Гас

Пятница, 1 декабря (Гас)

Мы с Келлером сидим в шезлонгах на пляже и наблюдаем за тем, как Стелла играет в песке с Нетерпюхой и Паксом. На улице очень жарко, но легкий ветерок немного охлаждает воздух.

— Как ты собираешься приводить Стеллу в порядок? На ней как минимум три ведра песка. И это только в волосах.

Стелла гуляет уже около трех часов. Мы с Келлером только что закончили строить песочные замки и присели отдохнуть. Нас заменили Нетерпюха и Пакс, которые пришли поиграть с малышкой.

— Не имею понятия, — качает головой он. — Думаю, мы это решим, когда пойдем домой. Может, засуну ее в море в одежде, и песок смоет вода. А может, возьму за лодыжки, переверну вниз головой, и пусть гравитация работает за меня. — Каждый раз, когда Келлер говорит о Стелле, он улыбается. Она словно наложила на него заклятие, так же, как и на всех остальных.

— Как семья? Твои родители, вроде, развелись?

Он медленно кивает головой, как будто до сих пор пытается переварить случившееся.

— Да. В прошлом году, прямо перед Рождеством, отец подал документы на развод и съехал из дома. Я узнал об этом только после похорон Кейти. Ну, а так как моя мама юрист — да и вообще, просто моя мама, — весь процесс затянулся на несколько месяцев. Она из тех людей, которые всегда стараются оставить за собой последнее слово, поэтому отцу пришлось несладко. Он хотел просто уйти, пусть даже и с котомкой за плечами. Она же хотела схватки, потому что именно это у нее получается лучше всего.

— Все было так плохо? — Черт, мне жаль их обоих. Я никогда не понимал, как можно начать ненавидеть того, кого когда-то любил. И ненавидеть до такой степени, что хочется сломать этого человека и причинить ему боль.

— Так плохо даже близко не описывает то, что было. Но у отца был хороший юрист. Ей достался дом, а он получил достаточно денег, чтобы нормально жить.

— Это ужасно, чувак. Мне жаль.

— Не нужно жалеть, — покачав головой, отвечает Келлер. — Как говорится, нет худа без добра. Отец всегда жил в тени моей матери и именно поэтому у нас с ним никогда не было нормальных отношений. С тех пор как они расстались, он стал совершенно другим человеком. Он стал именно таким отцом, который мне всегда был нужен. Плохо, что ему пришлось через все это пройти, но в итоге он счастлив. Ты даже не представляешь, каково это наблюдать за тем, как мужчина средних лет становится собой и начинает жить заново. Честно сказать, это чертовски впечатляет.

— А где он сейчас живет?

— Снимает маленькую квартиру-студию в Чикаго в нескольких кварталах от больницы. Она простая, практичная и находится совсем недалеко от работы. Ему нравится.

— Ну и отлично. Он хороший мужик. Мне жаль, что я не познакомился с ним, когда он приезжал на похороны Опти. Но я был немного… не в себе.

— Не бери в голову. Мы все были не в себе. Его появление на похоронах Кейти стало своего рода отправной точкой. С тех выходных его жизнь начала полностью меняться. Мы с ним стали ближе друг другу, и он познакомился с Одри. Их дружба очень помогла ему пережить худшие моменты прошедшего года. У тебя замечательная мама, Гас.

— Самая лучшая. Знаешь, до вчерашнего дня я и не знал, что Ма поддерживает контакт с твоим отцом. Она никогда не упоминала об этом. Вчера, за столом, они общались как лучшие друзья, и это было круто.

— Да, они часто разговаривают по телефону и хорошо друг к другу относятся.

— Что еще интересного? Как поживают друзья Опти? Ты видел чуваков, которые жили напротив ее комнаты в общежитии? Клейтона и мазохиста? Не помню, как его зовут.

— Мазохиста? — смеется он, глядя на меня.

Я начинаю хохотать вместе с ним.

— Мы с Опти прикалывались, что он любитель извращенного секса. Ну знаешь, ролевые игры, бондаж и все в таком роде.

— О боже, нет. Думаю, Пит до сих пор девственник и будет им до самой женитьбы. Да и потом будет заниматься сексом лишь раз в месяц и строго в миссионерской позиции. Этот парень ужасно застенчив. В этом нет ничего плохого, но он определенно не поклонник извращений. — Келлер качает головой и, продолжая улыбаться, добавляет. — Нет. Никоим образом.

— Так ты его встречал? — спрашиваю я.

— Да, я вижу Пита и его девушку довольно часто. Каждые две недели они приходят в «Граундс» выпить кофе. Пит хороший парень и очень тяжело воспринял смерть Кейти. Несколько месяцев он даже не мог произносить ее имя вслух.

— А Клейтон? — Клейтон был интересным чуваком. Странным, как и Опти. Мне он нравился.

— У него все хорошо. Сейчас он живет в Лос-Анджелесе со своим парнем. Клейтон учится в Калифорнийском университете и работает официантом в каком-то первоклассном ресторане в Западном Голливуде. Я периодически общаюсь с ним. Ему нравится там жить. Я знаю, что ему тяжело пришлось в Гранте и поэтому доволен, что он нашел место, в котором чувствует себя дома. Место, в котором он наконец-то может быть самим собой.

Опти всегда переживала за Клейтона, поэтому я очень рад слышать, что у него все в порядке.

— Папочка, я нашла монетку в песке! — неожиданно вскрикивает Стелла и несется к Келлеру.

Он с улыбкой берет ее и говорит:

— Это же отлично, малышка. Мы заберем ее домой, и положим в твоей комнате на специальную полку.

Ее улыбка — это самое невинное и чистое из того, что я видел за долгое время.

— Хорошо, папочка, — отвечает она и убегает к Паксу и Нетерпюхе строить песочный замок.

— А ее соседка по комнате? Шугар, если я не ошибаюсь? Ты что-нибудь слышал о ней?

— Да, Шугар. Ты знаешь, что она всегда обращалась с Кейти как сучка?

— Я знаю, что у нее было имя, репутация и фигура стриптизерши, но не в курсе про сучку. Они с Опти не были подругами, но…

— Она была сучкой, — прерывает меня Келлер. — Но перед тем, как Кейти вернулась сюда в прошлом декабре, между ними что-то произошло. Не скажу, что они стали лучшими подругами, но девчонки начали разговаривать друг с другом. Как будто Шугар неожиданно поняла, что в ее жизни есть такой замечательный человек и захотела получить от нее дружеское наставление или что-то в этом роде. — Келлер мотает головой, как будто до сих пор удивлен. — Не знаю, это было так странно. Хорошо, но странно. И, как я понял, Кейти не рассказала ей о своей болезни. Просто сообщила, что переезжает обратно в Сан-Диего. Через две недели после начала весеннего семестра, Шугар прибежала в «Граундс» вся в слезах и сказала, что слышала от кого-то о Кейти. Она хотела знать, правда ли это и когда я подтвердил информацию, горько разревелась.

— А ты ее хоть изредка видишь?

— Да, она иногда приходит с друзьями в «Граундс», чтобы выпить кофе. И перемены в ней видны невооруженным взглядом. Она одевается по-другому, оставляя гораздо больше для воображения, и уже не выглядит, как реклама ходячего секса. Шугар теперь не блондинка, а брюнетка. Думаю, это ее натуральный цвет. Не знаю, такое ощущение, что она просто внезапно очнулась. Иногда для этого нужен сильный удар по лицу. Судя по всему, у нее их было несколько.

Опти сейчас улыбалась бы, слушая это.

— А как дела у Дункана и Шелли? Хорошо?

— Великолепно. Прошлой весной они оба закончили учебу. Дунк получил очень хорошую работу в правительстве в Миннеаполисе — вроде помощника какой-то важной шишки. Не знаю, как точно называется его должность, но она ему нравится. Он хочет в будущем заняться политикой, поэтому изучает, как работает система. Ну а Шел так и трудится в цветочном магазине своей матери, которая вышла на пенсию и поэтому им теперь заведует Шел. Она также начала давать уроки игры на фортепьяно. Большинство учеников Шел — дети и они постоянно испытывают ее терпение. Это хорошо, знаешь ли, — улыбаясь, произносит Келлер. — У Шел было тяжелое детство. Ее много лет насиловал дядя. Дунк очень ей помог, но именно встреча с Кейти изменила ее жизнь. Она уже около года ходит к психологу, и я очень горжусь ею. По пятницам я работаю барменом, поэтому они с Дунканом берут Стеллу к себе с ночевкой. Ей это нравится, так же, как и им. Мне повезло, что они у меня есть.

Я даже не могу себе представить, на что похожа его жизнь и как ему удается совмещать учебу, работу и воспитание дочери.

— Не знаю, как ты с этим справляешься, чувак. Ты, наверное, совсем выбился из сил.

Келлер смеется и, несмотря на некоторую усталость, его голос все же звучит довольно.

— Да, я устал, и у меня ни на что нет времени. Но, честно признаться, я бы не хотел ничего менять. Стелла — моя жизнь. Она причина, по которой я встаю по утрам и делаю то, что должен. Ну а учеба и даже работа…они помогали мне справиться с потерей Кейти. Особенно в первые месяцы после ее смерти, потому что как только у меня появлялось свободное время, я впадал в отчаяние. — Келлер замолкает и о чем-то думая, проводит рукой по волосам. — Господи, ей бы это не понравилось. Она научила меня столь многому, но прежде всего — быть достаточно храбрым для того, чтобы выползти из скорлупы, начать жить полной жизнью и любить всем сердцем. В память о ней я и пытаюсь это делать каждый день. Ну и еще совершать спонтанные поступки. Не знаю почему, но так я чувствую себя почти всесильным.

— Да ты просто бунтарь, чувак, — радуясь тому, что Келлер откровенен, говорю я.

— Знаю, я потрясный, — смеется он вместе со мной.

— Так оно и есть, чувак. Так оно и есть.

Он — потрясный отец и потрясный друг.