Ген медведя

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Прошла целая неделя, а потом две. Мы с Ридом больше не спали вместе, и на самом деле, он так много патрулировал, что помимо нескольких неловких ужинов, мы почти не видели друг друга и не разговаривали. Я много помогала Полли в кафе, несколько раз присматривала за детьми, и у меня было несколько приятных визитов к Мэри. Я также совершала долгие походы по лесам вокруг Сомерсета, всегда помня, слушать вой сирен, что указывали на порожденных в районе. Иногда я гуляла одна, а иногда с Полли или другими новыми друзьями, которых завела. Я никогда не гуляла с Ридом, хотя мне бы этого хотелось. Мне бы хотелось провести с ним хоть какое-то время. Я поняла, что он был человеком, в которого я могла бы влюбиться, и, возможно, даже очень легко.

Я также поняла, что хочу любви так же сильно, как Рид говорил, что не хочет ее. Я также хотела снова переспать с ним, до такой степени, что мне снились ночные сны о нем, настолько эротические, что часто просыпалась вся в поту и промокшая от влаги в местах, отличных от моей кожи. Каждый раз я боролась с желанием ударить подушку, зная, что Рид рядом с моей комнатой.

Время от времени Мэри, по-видимому, пыталась подбодрить меня насчет Рида, говоря просто дать время.

— Он придет в себя. И я знаю это, потому что знаю его как сына.

Я совершенно не была уверена.

— Он почти не разговаривал со мной последние пару недель.

Раскатывая тесто для печенья, Мэри посмотрела на меня с улыбкой.

— Просто дай ему время. Невозможно сказать, когда он может прийти в себя, но я не сомневаюсь, что он придет. Я думаю, что в глубине души, он хочет любви в своей жизни так же сильно, как и ты. И он не сможет бороться вечно… хотя я уверена, что он может попробовать. Так что просто сядь поудобнее. Просто сядь и дай печенью подняться в духовке. Ты понимаешь, что я пытаюсь сказать?

Я не была полностью уверена, хотя все равно кивнула. Я была уверена только в одной вещи, что Рид и я должны начать спать вместе в ближайшее время для того, чтобы я забеременела. Я очень сомневалась, что забеременела в первый и единственный раз, когда мы переспали, и боялась, что, если мы будем ждать намного дольше, чтобы сделать это снова может быть слишком поздно, чтобы спасти жизнь моей мамы. Самое смешное, что я знала, что Рид так же стремился, как и я, забеременеть, чтобы ребенок, которого мы произвели, мог укрепить перевертышей. Но даже в таком случае, у меня было чувство, что он избегает секса со мной, потому что боялся, что один только акт заставит его почувствовать себя ближе ко мне, чем он хотел.

Как и Мэри, Полли тоже думала, что Рид придет в себя со временем. Я не была точно уверена, что думаю. С одной стороны, я была склонна согласиться с Мэри и Полли. Но, с другой стороны, с каждым днем, прошедшим без какого-либо физического контакта между мной и Ридом, все начинало казаться безнадежным делом. В конце концов, хотя, это действительно не имело значения, что я думала, потому что он, казалось, полностью привержен не спать со мной или проводить много времени вообще. Наши несколько немногочисленных ужинов, которые мы начали проводить на обычной кухне вместо формальной столовой, стали более неудобными и напряженными, чем даже я представляла, что это возможно. Глядя на еду, мы почти не разговаривали, возможно, потому что оба не хотели смотреть друг на друга дольше, чем долю секунды. Мы даже в основном перестали делать вежливые комментарии о еде, за исключением одного из нас, говорящего что-то, возможно, каждый третий вечер, что мы обедали вместе.

Я была тем, кто предложил, чтобы мы начали есть на маленьком круглом столе в обычной кухне вместо столовой, и я сделала это предложение, потому что, видеть Рида в брюках и рубашке с воротником каждую ночь начало почти физически причинять мне боль. То, как его скроенные рубашки подчеркивали широту его сильных плеч, и то, как он всегда оставлял пуговицу воротничка или две расстегнутыми, открывая мучительный проблеск его мускулистой груди, заставляло меня напрягать каждую унцию моей воли, чтобы не смотреть. Я думала, что видеть его в джинсах, футболке и сапогах, которые он носил, когда выходил, чтобы вести своих людей в патруль в форме медведя каждый день, мне было бы легче, и также подумала, что он мог бы оценить, что ему не нужно видеть меня в облегающем платье с декольте каждую ночь. Тем не менее, я была неправа, в том, что мне легче видеть его в джинсах и футболке, так или иначе. В них он выглядел прочным и чертовски сексуальным в потрепанных джинсах, которые висели низко на его тонких бедрах, и футболках, которые мягко обнимали контуры его жесткой груди и прорисовывали пресс, я быстро поняла, что сделала серьезную ошибку в суждении. Правда заключалась в том, что видеть его в любой форме одежды было пыткой для меня, поэтому мы, возможно, также застряли в столовой и вечерней одежде.

Однажды ночью, примерно через две недели после того, как прибыла в Сомерсет, я начала видеть признаки того, что разочарование и беспокойство явно сказываются на Риде. Темные круги создавали тени под его глазами с длинными ресницами и тяжелой бровями, и он разрезал свою курицу, как будто она еще не умерла, и ему нужно было убить ее. Когда наши пальцы коротко коснулись в конце трапезы, когда мы оба одновременно потянулись за графином ледяной воды, его разочарование, наконец, проявилось.

Стиснув зубы, он налил нам обоим воду, поставил графин на стол с легким стуком, а затем опустил голову на руки, как бы теребя свои густые волосы больше, чем обычно.

— Иногда мне кажется, что я совершил ошибку. Иногда я думаю, что должен был просто попытаться заставить ученых из НПСП придумать другой способ восстановить силы для моих людей и меня, кроме попытки зелья сыворотки крови, взятого у ребенка. Ребенка, которого я должен создать с женщиной, с которой не хочу быть близок.

Хотя я и понимала логику Рида, не могла ни чувствовать боль. Просто было нелегко услышать, что человек, который привлекал меня и которого жаждала, не хотел ничего, кроме как вернуться назад во времени и никогда не встретиться со мной. Не зная, что сказать в ответ Риду, не зная, как выразить мою боль правильно, я ничего не сказала.

Через несколько мгновений он перестал рвать волосы и посмотрел на меня.

— Мы убили четверых медведей из порожденных, сегодня в дозоре. С помощью полудюжины моих людей я убил двоих, и Алекс, мой старший лейтенант, убил еще двоих. Мы поймали их, ползающих всего в миле или около того за пределами деревни, вероятно, посланные Джерардом Блэкторном, чтобы попытаться приблизиться к деревне, чтобы шпионить.

Сделав глоток воды, я поставила стакан, немного испуганная, чтобы почувствовать немного неожиданной влаги в моих глазах.

— Ну, это действительно хорошие новости. Минус четыре порожденных, и.… сколько их осталось сейчас? Несколько сотен? Несколько тысяч? Так что, может быть, мы наконец сможем снова спать вместе лет через пятьдесят. И до тех пор я буду просто смотреть на тебя и мучиться каждую ночь. Это кажется справедливым для женщины, которая собрала вещи и переехала в совершенно новое сообщество, оставив свою больную мать, не так ли? Да, чем больше я думаю об этом, тем более справедливо. Между тем, все остальные женщины в деревне, по-видимому, не подвергаются пыткам в течение долгого времени, судя по тому, сколько беременных женщин я продолжаю видеть. И, тем не менее, по-видимому, это никогда не будет со мной, заставляя меня согласиться с тобой, что, возможно, все это было просто огромной ошибкой. В конце концов, ты, вроде как, хочешь вернуться назад во времени и никогда не встречаться со мной.

Горячая слеза внезапно покатилась по моей щеке, и я отмахнулась от нее с большим раздражением. Я вдруг так разозлилась и раздосадовалась, что отшлепала бы его, если бы это не повредило мне собственную руку

Прежде чем Рид успел ответить, я вскочила со своего места, хлопнув салфеткой по столу.

— Будь ты проклят, Рид. Я… — я так разозлилась, что у меня слегка кружилась голова, я остановился на секунду, пока моё сердце перестало биться в ушах, и еще одна глупая слеза покатилась по моему лицу. — Я… будь ты проклят, что не хочешь сблизиться со мной.

Не желая, чтобы он видел, что плачу, как ребенок, и чтобы он знал, насколько его отказ причиняет мне боль, я вылетела из комнаты и поднялась по лестнице, не замедляя темп, пока не добралась до своей комнаты. Там я захлопнула за собой дверь, затем плюхнулась на кровать и заплакала, как школьница, чья влюбленность разбила ей сердце, что было ситуацией, которую я нашла слишком похожей на мою.

Даже причины, по которым я плакала, поразили меня как причины, по которым подросток может плакать. Я вышла из себя, случайно открыв свое сердце в процессе, и мальчику, который мне нравился, я не понравилась. Или, возможно, нравилась, но он не мог показать мне это каким-либо эмоциональным или физическим способом из страха отвлечься и привести к своей собственной смерти в битве с порожденными. Поразмыслив, я предположила, что последняя часть была не совсем типичной для подростков.

Тем не менее, я обнаружила, что отказ причиняет боль в любом возрасте, даже если страдающий человек понимает, почему именно его отвергают. Однако, понимание не заставило мои слезы высохнуть быстрее. Прошло несколько минут, прежде чем они, наконец, прекратились.

Когда моё лицо стало горячим и странно колючим, как это всегда было после плача, я вскоре направилась в ванную комнату и вошла в душ, держа лицо под струей воды, настолько холодной, насколько могла выдержать. После того, как я вымылась, в гораздо теплой воде я отключила душ и высушилась полотенцем, думая, что часть причины моих слез, возможно, просто из-за ПМС. Обернув полотенце вокруг тела, я поняла, что у меня приближаются месячные, которые всегда вызывали во мне эмоции.

Только после того, как я пошла в свою комнату переодеться в пижаму, я поняла кое-что еще. Стоя на месте, я думала о том, когда были последние, и сделал небольшой расчет в своей голове, придя к выводу, что на самом деле они опоздали на несколько дней.

На следующее утро я сделала тест на беременность, и он был явно положительным. Когда я вышла из ванной, держа в руках тестовую палку, Рид выжидающе посмотрел на меня с того места, где сидел на краю моей кровати.

Не желая держать его в напряжении, я просто выпалила несколько слов.

— Так и есть. Две полоски.

Как будто я раньше не объяснила ему, что означают две полоски, он долго смотрел на меня, выглядя комически озадаченным.

— Так… значит, две линии означают «да»? Две линии означают «да»?

По какой-то причине смущенная, неопределенная реакция Рида немного щекотала меня, и я не могла не улыбнуться, прежде чем снова заговорить кивнув.

— Да. Две полоски означают «да». Мы беременны. Думаю, все, что потребовалось, это только один раз… первый и единственный раз, когда мы переспали.

Это почему-то казалось невозможным, даже для меня, хотя я знала, что хороший тест на беременность не часто лгал.

Точно так же, однако, я взяла второй, и этот оказался положительным даже быстрее, чем первый.

Когда снова вышла из ванной, держа второй положительный тест в руке, я сказала Риду, что это определенно да.

— Мы точно беременны. Это официально. И теперь правительство заплатит мне, и моя мама сможет получить лечение от рака. А ты и твои люди можете рассчитывать на получение полной силы. Все наши проблемы решены.

Последовало что-то вроде празднования, когда Рид встал с моей кровати и обнял меня, сказав, что это такая замечательная новость. Ухмыляясь, я обняла его в ответ, сказав, что так оно и есть. Тем не менее через несколько мгновений поняла, что часть того, что я только что сказала, была не совсем правдой. Все наши проблемы не были решены. У меня все еще была проблема, которая заключалась в том, что я стала заботиться о человеке, который все еще не хотел быть слишком близко ко мне. Конечно, я понятия не имела, изменится ли это, когда у нас будет ребенок, но по какой-то причине я сомневалась в этом. Особенно, когда Рид резко выпустил меня из объятий с серьезным выражением на лице.

— Это очень хорошие новости, Саманта. Спасибо, что позволила мне присутствовать на тесте.

Его слова показались мне невероятно формальными. Слишком формальными для этой ситуации.

Прошло много времени, прежде чем он снова заговорил, казалось, изо всех сил пытаясь поддерживать зрительный контакт со мной.

— Мне нужно встретиться с членами совета, а также сделать звонок в НПСП, чтобы выяснить, как скоро их ученые могут сделать сыворотку после родов. Думаю, ты тоже хочешь позвонить своей маме.

Я определенно хотела, и теперь, когда думала об этом, действительно не могла дождаться, когда Рид покинет комнату. К счастью, вскоре он поспешно удрал, бормоча мне поздравления, как будто я просто знакомая, которая только что получила новости о беременности, а не будущая мать его ребенка.

По-видимому, все еще решив не приближаться ко мне, Рид едва бывал дома в течение следующего месяца. Мы даже перестали ужинать вместе. Я обнаружила, что скучаю по нему, что показалось мне странным, потому что, хотя мы собирались завести ребенка вместе, я все еще едва знала его. Особенно я скучала по нему во время моих частых приступов утренней тошноты, и мне всегда хотелось, чтобы он был рядом.

Однажды он удивил меня, когда испек мне порцию шоколадного печенья, указывая на то, что заботился обо мне хоть немного. Но не Рид передал их мне, это сделала Мэри. Это она сказала ему, что мне они нравились, и даже купила ему ингредиенты, чтобы сэкономить ему время. Рид сам выпекал их, как Мэри заверила меня.

— Его лицо было похоронено в поваренной книге в течение добрых двадцати минут, прежде чем он начал, — сказала она. — Похоже, он действительно хотел, чтобы печенья были идеальными.

Влажные, жевательные и набитые шоколадной стружкой, они действительно были идеальными, но то, что я нашла самым совершенным, было то, что Рид сделал их для меня. Тем не менее, когда я отправила ему сообщение, чтобы поблагодарить его, я сразу же отправила еще одно в качестве запоздалой мысли, спрашивая его, не хочет ли он поужинать со мной в этот вечер. «Как мы привыкли. Помнишь»?

Вскоре я получила ответ:

«Спасибо за предложение, но, к сожалению, не смогу. В последнее время порожденные чаще появляются, так что проще есть во время патрулирования».

Я знала, что он не врет про порожденных, потому что Полли, Мэри и другие люди в городе не раз рассказывали мне все о последних мелких нападениях, которые происходили. Многие люди, включая Рида, даже опасались, что они готовятся к какой-то крупной атаке, в которой все их бойцы будут участвовать, очень скоро.

Тем не менее, даже в этом случае, я все еще не могла не думать, что, если бы Рид действительно хотел поужинать раз или два со мной, он мог бы, о чем свидетельствует тот факт, что у него, по крайней мере, было достаточно времени, чтобы сделать печенье.

В разгар всего этого произошло два позитивных события. Во-первых, я получила оплату за беременность от правительства, и смогла отправить маму вместе с Ирмой в Швейцарию для лечения. Ирма останется с ней на все пять месяцев, что она будет там.

Вторая положительная вещь, которая произошла, заключалась в том, что в НПСП сказали Риду и мне, что мне даже не придется дожидаться рождения ребенка, прежде чем они смогут извлечь из него небольшое количество крови, которое нужно их ученым, чтобы сделать сыворотку, которая укрепит Рида и его людей и обратит эффект биологического оружия. На пятом месяце моей беременности врач использует какую-то современную медицинскую процедуру, чтобы взять всего несколько капель крови из пуповины моего ребенка, и это все, что нужно. Мы с Ридом были уверены, что процедура будет абсолютно безопасной, и оба были полностью готовы пройти ее, как только я достигну пятого месяца. Единственная проблема до тех пор, будет держать порожденных от какой-либо полномасштабной атаки на Сомерсет, не то, чтобы был какой-либо реальный способ предотвратить это. И если они нападут до этого, Рид и его люди просто должны будут сражаться в гораздо меньшей, чем полная сила, и я знала, что это значит. Скорее всего, если бы это было так, с нашей стороны были бы массовые жертвы. Я знала, что Рид сам может умереть. Не говоря уже о том, что порожденные могут претендовать на Сомерсет, и все в нем, для себя.

Все это заставляло меня периодически думать о моем навыке метания ножей, и иногда я почти чувствовала, что обязана использовать свое умение, если будет какая-либо крупномасштабная битва, нравится ли это Риду или нет. В конце концов, он был отцом моего ребенка, и я не хотела, чтобы мой ребенок рос без отца. У меня также все еще была небольшая надежда, что, несмотря на то, как он ведет себя в настоящее время, возможно, когда-нибудь Рид сможет открыть мне свое сердце, и, возможно, мы могли бы развить отношения. В то время, как я испытала «дрожь» при первой встрече с ним, я задавалась вопросом, случится ли это в независимости от того, сколько времени это займет. Мэри и Полли твердо так думали.

Однажды солнечным субботним утром в мае, я только что закончила одеваться, намереваясь встретиться с Полли и еще одной новой подругой, Клэр, за завтраком в одном из нескольких ресторанов Сомерсета, когда услышала, как в соседней комнате течет душ Рида. Это было необычно, потому что было почти девять, что было намного позже, чем он принимал душ. Обычно он вставал и выходил за дверь за несколько минут до рассвета. Тем не менее возможно, объясняя его опоздание в этот конкретный день, он вернулся из патруля накануне вечером, примерно до трех. Едва проснувшись от какого-то туманного сна о нем, я услышала, как он шел по коридору в свою комнату.

Решив воспользоваться этим редким случаем, когда мы оба были дома и просыпались в одно и то же время, я поспешно высушила и расчесала волосы, затем нанесла немного макияжа, закончив как раз вовремя, чтобы выйти из моей спальни в тот момент, когда услышала, что Рид выходит из своей спальни и начинает идти по коридору.

Удивившись, увидев его, я сказала доброе утро, и он сказал то же самое, выглядя немного неуютно, как будто он не хотел столкнуться со мной.

Тем не менее я спросила его, не хочет ли он выпить со мной чашечку кофе перед тем, как мы оба покинем дом.

— Всего лишь чашечку кофе. Я знаю, что у тебя, вероятно, плотный график, как и у меня.

Нахмурившись, Рид сказал, что у него действительно был невероятно плотный график.

— И я проспал. Так что мне действительно пора идти. Мои разведчики сообщили о какой-то необычной активности порожденных вчера, и я начинаю беспокоиться, что они нападут очень скоро, гораздо раньше, чем на пятом месяце беременности. Я думаю, что мои люди и я просто будем бороться с ними ослабленными.

Я с трудом могла сдержать следующие слова.

— Рид, пожалуйста. Возможно, я не смогу сделать много, но, пожалуйста, позволь мне помочь тебе. Пожалуйста, позволь мне помочь с метанием ножей. Даже если я могу только убрать одного или двух…

— Нет. Ни за что на свете.

— Но, послушай. Я просто собираюсь сказать это. Я начала заботиться о тебе, и я хочу больше, чем деловые отношения с тобой. Мы могли бы изучить эту возможность, если все порожденные будут уничтожены, как ты сказал… и я могла бы быть частью этого. Если я могу просто…

— Определенно, нет. Если, и когда, порожденные начнут массовую атаку, я хочу, чтобы ты была в безопасности в подвале дома. Я не хочу, чтобы ты приближалась к битве.

— И это потому, что ты начал заботиться обо мне на уровне немного глубже, чем «деловой партнер»?

Проведя рукой по волосам, хмурясь, Рид колебался с ответом, и прежде, чем он успел, его телефон оповестил о сообщении.

Ругаясь, он вытащил его из кармана и посмотрел на экран, лицо побледнело, прежде чем поднял свой взгляд на меня.

— Это происходит прямо сейчас. Порожденные атакуют. Все. И ты не приблизишься к этой битве.