — Алиса присела рядом и первым делом завязала тесёмки на купальнике Мику.


— И я! Можно, я тоже! Пожжалуйста! — жалобно запросила Ульянка.


— Так и быть, — улыбнулась им Мику.


Я сел неподалёку и наблюдал, как рыжие в четыре руки заботливо покрывали кожу Мику кремом.


«Кажется, наконец наступил долгожданный мир.»


— А теперь давайте намажем и Семёна! У него тоже кожа светлая! — предложила Мику, поднявшись, когда дело было сделано.


— Да не надо, мне и так хорошо, — попытался отказаться я.


— Нет уж, лучше подстраховаться заранее, нам в группе не нужен красный и облезлый басист! Тебе на сцену скоро выходить! — настаивала Мику.


— Да! Ты тоже должен слушаться Мику! И не расстраивать её! — поддержала Ульянка.


— Ну, не упрямься, ты меня мазал, теперь я хочу это сделать с тобой, — Мику приглашающе похлопала по полотенцу, как это делал недавно я.


— Ладно, раз ты так просишь… — сдался я.


Я быстро скинул одежду, прошёл к полотенцу и лёг на живот. Мику выдавила крем и принялась меня поглаживать, начав так же с ног.


«Ммм… это, оказывается, очень приятно, особенно такими маленькими мягкими ладошками…»


— Можете присоединяться, — пригласила Мику и остальных.


— Уррра! — радостно воскликнула Ульянка, сразу же плюхнувшись на колени рядом.


Алиса громко и пренебрежительно хмыкнула.


— Алиса, мы должны отблагодарить Семёна! Он собрал нас всех в группу, уговорил выступать, принёс здоровские песни и согласился быть басистом! Играть и петь! — начала Мику.


— Ещё он нашёл это чудесное место, благодаря его усилиям мы здесь можем отдыхать и наслаждаться! — добавила она. — Поэтому не надо тут гордо вздёргивать носик и хмыкать, можно и поумерить на время свою гордость! Неужели ты неблагодарная и не ценишь всего, что было им сделано?


Я подозревал, что Алиса скажет что-нибудь едкое в ответ о моих достижениях, но на моё удивление, она сразу сдалась.


— Ой, ну ладно-ладно. Уговорила, — произнесла она, улыбаясь.


«Похоже, внушение Мику, сделанное подругам ранее, всё же начало действовать.»


Она нехотя приблизилась, присела по другую сторону от девушек и осторожно приложила ко мне одну ладонь.

«О, а ладонь у Алисы отличается, я это даже спиной могу почувствовать! И ощущения от прикосновений совсем другие! Удивительно!»


Я не вполне был согласен с тем, что меня нужно благодарить, и совсем не понимал, почему благодарность должна проявляться именно в такой форме… но сам процесс мне определённо нравился и приносил немалое удовольствие.


— Семён, оказывается, очень твёрдый, правда? И ещё кожа не похожа на нашу, такая плотная, — Мику аккуратно потыкала пальцем мне в бок, потом проделала это же с Алисой напротив.


— Ого, а Алиса ещё мягче, чем я.


— Особенно в некоторых местах… — ехидно заметила Ульяна и перенесла свои ладошки на грудь Алисы.


— Ты чё творишь? — возмутилась та, отпрянув.


— Ульяна! — грозно гаркнул я.


— А что я? Я ничего. Просто обращаю ваше внимание на наиболее выдающиеся места моей лучшей подруги… — Ульянка хихикнула, довольная своей находчивостью. — Выдающиеся во всех смыслах.


— Не делай странного! — возмутилась Алиса, её щёки слегка порозовели.


— Признайся, Семёныч, ты бы тоже хотел так сделать? Особенно после просьбы Мику. Нельзя так просто утверждать, что ты восхищён размером её груди. Ты же её ещё как следует не видел даже, только в одежде, верно? Не говоря уже о том, чтобы прикоснуться! А вот интересно, если по правде: тебе чья грудь больше нравится — Микусина или Алискина? — спросила Ульянка, лукаво улыбаясь.


— Ну вот опять, только же всё было хорошо, чего тебе неймётся? — проворчал я и начал вставать, чувствуя, как ситуация выходит из-под контроля.


— Лежи спокойно, просто болтаем. Девчонки, бывает, разговаривают на такие интересные темы, когда остаются наедине, привыкай, — Ульяна снова прижала меня к земле, надавив на лопатки.


— Да сколько угодно, только без меня. Я же не девочка, — попытался отшутиться я.


— Мы тебя приняли в нашу компанию, теперь и тебе можно! Правда, девочки? — обратилась она к остальным.


— Да! — радостно закивала Мику, а Алиса, напротив, категорично ответила:


— Нет!


Она поднялась и отошла, но остановилась неподалёку, явно грея уши.


— Мне и правда интересно, что ты думаешь по этому поводу! — настаивала Мику.


— Ничего не думаю… — автоматически ответил я, но, решив, что это прозвучало слишком резко, добавил: — Все девушки разные, и это прекрасно. Каждая хороша по-своему. Я так считаю.


Я замолчал, обдумывая свои слова, а затем понял, что могу развить мысль дальше.


— И вообще, прелесть девушки не только в её внешних данных. Важно и то, чего не увидишь глазами. Ум, интеллект, начитанность, эрудиция, разнообразные интересы. Например. Или там доброта, сердечность… что там ещё? Ну вы поняли, то, что называют душевными качествами. Это вообще, а также как именно девушка относится к тебе и как ты её воспринимаешь — насколько она мила, ласкова… Да даже умеет ли она вкусно готовить или нет! — закончил я, чувствуя, что мой монолог становится всё более запутанным.


— Из этого всего и складывается образ девушки у нормальных мужчин. А не вот это — грудь большая и маленькая, рост, вес и длинна ног, — добавил я, стараясь казаться максимально серьёзным.


— Да-да, заливай больше. Как будто ты будешь любить душевную и умную, но страшненькую толстушку повариху малюсенького роста, — ехидно заметила Ульянка.


— Страшную толстушку? Почему сразу крайности? Я о том всего лишь, что критерии оценки гораздо шире и не ограничиваются красотой тела. Да даже взять термин — привлекательная. Не обязательно обладать эффектной внешностью, чтоб тебя назвали привлекательной, — объяснил я.


Ульяна меня ущипнула.


— Ай, ты чего? — вскрикнул я. Это было вдвойне больно, поскольку я успел расслабиться и разомлеть от нежных девичьих прикосновений.


— Ох, Семёныч, какой же ты трудный! Тебе задали простой вопрос, а ты пустился в многословные рассуждения! Так чья грудь тебе милей⁈ — не унималась Ульянка.


Алиса тем временем устала стоять в одиночестве, подошла ближе и, положив ладошки мне на спину, принялась поглаживать, заменяя выбывшую Ульяну.


— А может, я не хочу выбирать, поэтому и пытаюсь уйти от ответа, — предположил я.


— Ага, не хочешь выбирать, значит, тебе не нужна одна, хочешь сразу обеих⁈ Вот ты и проговорился! — торжествующе заявила Ульянка.


— И совсем не поэтому! — возразил я.


— Тогда признавайся, какие у тебя предпочтения, видишь же, всем интересно! — настаивала она.


— Очень! — поддержала Мику.


— А может, я просто не могу выбрать… как ты говоришь, мне мила и та, и другая… эээ… грудь и вообще… — выдавил я, понимая, что остановиться на одном из предложенных вариантов означало бы обидеть «невыбранную» девушку. Чего допустить я не мог ни при каких условиях.


— Во! А я тебе о чём? Так бы сразу и сказал! — удовлетворённо произнесла Ульянка.


— Не-не, я придумал, а можно мне поменять ответ? — спросил я.


— Это как? С чего вдруг? — удивилась Алиса.


— Интересно, что за ответ? И почему старый не понравился? — добавила Мику.


— Заинтриговал! Вещай канеш! — поддержала Ульянка.


«Учитывая предыдущие размышления, не стоит давать явного ответа: выбрать один вариант я не могу, а выбор сразу нескольких несёт непредвиденные опасности в будущем», — подумал я.


— Ульяна, я тут подумал — ты в общем-то права, невозможно судить о чём-либо, имея о… гм… предмете рассуждения столь поверхностные представления! Мику я, допустим, уже видел в купальнике, а вот Алиса так до сих пор в футболке и сидит. Ну и купальник, он же всё равно многое скрывает. Я слышал, что есть модели с поролоном в чашечках или ещё там всякие ухищрения бывают.


— Да и вообще, если уж углубляться в частности, так сказать, то один только внешний вид ещё ни о чём не говорит… Тут нужно проводить обширную исследовательскую работу, чтоб не ошибиться, подробно и тщательно всё изучить, применяя различные методы познания, дело-то всё-таки архиважное!


Ульяна рассмеялась и довольно хлопнула меня чуть ниже спины.


— Ай, молодца! Моя школа! Ну, переворачивайся, с этой стороны ты уже весь блестишь.


«Ого, оказывается, удовольствие на этом ещё не закончилось… Какое счастье!» — подумал я.


Я послушно лёг на спину и, довольно улыбаясь, стал ждать реакцию на свои слова.


«Надеюсь, когда остальные поймут суть этой речи, меня не побьют», — с тревогой подумал я.


Я говорил специально наукообразно, потому что произнести простое: «вы заголяйтесь, а я посмотрю и оценю» мне не позволяло воспитание и чувство такта.


«Да и в таком варианте это звучало менее похоже на шутку», — отметил я про себя.


С другой стороны, как я решил ранее — вести себя смело и раскованно при общении с девушками — это лучшая стратегия. Её я и придерживался.


— Кто-нибудь понял, что он сказал? Мне нужен перевод! — недоумевала Алиса.


— Я не уверена, но мне кажется, Семён сказал, что надо раздеться… совсем… чтоб он смог наверняка сказать, кто лучше… — предположила Мику.


— Не-не, раздеться этого недостаточно! Он говорит, надо ещё ощупать, измерить, взвесить, оценить упругость, мягкость, вязкость… может быть даже попробовать на вкус! — расшифровала Ульянка, явно получая удовольствие от происходящего.


— Гы, мечтать не вредно! Каков наглец! — восхитилась Алиса.


— А я вот где-то читала, что у каких-то островных племён, а может, не островных, не помню точно… но у каких-то отсталых народов есть такая традиция, — начала Мику, явно смущаясь. — Перед тем как девушку отдадут замуж, её должны осмотреть. Будущую невесту куда-то отводят… в скрытое от чужих глаз место, полностью раздевают, и родственники будущего мужа её внимательно проверяют. Потому что одежда многое скрывает, а принимать в семью кого-то не вполне полноценного никому не хочется.


— Так что есть рациональное зерно в том, что сказал Семён. Если он хочет увидеть девушку нагой, прежде чем… — добавила она, краснея.


— Да мало ли… вдруг вид ареолы мне будет несимпатичен? А мне, быть может, с этим потом всю жизнь жить? Нет уж, лучше всё разведать заранее! И убедиться, что выбранная девушка и моё чувство прекрасного сочетаются наилучшим образом даже в мельчайших деталях! — воскликнул я, стараясь придать своим словам серьёзность.


Ульяна подняла руку.


— Чего тебе? — спросил я.


— А что такое ареолы? Ареал знаю, ореол ещё, а такого ни разу не слышала! Ты, Семёныч, перепутал, может?


— Нет, и такое слово есть. Класс, кто-нибудь знает значение этого слова? — продолжил я.


Мику, подыгрывая мне, тоже подняла руку, прежде чем ответить.


— Вот! Среди нас есть прилежная ученица, говори, Мику, — улыбнулся я.


— Это… пигментированная область вокруг… вокруг… соска… — еле слышно произнесла она, а затем уже более бодро и громко продолжила: — А ещё пазушная почка у кактусов, такая площадка, покрытая волосками, из которой колючки растут, а потом и цветы появляются. Но вряд ли Семён говорил про кактусы и их выбор.


— Садись, пять! Дети, берите пример с Мику, она много книжек читает и поэтому всё-всё знает! Будете делать, как Мику, станете такими же умненькими и будете всё знать! — заявил я с нарочитым энтузиазмом.


— Хочешь сказать, я дура? — непонятно почему, но успешный ответ Мику и моё последующее ироническое нравоучение вывели Алису из себя.


— Вовсе нет, наверное, ты умная, может даже гениальная, как Ульянка вон, — попытался исправить ситуацию я.


— Да, я такая! — гордо заявила Ульянка.


— Но если ум не развивать и не давать ему пищу в виде знаний, то… и так всё понятно, думаю. Я тут совсем недавно размышлял про критерии выбора девушки, и, как вы помните, начитанность в том списке была, вы тогда посмеялись надо мной, а теперь… — не успел я закончить фразу, как Алиса сжала мой сосок.


— Ай, да за что? — вскрикнул я, резко поднимаясь.


— Бесишь! — коротко бросила она, вскочила и пошла к воде.


«Пожалуй, я наболтал лишнего и обидел Алису. Опять всё не слава богу, да что ж такое, никак мирного и спокойного отдыха не получается. Наверное, мы слишком разные и „жить дружно“ у нас никогда не получится.»


Я тяжело вздохнул и пошёл вслед за Алисой.


«Сделаю всё, что в моих силах, а там уж куда кривая выведет. Как говорится, „делай что должно и будь что будет“.»


— Э, куда? А меня кто мазюкать будет? — недовольно окликнула Ульянка, едва я успел сделать пару шагов.


— Да ты уже загорела как уголёк, зачем тебе защита от солнца? — обернулся я к ней.


— Всё равно, хочу! — Ульяна топнула ножкой.


— Я тебя помажу, ложись, — ласково предложила Мику.


— Хочу, чтоб и Семён тоже! — ершилась Ульянка.


— Семён, как и я, сказал, не подумав, и поэтому ему надо идти и всё исправить, — серьёзно заметила Мику.


— Это не срочно, ещё успеет! Моё дело важнее! — не унималась Ульяна.


— Надо успеть, пока Алиса не надумала ещё всякого, даже того, чего не было, и чего Семён не говорил. Позже будет гораздо сложнее! Поэтому мы его отпускаем, — твёрдо заключила Мику.


— Нууу… Так не честно! — протянула Ульянка.


Мику помахала ладошкой, словно выпроваживая меня.


Приблизившись к обиженной девушке, я молча встал рядом, собираясь с мыслями.


«Не пытается убежать от меня вновь — уже хороший знак.»


— Я увлёкся и наговорил всякого разного. Особенно если учесть, что мы сюда пришли отдыхать, а я стал умничать и заниматься поучениями. В школу решил поиграть даже — дегенерат! Прости меня, я был не прав, — начал я.


— Да нет, ты как раз правильно сказал, поэтому твои слова так и задели, — ровно ответила Алиса.


— Да не бери в голову, как говорит Мику: относись проще! Мало ли, что я там сказал, это даже не моё мнение… так — первое, что взбрело в голову в тот момент. Стоит ли серьёзно относиться к таким спонтанным мыслям, по недоразумению высказанным вслух? — попытался я сгладить ситуацию.


— Почему же не твоё? Как раз твоё, так ты обо мне и думаешь на самом деле: я глупая хулиганка, не учусь, книги не читаю, умных слов не знаю, — раздражаясь и повышая голос, ответила она. — А ещё злая и совсем не милая.


— Вовсе нет! Сказал ведь ещё там, ты умная… вполне, а то, что знаний, быть может, не хватает… Ну, не всем сидеть дни и ночи напролёт за книжками. Да и какие знания там в книжках? В реальной жизни может и не пригодятся они! Вообще, это скучно, чахнуть дома и только и делать, что читать. Сложись обстоятельства иначе, я бы, наверное, хотел прожить эту жизнь по другому. Проживать её так же ярко и интересно… как ты… допустим, — добавил я. — Но что случилось, то случилось, и теперь я такой, какой есть, а ты — другая. И это прекрасно.


— Значит с тем, что я злая и не милая, ты согласен! — обвиняюще заявила Алиса.


— Не говори ерунды. Ещё скажи знаменитое: «я черствая и сухая».


Алиса испуганно расширила глаза.


— А что, я ещё и такая?


— Нет, подозреваю — ты мягкая и влажная, — с трудом сдержал я смешок. — Мне не хочется опровергать всё, что ты будешь наговаривать на себя и оправдываться за то, чего я не говорил. Это бесполезно, займёт время и отнимет много сил. Ты сейчас просто не в настроении, но скоро это пройдёт и всё наладится.


— В общем, я к тому, что у каждого человека есть свои достоинства и недостатки, если даже у тебя каких-то качеств не хватает, то есть другие, за которые тебя будут любить и ценить другие люди. В этом твоя уникальность и отличие. В этом и прелесть — мы все разные! Ну а свои недостатки, мнимые или действительные, нужно по возможности маскировать, а достоинства, наоборот, выпячивать. У меня плохо получается говорить всякие вдохновляющие речи, поэтому пошли, арбуз, что ли, поедим, обычно от вкусняшек у девушек настроение улучшается, — закончил я.


Алиса задумалась, оглянулась на ещё занятых Ульяну и Мику, а потом схватила меня за руку и потянула к будочке водокачки.


— Эй, ты чего? — удивился я.


— Я подумала: ты прав, пусть я не добрая и не милая, зато смелая, решительная и склонна к авантюрам. Это мои достоинства, их я и буду выпячивать, как ты говоришь, — нервно хихикнула она.


Когда мы скрылись за стеной металлического строения, Алиса развернулась ко мне, решительно подняла футболку, задрав её до самой шеи… А потом, подцепив купальник другой рукой, и его дернула вверх, так что полушария грудей, уже ничем не сдерживаемые, сначала опали вниз под действием собственной тяжести, а потом упруго отыграли вверх и замерли в покое.

«Какая шикарная грудь и судя по тому, что почти не колебалась — очень упругая!»

У меня от удивления сам собой открылся рот, а дыхание перехватило.


Через несколько мгновений, насладившись произведённым эффектом, Алиса отвернулась и, быстро приведя одежду в порядок, вновь повернулась ко мне лицом.


— Теперь что скажешь? Я выиграла? — победно улыбаясь, спросила она.


В ответ я только что-то тихо просипел нечленораздельное, а потом прочистив горло, выдавил:


— Определённо…


— И как тебе мои ареолы? — пряча взгляд и начиная розоветь, продолжила она.


— … они прекрасны! — выдохнул я.


— А что говорит твоё чувство прекрасного? — спросила Алиса.


— … полагаю, оно в экстазе от увиденного и не может говорить, — хрипло ответил я и потянулся к вороту, чтобы оттянуть его. Меня внезапно бросило в жар, а холодный пот обильными струйками устремился из подмышек вниз по бокам.


— Я… я рада! — Алиса стала совсем пунцовой и, не выдержав напряжения, первой шмыгнула прочь из нашего укромного уголка.

Я последовал за ней.


— Что-то случилось? Вы чего такие красные? — обеспокоилась Мику, завидев нас.


— Да… ничего такого… я извинялся, и всё пошло немного не по плану, — смущённо ответил я, почесав затылок.


— Ой, Алиса, ты же знаешь Семёна, он немного безалаберный и у него не всегда получается сделать всё правильно, так как хотел, но намерения у него всегда самые чистые, и вообще он очень хороший и добрый, не обижайся на него! — взмолилась Мику.


— Да, я знаю. Мы уже помирились. Просто мне надо немного остыть… Пошлите купаться! — произнесла Алиса, всё ещё находясь в смятении и нервничая. Она стояла, обняв себя и переминаясь с ноги на ногу.


— Можно, я опять влезу и скажу, что мы всё, как обычно, делали неправильно? — ехидно спросила Ульянка.


— Чего опять? — удивился я.


— Сначала надо было купаться, потом крем от загара наносить!


— Все мы задним умом крепки, сразу не могла сказать? — возмутился я.


— А зачем? Я за то, чтобы каждый поступал в меру своего разумения и учился на ошибках! Кто я такая, чтобы кого-то поучать? — парировала она.


«Похоже, это камень в мой огород.»


— Вот и молчи тогда, нечего указывать на чужие ошибки, — заметил я.


— Но если на ошибки не указывать, то некоторые даже не могут осознать, что они ошиблись, в силу своих скромных умственных способностей. Поэтому умничать заранее не надо, а вот потом, когда уже ничего не исправить — мой выход! — она наставительно подняла палец.


— Понятно, ты, как обычно, в своём репертуаре, — вздохнул я.


— А то! Стабильность — признак мастерства! — Ульянка расплылась в довольной улыбке до ушей.


Алиса, видимо, занятая внутренними переживаниями, на очередное зубоскальство Ульяны даже не обратила внимания.


— Но я же говорила, что не буду купаться! Поэтому крем с меня и не смоется! Хотя… я подумала, а давайте сыграем в гигантских роботов! — предложила Мику. — У нас на родине это популярное пляжное развлечение.


— Вы со своими роботами уже всех задрали! — возмутилась Алиса.


— Ну… чего… — жалобно протянула Мику. — … правда же, очень хорошее развлечение. Наравне с жаркой овощей и морепродуктов на открытом огне, разбиванием арбуза и вечерним фейерверком!


— К слову! Семён, тут же, наверное, ночью ещё лучше? Такое уединённое место, песочек, тихое течение воды, мерцание звёзд… так романтично! Можно приятно провести время… — проговорила Мику, внимательно смотря мне в глаза. — Думаю особенно чудесно тут в полночь! Как считаешь?


«Что это значит? Мику знает, что прошлой ночью я был тут? Она меня в чём-то подозревает?» — промелькнуло в голове.


— Наверное… — осторожно ответил я.


— А давайте, как стемнеет, снова сюда придём! — загорелась Ульянка понравившейся идеей.


— Ночью надо спать! — нравоучительно заметила Мику и погрозила Ульяне пальчиком. — Правда, Семён?


Мику на этот раз задорно посмотрела на меня и подмигнула.


— Конечно! — поддакнул я, в голове крутилась мысль: «Нет, она точно знает, что ночью я тут был! И занимался непонятно чем, вместо того, чтобы мирно спать у себя в кровати, как положено приличному пионеру».


— К тому же нам завтра надо спозаранку собраться и начать репетировать! Поэтому лучше и лечь раньше, чтобы выспавшимися, бодрыми и полными сил начать новый день! — продолжила Мику. — Да и фейерверков у нас всё равно нет. Зато есть арбуз! А давайте его разобьём!


— Мы его с таким трудом добыли, а ты хочешь разбить? — возмутилась Алиса.


— Ничего с ним не случится, можно разрезать, а можно разбить. И так и так потом можно будет есть, просто мой способ интереснее! — настаивала Мику.


— Давно хотел попробовать! — одобрительно высказался я.


— Ну, если всё равно съедим, то почему бы и не разбить, — согласилась Алиса.


— Я! Я его буду бить! — воскликнула Ульянка.


— Вот и решили, а что насчёт гигантских роботов? — не унималась Мику.


— Звучит интригующе! — снова поддержал я начинание любимой.


— И что там нужно делать? — скептически поинтересовалась Алиса.


— Как известно, гигантские роботы получаются из нескольких более меньших. Нужно только их правильно соединить! А потом устроить битву! Выигрывает та команда, которая сорвёт повязку с командира, — объяснила Мику. — Если команда большая, то можно составить робота из пяти человек, или из трёх, а у нас получится не такой уж гигантский робот, если разделиться на две команды. Но это не страшно, главное же не размер, а чтобы всем понравилось!


— Можно, я буду командиром, а соединяться мы будем с Семёном? Тогда Алиса и Ульяна будут в другой команде. И Ульяна будет командиром, — предложила она.


— Чего это сразу Ульяна, а может, я хочу им быть? И почему Семёна забрала? Вы и так всё время вместе — делиться, однако, надо! Хоть иногда, — недовольно заявила Алиса.


— Потому что вы уже ездили на Семёне, а я ещё нет! А я тоже хочу, между прочим! — выпалила Мику, но тут же смутилась. — Ой… то есть я хотела сказать… что, ну… по другому просто не получится — вот!


— А… ну… тогда справедливо, — сразу сдала назад Алиса.


— Командиром может быть только Ульяна, тебя она при всём желании не поднимет, — заключила Мику.


— Я поняла, Мику это всё придумала, потому что завидует! Она ещё не сидела на Семёне и в тайне мечтает об этом! То есть уже не в тайне, — хихикнула Ульяна.


— Ничего я не придумала! Такая игра действительно есть! — запротестовала Мику.


— Да ладно оправдываться, тебя можно понять — все хотят покататься на Семёне! А я первая это предложила! — победно заявила Ульяна. — Семёныч, ты у нас стал ездовым!


— Дык у нас не только коты, но и академики ездовыми бывают! — процитировал я в ответ, втайне радуясь предстоящей забаве, но шутку никто не оценил.

…

Мику стояла согнувшись и отчаянно кашляла — судя по всему, вдохнув вместо воздуха речной воды. Алиса и Ульянка уже были на ногах, падение в воду для них обошлось без особых последствий, как и для меня. Алиса отплёвывалась, а Ульяна светилась от счастья и была донельзя довольна предпринятой атакой. Однако, поняв, что инцидент для Мику закончился не так гладко, как для прочих, сменила выражение лица на озабоченное.


Я поспешил к любимой и стал бестолково хлопать её по спине, не зная, что предпринять и чем помочь.


— Всё, всё, мне уже лучше, — наконец прохрипела она и выпрямилась.


Я заботливо обхватил её за талию и повёл к берегу.

…

— Надо понимать, эволюция видов, про которую нам рассказывали в школе, это всего лишь теория, одна из многих. И что человек произошёл от обезьяны, тоже. Мне, например, больше нравится другая теория — человек был создан для жизни в воде. Видите, у нас даже остались небольшие перепонки между пальцами.


Я растопырил ладонь, наглядно демонстрируя сказанное.


— Особенно между ладонью и большим пальцем — видите? У обезьян такого нет. Это говорит о том, что мы плавали! И кожа у нас гладкая — шерсти нет. Для животных, живущих на суше, такое нехарактерно, а вот для дельфинов и прочих морских млекопитающих — вполне! Ещё молочные железы — они у людей окружены жировой тканью, именно поэтому грудь у женщин выглядит… так как выглядит.


При этих словах Алиса глянула вниз и прикоснулась к верхней части купальника, проверив, что с ним всё в порядке.


— Что-то не так? — спросила она.


— Да нет, всё как раз так… Просто… — я смутился и отвёл взгляд от её бюста.


— У тебя что-то все разговоры сегодня сводятся к этому, — подозрительно заметила Алиса.


— Тебе кажется! — возразил я.


— И это говорит о том, что мы ранее выращивали потомство в воде, а эта жировая прослойка нужна для того, чтобы сохранять температуру молока постоянной в прохладной среде. У обезьян грудь другая! Это ещё одно подтверждение, что мы не родственники! — продолжал я свою «научную» лекцию.


— В эту же тему устройство горла. Я не совсем помню, что там и как, но вроде смысл в том, что при желании или необходимости там что-то куда-то перекрывается, и вода не попадёт в дыхательные пути. У дельфинов так же…


— Я поняла, к чему ты это рассказал — странно, что у меня ничего не перекрылось, когда это было нужно. Но это объясняется очень просто — я неудачница и даже с водоплаванием мне не везёт! — вздохнула Мику. — Я и плавать не умею, и нырять тем более! Я, наверное, даже в блюдце захлебнусь!


— Ты на себя наговариваешь! Всё ты умеешь! Плаваешь ты уже вполне хорошо, быстро научилась к тому же. Несколько раз потренировались и уже показываешь неплохой результат! — возразил я. — Всё, что тебе надо — больше уверенности в себе и своих силах, ну и немного усилий приложить. А давай я тебя и нырять научу! Это же ещё проще, чем плавать!


— Я! Я научу! Я чувствую себя виноватой из-за того, что Мику опять пострадала от моей выходки. Я думала, будет весело, а оно вон как вышло… — встряла Ульянка.


— Да! Мы научим! Там вон и нырять удобно будет с той… фиговины металлической. Надо только проверить, что глубины достаточно и на дне ничего не мешается, — поддержала её Алиса.


— Ну… не знаю, может, это и правда не моё… — засомневалась Мику.


— Не узнаешь, пока не попробуем! Получится — хорошо, не получится, займёмся арбузом тогда. Но попробовать ещё раз стоит! — настаивала Алиса.


Она взяла за руку колеблющуюся Мику и потянула её в воду.


После курса начинающего ныряльщика для Мику настал решающий момент первого самостоятельного прыжка.


— Семён, а можешь подстраховать меня? Вдруг я нырну и что-нибудь пойдёт не так, захлебнусь или перепутаю, где низ, где верх, или… может случиться всё, что угодно. Ты же знаешь, я такая неуклюжая… а ты мне тогда поможешь, направишь куда нужно или… ну не знаю… — забеспокоилась она.


— Да, без проблем! Главное, чтоб ты в меня не угодила, — заверил я.


Первые несколько раз Мику, видимо из-за боязни глубины, падала на воду плашмя, оставаясь на поверхности и жаловалась, что это очень больно. Алиса показала на собственном примере, как нужно входить в воду, и следующие разы Мику демонстрировала более приемлемый результат. Я подхватывал её в нижней точке нырка и аккуратно направлял вверх, поднимаясь вместе с ней.


— Ура! Ура! У меня стало получаться! — ликовала Мику, успешно вернувшись на поверхность в третий раз.


— Как я и говорил — если стараться, то всё получится. Знание теории и практика творят чудеса! Ты очень способная к тому же. А Алиса хороший учитель, — сделал над собой усилие, произнося комплимент.


— И я! Я тоже хороший! — вклинилась, как обычно, Ульяна.


— И ты, конечно. Без тебя вообще ничего бы не получилось! — добавил я.


— Я так рада! Мне это даже начинает нравиться! Давайте ещё! — воскликнула Мику.


Я кивнул и ушёл на глубину, привычно заняв место у дна. Раскрыл глаза и приготовился в очередной раз проследить за безопасностью погружения.


Прошла пара секунд, и вот Мику вошла в воду, сопровождаемая потоком пузырьков воздуха, захваченного с поверхности. Погрузившись, она так же распахнула глаза и, увидев меня, обрадовалась этому так, будто мы расстались очень давно и сейчас воссоединяемся после долгой разлуки. Мику даже призывно протянула ко мне руки, словно желая обнять и уже больше никогда не отпускать.



«Да, определённо, я попал в сказку! Наконец у меня появилась девушка, которая испытывает такие сильные эмоции просто от того, что я рядом. Как же я счастлив…» — подумал я, наблюдая за ней.


Но тут мой взгляд упал на её купальник. «Ох ё…»

Я заметил, что тесёмки, удерживающие купальник, повели себя довольно фривольно и совсем распустились…

Спрогнозировав, чем закончится подобный саботаж, я, как приличный человек, зажмурился, сохраняя честь любимой девушки.


«Это же просто случайность, бытовое невезение, что преследует Мику и так мешает ей спокойно жить, а потому воспользоваться этим было бы бесчестно с моей стороны. Главная тайна девушки должна остаться при ней, пока она сама не захочет её раскрыть… передо мной… гм… довольно двусмысленно, но, учитывая ситуацию, это не самые пошлые мысли из возможных!»


Устремляясь наверх, размышлял я.


Оказавшись на поверхности и проморгавшись, я не обнаружил там Мику.


«Она всё ещё не всплыла? Развязавшийся купальник этому помешал?»


Я набрал воздуха в лёгкие и, отбросив приличия, нырнул вновь, разыскивая Мику под водой.


Она одной рукой придерживала на бедрах самовольную тряпочку, решившую покинуть её в самый неподходящий момент, а другой рукой и ногами отчаянно загребала, пытаясь не пойти ко дну. Я подплыл ближе, обхватил её и потянул к воздуху.

…

— Ты что-то разговорчивый такой стал, прямо не узнать! Упоминание про укус уже набило оскомину, но не могу в очередной раз не заметить — Мику определённо влияет! — хмыкнула Ульянка. — Не знаю только, положительно ли.


— Просто мы, проводя время вместе, меняемся. Становимся немного другими. Перенимаем друг у друга лучшие… ну или худшие стороны. Не зря же говорят: «С кем поведёшься — от того и наберёшься». Ничего в этом странного нет. Немного удивительно только, что это происходит довольно быстро… Кроме того, я, быть может, покажусь занудным, но мне очень хочется добавить — совсем не факт, что я стал более разговорчивым. Во-первых: может я таким и был изначально? Это не так, конечно, но ты, Уля, например, этого не могла знать! — заявил я.


— Ой, прямо тайна — не могу, да на тебя посмотришь и всё сразу ясно! Мистер Икс тоже мне. И да — ты зануда, никто даже не сомневался! Боится показаться он, ха-ха три раза, — отреагировала Ульяна.


— Быть, а не казаться — вот наш девиз, — ехидно вставила Алиса.


— А во-вторых: мне, может быть, просто некому было рассказывать. Окружающие не очень-то интересовались моими мыслями, да и мне не хотелось распространяться. А теперь, получив таких благодарных слушателей… такую приятную компанию… я чувствую себя в своей тарелке, уверенно, расслабленно и непринужденно. Вот и разговорился, — пояснил я.


— И не только говорит — соловьём заливается, мёд в уши льёт, не жалеет! Комплимент на комплименте. Даже подозрительно как-то. Ради чего старается… вот вопрос, — Алиса довольно зажмурилась и лениво потянулась на полотенце, словно специально демонстрируя всю привлекательность поджарого тела.


Пока я скользил взглядом по золотистой коже, она открыла глаза и, заметив мой нескромный интерес, добавила:


— Ну правда, не-по-нят-но… — протянула она, проведя пальчиком по бедру. Лукавая улыбка на её губах, впрочем, говорила об обратном.


— А что, вам не нравится? Я могу молчать. Мне не сложно. Я не из тех, кого распирает и хочется говорить просто ради того, чтоб что-то сказать. И это не комплименты, а чистая правда. Поэтому я не стесняюсь её озвучивать, — ответил я.


— Ты, я смотрю, уже вообще ничего не стесняешься, — улыбка Алисы стала ещё шире.


— Говори на здоровье, если хочется. Нам нравится тебя слушать. К тому же ты что-то увлекательное обычно рассказываешь, не какая-то пустая болтовня. Тебя интересно слушать. И разговаривать с тобой. Беседовать, то есть. И мысли у тебя не банальные. Правда, девочки? — поддержала Мику, тепло улыбаясь.


— Да, Семёныч у нас неординарная личность! Глыба! — добавила Ульянка с преувеличенным восторгом.


Я, застеснявшись от похвалы, почесал нос.


— Да нет же, я самый обычный человек, — попытался отмахнуться я.


«Учитывая все мои недостатки, обычный человек — это тоже комплимент. До обычного мне ой как далеко. Хотел бы я быть самым-самым обычным и простым.»

— Я раньше думала — ботаник, но нет, оказывается — умник и интеллектуал! — заметила Алиса.

— А про стеснение… вернее его отсутствие — тут всё то же самое, что и про разговорчивость. Один в один. И про заимствование мной определённых талантов у других выдающихся личностей — сюда же. Тебе ли упрекать меня в этом, учитывая недавний инцидент с… гм… конкурсом? — парировал я, многозначительно приподняв бровь.


Алиса от этих слов мгновенно вспыхнула, сначала от смущения, а потом в праведной ярости.


— Не-не! — я замахал руками и быстро выпалил, прежде чем разразилась буря: — Это был не упрёк, лишь очередной комплимент! Мне нравятся такие люди и их бесшабашные поступки, да и само зрелище… восхитительно! Вообще этот момент — наверное, лучшее, что было в моей никчёмной жизни. Так что я всего лишь стараюсь в этом походить на тебя, вести себя так же рискованно и свободно… — добавил я уже с меньшим напором, заметив, что угроза очередной ссоры благополучно миновала.


«Ох блин, надо лучше контролировать свои порывы, новые конфликты из-за пустяка нам ни к чему!»


— И ты определённо добился успехов в этом своем начинании, — с издевкой отметила Алиса. — Снять с девушки трусики у всех на виду — это весьма раскованное поведение, не находишь? А тебе это так легко далось…


— Ай, не начинай опять. Уже объясняли — завязки сами распустились. Ладно мне не веришь, но показания Мику-то почему у тебя не вызывают доверия? — попытался я отстоять свою невиновность.


— Потому что влюблена, как кошка, и, похоже, в полной твоей власти, что её слушать? — парировала Алиса.


— А почему как кошка? — заинтересовалась Мику. Судя по всему, сравнение с семейством кошачьих ей весьма польстило, а свою влюбленность она и не думала отрицать.


— Выражение такое есть, у классиков часто встречается. А почему, не знаю, — недовольно отмахнулась Алиса от вопроса.


— Семён, а вот ты, наверное, знаешь, я права? — обратилась ко мне Мику.


— Полагаю, если понаблюдать за кошкой в тот момент, когда она просит ко… гм… — начал я, но потом, поняв, что моё сравнение Мику и озабоченной размножением кошки в период течки вряд ли пойдёт на пользу нашим отношениям, быстро свернул эту тему: — Впрочем, нет, боюсь, ответить на этот вопрос я не в силах.


— У, жалко, — разочарованно протянула Мику.


«Похоже, вовремя закруглился, и Мику не додумала остальное на основе моих слов.»

Я посмотрел на Алису, опасаясь, как бы моё неосмотрительное умствование опять не вывело её из себя. Но нет — Алиса в очередной раз розовела от смущения.


«А вот она, похоже, теперь догадывается, откуда пошло такое выражение», — отметил я про себя.


Ульяну вообще никакие кошки и их влюблённости не интересовали.


— Мику, а тебе не кажется, что мы упустили что-то важное? — переведя подозрительный взгляд с меня на Алису, поинтересовалась она.


— Нет, где, когда? — удивилась Мику.


— Ты только посмотри на эти хитрющие… а у некоторых ещё и рыжие, моськи. Между этими двумя что-то определённо произошло, причём недавно! Я ощущаю в воздухе… умное слово есть… сейчас-сейчас… а, во — флюиды! — заявила Ульянка, явно довольная собой. — Ещё говорят: «между этими двумя химия». Он недавно ещё говорил — мол, случилось нечто прекрасное в его никчёмной жизни! Мне тогда это царапнуло слух, но сразу я не сообразила. А теперь понятно. Так что и когда случилось?


— Ну не знаю, мы же всё время друг у друга на виду, что могло случиться? — недоумевала Мику.


— Вот и мне интересно — что⁈ Давайте, колитесь! Это было, когда вы мирились там у будочки, так? — настаивала Ульянка.


— Много будешь знать — скоро состаришься, — Алиса показала язык мелкой и перевернулась на живот, подставляя спину солнцу.


Ульяна, не дождавшись более вразумительного ответа, посверлила затылок Алисы пытливо-недовольным взглядом, а затем переключилась на меня.


— Да ничего особенного не было. Просто поговорили. Так что насчёт арбуза? Вы же хотели его разбивать, — попытался я перевести разговор.


— Да! Давайте разбивать и есть! — радостно воскликнула Мику, вскакивая.


— Точно, точно! Давно пора! — оживилась и Алиса. Лишь Ульянка молчала, насупившись.


— Давайте найдём подходящую палку, а потом я покажу, как правильно её использовать. Она должна быть довольно увесистой, но не слишком тяжёлой. И вот такой длины, примерно.

Мику развела руки, обозначая желаемый размер.


Мы разбрелись по окрестностям и начали поиски. Спустя довольно продолжительное время Ульяна испустила победный возглас и подняла над головой свою находку.


— Да, такая подойдёт! — одобрила Мику, и мы вновь собрались на прежнем месте.


— Это не всё, что я нашла, мне кое-что ещё попалось. Вот это, наверное, твоё? — спросила Ульянка и протянула мне помятый кусочек бумаги.


— Гм, почему это моё? Тут же какие-то закорючки. Я так не умею писать. Алиса, ты утром их, что ли, видела? — я передал бумажку Алисе, начав волноваться и потеть.


«Сейчас, похоже, вскроются все неприятные подробности нашего утреннего похода в запретную зону, а следом всплывут и мои ночные похождения в голом виде», — промелькнуло в голове.


«И как я объясню это Мику?»


— О! Точно, они самые! Их я и видела. Мику, это ты писала? Похоже на иероглифы твоей родины. Сомневаюсь, что в лагере есть кто-то ещё, знающий их! — Алиса пришла мне на выручку.


— Да, это японский. Написано «Хочу быть с тобой». И это написала не я, — Мику подняла на меня вопрошающий взгляд.


— Ну… эээ… — я замялся.


— А почему вы решили, что это Семён писал или что ему это предназначалось? — неожиданно вступила Алиса.


— Я тоже кое-что нашла, — добавила она, не дожидаясь ответа, и протянула мне ещё один клочок.


«Боже, что там ещё…» — подумал я, разворачивая небольшой обрывок тетрадного листа, свёрнутый вчетверо. В его уголке торчала петелька из нитки.


— «Хочу увидеть голую девочку! » — прочитал я чьё-то бесхитростное желание и, обведя взглядом окруживших меня девочек, добавил с некоторым облегчением: — И это писал не я! Могу поклясться чем угодно.


— А я могу подтвердить! — Алиса отошла к своим вещам, порылась там и, вернувшись, продемонстрировала присяжным в лице Мику и Ульяны полоску бумаги.


— Мы это тоже утром нашли, Семён подтвердил, что это он писал, так что у нас есть образец его почерка, — заявила она.


— «Хочу хорошо играть на гитаре», — прочитала Мику.


— Да, видимо, это было моё желание, и я его записал. Хотя и не помню, когда и как я это сделал. А на второй бумажке — там же как курица лапой! Я такого не писал! — воскликнул я.


— Получается, тут много кто побывал и много чего понаписал. Непонятно только, зачем это делать и раскидывать потом. Хотя вот эти две, они утром ещё висели на растении каком-то. Домашнее в горшочке, — задумчиво произнесла Алиса.


— Вот на этом? — спросила Мику и, повторив недавний манёвр Алисы, продемонстрировала нам повядший стебель, завёрнутый в смоченный платок.


— Да! Блин, Семён, мы же за ним так и не вернулись! — всплеснула руками Алиса.


— Со всеми этими событиями и не удивительно… Жалко его, конечно, нехорошо получилось, — скорбно добавил я, рассматривая сморщенные листочки.


— Это бамбук! Пока вы были заняты поисками, я на него наткнулась там у будочки. Как я уже говорила, надо записать своё желание и повесить его на ветку бамбука, если хочешь, чтоб оно исполнилось! И вчера как раз было самое время для этого! — объяснила Мику.


— А, так это получается, поверье у вас такое? — догадалась Алиса.


— Да, удивительно только, что кто-то ещё об этом знает здесь. Кроме меня и Семёна. Хотя, учитывая, что этот таинственный некто владеет ещё и японским… — задумчиво протянула Мику.


— Получается, тут был Семён, любитель голых девочек, и кто-то, знающий японский. Причём последний любит кого-то из первых двоих, — подытожила Ульянка. Какая любопытная детективная история наклёвывается! — воскликнула она. — Ещё должна заметить, что хоть Семён и утверждает, что почерк не его и он ничего такого не желал, но желание всё равно исполнилось!


— Чего, когда это? — удивился я.


— Так недавно же, во время ныряния! — уточнила Ульянка.


— Ничего я не видел! — возразил я и посмотрел на Алису, ожидая, что она добавит: «Дважды исполнилось!»


— Может, не надо всё усложнять? — предложила Алиса.


— Ты о чём? — удивилась Ульянка.


— Семён говорит, что он ничего не помнит о той ночи, может быть, Мику тогда тоже не помнит. И они были здесь вместе, он написал своё желание, Мику написала своё, потом они всё забыли… — начала рассуждать Алиса.


— Или… — она замерла, поражённая внезапной догадкой.

— … притворяются, что забыли! И разыгрывают нас! — воскликнула Алиса, её голос дрожал от возмущения.


— Нет, не разыгрывают! Это было испытание, проверяли нас на честность! Меня проверяли, да? Как я себя поведу. Угадала? — выговаривала она всё быстрее и быстрее, и с каждым новым предположением градус её негодования только повышался.


Алиса выглядела так, будто вот-вот взорвётся. Она выхватила у Ульяны обломок ветки и двинулась на меня.


«Неужели опять то же самое… второй раз за день⁈» — пронеслось в голове, и я начал пятиться.


— Беги, Семёныч, беги! — восторженно выкрикнула Ульянка, явно не собираясь противодействовать грядущему членовредительству.


Мику преградила ей дорогу, но на мгновение раньше Алиса остановилась сама.


— Ух… нет, наверное, меня опять занесло. Я себя накручиваю, так? — произнесла она, успокаиваясь.


«Похоже, в этот раз смогла удержать себя в руках и не впасть в боевое безумие. Учится! Слава богам!» — подумал я с облегчением.


— Да, не надо вот этого. Давайте сначала во всём разберёмся, а уж потом будешь наказывать виновных. Впрочем, и потом лучше обойтись без рукоприкладства! — заявил я, стараясь сохранять спокойствие. — Твоя версия весьма оригинальна и местами правдоподобна… в любой интерпретации, но она разваливается хотя бы потому, что был ещё кто-то третий. И кроме того, как ты утверждаешь, Мику была в своём домике, когда я все еще был тут. Что странно.


— А я никогда бы так не поступила! Разыгрывать — это как-то… не моё, как ты знаешь. И проверки устраивать… Алиса, как ты могла обо мне так подумать? — возмутилась Мику.


— Согласна, прости… меня опять перемкнуло. Характер такой… дурацкий… мгновенно вспыхиваю… не зря же я рыжая, — виновато потупилась Алиса.


— А ещё я обещала Семёну не рассказывать тебе всего, что случилось вчера ночью, и это было неправильно, настоящая подруга не должна так поступать… Я плохо поступила и чувствую себя обманщицей… — продолжила она.


— Судя по всему, вам и сейчас мало что известно, а делиться домыслами и необоснованными предположениями — это то же самое, что оговаривать невиновного, поэтому я считаю, и ты, и Семён приняли правильное решение, — примирительно ответила Мику.


— Иногда смолчать — это значит уберечь близкого человека от ненужных волнений, а совсем не предательство, — добавила она. — Семён, произошедшее здесь вчера меняет что-то в наших отношениях?


— Я не знаю, что я тут делал, поскольку ничего не помню, но, что бы тут ни случилось, это никак не повлияло на мои чувства к тебе, — заверил я.


— Вот и хорошо, значит, больше и не о чем беспокоиться, — улыбнулась Мику.


— Удивительно, что ты спокойно восприняла подобные новости… Не боишься, что Семён тут ночь провёл с другой девушкой? — удивилась Алиса.


— Ну а чего переживать-то? Семён говорит, что по-прежнему любит меня, а значит, всё хорошо. Что касается других девушек — Семён же не моя собственность, кто я такая, чтобы говорить ему, что можно и что нельзя? Всё, что я могу — это быть рядом и дарить свою любовь. А он, если захочет — будет делать то же самое, — объяснила Мику. Он разумный человек, способен сам делать выбор и поступать так, как ему хочется в той или иной ситуации. Руководствуясь законами, моральными принципами, своими представлениями о том, что хорошо, допустимо, и всем прочим подобным, — продолжила она. — Так что, если с этим у него всё в порядке, он ничего плохого и не сделает, вне зависимости от того, буду я его контролировать или нет. А если иначе… Понятно и так, думаю.


— Насколько я успела узнать его — он хороший человек и поступает всегда правильно и по совести, поэтому я ни в чём его не подозреваю. И готова ему верить. Уверена, чего бы невероятного ни произошло вчера в этом месте, нам упрекнуть Семёна не в чём, — заключила Мику. — К слову, по нашим законам мужчина имеет право иметь четырёх жён, если все они согласны с этим, конечно. Поэтому даже с точки зрения закона Семён пока ничего предосудительного не сделал. Может, он как раз сейчас набирает претенденток. И меня его выбор пока что полностью устраивает! — Мику улыбнулась.


— Ну вот, а ты, Семён, ещё не хотел учить меня целоваться! Я ж, получается, как раз хорошо вписываюсь! Буду третьей — младшенькой! Надо занимать вакантные места, пока ещё свободны! Алиска, и ты определяйся уже, смотри, поезд-то уйдёт, останешься ни с чем! — воскликнула Ульянка.


— Ну да, ну да, самое время для подобных шуток, — проворчал я.


— Семёныч у нас парень видный, девки вокруг так и вьются, упустишь своё счастье! Ой-ей, уведут, как есть уведут! — продолжила подначивать Ульянка.


— Ой, да идите вы все куда подальше! Куда я вообще попала? Кто меня окружает⁈ Дурдом какой-то! — всплеснула руками Алиса и отошла.


— Погоди, не убегай, раз пошла такая пьянка, будет уместно выдать ещё несколько секретов нашего ловеласа! Поверь, это будет увлекательно! — не унималась Ульянка.


— Да я и не собиралась. Уже набегалась! От вас, похоже, никуда не деться, — с обречённым видом произнесла Алиса и устало опустилась на полотенце.


— Ага! У нас длинные руки, везде достанем! — ухмыльнулась Ульянка. — Прости, Семёныч, но учитывая всё, что я тут увидела и услышала, мне придётся выдать наш секрет! Хуже уже всё равно не будет, поверь! — смущённо призналась она.


После того, как Ульянка рассказала свою часть тайны, подружки сверили все мои разрозненные ранее данные показания и пришли к выводу, что, судя по всему, я говорил правду и расхождений не наблюдается. Также было отмечено, что я никаких существенных фактов умышленно не скрывал, оперативно доводил до кого-либо из них всю известную на тот момент информацию, просил помощи и всячески содействовал расследованию.


В итоге с меня сняли некоторые обвинения, признали условно невиновным и авансом отпустили самые страшные из приписанных грехов.


— Конечно, если не вскроются новые обстоятельства произошедшего! Вообще, жутко любопытно, что же тут случилось! — заявила Ульянка. — Мне нравится теория Алисы о всеобщей потере памяти, она вроде всё объясняет. Непонятна только причина. Может, это место так действует?


— Чертовщина какая-то! Надеюсь, мы-то хоть не потеряем память? Да и проснуться голой не очень улыбается, — задумчиво произнесла Алиса.


— Так дорожишь воспоминаниями о том, как Семён тебя катал на себе? — подколола её Ульянка.


Я рассчитывал, что Алиса отделается стандартным подзатыльником и определением «дура», но услышал совсем иное.


— Как ты правильно заметила — между нами было кое-что ещё… кхм… более… волнующее, о чём таким маленьким девочкам знать ещё рано! Этими воспоминаниями я дорожу! — парировала Алиса.


«Похоже, решила сменить тактику — очень странно!»


— Ну-ну, так я тебе и поверила! Больше выдумывай! Без меня вы вообще ни на что не способны, только я придумываю и заставляю вас сделать что-то, как ты говоришь, волнующее! — воскликнула Ульянка. — И ты меня перебила! Я хотела сказать, что у меня появилась своя теория! Более правдоподобная!

— Ну и? — подтолкнула её Алиса.


— Тут был Семён, ещё один парень и с ними девушка. Они загадывали желания и немедленно их исполняли! — начала Ульянка. — Сначала раздели девушку, одно желание минус, потом Семён разделся и… побыл с ней, как она мечтала! Трусики, найденные у Семёна, это подтверждают!


— А потом они голышом учили его играть на гитаре! — хихикнула Мику.


— Вот! Именно! — подхватила Ульянка.


— Я думаю, все, кто был здесь, приходили сюда по очереди, а не вместе. Скорее всего, первым пришёл Семён с растением, написал желание, повесил его на бамбук и тут же вскоре заснул, — предложила свою версию Мику. — Второй пришла Анна. Она написала, что хочет быть с Семёном. И написала это по-японски, чтобы Семён, проснувшись, обнаружил ещё одно желание и показал его мне. А трусики она уже один раз ему дарила, наверное, рассчитывала, что эти-то я точно найду и после этого брошу Семёна.


— Третьим был любитель голых девочек. Он и раздел Семёна. За неимением лучшего, — заключила она.


— А что, вполне логично выходит! — согласилась Алиса.


— Очень похоже на правду! — поспешил я высказаться в защиту предложенной версии. — Мику, ты такая умная, нашла простое объяснение этому запутанному делу, прям как Шерлок Холмс, или мисс Марпл.


— Да я могу найти сотню нестыковок в этой теории! — запальчиво возразила Ульянка.


— В любом случае, правды мы всё равно никогда не узнаем. Будет проще, если мы поверим в эту версию и впредь будем считать, что именно так всё и происходило, — заметила Мику.


— Почему это не узнаем⁈ Я намерена довести это дело до конца! В рамках журналистского расследования! — не унималась Ульяна.


— Непонятно всё же, из-за чего Семён всё забыл, почему заснул и не проснулся, даже когда с него сняли всю одежду, — задумчиво произнесла Алиса.


— Например, потому, что Токарев обнаружил тут Анну и Семёна наедине и ударил его по голове вот этой палкой, что нашла Ульяна, — предположила Мику.


— Так ты только что говорила, что я просто заснул. И с чего вдруг у нас в деле стал фигурировать этот Токарев? — удивился я.


— Они с Анной… дружили до того, как она увлеклась тобой, — пояснила Алиса.


— А…


— Я и говорю, правды всё равно не узнаем, а версий можно придумать множество. И в них будут происходить подобные ужасы, и придётся подозревать наших товарищей в плохих поступках. Поэтому давайте верить, что всё происходило так, как я предложила ранее! — заявила Мику.


— И вообще, пойдёмте разбивать и есть арбуз, мы и так уже слишком долго отдыхаем. Впереди ещё много работы, а времени до выступления всё меньше, — добавила она.


— Да, Мику верно говорит, надо заниматься более важным делом, а не сплетни сочинять! — поддержал я.


Мику широко размахнулась, высоко подняв руки, и сделала выверенный выпад сверху вниз, остановив конец ветки в нескольких сантиметрах от полосатой поверхности арбуза.


— Понятно? — спросила она.


— Я поняла, я сделаю всё правильно! Оформлю в лучшем виде, вот увидите! Дайте мне палку, сейчас я его! — вопила Ульянка, от нетерпения подпрыгивая рядом с Мику.


— Эй, эй, ты чего такая резкая, я тоже, между прочим, хочу! — не осталась в долгу Алиса, и между горячими подружками слово за слово вновь началась перепалка, а затем и борьба за ценный приз.


— Вот ведь, всё никак не угомонятся! Не надоедает же! — вздохнул я.


— Ну, такие уж они по натуре, по-другому не умеют. Так у них проявляется любовь. И нам их не перевоспитать и не переубедить, — философски заметила Мику.


— Какая любовь? По-моему, они друг друга едва терпят! — удивился я.


— И тебя я тоже переубеждать не буду, — хитро улыбнулась Мику.


— Весьма мудро! — восхитился я. — С чего эта внезапная трансформация — только недавно ещё поддерживала меня и призывала всех жить дружно ведь?


— Да меня только что озарило, — ответила она.


— Поэтому, когда они тебя задирают, знай — это по любви! — посоветовала Мику.


— Да уж… Ладно, пора с этим безобразием заканчивать, — решил я и двинулся к месту дележа.


Я попытался разнять тяжело пыхтящих девушек.


— Алиса, Ульяна, прекратите! Давайте решим этот вопрос цивилизованно! — воскликнул я.


— Победителя определит жеребьё… — начал я, но неожиданно Ульяна, в попытке увернуться от очередного натиска Алисы, не удержала равновесие. Её босая пятка проскользила по песку, взметнув его в воздух.


— … вка, — закончил я, наблюдая Ульяну, которая непонятным образом оказалась у моих ног.


— Ой… простите… это я нечаянно. Оно… они… как-то сами собой, — умильно глядя снизу вверх, лепетала она, деликатно перебирая пальчиками мои плавки, парадоксальным образом очутившиеся у ступней.


— Ульяна! — рявкнул я, суетливо возвращая их на положенное место.


Проказница вскочила и, отбежав на приличное расстояние, принялась оправдываться:


— Ну я правда не специально! Так уж получилось, ну хочешь, можешь отшлёпать меня. Ты давно грозился, и сейчас можешь воплотить в реальность эти свои фантазии. Я тебе разрешаю, вот, можешь прямо сейчас приступать. Я готова загладить тем свою вину.


Выпятив зад и повиляв им, предложила она.


Я остался на месте, не зная, что предпринять в столь необычной ситуации.


— Ну хочешь, можешь потом отшлёпать, когда я буду не в закрытом купальнике, а в трусиках. Так тебе, наверное, понравится больше…


Я перевёл взгляд на удивлённо замершую Алису, прикрывшую ладошкой рот. Бросил взгляд через плечо на смущённую Мику, смотрящую куда-то в сторону.


«Понятно, все ожидают мою реакцию. Ну что ж, убегать со стыда прочь я точно не буду, гоняться за мелкой проказницей по примеру Алисы в попытках наказать — не хочется опускаться до их уровня», — подумал я.


— Ульяна, я же понимаю, что ты сделала это специально. Оставить такую выходку без последствий я не могу, но что с тобой делать и как наказать, я решу позже, — заявил я.


— Ну я и не отпираюсь, это, конечно, несчастный случай, стечение обстоятельств, но так или иначе я сделала это. За нечаянно бьют отчаянно, и всё такое. Но вообще, уверена, всё случилось из-за потери равновесия, — ответила она.


— Так ты признаёшь свою вину? Готова извиниться? — уточнил я.


— Во вселенной всё должно находиться в равновесии! Ты увидел Мику без трусов, и поэтому закономерно, что и сам оказался без трусов вскоре! А я была всего лишь безвольным орудием судьбы! — заверила Ульяна.


— Ага, понятно. Над наказанием всё же стоит подумать, ладно, — заключил я.


Ульяна вытянула самую короткую травинку, и право первой попытаться разбить арбуз отошло к ней. Ей завязали глаза, дали в руку палку и, развернув несколько раз вокруг оси, чтобы сбить ориентацию, оставили в покое. Она сделала первый шаг.


— Эй, а чего все молчат? Мику же говорила, все остальные участники должны подсказывать направление. Левее, правее? — спросила Ульяна.


— Ась⁈ — переспросила она, стянув повязку с глаз и обернувшись на нас.


— Ну что за дела? Я наугад точно его не найду! — возмутилась она.


— Наверное, дело в том, что ты недавно поступила некрасиво с нашим товарищем. Поставив его в неловкое положение. И даже не захотела извиниться, — заметила Мику, подходя к ней и забирая палку. — Кто снял повязку, тот проиграл и теряет право искать и разбивать арбуз.


— Так несправедливо! — пожаловалась Ульяна.


— Кто бы говорил о справедливости, — нейтральным тоном заметила Алиса.


— Ах, вы так? А я, между прочим, и для вас старалась! — воскликнула Ульяна. — Семён недавно говорил, что, до того как брать замуж, неплохо бы увидеть претендентку голышом. Мол, мало ли, что там и как у неё под одеждой, а ему потом, может, всю жизнь мучиться с такой гм… прелестью. Вот я и решила, что неплохо бы и нам убедиться, что у него всё в порядке… с… эм… хоботком, — закончила она с ехидной улыбкой.


— Во-первых, Семён шутил, когда говорил это. Уходил от неудобного вопроса. А во-вторых, в любом случае предполагается, что будущая невеста это сделает по своей воле и явно не у всех на виду, — спокойно парировала Мику.


— Ааа. Вон оно чё, Семёныч. Ну звиняй, неудобно получилось. Оплошала я, оплошала, — смущённо пробормотала Ульянка.


— Так это была шутка… — протянула Алиса, её глаза сузились.


Она сделала в мою сторону решительный шаг, сжимая кулаки.


— Шутка, значит, ах ты… — процедила она сквозь зубы.


Несмотря на то, что я начал пятиться, она быстро приблизилась и с размаха заехала кулаком в солнечное сплетение.


— Вот тебе, юморист, блин! Хиханьки, хаханьки всё у него! — заявила Алиса, удовлетворённая учинённой расправой.


— Алиса, ты чего⁈ — воскликнула Мику.


— Ха… он знает, за что. Поделом! — буркнула Алиса, смутившись.


Согнувшись и держась за живот, я прохрипел:


— Согласен, шутка была так себе.


С трудом набрав воздуха, добавил:


— Однако, однако… то, что случилось благодаря ей…


Затем, преодолевая боль, разогнулся и воздев кулак к небу, выкрикнул:


— Спасибо тебе, Алиса! Это было великолепно!


— Ненормальный, — буркнула Алиса, отворачиваясь.


— Совсем умом тронулся, бедолага… — покачала головой Ульянка.


Следующей на очереди была Алиса. Проделав с ней уже известные по Ульяне манипуляции, Мику отступила в сторону.


— Не сюда, не сюда! В другую сторону! Развернись! — сразу же разразилась она указаниями, заметив, что подруга движется в совершенно противоположном от арбуза направлении.


— Да, развернись на сто восемьдесят градусов! — подал голос я, желая помочь в ориентировании.


Однако Алиса, запеленговав направление, ещё увереннее двинулась в нашу сторону.


Ульянка, хихикая, отбежала.


— Беги, Семёныч, беги! — вновь переполняясь восторгом, выкрикнула она.


— Сейчас будут разбивать твой арбуз! — пояснила она, заметив растерянность на моём лице. — Вернее, тыкву…


— Да, неудачно получилось, — заключила Алиса, закончив гоняться за мной.


— Ну, зато у вас с Мику появился неплохой шанс стать победителями, — добавила она, снимая повязку.


А потом неожиданно напрыгнула на меня. Под её тяжестью я согнулся, и она, воспользовавшись подвернувшейся возможностью, провела удушающий приём, зажав мою шею локтевым сгибом и плотно прижавшись корпусом.


— Ты слишком уж не усердствуй с разбиванием! Мику, помнится, жаловалась, что полная неудачница вообще. И арбуз никогда не разбивала, сколько ни пыталась, в частности. Улавливаешь? — обдав горячим дыханием, прошептала она мне на ухо.


— Мику! А они опять обжимаются! — пожаловалась Ульянка, обвиняюще указывая пальцем.


— Ничего не обнимаемся, Алисе почему-то нравится притеснять меня. А я должен сказать, никакого удовольствия не испытываю от таких проявлений «нежности», — оправдался я.


— Улавливаешь? — ехидно поинтересовался я у своей обидчицы.


— Это потому, что тебе, Семён, предстоит стать ещё более решительным и сильным. Алисе нравятся такие мужчины, а ты в её глазах пока не дотягиваешь. Поэтому она тебя и провоцирует, — объяснила Мику.


— Хм. Мда… дела… — многозначительно произнёс я, потирая шею.


— Мику надо исключить из подсказчиков! Понятно же, что она его обманывать не будет, а Семён не будет слушать кого-либо кроме неё. Не интересно получится! — заключила Ульяна.


— Зато с вами я этот несчастный арбуз никогда вообще не найду, вы ж смерти моей хотите, а не победы в этом соревновании. Знаю я вас, — возразил я.


— Да не, я, например, обещаю всё время правильно тебя направлять. Ну, может, только один раз скажу не точно. Или два… — усмехнулась Алиса.


— Уже что-то! — саркастически похвалил я.


— И где право, где лево я тоже, бывает, путаю…


— Ааагрх, и почему я не удивлён?


Тем временем Ульяна принялась буксировать Мику подальше от места нашего сборища, приговаривая:


— Ну же, Мику, не мешай нам играться с Семёном, мы же тебе не мешали до этого с ним миловаться.


— Я что для вас, игрушка, что ли? Бесплатное развлечение? — возмутился я.


— А ты только что это понял? Наииивныыый… — протянула Алиса.


Арбуз я, конечно, не разбил. Его я бы, наверное, и не нашёл, даже если бы сильно захотел. Но, учитывая намёк Алисы, я всеми силами желал победы в этой забаве Мику. Побродив по пляжу, подчиняясь голосовым командам подружек-хулиганок, словно робот на радиоуправлении, я наконец нанёс удар, услышав «Бей! ».


Раздался оглушительный металлический звон. Испуганно подпрыгнув от неожиданного звука, я сорвал повязку с глаз.


— Какого черта⁈ — воскликнул я, обнаружив у себя под ногами какой-то мятый, словно пожёванный, ржавый металлический лист.


Ульяна валялась на песке, заливаясь хохотом, похрюкивала и болтала ногами в воздухе от восторга. Алиса скромно улыбалась.


— Да, да, очень смешно, — прокомментировал я.


— А теперь Семёна исключим из штурманов! — распорядилась Ульянка.


— Объяснять почему, я думаю, не стоит? Или для особо одарённых сделать исключение? — она критически посмотрела на меня, сомневаясь.


— Ладно, ладно. Делайте, что хотите, — обречённо махнул я рукой.


— Не боись, Микусю-то мы любим, её точно к арбузу выведем! — заверила Алиса.


— Не сомневаюсь, — ответил я.


Как только Мику завязали глаза, Алиса подошла ко мне и вновь доверительно зашептала:


— Давай-ка подсобляй! Мы её водить будем, а ты, если что, арбуз передвинешь. Чтоб наверняка, понял?


— Сделаю! — кивнул я.


Нашими стараниями Мику преуспела. Радости её не было предела.


— Ура! Ура! Я наконец смогла! Сделала это! Ох, не зря я поехала в этот лагерь! Папа был прав — мне тут понравится! То есть — нравится! Прямо лагерь мечты! — радостно воскликнула она, прыгая на месте.


— В том смысле, что тут, похоже, сбываются все мои мечты, — пояснила она, перестав скакать.


«Не у тебя одной, не у тебя одной», — улыбнулся я.


Арбуз не разочаровал. Он был настолько спелым, что треснул и развалился на несколько частей от лёгкого удара. Мне пришлось лишь чуть-чуть сдвинуть его в сторону, чтобы палка коснулась самой макушки. Так что вполне можно сказать, что Мику добилась успеха самостоятельно.


Девушки с удовольствием уплетали свои порции, сладкая арбузная кровь стекала по рукам и впитывалась в песок. Мику всё сражалась с первым куском, аккуратно вычищая косточки ноготком.


— Не любишь есть с косточками? — спросил я.


— Не люблю. Знаешь, у нас в школе страшилка была там, в Японии. Что если есть арбуз с косточками, то он вырастет внутри и будешь с большим животом ходить. Глупости, конечно, ему свет нужен, и удобрения и полив, но мы боялись. Детские страхи и всё такое, — ответила Мику.


Ульяна оживилась, слегка оттянула верх своего купальника и заглянула в него.


— Арбуз в животе — это интересно! Микуся, а ты не знаешь, можно сделать так, чтобы два арбуза выросло: вот тут рядышком? — спросила она.


— Не знаю. Наверное, ничего не выйдет. А если бы и вышло, вдруг они получатся разные? Ты лучше капусту кушай, — ответила Мику.


— Капусту?


— Да! И соевое молоко. И вырастет большая-пребольшая. Вот нашу вторую маму в детстве поили соевым молоком, и у неё… — начала было объяснять Мику, но внезапно осеклась.


Она опомнилась и посмотрела на меня.


— Ой, Сеня, прости, мы тут опять на такие темы… — смущённо произнесла она.


— Да ладно. Любопытно, конечно, почему, о чём бы вы ни заговорили, всё сводится в итоге к этой теме… Но мне интересно, продолжайте, — подбодрил я.


— Мог бы и покраснеть для приличия, наглая морда! — возмутилась Алиса.


— Я не наглый, я невозмутимый! — не согласился я.


— Наглая невозмутимая морда, — добавила Алиса с усмешкой.


Мику наконец управилась со своим куском и потянулась к тарелке, но там лежали только корки.


— Ой, а что, уже всё? Я и не заметила, как два куска съела. Жалко! Такой вкусный арбуз… — удивилась она.


Алиса нахмурилась, посмотрела на Мику, потом на пустое блюдо.


— И твой кусок пропал? Сейчас найдём! Улька, а ну покажи руки! — потребовала она.


— Эй, а почему сразу «Улька»? — возмутилась Ульянка, протягивая левую руку.


— Обе!


Вторая рука тоже оказалась пустой. Алиса заглянула за спину Ульяны и там обнаружила пропажу.


Ульяна удивлённо посмотрела на неё.


— Ой? Арбузик? А откуда? — спросила она невинным голосом.


Алиса укоризненно покачала головой.


— Ай-ай. У подруги стянула! Вот скажи, тебе не стыдно?


Всем своим видом Ульяна показала, что ей очень стыдно, но потом схватила один из кусков и энергично в него вгрызлась. Кажется, риск арбуза, выросшего в животе, её совершенно не пугал.


Момент — и в её руках осталась только корка. Алиса успела спасти второй кусок и протянула его Мику, но та махнула рукой.


— Алиса, оставь её. Пусть кушает, — примирительно сказала Мику.


Ульяна управилась с арбузом, отвалилась на спину и погладила округлившийся живот.


— Уф-ф… Сейчас лопну! — простонала она.


Алиса похлопала её по животу:

— И кто же тебя, бедную, заставлял арбузом объедаться? Теперь терпи и не жалуйся. О! Она и мой кусок стащила. Как дитё малое, честное слово. Побить её, что ли всё-таки? Наверное, придётся, — задумчиво произнесла Алиса.


Из-за спины донеслось утомлённое:


— Алиска, я всё слышу! Если хоть пальцем меня тронешь, я Мику расскажу, куда именно Семён упал сегодня утром… И насколько тебе это понравилось! Я просто сужу по тому, насколько у тебя моська блаженная была! У меня и фотография этого момента есть…


— Наверное, кому-то жизнь недорога стала, вот и болтает всякое… Выдумывает разное. А ведь ей ещё с тётей Алисой ночевать в одном доме, — проговорила Алиса, обращаясь куда-то в сторону.


Ульяна пошла на попятную:


— И пошутить уже нельзя.


Я дочистил косточки в своём куске арбуза и протянул Мику:


— Угощайся!


— Может, Ульяне отдашь? — засомневалась она.


— Лопнет Ульяна! Ты бери, бери. Я их не очень люблю, а тебе, кажется, нравятся?


— Очень! Ладно, только чтобы Ульяна не лопнула. Спасибо! — с благодарностью ответила Мику и с удовольствием принялась за арбуз.


Ульяна, всё так же лёжа на спине, вскинула кулак.


— Мику, не заставляй себя! Сейчас… я… чуть-чуть… передохну… и найду место! Спасу… подругу…


— Обломись, Уля, это Сеня мне дал! — сказала Мику.


— Вредная ты. И жадная… И как я с тобой подружиться могла? — проворчала Ульяна.


— Нет, я очень полезная! Правда, Сеня? — обратилась Мику ко мне.


— Конечно! — подтвердил я.


— Ну что, собираемся и идём назад? Всё, что задумано — сделано, хорошо провели время и отдохнули, мне кажется! — предложила Мику.


— Определённо! — согласилась Алиса.


— Не знаю, как вам, а мне после такого «отдыха» ещё больше отдохнуть захотелось. На солнце разморило, арбузом объелись, теперь в сон клонит, прямо не могу, — признался я.


— Да! Я тоже пока не могу сдвинуться! — поддержала Ульяна.


— Хорошо, полежите, только пять минуточек! Уже на ужин скоро идти, — строго сказала Мику.


— После ужина и продолжим репетировать! — предложила Алиса, устраиваясь на полотенце.


— А потом вся ночь впереди! Мы с Семёном как раз споёмся, да, Семён? — добавила она с усмешкой.


— Я что, ещё и ночью спать не буду? — попытался возмутиться я, с трудом преодолевая дрему.


— На том свете отоспишься! — заявила Алиса.


— Как скажешь… — пробормотал я, погружаясь в сон.


Вернувшись в лагерь, мы поужинали и отправились в музыкальный клуб. Время летело с невероятной скоростью, а мы всё ещё были далеки от идеала в исполнении наших песен. До выступления оставалось всё меньше дней, и каждый из нас понимал: нужно репетировать, репетировать и ещё раз репетировать.


Закат мягко окутывал «Совёнок» розовыми и золотыми тонами. Небо над лагерем расцвело нежными облаками, подсвеченными уходящим солнцем, словно кто-то разлил акварель по небесному полотну. Дневная жара уступила место приятной теплоте, а свежий ветерок с реки доносил прохладу.


На площади у информационного стенда царило непривычное оживление. Обычно пионеры равнодушно проходили мимо выцветших объявлений, но сейчас вокруг доски толпилась целая стайка ребят, перешёптываясь и посмеиваясь.


— Что там такое? — Ульяна, не в силах сдержать любопытство, сорвалась с места, как маленький рыжий вихрь. Расталкивая локтями зевак, она протиснулась к стенду, но через секунду уже мчалась обратно, глаза её горели восторгом.


— Вам точно надо это увидеть! — выпалила она, схватив Алису за руку и потащив за собой.


Я пожал плечами и вместе с Мику двинулся следом. Когда мы подошли, Алиса уже шипела от ярости, пытаясь пробиться сквозь толпу к какому-то листку, приколотому к доске. Мику, мягко, но решительно, перехватила её за запястье и оттащила в сторону, что-то тихо шепча на ухо подруге.


Я приблизился и рассмотрел рисунок. На нём был изображён голый парень, забившийся в кусты, а перед ним стояла девушка, которую невозможно было не узнать — это была Алиса. Её удивлённый взгляд был направлен куда-то вниз, явно в область паха бедняги.


Еще на картинке был изображён филин, он выглядывал из-за дерева с круглыми глазами, будто тоже был крайне удивлен увиденным.

«Надо признать, художник постарался — особенно с этим филином. Так, стоп. Это же про ту ночь, когда я… Ну да, точно. Кто-то видел нас с Алисой? И решил это… увековечить? Зачем вообще вешать такое на всеобщее обозрение?» — мысли заметались. — «Погоди-ка, Лена утром что-то такое говорила. Неужели это её рук дело?»


Я отошёл к девочкам. Алиса всё ещё кипела, но старалась держать себя в руках, шипя сквозь зубы, а Мику успокаивала её шёпотом:


— Ну и что, подумаешь, картинка висит. Мало ли кому что взбрело в голову нарисовать! А вот если ты будешь так бурно реагировать и сорвёшь её, все сразу поймут, что это не просто выдумка, а правда про тебя!


— Ладно, ладно, поняла, — процедила Алиса, скрестив руки на груди. — Пусть висит. Но тому, кто это сделал, я этого так просто не спущу! Ух, я ей устрою, твари!


— Алиса, не надо никого обижать, — мягко возразила Мику, кладя руку ей на плечо. — Я сама поговорю с Леной. Она не хотела тебя позорить, честно. Просто… ну, она вчера мне сказала, что ты пытаешься увести у меня Семёна, а я ответила, что не верю. Вот она и нарисовала это, чтобы я поверила. Но, как по мне, этот рисунок вообще ничего не доказывает.


— Да это больше похоже на дружескую подколку, — вставил я, стараясь придать голосу уверенности.


Алиса резко повернулась ко мне, прищурив глаза:


— Подколку, говоришь? Ты просто плохо знаешь Лену! Думаешь, она такая тихая, скромная пай-девочка? Ха! Она двуличная, гадости делает исподтишка и всеми манипулирует! Если б ты её знал, как я, не говорил бы так!


— Ну, ну, Алиса, не надо. Хватит уже, успокойся, пожалуйста, и пошли в музклуб репетировать. Забудь об этом досадном недоразумении, оно не стоит того, чтобы так остро на него реагировать. Это же пустяки, — Мику снова принялась успокаивать Алису, поглаживая её по спине.


— Да, Мику права, — подхватила Ульяна, неожиданно выступив в роли голоса разума. — События сами по себе ничего не значат, главное — как мы на них реагируем! Считай это подколкой, реагируй спокойно, с улыбкой — и выйдешь победителем!


— Какой рассудительный ребёнок! — невольно вырвалось у меня, и я одобрительно похлопал Ульяну по плечу.


— Я не ребёнок! — взвилась она, топнув ногой.


— Тише, тише, — Мику тут же переключилась на вторую рыжую, поглаживая обеих, как заботливая мамаша двух беспокойных детишек.


К тому времени, как мы дошли до музыкального клуба, Алиса немного успокоилась. Внутри было душновато, запах дерева и старых матрасов смешивался с ароматом печенья и конфет, припрятанными в тумбе. Мы разобрали свои места: Мику и Алиса схватились за электрогитары, Ульяна уселась за ударные, а я взял в руки бас.

Ульяна задавала тон, молотя по барабанам с какой-то сверхъестественной точностью. Эта мелкая рыжая чертовка играла так, будто родилась с палочками в руках — гениально, без единой помарки. Я, к своему удивлению, тоже держался неплохо. После той странной ночи в «Запретной зоне» во мне будто проснулся скрытый талант бас-гитариста. И я возносил мольбу небесам за то, что он до сих пор не покинул меня. Пальцы сами находили струны, выдавая глубокие, пульсирующие ноты, хотя опыта у меня — кот наплакал. Правда, я то и дело сбивался — то ли от волнения, то ли от неуверенности, но в целом звучало прилично. Мику, как всегда, была на высоте. А вот Алиса… Алиса явно отставала. Её риффы звучали резковато, часто ломались, срываясь на фальшивые ноты, и она хмурилась каждый раз, когда случалась оплошность.


Во время перерывов Мику взялась подбадривать подругу:


— Алиса, у тебя правда получается всё лучше! Ещё немного практики, и будет огонь! Не сдавайся, ладно?


А потом она повернулась к нам с Ульяной, прищурившись:


— А вы не расслабляйтесь! Ульяна, ты гениальна, спору нет, но следи за темпом — иногда слишком уносишься. Семён, ты играешь здорово, но я вижу, как ты волнуешься. Не бойся ошибиться, главное — держи ритм. И сыгранность в группе — это наше всё! Я от вас не отстану, пока не зазвучим как единое целое!


Когда на улице совсем стемнело, мы прекратили мучить инструменты и, отложив их в сторону, удобно расположились на мягких матрасах. Наша староста заварила ароматный чай и, исполняя роль радушной хозяйки, одарила каждого участника группы чашкой горячего напитка и сладостями. Сладости, впрочем, принесли загодя рыжие подружки, так как клубные запасы самой Мику мы успешно подъели ещё вчера.


Алиса первой ударными темпами осушила свою чашку, после чего заявила:


— Уф, что-то тут жарко!


Она расстегнула несколько верхних пуговиц на рубашке и принялась обмахиваться ладошками. Я сразу вспомнил её откровенную демонстрацию днём и невольно уставился на её бюст, теперь надёжно прикрытый рубашкой. Я сглотнул, чувствуя, как слюна наполняет рот.


«Наверное, это и значит — пускать слюни? Да уж, такое великолепное зрелище я вряд ли когда-нибудь забуду! И чего греха таить, я не против взглянуть на эту волнующую красоту ещё раз, может быть, даже потрогать…»


Алиса заметила мой похотливый взгляд, выгнулась в спине, отчего её крайне упругая грудь ещё сильнее натянула рубашку.


«Эй, погодите-ка, а эти два небольших бугорка, проступающие сквозь ткань — это что, соски? Я правда это вижу, или фантазия разыгралась? Алиса что, не носит белья под рубашкой⁈» — заметались мысли.


Я с трудом оторвал взгляд от искусительницы и перевел его на Мику, словно ища спасения.


«Нет, нет! Ты не должен думать об Алисе и её выдающихся достоинствах! У тебя есть Мику! Думай только о ней, смотри только на неё!»


Мику тепло улыбнулась в ответ. Когда с чаем и угощением было покончено, она объявила:


— Ну что ж, на сегодня работа клуба окончена! Разбредаемся по домам и хорошенько отдыхаем! Завтра с самого утра продолжим наши тренировки!


Алиса при этих словах пристально посмотрела на меня, а когда поняла, что я это заметил, подмигнула.


«И что это должно значить?» Додумать мне не дали — Мику уже тянула меня за руку к выходу.


Я проводил её до домика. На крыльце мы замерли, не в силах расстаться. Её губы нашли мои, и поцелуй затянулся. Мы крепко сжимали друг друга в объятиях, а мои руки то и дело сползали с её талии и опускались ниже, сжимая аккуратные округлости. Мику совсем не была против — она лишь сильнее подавалась мне навстречу, а её озорной язычок заигрывал с моим. Возбуждение нарастало, и шорты уже не могли скрыть очевидного. Её это, кажется, забавляло — она плотнее прижалась к этому месту, и я почувствовал, как жар заливает всё тело.

Когда мне уже всерьёз стало казаться, что предложить Мику пройти ко мне в домик будет самым уместным, дверь внезапно распахнулась, и в светлом проёме показалась недовольная Лена.


— Занимайтесь этим где-нибудь в другом месте! — рявкнула она и с грохотом захлопнула дверь.


— Ой! Кажется, мы и правда слишком увлеклись, — прошептала Мику. — Я пойду, ладно?

— Хорошо, — выдавил я, чувствуя, как горят уши. — А я… посижу тут ещё немного. Приду в себя. А то в таком виде кого-нибудь напугаю. — Я опустил взгляд на свои шорты, и Мику, прикрыв рот ладошкой, хихикнула.


— Может, мне остаться с тобой? — лукаво предложила она.


— Ох, лучше не надо, — выдохнул я. — Ты же знаешь, как на меня действуешь. Я так вообще не успокоюсь…


— Да, точно. Спокойной ночи, любимый, — она чмокнула меня в щёку и скрылась в домике.


Видимо, ей предстоял ещё непростой разговор с Леной.


Немного посидев, я направился к себе. После исчезновения Антонины я успел переехать в своё прежнее жилище, так что ночевать предстояло в одиночестве. Этот факт меня очень радовал.


Упав в кровать, я не сразу смог успокоиться и снова начал перебирать в голове события этого дня, заново переживая случившееся. Это помогло мне отвлечься от мыслей о Мику, но незаметно для себя я переключился на Алису. Я припомнил утреннее падение на неё, все события в «запретной зоне» и даже вечернее наблюдение сквозь рубашку её набухших сосков.


«Чёрт, что со мной творится? Лежу тут, сердце колотится, а в голове — Алиса. Эта её манера дразнить, провоцировать… И ведь срабатывает! Ещё вчера я о ней особо не задумывался. Ну, Алиса и Алиса — хулиганистая девчонка, острая на язык, вечно крутится где-то рядом. А теперь? Все мысли о ней. И не просто мысли… Это что, страсть? Жар какой-то, от которого никуда не деться».


«Если вспомнить — Анна еще недавно примерно так же провоцировала меня. Но Алиса явно перешла все границы. Она еще смелее, безбашеннее, чем та сумасбродная девица! Неужели я такой слабак? Стоит поманить — и вот я уже у ног очередной соблазнительницы, готов на всё?»


«Хотя, стоп. Мику же говорила, чтобы я принимал чувства другой девушки, если они искренние и идут от сердца. И на то, что она не против отношений втроём — особенно с Алисой, — она тоже намекала… Так может, мне и не стоит себя сдерживать? Пойти навстречу своим желаниям и желаниям Алисы? Но с другой стороны… А любит ли меня Алиса? Или это игра? Может, она просто дразнит, хочет доказать, что с лёгкостью уведёт парня у подруги прямо из-под носа? Показать, что она лучше Мику? Или что я — бабник, недостойный её любви?»


«Ну об этом можно думать бесконечно и все будет бестолку! Так, спокойнее, спокойнее. Давай всё забудем. Не навсегда, конечно, а только до завтра! Сейчас главное — хорошо выспаться, поэтому освобождаем голову от всех мыслей и дышим. Дышим спокойно и размеренно.»


Я положил одну руку на грудь, где беспокойно билось сердце, вторую — на живот, там, чуть ниже не утихало горячее желание. И, пытаясь ощутить пустоту в голове, размеренно задышал, отсчитывая время на вдох и выдох. Некоторое время спустя на меня снизошло успокоение, и незаметно для себя я погрузился в сон.

ТЕЛЕГРАМ

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Большая библиотека с любыми жанрами и авторами

Большая Библиотека

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги