Гас

Воскресенье, 31 декабря (Скаут)

Я нервничаю. Мы с Пакстоном едем вместе с Гасом на выступление «Rook» в местном баре. Я намеренно не ходила на их концерты, пока мы были в туре и постоянно говорила себе, что делаю это для того, чтобы держаться подальше от «звезды». Мне хотелось иметь отношения с Гасом исключительно на деловом уровне.

Узнавать его, как исполнителя казалось слишком личным, фальшивым, непредсказуемым. А я не хотела ничего из этого. Не хотела видеть его в таком свете, так как думала, что это настроит меня против него еще больше. Теперь, боюсь, это может иметь совершенно противоположный эффект. Время и близкое знакомство с ним полностью изменили мое мнение о нем. За последние недели, слушая как он пишет музыку и играет на гитаре, я прикипела к нему еще больше. Пытаюсь бороться с своей привязанностью, но это трудно, потому что каждый день я замечаю, что-нибудь новое в нем, в его характере и это притягивает меня еще сильнее.

— Какой песней ты собираешься закончить выступление, Гас? – возбужденно спрашивает Пакстон. – Надеюсь, это «Killing the Sun».

— Обычно так и происходит. – Кажется, он тоже нервничает.

Гас заезжает на запущенную стоянку, заставленную машинами и останавливается позади бара в месте, где черным по белому написано «НЕ ПАРКОВАТЬСЯ».

Пакстон сразу же выпрыгивает из машины и начинает доставать из кузова футляры с гитарами и усилители. Я решаю воспользоваться этим моментом для того, чтобы поговорить с Гасом.

— Эй?

Он с отсутствующим видом шарит в карманах и даже не слышит меня.

— Эй? Очнись! – Машу рукой перед его лицом, чтобы привлечь внимание.

— Да? – переводит на меня взгляд Гас.

— Ты в порядке?

— Мне нужно покурить. – Так оно и есть. Именно поэтому он проверяет карманы – пытается найти пачку сигарет, которую обычно носил с собой. Старая привычка.

— Нет, не нужно, — напоминаю я ему.

— Тогда мне нужна гребаная жвачка.

Я достаю из сумки один пластик и вручаю ему.

— На, пожуй.

— Три, — показывает пальцами он.

Я даю ему еще два; Гас мгновенно разворачивает их и забрасывает в рот.

— Не знаю, Нетерпюха. Я думал, что хочу этого, но теперь, когда мы уже здесь, не знаю, смогу ли …

— Пакстон ждет не дождется вашего выступления. – Это единственные слова поддержки, которые, как мне кажется, могут что-то изменить. И они срабатывают.

— Да, он довольно возбужден, — искренне улыбаясь, произносит Гас.

— Это, наверное, лучший вечер в его жизни. И я на самом деле так думаю.

— А что насчет тебя?

— Я тоже с нетерпением ожидаю выступления.

— Не нужно меня обманывать. – Он не выглядит обиженным, просто хочет быть честным.

И я продолжаю, несмотря на то, что для меня это трудно

— Это правда. – Неожиданно я чувствую прилив энергии. Мне нужно заставить поверить его в то, что он может это сделать. – Я хочу увидеть, как ты играешь на гитаре. Услышать, как ты поешь. Это будет мой первый концерт «Rook». Так что порази меня, покажи себя во всей красе, рок-звезда.

— Звучит как вызов, — улыбаясь произносит Гас и подмигивает мне. – Мне нравятся вызовы.

— Правда?

На его губах вновь появляется улыбка, гораздо более сексуальная.

— Черт. Да.

Я сама себя удивляю, когда добавляю:

— И мне тоже.

— Правда? – вторит он мне.

Я киваю. Вся моя жизнь была сплошным вызовом. Но этот? Этот – другой, и я начинаю принимать его, несмотря на свои страхи.

Гас несколько секунд пристально смотрит на меня, а когда его взгляд опускается на мои губы, мне отчаянно хочется поцеловать его.

Но он отворачивается и выбирается из машины. Я думаю, что Гас собирается уйти, не закончив разговор, но он поворачивается и говорит:

— Смотри не пожалей о своих словах, Нетерпюха, потому что, как уже было сказано, я люблю вызовы. – С этими словами он захлопывает дверь и направляется к кузову, чтобы помочь Пакстону, оставляя возбужденную меня сидеть в машине.

Наверное, я попала.

Внутри бар оказывается небольшим. Гас сказал, что он вместит две сотни зрителей, но я сомневаюсь. Глядя на это место, мне кажется, что тут никогда ничего не ремонтировалось, начиная со стен из темного дерева и заканчивая порванными виниловыми седушками и потертыми шероховатыми деревянными половицами. Запах, как в пивной. Не могу представить сколько пива было разлито и впиталось в пол за годы существования бара. Это место выглядит ну очень дешево и просто удивительно, что Гас и «Rook», отыгравшие концерты в самых знаменитых зала Европы и США, начинали именно тут.

Пакстон с сияющим видом помогает группе принести и расставить оборудование. На нем одна из футболок «Rook», которую ему дал Гас. Я точно знаю, что никогда не видела его счастливее, чем сегодня. Как бы мне хотелось, чтобы это продолжалось дольше, чем всего лишь пара часов.

Со входа до меня доносятся голоса и повернувшись, я вижу, как вышибалы разворачивают у дверей целые толпы людей. Все хотят послушать как играет «Rook». Мы с Пакстоном собиралась смотреть на выступление за кулисами, но теперь он хочет быть вместе со зрителями. Поэтому, как только все установлено, мы находим себе местечко среди массы народа, который уже наводнил бар. Я чувствую себя неуютно среди всех этих людей, но сделаю все, чтобы сохранить улыбку на лице Пакстона.

Когда на сцене появляется «Rook», публика начинает реветь. Никогда не слышала ничего подобного. Это — любовь. Сумасшедшая любовь к группе. На моем лице расплывается улыбка. Пакстон прыгает на месте, кричит и хлопает. Да, я определенно никогда не видела его счастливее. И именно этого я хотела бы для него каждую минуту каждого дня.

Гас, улыбаясь подходит к микрофону и откашливается, но что-то не так. Его глаза кого-то ищут в толпе и напряжение в них совершенно не соответствует улыбке на лице.

— Привет, Сан-Диего! — выкрикивает он. – Приятно вновь побывать «У Джо»! Его взгляд продолжает блуждать по зрителям. – Сегодня мы собираемся исполнить для вас несколько песен. Но перед тем, как начнем, мне нужно, чтобы вы подождали секундочку.

Женщина рядом со сценой снимает футболку и крутит ее, как лассо, над головой. Из-за барабанной установки раздается смех Франко, а потом он показывает палочкой на дамочку и говорит:

— Конечно, не в таком виде, но мне нравится твой энтузиазм, цыпа.

Толпа разражается смехом, но Гас продолжает сосредоточенно кого-то выглядывать. Он не видит и не слышит того, что происходит вокруг. Его глаза методично изучают зал. Неожиданно он выкрикивает:

— Пакс, ты где?

Пакстон машет руками над головой. Обычно он смущается, если на него обращено столько внимания, но, думаю, в этом случае, возбуждение перебороло его застенчивость.

Когда Гас замечает машущие руки, он переводит взгляд на меня и, согнув палец, подзывает нас к себе.

— Я хочу, чтобы все расступились и дали пройти вперед вон той симпатичной девушке и парню в футболке «Rook».

Пакстон хватает меня за руку и начинает тащить сквозь толпу. Я задеваю плечами всех, мимо кого мы проходим. Люди пялятся на меня и обычно это было бы похоже на кошмар, но сейчас, несмотря на небольшую неуверенность, я лишь слегка раскраснелась и продолжаю улыбаться. Гас только что назвал меня симпатичной. Перед всеми. Знаю, это не должно быть чем-то особенным. Красота идет изнутри и бла-бла-бла. Я знаю это. Это моя мантра. Я повторяла ее годами. Но повторять и верить – разные вещи. А когда ты растешь, не чувствуя себя симпатичной, подобные слова кажутся… чем-то очень значительным.

Мы останавливаемся прямо перед ним, напротив сцены и я, наконец, поднимаю взгляд. Гас смотрит на меня и на его губах играет самая настоящая и искренняя улыбка. Так он улыбается, после катания серфе, или играя со Свиными ребрышками, любуясь закатом или обнимая Одри. И таким он мне нравится больше всего. Я улыбаюсь ему в ответ, давая знать, что я рядом и горжусь им. А потом говорю:

— Спасибо. Ну давай, показывай на что способен.

— Вызов принят, Нетерпюха, — подмигнув мне, говорит он в микрофон.

Гас дважды проводит рукой по струнам гитары, оглядывается на Франко, кивает и… выступление начинается. Следующий час я наблюдаю за тем, как он заводит зал. Вызов и правда принят. Я в восторге от того, что мы стоим так близко к сцене. Музыка пульсирует в моем теле, а если захочу коснуться Гаса – достаточно всего лишь протянуть руку. Мои глаза изучают каждый дюйм его тела. Я нахожусь в режиме сенсорной перезагрузки.

Гас ходит по сцене и играет на гитаре, а потом останавливается возле микрофона, прямо передо мной и начинает петь. Звучание его голоса проникает в каждую клеточку моего тела. Я не слышу слов; я их чувствую. Каждую букву, каждый слог. Его голос и манера исполнения – все это захватывает и словно удерживает меня в плену. Мое сердце готово разорваться на мелкие кусочки. Боже, какой он неистовый.

И, черт возьми, это невероятно сексуально.

Вскоре я замечаю, что беззастенчиво пялюсь на его зад, каждый раз, когда он отходит от нас. Не могу поверить, что столько месяцев прожила в комнате напротив этой задницы и никогда не замечала насколько она восхитительна. Грудь, которую идеально облегает футболка, бицепсы, выпирающие из-под коротких рукавов – все это кажется совершенно новым и незнакомым.

А его руки! То, как эти пальцы подчиняют себе гитару, как заставляют ее кричать… или петь! Мое воображение просто взбесилось. Как эти руки будут ощущаться на мне? Что они могут сделать? Господи, кажется, я начинаю сходить с ума. Я думала, что у меня симпатия к нему, но сейчас просто откровенно пялюсь на выпуклость на его джинсах и фантазирую на полную катушку. Все, что я чувствую – это желание. Очень Сильное Желание. Которое требует разрядки.

Каждый раз, когда я перевожу взгляд на лицо Гаса, он смотрит на меня: греховно, игриво и столь… порочно. Это еще больше заводит толпу.

И меня.

Не знаю, сколько они играют. Вполне возможно, что уже наступило утро. Когда он снимает гитару, его футболка оказывается мокрой от пота. Он стягивает ее с себя и женщины из толпы начинают свистеть и кричать. Гас подзывает остальных членов группы к барабанной установке Франко. Пока они разговаривают толпа продолжает бурно поддерживать их. Несмотря на то, что нам не слышно, о чем они беседуют, лица у парней серьезные. Когда они, наконец, расходятся, Гас подходит к краю сцены, хватает стул, свою акустическую гитару и возвращается к микрофону. Поправив стойку, он усаживается на стул и перед тем, как начать говорить, просто перебирает струны.

— Мы записали эту песню уже давно, но никогда не играли ее в живую. – Гас с рассеянным видом настраивает гитару и дергает плечами. Его слова звучат и как признание, и извинение. – Черт, да мы уже давно не играли даже как группа, поэтому постараемся не оплошать. Но если не справимся, то вы особо не сердитесь на нас. Хорошо? – Толпа согласно орет. Наконец, закончив с настройкой, он переводит взгляд с грифа гитары на меня и нервно улыбается. Ему нужна поддержка.

— Покажи мне на что способен! – выкрикиваю я и подбадривающе улыбаюсь ему.

— Эта песня называется «Finish me». – Он откидывает голову назад, смотрит несколько секунд в потолок, делает глубокий вдох и что-то говорит про себя. Потом его подбородок опускается, и он начинает играть. От звуков, которые Гас заставляет издавать гитару, захватывает дыхание. Мелодия мрачная, неистовая и медленная. К тому моменту, как группа подхватывает его, я уже потерялась в ней. А когда он начинает петь, я тону. Тону в глубинах эмоций, льющихся из него. Боль и любовь, чистая и безбоязненная. И я оказываюсь внутри этой бури. Я хватаюсь за Пакстона обеими руками, как будто меня пытается смыть волной. А когда музыка начинает затихать, до меня доходит. Эту песню он написал о Кейт, вот почему они не исполняли ее.

Гас не мог ее играть.

Но только что сыграл.

И это была самая прекрасная и сильная вещь, которую я слышала в жизни.

Его глаза… его глаза блестят. В них отражается облегчение. И гордость. И любовь. Столько любви, что я не могу сдержать улыбку.

Он улыбается мне в ответ и в этот момент я понимаю, что с ним все будет в порядке. Это был шаг, который ему нужно было сделать. Гас сделал его.

А самое главное – он знает это.

Толпа начинает аплодировать, наполняя помещение шумом и гамом. Гас вытирает лоб и убирает со сцены стул, а потом меняет гитару и вновь занимает место возле микрофона. Он выглядит непринужденнее, чем все то время, что я его знаю. Даже стал выше. Гас переводит взгляд на зал, внимательно осматривая лица. А потом на его лице появляется улыбка, а в глазах загорается огонь. Прикусив нижнюю губу, он поднимает взгляд вверх и говорит:

— Это было для тебя, Опти. Надеюсь, ты наблюдала за мной, маленькая засранка.

Остальная часть группы хлопает и смеется вместе с ним. Гас поворачивается, смотрит на Франко, и я вижу, как у него поднимаются и опускаются плечи.

Аплодисменты немного стихли и мне слышно, как он говорит: «Черт, это было так круто!», а потом разворачивается к толпе и кричит им:

— У нас осталась последняя песня. И мне нужна ваша помощь. Я хочу, чтобы вы все, каждый из вас пел со мной. Начнем?

Финальная песня просто взрывает в зал. Я не знаю слов, но судя по оглушительному пению, это исключение. В течение трех минут я чувствовала себя частью чего-то огромного. И впервые понимаю, что тату Гаса имеет смысл. Потому что все, что я вижу… слышу… чувствую – это и есть жить по полной.

Гас.

«Rook».

Они живут по полной.

Выступление заканчивается, как только часы пробивают полночь.

— Спасибо за то, что пришли. – выкрикивает Гас. – Вы лучшие, черт возьми, зрители для которых я когда-либо играл. А теперь давайте праздновать. С Новым годом!

***

Мы с Пакстоном заказываем по кока-коле пока Гас и парни общаются со своими фанатами. Они дают автографы и фотографируются с ними около часа, а потом мы помогаем им собрать оборудование и погрузить его в машины.

Поездка домой проходит под болтовню Пакстона. Он один разговаривает всю дорогу. Я никогда еще не видела его таким оживленным и энергичным.

Дом погружен в несвойственную ему тишину. Одри сейчас в Чикаго и празднует Новый год с доктором Бэнксом. Пакстон обнимает Гаса, благодарит его в пятый или шестой ряд и уходит спать. На часах два утра. Мне следовало бы чувствовать себя уставшей, но тело и мозг пока не могут успокоиться. Если бы не было так поздно я, вероятно, сходила бы на пробежку, но вместо это предлагаю Гасу поесть.

Ему хочется жареного сыра, поэтому, пока он принимает душ, я делаю четыре сэндвича и наливаю два стакана молока. Он возвращается одетый лишь в шорты; мы садимся на кухне и начинаем есть. У меня слегка гудит в ухе и это, вероятно, раздражало бы, если бы не являлось напоминанием о том, что я только что пережила. В голове сразу же вспыхивают воспоминания о музыке, о том, что видела и чувствовала.

Гас молчит, желая отдохнуть от шумного вечера. Поэтому я даю ему это время, пока мы едим. Но как только сэндвичи заканчиваются, нарушаю тишину.

— Спасибо.

Он смотрит на меня и, дожевывая последний кусок, отвечает:

— За что?

— За Пакстона.

Гас не любитель комплиментов. Он опускает взгляд на тарелку, а на его лице расплывается застенчивая улыбка.

— Да, Пакс отлично повеселился.

— Говорю тебе, это был лучший вечер в его жизни. Поинтересуйся у него утром, и он расскажет тебе. – Даже мысль об этом вызывает у меня радость.

Гас с каким-то страхом пристально смотрит на меня.

— А как насчет тебя? Я ответил на твой вызов?

— И даже больше, – облизнув губы, нервно отвечаю я. Он сидит справа. Я никогда не разрешаю людям сидеть с этой стороны. Так они могут видеть все мои шрамы. Я разворачиваюсь на табурете к нему.

Но не успеваю вымолвить и слова, как он кладет руки на мои колени и возвращает табурет в прежнее положение.

— Зачем ты это сделал?

— Потому что никогда не видел тебя с этой стороны. – Гас аккуратно прикасается к моей щеке, шраму и обводит его пальцем.

Несмотря на то, что я отчаянно борюсь с собой, мои глаза инстинктивно закрываются и на них появляются слезы. Опускаю подбородок и кусаю губы, пытаясь не допустить всплеска эмоций, которые вот-вот проявятся. Когда я перестаю чувствовать его касания, то делаю глубокий вдох и открываю глаза.

Он пристально смотрит на меня и в его взгляде нет осуждения, отвращения или жалости.

— Я показал тебе сегодня другую сторону себя. Теперь твой черед, – тихо и спокойно произносит Гас.

— Наши другие стороны сильно отличаются друг от друга.

Он опускает на секунду глаза, а потом протягивает руки, хватает мои колени и разворачивает меня к себе. Я смотрю на его руки на коленях и на наши ноги, прижимающиеся друг к другу.

— Скаут, — говорит Гас, пытаясь заставить меня поднять голову.

Скаут. В его устах это звучит как обещание. Все мое тело реагирует на это, как физически, так и эмоционально. Он внимательно изучает мое лицо и по привычке я снова отвожу взгляд.

— Посмотри на меня.

Я так и делаю, отчаянно сопротивляясь желанию отвернуться.

— Я прятался и не выступал долгое время. Прятался от этой стороны себя.

Я качаю головой, выражая несогласие с его словами.

— Что? – спрашивает он.

Я продолжаю категорически качать головой.

— Тебе не стоит прятаться. То, что я увидела сегодня… — Знаю, Гас слишком сомневается в себе, поэтому мне нужно сказать, что-нибудь убедительное. – Ты на той сцене… Господи… это было невероятно. Твой голос, музыка… даже просто твое присутствие – это все было восхитительно. Ответил ли ты на мой вызов? Черт… Да ты буквально «порвал» меня.

Гас продолжает смотреть на меня с серьезным видом. Он слегка наклоняется вперед, и я ощущаю, как воздух вокруг нас начинает электризоваться. Гас опускает взгляд на мой рот, а потом опять переводит его на глаза.

— Просто ты по-другому смотришь и видишь эту сторону. То, что ты только что описала… Это не мог быть я.

— Почему?

— Потому что я всегда сомневаюсь в своем таланте и постоянно задаю себе вопрос, есть ли он у меня вообще. Черт, да весь последний год я даже не мог написать новый альбом.

Мне хочется схватить и потрясти его за плечи, но вместо этого я сжимаю руки в кулаки.

— Как ты можешь такое говорить? Ты самый талантливый человек из всех, кого я встречала. И ты только что написал новый альбом.

Гас берет меня за руки и начинает аккуратно разгибать мои пальцы.

— То есть ты хочешь сказать, что я должен послать все свои сомнения на хрен, потому что все это полная ерунда? Что ты видишь меня другим?

Я пристально смотрю ему в глаза и киваю.

— Да. Именно это я и говорю.

Гас сжимает мои ладони и поднимает бровь, чтобы подчеркнуть слова, которые он еще даже не произнес.

— Так и я говорю тебе тоже самое.

Пока я думаю об услышанном, он берет меня за икры и ставит мои стопы на свои колени.

— Ты не видишь в себе женщину, которую вижу я, – произносит Гас, раздвигая мои ноги и опуская их до тех пор, пока его колени не оказываются между моими. Я пытаюсь слушать, но мое внимание разрывается между тем, что говорят его губы и тем, что делают руки. Он вновь опускает ладони на мои колени, но в этот раз медленно скользит ими в сторону бедер. Его руки продолжают свое движение, пока не обхватывают меня сзади. Гас приподнимает меня и пересаживает к себе на колени.

Мое сердце словно сошло с ума. Я и не знала, что прикосновением можно запустить в работу все пять органов чувств одновременно. Так и не поднимая глаз, концентрируюсь на ощущении его рук, двигающихся по моей спине… вверх и вниз… медленно и успокаивающе. Мои веки закрываются, но как только я погружаюсь в темноту, во мне просыпается желание. Такое желание дотронуться до него, какого я не испытывала ни разу в жизни. Кладу руки ему на грудь. На нем нет рубашки, его тело все еще теплое после душа. Мои глаза закрыты, но я чувствую, как он прижимается ко мне и начинает шептать в ухо. Так продолжается наш разговор, захватывающее сочетание слов и прикосновений.

— Я бы не смог отыграть сегодня, если бы ты не стояла рядом. У меня началась паника, я не мог найти тебя в толпе, поэтому попросил вас с Паксом пройти вперед. Я чувствую себя иначе, когда ты близко. Чувствую себя лучше, как будто смогу справиться со всем дерьмом. Не знаю почему, но ты вызываешь во мне желание снова быть Гасом. И я отлично провел сегодня время.

Эти слова… исцеление и надежда в его голосе заставляют мое сердце петь.

— Ты даже не представляешь, как я рада за тебя, — уткнувшись ему в плечо, говорю я.

— Спасибо, – продолжает шептать он. – Это все благодаря тебе. — Он вновь гладит меня по спине, потом его руки оказываются на моей шее, а большие пальцы приподнимают подбородок. Гас поворачивает мою голову влево, открывая своему взгляду шрамы, и говорит: «Я и правда думаю то, что сказал раньше». – Он целует изуродованную щеку, а я крепко зажмуриваюсь. – Ты симпатичная девушка. Красавица. – Еще один поцелуй. – В тебе, – поцелуй, – все, – поцелуй, – черт возьми, – в этот раз он целует меня в шею, – идеально.

У меня начинает кружится голова, поэтому я открываю глаза и поворачиваю к нему голову.