Ген медведя

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

Я решила попробовать использовать то немногое, что у меня осталось, чтобы попытаться пробежать мимо оставшихся медведей, и попытаться подняться в дом, бросая ножи, когда я двинулась, пока была еще в состоянии, могучий, дрожащий рев, исходящий откуда-то позади меня, заставил меня вздрогнуть, задыхаясь. Моей первой мыслью было то, что Джерард вернулся после небольшого отдыха в лесистой местности позади дома, и теперь он собирается причинить мне боль, похитить меня или, может быть, даже убить в ярости, несмотря на то, что он сказал ранее о том, что решил сохранить мне жизнь. Что было до того, как я начала колоть его и его людей.

Тем не менее, к моему крайнему ослаблению колена, это не был Джерард, который ревел позади меня. В самой картине силы, ярости и могущества Рид рванулся вверх по дорожке к месту происшествия на лужайке, черный мех, мускулы и сверкающие острые как бритва зубы. Он снова взревел, заглушая звук сирены и заставляя землю снова дрожать. Несколько медведей позади него ответили громовым ревом.

Когда они достигли дороги и двора, это было что-то вроде давки, как они взяли двух медведей из порожденных, которые не успели бежать при их приближении. Тем не менее каким-то образом, в этом головокружительном, дезориентирующем столкновении медведей и почти оглушительном звуке, Рид и его люди смогли защитить меня от хаоса, сформировав свободное кольцо вокруг меня и сражаясь снаружи, оттесняя двух порожденных от меня.

Сначала я просто наблюдала, ошеломленная и чувствовала себя несколько потрясенная даже после головокружения и тошноты. Однако я не была довольна просто сидеть сложа руки и смотреть. После нескольких глубоких, устойчивых вздохов, сопротивляясь тошноте, я снова начала бросать ножи в порожденных, через промежутки в круглой защитной стене, которую Рид и его люди сделали вокруг меня. Из-за того, как ужасно я себя чувствовала, мои броски были слабыми, но они все еще были достаточно мощными, чтобы еще больше травмировать одного из порожденных, когда нож попал ему прямо в глаз, заставив его упасть на землю. В проявлении ужасающей крови Рид немедленно убил его несколькими мощными разрезами когтей по горлу.

После этого, один из людей Рида начал атаковать оставшегося медведя, с помощью моего ножа, а затем Рид схватил этого медведя и начал сражаться с ним в одиночку с его толстым черным мехом, сверкающим на ярком утреннем солнце. Примерно в это же время я остановилась и положила свой единственный оставшийся нож обратно в сумку, чувствуя себя невероятно странно.

Звон сирены в городе начал исчезать, но у меня было чувство, что это не потому, что он останавливался. Мои уши как-то странно забились, а потом перестали, а потом снова забились, как будто кто-то положил на них руки, а потом убрал, или набил их хлопком, а потом вынимал, снова и снова. Моё видение также внезапно начало меняться, становясь размытым по обе стороны моего периферийного зрения, и эта размытость, казалось, ползла ближе к передней части моего зрения с каждым замедляющимся ударом моего сердца.

Мой обморок был как будто мгновенным, но в то же время очень медленным. Не успела я опомниться, как провалилась сквозь пустое пространство, ноги подо мной без предупреждения подкосились. Тем не менее вместо того, чтобы земля становилась размытой на моем пути к ней, могла видеть каждую травинку ярко-зеленой травы передо мной, как будто время растягивалось и расширялось, чтобы я могла изучать весеннее великолепие природы прямо посреди битвы перевертышей. Чувство полного спокойствия захлестнуло меня, и у меня было обнадеживающее чувство, что удар о землю даже не повредит.

После мгновения, которое казалось минутой или часом, я не ударилась о землю. Что-то прыгнуло передо мной и немного в сторону, а это что-то было массивное и черное. Эта вещь была также мягкой и теплой, как очень толстое одеяло, но с гораздо большим весом, по крайней мере, на несколько сотен фунтов больше.

Следующее, что помню, я была в сильных руках Рида, меня несли к дому со звуком его глубокого голоса около моего уха. Он говорил, что все будет хорошо, или что-то подобное. С моим зрением, все еще плавающим, и моим слухом, все еще забавно пропадающим и появляющимся, я попыталась кивнуть в ответ, но просто не могла. По крайней мере, я все еще могла говорить, хотя мой голос звучал хриплым почти шепотом.

— Рид, послушай меня. И… Я правда…

Так кружилась голова, что я едва могла сосредоточиться на его красивом лице, даже не была уверена, что собиралась сказать. Может быть, что-то о том, как сильно мне нравилось быть в его объятиях, потому что люблю его. Прижавшись щекой к его точеной груди, я чувствовала себя в полной безопасности и под защитой. Я чувствовала, что нахожусь в своем личном раю.

Прежде чем я успела сказать что-то еще, он прошипел на меня, затем прижал свои полные, твердые губы ко лбу, целуя меня так изысканно нежно, что это только увеличило моё головокружение.

— Рид, послушай меня.

Я удивлялась, как человек, который был таким невероятно жестоким, мощным бойцом, человек, который был перевертышем медведем и главой сообщества, тем не менее, также мог быть таким нежным. И это, даже несмотря на то, что напряженная борьба насмерть все еще продолжалась в его собственном дворе.

— Просто отдохни, Саманта. Закрой глаза и постарайся отдохнуть.

С его голосом, казалось, ласкающим мои уши, я попыталась кивнуть в ответ, но опять не смогла. Пока он нес меня по ступенькам крыльца, моё расплывчатое зрение ухудшилось, а затем внезапно все стало абсолютно черным.

Некоторое время спустя, понятия не имея, насколько позже, открыла глаза и увидела, что я в своей спальне. Мэри сидела у моей кровати, сдвинув седеющие брови, выражение ее лица было маской беспокойства. Какая-то другая пожилая женщина, одетая в накрахмаленную белую форму медсестры, парила надо мной, слушая стетоскоп, который она прижимала к моей груди.

К моему удивлению, я чувствовала себя в основном хорошо, кроме чувства, как будто мешки с песком были прикреплены к моим векам. Как бы я ни старалась держать их открытыми, потому что я хотела спросить Мэри, как все остальные, мои тяжелые веки закрылись в течение нескольких секунд, и я снова уплыла.

Несколько часов спустя я снова проснулась, все еще в своей спальне, но на этот раз одна. Яркий солнечный свет струился через прозрачные белые занавески, закрывающие окна, и цифровые часы на моей тумбочке сказали мне, что это был день.

Теперь у меня не было никаких проблем с открытыми глазами, и я чувствовала себя физически хорошо, полностью обновленной. Тем не менее было ощущения шероховатости и грязи, мягко говоря. Мало того, что я потела ведрами, пока смотрела на Джерарда и его порожденных медведей, но я также немного перегрелась и вспотела во сне. Я также чувствовала потребность тщательно почистить зубы.

После того, как я понюхала свое тело и уловила отчетливый запах, то почти полетела в ванную, чтобы принять душ, и через некоторое время ощутила запах и почувствовала себя заметно свежее, чем когда вошла.

Я только что закончила одеваться в удобные, эластичные трикотажные брюки и такую же удобную негабаритную футболку, когда дверь моей спальни медленно открылась, и Мэри просунула голову внутрь, немного вздохнув, когда увидела меня.

— О, я не знала, что ты проснулась! Как ты себя чувствуешь?

— Я чувствую себя совершенно нормально. Я честно чувствую себя отлично, правда. Меня больше не тошнит и не кружится голова. Но как…

— Мне нужно немедленно позвонить начальнику Уоллесу и сказать, что ты проснулась. Он сказал мне немедленно сообщить ему. Держу пари, ты, наверное, также голодна. Дай мне десять минут, и я вернусь с теплым домашним овощным супом, который успокоит любые следы потрепанных нервов. Я уже съела две миски. Просто подожди немного, я сейчас вернусь.

Она выбежала из комнаты прежде, чем я успела сказать еще хоть слово.

Я пыталась спросить ее, как дела у всех остальных, но, к моему величайшему облегчению, как бы поняла, что все или, по крайней мере, большинство из них, должно быть в порядке. Просто не казалось, что кто-то будет наслаждаться несколькими тарелками супа, если кто-то был серьезно ранен или убит во время битвы.

Я едва закончила распутывание и расчесывание моих влажных волос и надела носки, когда спустя несколько минут вернулась Мэри, неся большой деревянный поднос со стаканом чая со льдом и молоком, дымящимся супом в большой миске, тарелкой с пшеничными крекерами и небольшими ломтиками сыра чеддер, положенных в идеальный круг, и еще одна небольшая тарелка с клубникой, окружающей маленький горшочек, наполненный темным шоколадом. Именно этот последний пункт больше всего на свете, заверил меня, что все хорошо. Клубника и густой шоколадный соус были своего рода утешением, если бы в городе была резня.

Сердце парило, я уже начала надеяться, что все действительно прекрасно и что все порожденные были убиты. Однако, прежде чем я могла даже попросить Мэри подтверждения моего мышления, она заставила меня вернуться в постель, чтобы съесть мой поздний обед, сказав, что она уверена, что мне нужно больше отдыха, независимо от того, насколько хорошо и свежо я чувствовала себя.

Как только она устроила меня, с плюшевым одеялом, покрывающим мои ноги, и подносом, расположенным над моими коленями, она села в кресло-кровать и посмотрела на меня с необычно серьезным выражением лица.

— Я знаю, что ты, вероятно, голодна, и скоро я оставлю тебя в покое, чтобы поесть, потому что у меня еще есть несколько звонков, чтобы проверить различных друзей, которые живут рядом с местом битвы… но сначала, я хочу сказать спасибо. Спасибо за то, что сделала… за то, что бросала все эти ножи, как сделала, чтобы спасти от нападения этих ужасных порожденных медведей на меня. Я абсолютно уверена, что ты спасла мне жизнь.

Не веря, что она на самом деле благодарила меня, я издала звук между вздохом и фырканьем.

— Ну, если я действительно спасла твою жизнь, думаю, это было самое меньшее, что могла сделать, так как в первую очередь я была тем, кто поставил тебя в положение, где тебя могли убить, заставив тебя спуститься из дома, пытаясь вернуть меня. Понимаешь, я была так зациклена на том, чтобы помочь в борьбе с порожденными, чтобы попытаться доказать Риду, что действительно забочусь, и не только о нем, но и обо всех в этом сообществе, я не знала, что кто-то из порожденных был так близко к дому, и очень сожалею об этом, обо всем этом. Мне очень жаль, что я втянула тебя в опасную ситуацию, Мэри.

Я действительно была уверена, что всегда буду жалеть.

Мэри только пожала плечами.

— Ну, я взрослая женщина, и сама приняла решение покинуть дом, преследуя тебя. Что касается опасности, в которой мы оказались, я не могу сказать, что не испугалась, но, если бы пришло мое время уйти, и полагаю, что я бы приняла это.

Мэри поразила меня как человек, который имел дзен-подобный подход почти ко всему, от приготовления пищи, до уборки, к жизни в целом.

— Хотя не могу сказать, что я не благодарна, что у меня есть немного больше времени на этой земле. Эта старушка чувствует, что у нее еще остались дела.

Она улыбнулась, и я улыбнулась в ответ, вспомнив, что у меня были некоторые вопросы.

— Итак, пожалуйста, скажи мне, как все. С нашей стороны были серьезные травмы или жертвы?

Как я уже догадалась и надеялась, Мэри решительно покачала головой, размахивая своим серым пучком.

— Ни одного, я очень рада сообщить об этом. Ни одного. Нам очень сильно повезло. Несколько незначительных травм получили некоторые из перевертышей начальника Уоллеса, и западный холм довольно разодран и в рытвинах, но это все.

— О, слава богу. Я чувствую такое облегчение.

— Как и я, как и все остальные в городе. Многие из нас очень волновались о том, как наши перевертыши могли бы выжить во время масштабной битвы, но это порожденные медведи понесли серьезные потери. По крайней мере, тридцать из них были убиты, хотя, к большому сожалению, Джерард Блэкторн не был среди них. Много больше были ранены, вероятно, по крайней мере несколько десятков из нескольких сотен порожденных, которые отступили назад к Блэкбруку. Теперь, если это не доказательство того, что часто беспокоиться напрасно, я не знаю, что это.

Мы с Мэри еще немного поговорили о том, что касается битвы, прежде чем я, наконец, спросила ее, знает ли она, насколько Рид был в бешенстве на меня за то, что я сделала.

— Ну…. — Мэри глубоко вдохнула и медленно выпустила воздух, долго отводя взгляд, прежде чем вернуть его мне в лицо. — Я не знаю, правильное ли слово «бешенство», но… ты можешь обнаружить, что он более чем немного расстроен, тем, что ты покинула дом, когда произошло нападение.

Я внутренне съежилась, задаваясь вопросом, насколько точно расстроится «больше, чем немного». Тем более, что я сделала то, что сделала, пытаясь сблизить нас.

— Но, с другой стороны, я думаю, что он был так же впечатлён твоим метанием ножа, как и я. Одно дело слышать о таком, а совсем другое — действительно видеть это.

Мэри вскоре ушла, сказав, что Рид сказала ей по телефону, что вернется ко мне, как только сможет, хотя этого может не быть до позднего вечера, потому что он был занят организацией патрулей, чтобы убедиться, что порожденные медведи не смогли вернуться в деревню с ночевкой.

Голодная, из-за отсутствия завтрака, я съела свой поздний обед, чувствуя, как будто у меня не было еды в течение нескольких дней. Затем, невероятно, но я снова почувствовала усталость и заснула. Казалось, что метание ножей в порожденных медведей было довольно энерго затратным упражнением, не говоря уже о том, что уже испытывала частые приступы истощения с тех пор, как забеременела.

Когда проснулась после второй дремоты около четырех дня, я провела остаток дня в компании с Мэри и Полли, а затем мы втроем поужинали около шести. После этого Мэри и Полли отправились домой, и я наслаждалась длинным телефонным разговором с мамой, взволнованная, услышав, что ее лечение рака, казалось, уже работает.

Девять часов вечера застали меня в моей комнате, размышляя, действительно ли Рид собирался вернуться домой тем вечером, как сказала Мэри. Он приходил мне в голову больше, чем несколько раз в тот день и вечер, и мне не терпелось узнать, насколько именно Рид расстроился из-за того, что я ушла из дома в тот день. Не говоря уже о том, что хотела увидеть его, просто чтобы увидеть, потому что я скучала по нему. Мне не хватало его голоса, его запаха и его мужского, властного присутствия. Мне также не хватало ощущения его сильных рук вокруг меня и звука его глубокого голоса у моего уха. В какой-то момент в будущем, независимо от того, когда это произойдет, я подумала, что мы могли бы продолжить спать вместе. Я знала, что точно не буду против частых страстных вечеров, как в ту ночь, когда был зачат наш ребенок.

Чтобы скоротать время, пока ждала, когда он вернется домой из патруля, я решила налить теплую ванну с пузырьками и взять журнал с собой, когда раздался стук в дверь моей спальни.

Как только увидела его красивое лицо, я поняла, что Рид был не просто немного зол на меня. Куда более. Его темные брови были на самом деле сведены так близко друг к другу, что они выглядели как столкновение грозовых облаков, заставляя меня думать, что, если мы когда-нибудь снова будем спать в постели, это будет не скоро.

Нахмурившись так сильно, что, чуть не сердясь, он разжал сильную челюсть, чтобы заговорить.

— Нам нужно поговорить.

Мы, конечно, это сделаем, и не только это, но и еще около тысячи разных вещей. Тем не менее я была уверена, что знаю, что будет первым делом. Я пригласила его в свою комнату, и как только мы сели на мою кровать, мои подозрения подтвердились.

— Во-первых, я невероятно рад, что ты в порядке, и что тебя не ранили и не убили этим утром. Мое облегчение, когда Мэри позвонила мне и сообщила, что ты чувствуешь себя прекрасно, было глубоким, мягко говоря. Но, во-вторых…

У меня была довольно хорошая идея, что такое «во-вторых».

— Во-вторых, как бы ни был благодарен и рад, что с тобой все в порядке, я также очень зол, что ты покинула дом сегодня, особенно после того, как согласилась этого не делать.

— Но я никогда не соглашалась не делать этого.

Это было на самом деле так. Я этого не делала.

— Я просто не ответила тебе. Я ничего не сказала, и вскоре после этого ты ушел.

Рид усмехнулся, слегка раздувая ноздри.

— Ну, ты должна извинить меня за то, что я принял твое молчание как молчаливое согласие в отношении того, что я сказал.

Как бы я ни была рада, что он, по крайней мере, разговаривал со мной, несмотря на свой гнев, что-то в его тоне действительно начало меня беспокоить.

Сложив руки на груди, я посмотрела ему прямо в глаза.

— Прошу прощения.

Он снова усмехнулся, но ничего не сказал, потом встал и начал расхаживать у подножия кровати, проводя рукой по своим густым темным волосам.

— Саманта, ты знаешь…

— Саманта, ты знаешь, что?

— Знаешь, я надеюсь, что ты не поймешь меня неправильно, но ты действительно не самая легкая женщина, с которой иногда приходится иметь дело. Большинство женщин сегодня утром остались бы в проклятом доме.

— Ну, у большинства женщин нет ничего, чтобы доказать, как у меня… что я и пыталась сделать, между прочим. Я пыталась доказать тебе, что мне не все равно. Может, я просто хотела показать тебе это каким-то великим жестом. Может быть, хотела попытаться наладить отношения между нами, или, по крайней мере, показать тебе, что готова рискнуть своей жизнью, чтобы попытаться навредить нескольким порожденным, чтобы помочь тебе и всем остальным в этом сообществе.

— Ну, ты определенно это сделала… ты определенно рисковала своей жизнью. Тебя легко могли убить.

— Мне это хорошо известно.

К моему крайнему раздражению я начала чувствовать, что у меня проблемы с родителем во второй раз за этот день.

Рид снова провел рукой по волосам, все еще шагая по сосновому полу.

— На самом деле, когда действительно думаю об этом, это чудо, что тебя не убили.

— Ну, факт остается фактом, что это не так.

— Действительно. И отчасти из-за твоего таланта и силы. Тем не менее, я мог бы также добавить, что позже, когда Мэри сказала, что твоя сила начала ослабевать, тебя бы убили, если бы мои люди и я не поспели вовремя.

— За что очень благодарна, и я имею в виду это, Рид. Ты спас мне жизнь. Но что касается того, что теряю силу с метанием ножа, я думаю, это было только потому, что никогда не делала этого раньше в бою. Я буду тренироваться до следующего раза.

Рид перестал ходить, и теперь он посмотрел на меня с поднятыми бровями, как будто он был в недоумении.

— В следующий раз? Ты издеваешься надо мной? Ты действительно думаешь, что в следующий раз ты окажешься в такой опасной ситуации, что тебе придется использовать свой талант метания ножей, чтобы спасти свою жизнь?

— Ну, Джерард и его медведи не собираются останавливаться, не так ли? Те, кто сбежал, вернутся. Думаю, мы с тобой оба это знаем. И когда они вернутся, я хочу помочь уничтожить их всех. Это еще не все, что я могу продемонстрировать тебе и всей общине.

— Таким образом, в основном, ты готова убить себя, просто чтобы что-то доказать.

Руки по-прежнему плотно прижаты к груди, я встала с кровати, сильно взбешенная.

— Нет. Меня не убьют, потому что, как я уже сказала, буду практиковать метание ножей, прежде чем снова столкнусь с медведями из порожденных.

— Правильно. Потому что до тех пор, пока ты практикуешь что-то, ты никогда не потеряешь силу, делая это когда-либо снова, и не позволишь порожденным похитить и растерзать себя.

— Ну, практика моего мастерства сделает это намного менее вероятным.

— Может быть, менее вероятно, но, конечно, не за пределами возможностей. Вот почему ты больше никогда не столкнешься с Джерардом или с его медведями.

— О, действительно? Только потому, что ты так говоришь?

— Да. Именно. Потому что я начальник Сомерсета, и то, что я говорю, делают.

— Значит, тебя совсем не волнует, чего я хочу?

— Теперь я забочусь о том, чтобы держать тебя в безопасности.

— Несмотря на то, что я доказала, что у меня есть навык, который действительно может помочь тебе и твоим людям в будущей битве с Джерардом?

— Да. Я знаю, что не всегда это показывал, но ты мне небезразлична Саманта, и из-за этого я чувствую, что моя работа — защищать тебя.

— А как насчет твоей работы защищать всех в Сомерсете? Ты не думаешь, что моя помощь в будущем бороться с порожденными поможет тебе держать всех в безопасности?

Рид глубоко вздохнул, проводя обеими руками по своим волосам одновременно, верный знак для меня, что он понял, что, то, что я сказала, имеет смысл, но он был расстроен, потому что не хотел, чтобы это имело смысл.

— Послушай. Ты не непобедима, Саманта.

— Кто сказал, что я непобедима?

— Ты сама сказала это своими действиями сегодня утром. Теперь, на каком-то уровне, я ценю тот факт, что ты смелая, храбрая и, казалось бы, бесстрашная женщина, но, если бы я не знал лучше, чего, честно говоря, не знаю, мог бы подумать, что ты хочешь умереть.

— Не хочу.

— Тогда что это?

Я подумала несколько минут, прежде чем ответить.

— Ну, как уже сказала, сегодня утром я просто хотела попытаться исправить отношения между нами, и помочь, и, возможно, сблизить нас в процессе.

— Это все? Другое объяснение, которое пришло мне в голову, что, возможно, из-за того, как я держал тебя на расстоянии, ты была настолько несчастна, что это дало тебе подсознательное желание «убежать» от ситуации, в которой ты находишься, умерев, — с мягким вздохом Рид перевел взгляд с моего лица на широкий ряд окон напротив. — И, если это так, я уверен, что это моя вина.

Он был прав насчет того, что что-то было его ошибкой, хотя моё подсознательное желание умереть не было одним из них, потому что у меня его не было, и я сказала ему это.

— Если это то, что ты думаешь, то ты действительно ничего не знаешь обо мне. Да, я не была счастлива на сто процентов с тех пор, как приехала сюда, из-за того, что, между нами, все было не так, но я бы никогда не опозорила маму и себя, случайно выбросив подарок моей жизни, намеренно поставив себя в опасную ситуацию, надеясь умереть.

Все еще немного взбешенная, но чувствуя, что мы с Ридом куда-то идем, я остановилась, чтобы перевести дыхание, и он провел руками по лицу, вздыхая.

— Прости меня, Саманта. Я не должен был говорить то, что только что сказал. Я не думаю, что ты когда-нибудь опозоришь свою маму и себя, просто выбросив свою жизнь, и мне очень жаль, что я подразумевал, что ты когда-нибудь это сделаешь. Пожалуйста, поверь, что я не хотел причинить тебе боль. Я просто пытался понять, почему после того, как все закончилось сегодня, ты снова хочешь поставить себя на путь возможного вреда, поскольку ты так настаиваешь на…

— Ну, может быть, это просто потому, что я не тот «легкий» тип женщины, с которой ты, кажется, хочешь «иметь дело».

Рид застонал, поднимая взгляд к потолку.

— Этот комментарий не означал, что я не хочу «иметь дело» с тобой. И, возможно, «соглашение» было плохим выбором слов. Говоря это, я просто имел в виду…

— Ты хотел сказать, что считаешь меня упрямой и безрассудной. Кажется, я все понимаю. И может тебе стоит оставить меня в покое прямо сейчас, потому что я больше не уверена, что хочу иметь с тобой дело.

Он снова вздохнул, нахмурив брови.

— Пожалуйста, просто послушай меня, Саманта. Я…

— Нет, спасибо. Я думаю, что наслушалась. И думаю, что просто хочу, чтобы ты покинул мою комнату.

С мягким светом от моего письменного стола, заставляющим его бледно-голубые глаза сиять золотом, Рид просто долго смотрел мне в глаза.

— Хорошо, хорошо. Если ты действительно хочешь, чтобы я ушел, я уйду. Но прежде, чем я это сделаю, я поцелую твой рот, потому что твои сладкие, мягкие губы бантиком искушали меня сделать это все время, пока мы разговаривали. Если ты не хочешь, чтобы я тебя поцеловал, у тебя есть три секунды, чтобы сказать это, прежде чем я возьму тебя в свои объятия.

Я совершенно потеряла дар речи, потрясенная внезапным изменением тона нашего разговора. Я также была потрясен тем фактом, что Рид сказал, что собирается поцеловать меня несмотря на то, что мы не совсем ладили.

По какой-то причине моя гордость хотела, чтобы я сказала ему, что не хочу, чтобы он целовал меня, и что вместо этого он может покинуть мою комнату и отправиться прямиком в ад. Тем не менее во время нашего жаркого разговора, я несколько раз отвлекалась на его губы, и воспоминания о том, как наслаждалась ими в нашу единственную ночь вместе. На самом деле, даже тогда его губы отвлекали меня.

Держа взгляд Рида, в то время как легкий дождь начал стучать по окнам моей спальни, я ничего не сказала на мгновение, затем два, затем три. Жара поднялась к моим щекам, даже не знаю почему. Я думала о том, чтобы отвернуться. Я думала о том, чтобы гневно вылететь из комнаты. Но это не так. Что-то в тепле блеске глаз Рида, не вызванном лампой, не позволяло мне. Еще один момент или два, и я все еще не сказала ни слова.

Рид потянул меня в свои сильные руки, опустил рот на мой и начал целовать меня с такой силой, что я подумала, что пять или около того секунд, которые он ждал, он чувствовал какой это мучительно длинный промежуток времени. Расслабив скрещенные руки я начала целовать его в ответ, ощущая сладость его губ, а затем подняла руки, чтобы обернуть их вокруг его шеи.

Я снова попала в мой персональный рай, как в ту ночь, когда у нас был секс, все мысли о нашем споре полностью вышли из моей головы. Однако не только поцелуи Рида отправили меня в облака. Это было ощущение его сильных рук вокруг меня, и его древесный, мужской запах наполнял мои ноздри. Я была там, где хотела быть, и наслаждалась каждой секундой.

Когда Рид набрал свою интенсивность, чтобы мягко обхватить мою нижнюю губу между обоими своими, затем медленно скользнул языком по ширине моей губы, как будто смакуя ощущение ее мягкости, я тихо застонала, сжимая пальцы ног на сосновом полу. Повторив действие в обратную сторону, он постепенно наращивал интенсивность своих поцелуев снова, вскоре скользнув языком в мой рот своим. Я прижала нижнюю часть своего тела к его, упиваясь ощущением его уже затвердевшего мужского достоинства на мягком изгибе моего живота, где начала разрастаться тупая боль где-то очень глубоко внутри. Эта боль заставляла меня чувствовать, что я, возможно, скоро захочу помочь Риду с его одеждой, а затем приведу его в мою кровать, где мы могли бы продолжить наши поцелуи, пока я буду проводить руками по затвердевшим контурам его голой груди. Господь только знал, что я слишком долго ждала, чтобы снова разделить с ним постель.