Ген медведя

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

— Убирайся к черту от нее!

Схватив тесак, я размахивала им сделав несколько быстрых шагов к Мэри и медведю, который мгновенно застыл при звуке моего голоса.

Слышишь меня? Я серьезно! Убирайся от нее подальше!

Мэри сделала противоположное при звуке моего голоса, не замерла. Вместо этого она отпрыгнула на милю. Тем не менее, теперь она замерла, или, по крайней мере ее тело. Она медленно стала поворачиваться лицом влево с открытым ртом и выражением ужаса на ее лице. Когда она увидела порожденного с его светящимися красными глазами, она снова отпрыгнула, выкрикивая некоторые слова, которые звучали как «О, боже, нет».

Я взглянула на медведя и поняла, что узнала его по описанию, которое слышала. Думаю, вряд ли были другие порожденные медведи с подобными специфическими характеристиками, я стояла лицом к лицу с самим Джерардом Блэкторном. Его глаза, хотя и светились красным, как и у других порожденных, были окаймлены мехом чуть светлее, чем остальная часть его меха. На самом деле это был оттенок, граничащий с красноватым. Что касается меха, покрывающего остальную часть его тела, он был весь ониксо-черный, за исключением отчетливого пятна чего-то вроде коричневато-серого на левом плече. Говорили, что однажды в бою его порезали, и мех так и не вернулся в темный черный оттенок, каким он был раньше.

Но больше всего меня убедило, что этим медведем был Джерард — почти человеческая насмешка на его лице. Полли, которая однажды видела его, убегая в безопасное место во время битвы, сказала мне, что это было безошибочно, сверхъестественно в своем человеческом сходстве. Так что я была уверена, что это должен быть он. И то, как он смотрел на меня своими глазами, сверкающими на ярком утреннем солнце и казавшимися голодными, говорило мне, что это определенно так.

Заставляя себя продолжать быть храброй, несмотря на внезапную дрожь, которая почти заставляла мои зубы стучать, я сделала еще несколько шагов вперед, хотя на этот раз медленно, все еще размахивая моим мясницким ножом.

— Я не прикалываюсь! Ты меня слышишь? Отвали!

Он был недостаточно близко, чтобы я бросила в него мясницкий нож с определенной точностью. Тем не менее если бы он набросился на Мэри, я была готова метнуть нож, потому что у меня действительно не было большого выбора. Я буду стараться изо всех сил, чтобы спасти жизнь Мэри. Только бы я была достаточно быстрой, чтобы бросить нож до того, как Джерард доберется до нее.

Мне не нужно было быть быстрее, по крайней мере, в тот момент. Потому, что в мгновение ока Джерард перешел в человеческую форму и стоял, может быть, в дюжине футов от меня с пистолетом, направленным на Мэри. Он был одет в сапоги, выцветшие потрепанные джинсы и темную футболку, которая была такой же, как обычная форма Рида. К моему раздражению, я не могла отрицать, что Джерард так же был красив, хотя на самом деле он и близко не приближался к уровню красоты Рида. Кроме того, хоть и знала в голове, что Джерард красивый, я не могла видеть его таким. Из того, что Рид и другие рассказывали мне о нем, он был убийцей невинных мужчин, женщин и детей, а также человеком, который, очевидно, восхищался терроризированием людей только ради удовольствия, что вызывало отвращение во мне. Я могла видеть в нем только злого недочеловека. Не то чтобы это хоть как-то повлияло на то, как я его видела. Единственное, что имело значение для меня сейчас, это то, что бы он не навредил Мэри.

Хотя у него все еще был пистолет, направленный на нее, он не сделал никаких шагов, чтобы выстрелить в ту же секунду. Вместо этого он просто стоял прямо там, где он перекинулся, ухмыляясь мне.

— Ты, должно быть, новая подруга начальника Уоллеса или кто ты там. Мои шпионы сказали мне, что он с кем-то живет. Как волнующе для тебя, — Джерард ухмыльнулся мне, сдвинув одно из век с намеком на подмигивание. — Теперь я должен сказать, что я не новичок в деятельности НПСП, и я знаю все о том, что они делают. Я также знаю, что биологическое оружие, которое мои собратья по крови выпустили несколько месяцев назад, сильно ослабило всех медведей здесь, в Сомерсете, как мы и планировали. Кроме того, я знаю, что ребенок, родившийся у женщины с супергеном, может помочь всем медведям Сомерсета с их маленькой проблемой слабости. Итак, я думаю, что у меня есть довольно хорошее предположение, кто ты, и почему ты здесь.

Хотя голос Джерарда был очень похож по тону, он был не таким глубоким, как у Рида, но в нем было что-то другое, что я не могла понять. Может быть, это был просто явный край злобы, несмотря на причудливый, почти дружеский тон, с которым он говорил, что меня определенно не забавляло. Фактически, его непринужденная манера, в то время как он продолжал наставлять пистолет на Мэри, заставляла мою кровь закипать, чувствуя, как лава присоединяется к адреналину, который уже бежал по моим венам, что на самом деле помогало мне поддерживать силу, необходимую для удержания моего тесака в воздухе.

Я не ответила прямо на то, что сказал Джерард, но сказала ему:

— Оставьте эту землю и эту деревню. Прямо сейчас.

Он снова усмехнулся, явно удивленный, хотя движение его рта сопровождалось громким фырканьем.

— Оставьте эту землю, иначе что? Ты попытаешься ткнуть меня своим маленьким ножиком?

— Вообще-то это тесак.

И это был один из самых больших, что я когда-либо видела в своей жизни.

— И то, что я могу с ним сделать не будет тычком. Я проткну ножом твой глаз.

Серые глаза сверкали в огненном свете солнца, Джерард театрально изобразил ужас, подтягивая руки, чтобы прикрыть щеки.

— О, боже. Ну! Должен сказать, я действительно очень напуган.

Я действительно очень разозлилась на странного сумасшедшего, с которым столкнулась.

— Хочешь испытать меня, засранец? Хочешь посмотреть, смогу ли я проткнуть тебе глаз этой штукой?

Сразу же, как будто он просто надеялся и ждал приглашения проверить меня, Джерард начал подкрадываться ближе к Мэри, которая, казалось, была заморожена, как статуя, с закрытым ртом и широко раскрытыми глазами, размером с блюдца.

Рука дрожала от напряжения, под которым были мои мышцы, хотя я действительно почти не чувствовала этого, подняв тесак.

— Остановись. Не делай больше ни одного шага, Джерард. И, да, я точно знаю, кто ты.

Я почти хотела, чтобы он сделал еще один шаг. Я хотела напасть на него, швырнув тесак. Я хотела зарыть острие ножа глубоко в его глазницу.

Однако, к моему удивлению, он остановился на театральных цыпочках, которые он делал, что было очень странным движением для человека, который был очень хорошо сложен и довольно мускулист. Я не могла сказать, остановился ли он, потому что сказала ему, или потому, что увеличение громоподобного рева и рычания можно было услышать, идущего со стороны высокого холма на запад. Казалось, что борьба, которая теперь, казалось, в основном происходит у основания холма, быстро усиливалась. С моим вниманием к Мэри и Джерарду, я честно забыла, что это вообще происходит.

Не похоже, что он беспокоится обо мне или моем ноже, но Джерард отвернулся от меня на долю секунды, чтобы взглянуть на сотни крошечных, далеких, темных фигур, участвующих в битве. Затем, в какой-то гротескной имитации дружелюбия улыбнулся мне, показывая зубы, которые были как-то неожиданно белыми и прямыми.

— Нет ничего лучше грохота битвы, не так ли? Надеюсь, начальник Уоллес уже мертв. Разве это не здорово? Я был бы рад. Одной проблемой меньше для меня, когда я доберусь туда. Но сначала мне нужно решить, что делать с тобой. Зная, что ты, безусловно, женщина с супергеном, которая может помочь различным группам перевертышей с ее потомством, я честно просто собирался убить тебя. Хотя сейчас думаю, что хочу оставить тебя в живых еще ненадолго… возможно, достаточно, чтобы забрать тебя в Блэкбрук и провести несколько дней с тобой. Я могу даже оставить тебя в живых некоторое время после этого. Кто знает? Может быть, все дело в том, как ты размахиваешь ножом, но в тебе есть что-то горячее, даже за пределами твоего тела и лица. С другой стороны, эта старая кошелка… — Джерард взглянул на Мари, потом снова на меня, улыбаясь. — Ну, раз уж я здесь, то мог бы избавить ее от страданий старости. Почему нет?

В этот момент несколько вещей произошло в течение секунды или двух. Джерард перешел в медвежью форму и бросился на Мэри, рыча. Она издала леденящий кровь крик, упав на спину. Мгновенно я закричала, швырнув тесак в Джерарда изо всех сил, так как мы все еще были разделены примерно на десять футов. Однако, к моему ужасу, моя цель была немного не той. Или, может быть, даже больше, Джерард был слишком быстрым. Я пропустила один из его глаз, но не промахнулась. Нож вошел в его голову сбоку, казалось, крепко застряв.

Тут же Джерард упал, ударившись о травянистую зеленую землю в двух футах от Мэри. С его светящимися красными глазами, почти такими же широкими, как у нее, он просто остался лежать на лужайке, неподвижный, как будто ошеломленный, в то время как яркая малиновая кровь начала течь из раны от моего ножа. Но потом, к моему ужасу, через мгновение или два, он медленно повернул голову, чтобы посмотреть на меня, рыча.

С сердцем, бьющимся в ушах, по крайней мере, десять ударов за каждый вопль сирены, я бросила еще один нож из сумки в Джерарда, крича, как делала раньше. Но в этот момент Джерард вскочил на ноги, быстро покачав головой, как будто выходя из оцепенения. И к большому сожалению, это действие заставило меня промахнуться. Нож на самом деле даже не приблизился к нему.

С моим уже быстрым сердцебиением, ускоряющимся еще больше, я пошарила в сумке ища другой нож, крича на Джерарда.

— Последний шанс убраться отсюда!

Я даже не хотела произносить те слова, которые у меня были. Даже в моем состоянии быстро растущей паники поняла, что моя угроза звучала довольно глупо в свете того факта, что я столкнулась с большим медведем-перевертышем, которому до сих пор не могла сделать больше, чем ранить.

Глаза сузились, Джерард начал приближаться ко мне, и я сделала еще один выстрел, выпустив нож с такой силой, как только могла.

— Убирайся!

Опять же, слова, которые я сказала, только что, казалось, вырвались прямо из моего рта несмотря на то, что знала, что выкрикивание угроз, вероятно, не поможет моей цели. Моя цель в настоящее время даже не имела значения, потому что Джерард нырнул за долю секунды до того, как нож попал бы ему в глаз.

Он был, может быть, в пяти футах от меня сейчас, и я попыталась в последний раз, бросить нож, который только что вытащил из своей сумки.

— Убирайся!

Этот нож порезал его лицо. Я увидела свежую кровь, текущую из раны, когда начала отступать, потянувшись к сумке за другим ножом, мои руки дрожали. Это становилось проблемой, что я не могла вытащить ножи достаточно быстро или, по крайней мере, недостаточно быстро, чтобы держать Джерарда в страхе вечность. Может, он не убьет меня, если я не смогу его удержать, но было такое чувство, что будет больно. Возможно, меня даже случайно убьют. Или, может быть, меня утащат в деревню Джерарда, Блэкбрук, где он мог бы медленно пытать меня и преподать мне урок о том, чтобы бросить в него нож хотя бы один раз.

Одно знаю наверняка. Я не собиралась поворачиваться и бежать, хотя в настоящее время отступала. Во-первых, я знала, что бессмысленно пытаться обогнать Джерарда, пока он в форме медведя. С другой стороны, поворот к бегству казался просто трусливым, и, несмотря на мой страх, и, несмотря на чувство, как будто моё сердце теперь бьется так быстро, что оно может взорваться, я не хотела, чтобы Джерард видел меня трусихой. Если он хотел сделать мне больно, то должен был сделать мне больно смотря прямо в лицо.

Сопротивляясь желанию превратить ходьбу назад в бег трусцой или бег назад, я вдруг поняла, что, по крайней мере, во время атаки, которая, вероятно, скоро произойдет, Мэри может быть спасена. Она может убежать домой, если я помогу ей.

Не в силах оторвать взгляд от Джерарда, который все еще неуклюже приближался ко мне, поочередно рыча и щелкая его могучими челюстями, я могла видеть Мэри только краем глаза, но знала, что она все еще на земле, вероятно, все еще потрясена всем, что уже произошло. Поэтому, чтобы подтолкнуть ее к действию, я закричала, просто молясь, чтобы она услышала меня над все еще ревущей сиреной.

— Мэри, вставай и уходи! Беги в дом!

— Но я не могу!

Задаваясь вопросом, почему она не могла, я взглянула на нее всего на небольшую долю секунды, но этой доли было достаточно, чтобы увидеть, что происходит в ее направлении. Темные фигуры, были медведями из «Порожденных кровью», по крайней мере, двое из них неуклюжие выходили из высоких вечнозеленых растений, граничащих с каждой стороны подъездной дорожки. Один из них быстро двинулся и начал кружить вокруг Мэри, преграждая любой путь побега.

Вот тогда все это действительно поразило меня. Меня могут просто убить. Мэри может быть убита. Полли в кофейне, с ее мечтами найти когда-нибудь новую любовь. Все дружелюбные, шумные дети, которые приходили в книжный магазин, могли быть убиты. Самое важное для моего сердца, Рид может быть убит. И если его убьют, а меня похитят, я знала, что лучшее, на что могла бы надеяться лично для себя, это жить как секс-рабыня Джерарда, что может сделать смерть предпочтительнее.

С этими мыслями, мой гнев вернулся в одно мгновение, отталкивая страх. Мой гнев на самом деле стал живой силой, движущейся сквозь меня, заставляя меня бросить еще один нож, прежде чем я даже действительно поняла, что делаю.

— Оставьте ее в покое!

Нож, которым я целилась в порожденного, кружащего вокруг Мэри, к счастью, встретил свою цель, ударив медведя по голове. В дополнение к моему гневу, моя хорошая меткость, казалось, вернулась. И не просто вернулась, а вернулась полностью. Сразу же после первого ножа, который бросила в медведя рядом с Мэри, я бросила еще один в его голову, заставив его немедленно упасть на землю.

Секундой позже Джерард летел по воздуху, приближаясь прямо ко мне, с громоподобным ревом, настолько громким, что у меня заболели уши. Не проведя много времени в дикой природе или вокруг перевертышей, я даже не знала, что медведи могут прыгать. Опять же, я не знала, что могу сразиться с ними ножами и нанести реальный ущерб.

Я не теряла времени, пытаясь нанести больше урона Джерарду, и не торопилась. Когда он упал с воздуха на землю с ножом, воткнутым в шею, он был так близко, что я могла видеть солнечный свет, мерцающий на кончиках его обнаженных, острых как бритва зубов.

После этого я начала бросать ножи так же легко, как если бы это было то, что делала почти каждый день своей жизни, например, завязывая обувь. Направление моих бросков даже не должно было быть очень точным. Просто «общее направление» было прекрасным. Моя цель была в огне, как и я. Моя цель, казалось, имела связь с медведем, которого я хотела уничтожить, несмотря ни на что.

Для начала каждый нож, который попадал, мог заставить каждого из трех медведей упасть на землю всего на несколько секунд, но затем они начали оставаться на земле, по крайней мере, от десяти до двадцати секунд, а иногда и дольше. И когда они лежали, то казались почти без сознания, с открытыми глазами, было похоже на то, как будто все накопленные ножевые раны и кровопотеря приводили их в какое-то ошеломленное оцепенение.

После того, как я глубоко ударила Джерарда, по крайней мере, полдюжины раз, казалось, что он будет лежать некоторое время, а его язык вываливается изо рта. Его черный мех также, казалось, становился красным, как будто он был погружен в очень темно-красную краску.

Когда он упал, я сосредоточилась на двух других медведях из порожденных, один из которых все еще упорно преграждал путь Мэри обратно в дом. Теперь она стояла на ногах, смотря то на меня, то медведей, то на битву на высоком холме вдалеке с выражением на лице, которое заставляло меня думать, что Мэри задавалась вопросом, не проснулась ли она в то утро и все еще была в каком-то странном и очень ужасающем сне.

В течение минуты или двух, и после еще нескольких ударов в Джерарда и двух других, я расчистила дорожку для Мэри.

— Немедленно уходи, Мэри! Беги так быстро, как можешь!

Она побежала, по крайней мере, так хорошо, как могла, учитывая, что была более крупной женщиной и у нее в последние годы развился болезненный артрит коленей, как она однажды сказала мне. Мэри также была одета в тонкие мягкие светло-голубые теннисные туфли, которые были настолько разношены и удобны, что она когда-то называла их тапочками, что явно не идеально подходит для бега. Тем не менее она добралась до дома, и я несколько раз взглянула на нее, пока не увидела, что Мэри в безопасности внутри с закрытой дверью и, надеюсь, запертой. Один из медведей как бы помчался, пошатываясь, за ней, но еще один бросок ножа, вероятно, десятый, сбил его, прежде чем он смог подняться даже на одну ступеньку.

Как только увидела, что он упал на землю и остался лежать, я снова сосредоточилась на других медведях. Один из них был на траве, ошеломленный, и Джерард рванул ко мне, рыча странным, спорадическим образом, как будто его столько раз ударили ножом, что это повредило его нервную систему.

Я поспешно направила взгляд вниз и начала искать в сумке еще один нож. Я уже начала думать, что ножи, которые у меня остались, каким-то образом затерялись в карманах внизу сумки. Наконец, после, вероятно, всего двух или трех секунд, которые казались часами, я схватила один за ручку, вытащил его и приготовился бросить, но я нигде не увидела Джерарда. Быстрое сканирование густых вечнозеленых растений, граничащих с подъездной дорожкой, также не показало его. За очень короткий промежуток времени, который мне понадобился, чтобы вытащить еще один нож из моей сумки, он, казалось, испарился в воздухе, что на самом деле было совсем не то, чего я хотела. Как бы я ни радовалась, что его больше нет, я действительно хотела либо прикончить его сама, либо, по крайней мере, держать его близко, чтобы, когда Рид или кто-то из его людей прибыли, они могли прикончить его, пока он был ранен, вместе с другими медведями из порожденных.

Что-то еще нежелательное произошло вскоре после того, как Мэри вошла в дом, и нежелательное было единственное, о чем я могла думать. Возможно, это тоже было прискорбно. Я начала чувствовать головокружение и тошноту, симптомы, которые испытывала время от времени с тех пор, как забеременела. Теперь моя хватка на рукоятке ножа даже ослабла, казалось бы, сама по себе, как будто какой-то кран силы внутри меня скручивался.

Два медведя из порожденных, казалось, оправились от боли и шока, их раны тоже. На самом деле, они больше не двигались и не рычали рывками. За исключением случайного спотыкания, когда оба направились ко мне, они казались почти нормальными. Испугавшись, я начала бросать ножи так быстро и яростно, как только могла, в то время как оставшиеся два медведя начали кружить вокруг меня, обнажая зубы, прыгая с пути каждый раз, когда я почти попадала в них ножом. Я пыталась набраться сил, несмотря на моё быстро нарастающее головокружение и тошноту, но, казалось, чем больше хотела, чтобы мои силы вернулись ко мне, тем меньше их становилось, и тем больше казалось, что они продолжают становиться все слабее и слабее. Теперь я едва сдерживала медведей.

Очень легкий холод солнечного майского утра помог остановить пот, который раньше стекал по моей шее, но с двумя кружащимися медведями я снова начала потеть, так что моя рубашка была похожа на ту, которую я надела прямо из стиральной машины. Моё сердце снова начало стучать в ушах, а затем дрожь прошла по всему телу, которая всегда, казалось, появлялась, когда мне было страшно.

Я знала, что скоро у меня будут очень серьезные проблемы, если не смогу вернуть свои силы, но у меня было чувство, что моё головокружение и крайняя тошнота никуда не денутся. И чем больше я боялась кружащих медведей, тем хуже становились мои симптомы, и тем больше моя сила, казалось, покидала меня. Я не знала, что должна делать, или что могу сделать. Я была уверена, что два медведя кружащие вокруг меня смыкались, становясь все ближе и ближе ко мне каждую секунду.