Гас

Суббота, 27 мая (Гас)

Раннее утро. Автобус миля за милей пересекает северную часть Нью-Йорка. Я проснулся уже давно, и до сих пор не слышал, чтобы зашевелился кто-нибудь еще. Поэтому просто сижу на кровати и читаю книгу, которую загрузил в ноутбук. Я не очень часто это делаю, потому что легко отвлекаюсь и не могу сконцентрироваться. Это очень сложно, признаюсь я вам. Опти постоянно читала все подряд: книги, газеты, журналы. Это одна из причин того, что она была чертовски умной.

Как только я вспоминаю об Опти, то слышу, как отодвигается чья-то шторка, а потом шаркающие шаги в сторону ванной. Каждый звук, издаваемый этими движениями, намеренно глухой и тихий. Несмотря на то, что моя собственная шторка закрыта, я знаю, что это Нетерпюха. Только она двигается по автобусу как привидение. Как будто не хочет, чтобы ее заметили. Как будто хочет, чтобы мы думали, что ее здесь нет.

Подо мной, прямо напротив кровати Нетерпюхи зашевелился Франко. Звук открываемой им шторки поглощает скрип двери в ванной, а следом следует шум от столкновения в проходе.

— Черт. Прости Скаут. Я тебя не видел. Ты в порядке?

Ее голос звучит хрипло, как и всегда, когда она только что проснулась.

— Я в порядке. А ты не увидел меня потому, что у тебя закрыты глаза, Франко.

Я практически слышу улыбку в ее голосе. У Франко есть способность вызывать у людей смех и улыбки. Это его дар.

Он ухмыляется.

— Я стараюсь не открывать их до десяти утра, наловчившись вставать с кровати, идти в туалет и возвращаться обратно вслепую. Я просто представляю себе, что все еще сплю.

— Пожалуйста, только не надо об этом. У нас общая ванная. — Она больше не улыбается, тем не менее, ее слова не звучат грубо.

— Мне нужно отлить, а потом, до того, как ты снова заползешь на свою кровать, я хочу поговорить с тобой. Обещаю, в этот раз я буду писать с открытыми глазами.

— Хорошо.

Франко заканчивает свои дела в ванной комнате, и я слышу, как он быстро переходит к предложению о работе и вручает ей записку с телефоном и электронным адресом Ма. Я специально не указал фамилию, чтобы это ее не насторожило.

Судя по всему, она в восторге. В первый раз за долгое время у меня на сердце становится легче. Как будто я вернул крохотную частичку самого себя и теперь, возможно, могу задвинуть в угол того придурка, за личиной которого прятался столько месяцев.