Ген медведя

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Я подошла прямо к Риду и спросила, не думает ли он, что разговоры о сексе и создании детей в таком деловом тоне странные.

Тут же нахмурившись, он поставил стакан холодного чая на остров с такой силой, что кубики льда зазвенели.

— Я хочу, чтобы это было по-деловому, и думал, что ты тоже.

Я подумала о том, что моя прапрабабушка сказала мне о прислушаться к самым первым словам мужчины, который даст мне «дрожь», поскольку он скажет мне, что действительно хочет. Конечно, то, что Рид говорил о желании, чтобы все было «по-деловому», было не самым первым, что он сказал мне, но достаточно близко, и я, конечно, слушала. Однако я тоже чувствовала, и по какой-то причине у меня сложилось впечатление, что Рид не совсем имел в виду то, что он говорил, или каким-то образом противоречил этому.

Тем не менее я решила принять сказанное за чистую монету, потому что даже не была уверена, почему меня задел его деловой тон.

Снова взяв чай со льдом, я коротко кивнула ему.

— Я хочу, чтобы между нами были «деловые» отношения. Меня это вполне устраивает. Честно говоря, я здесь только ради денег. У моей мамы неизлечимый рак, и я приехала сюда, чтобы собрать средства на экспериментальное лечение, которое может спасти ей жизнь.

Не глядя мне в глаза, Рид пробормотал извинения за рак моей мамы, прежде чем сделал последний глоток холодного чая, а затем встал со своего места.

— Я рад, что мы со всем этим разобрались. Теперь мне нужно уйти, чтобы разобраться с некоторыми вещами. У нас сегодня проблемы с порожденными… один из их шпионов был замечен к северу от города, и там могут быть и другие. Мне нужно патрулировать с моими людьми, чтобы проверить. А ты, тем временем, не стесняйся, устраивайся и распаковывай вещи, и делай все, что хочешь. Я взял на себя смелость положить твои вещи в свою комнату, так как нам будет удобно спать вместе каждую ночь, пока мы не закончим с тем, что нам нужно сделать.

Ощетинившись по какой-то причине, я сказала, что все это звучит просто отлично для меня. Рид сказал «хорошо» и «прекрасно», а затем вскоре ушел, оставив меня одну в доме, который начинал казаться слишком тихим.

Приняв предложение Рида, я распаковала вещи, а затем провела некоторое время, знакомясь с его красивым, просторным домом. После того, как услышала какой-то сигнал тревоги или что-то снаружи, я надела теннисные туфли, схватила куртку и выбежала на улицу, чтобы разузнать что случилось и обнаружила, что шум оповещал о чем-то вроде торнадо. Однако это не имело никакого смысла, потому что небо было солнечным и ясным, окрашенным милым бледно-синим оттенком, говоря, что апрель очень близок.

Проведя минуту или две на крыльце, глядя на густые деревья, которые окружали двор, пытаясь определить из-за чего же может быть сирена, я в конце концов решила, что нет причин для волнения. Звон доносился из «городской» части деревни, и я подумала, что, возможно, это была какая-то пожарная сигнализация, поскольку не была пожарным, я, очевидно, не могла помочь ответив.

Теперь, когда я немного подышала свежим воздухом, решила прогуляться, вниз по тропе, которая вела через густой лес позади дома. Перед тем как уйти, Мэри кратко упомянула тропу, сказав, что это хорошее место для людей, чтобы «размять ноги», и что она ведет к живописному маленькому ручейку, который разделяет лес на две половины.

После десяти минут прогулки мне казалось, что я попала на небеса, окруженная божественной природой. Просидев в машине в течение двух дней, было приятно просто прогуляться, не говоря уже о тихом, красивом месте, где пахло чистой землей и свежим воздухом. Лиственные деревья в лесу были окрашены оттенками яркого, энергичного желтовато-зеленого, в некоторых местах, начиная распускать почки. Эта ранняя весенняя листва, окрашенная солнечным светом, сделала великолепный фон для уродливой, рычащей, темной формы, медленно неуклюже приближающей ко мне, все еще на некотором расстоянии от тропы.

Мгновенно замерев на месте, я не могла заставить свой мозг работать, и это были хорошие две секунды. Именно тогда я поняла, что черная форма оникса все еще на приличном расстоянии впереди меня в лесу — это не просто темная тень или какой-то другой трюк света. Ониксовая черная фигура была медведем. И из двух ярких красных точек, которые, как я догадалась, были его глаза, он был медведем из «Порожденных кровью». Я слышала, что у всех у них были глаза, похожие на пылающие красные угли.

Из всех различных вещей, которые я ожидала увидеть во время моего похода по лесу, рычащий порожденный, конечно, не был одним из них. Я думала, что в лучшем случае, я могла бы увидеть несколько птиц. Может быть, кролика или оленя.

Пока я стояла неподвижно в лесу, мой голос раздался слабым шепотом, казалось, по своему усмотрению.

— Дерьмо.

Наверху по тропе медведь уже видел меня, и, может быть, у него была даже секунда или две, прежде чем я его увидела. Я действительно не обращала на это пристального внимания, и так как это был солнечный день, и деревья так плотно росли, тени повсюду усеяли лесную подстилку, заставляя медведя казаться мне просто одним из них на долю секунды. Но даже на расстоянии тридцати или сорока футов, именно блеск тех светящихся красных глаз впервые привлек моё внимание. И теперь я не могла отвести от них взгляд.

На фоне деревьев начинающих превращаться в ярко-желто-зеленый ранней весны, медведь из порожденных теперь подходил ко мне, рыча достаточно громко. Теперь я поняла, что, вероятно, умру, в тот же день в который прибыла в Сомерсет. Это означает, что моя мама, вероятно, тоже умрет, потому что я не смогу получить деньги, чтобы заплатить за ее лечение, мысль, которая наполнила меня абсолютным страхом.

Любой маленький кусочек надежды, который у меня был, что, возможно, я просто так устала от вождения, что у меня просто галлюцинация, когда увидела и услышала, как упавшие ветви трескаются под лапами медведя. Независимо от того, насколько я была измучена, мало вероятно, что галлюцинации могут быть такими яркими и звучными.

Медведь медленно двигался, красноглазый взгляд устремился на меня, словно наслаждаясь моей реакцией на его приближение. Я не была уверена, насколько хорошо зрение медведя было на расстоянии, но, если у них было более четкое, чем обычно, зрение, как я слышала от многих перевертышей, этот конкретный перевертыш, вероятно, наслаждался видом моего пульса, трепыхающегося на шее. Даже по ощущению, я была уверена, что это видно. Когда моё сердце билось как барабан, я чувствовала, что мой пульс может быть виден из космоса.

По крайней мере десять долгих секунд прошло с тех пор, как я впервые увидела медведя, и за это время я по какой-то причине не смогла пошевелить мышцами. Медведь, однако, теперь покрыл по крайней мере десять или пятнадцать футов, все так же медленно топтался, как будто у него было все время в мире, чтобы делать все, что он хотел сделать со мной, что на самом деле он и сделал. Дом, скорее всего, в миле, или около того, позади меня, назад по тропе, не было ни души вокруг, чтобы спасти меня, не то чтобы в доме все равно был кто-то. Я поняла, что никто не спасет меня, если я не спасу себя. Не то чтобы у меня была хоть какая-то подсказка, как могу это сделать. Зная, что даже обычные медведи могут легко обогнать людей, я не сомневалась, что у любого медведя-перевертыша не будет никаких проблем. Даже при мощном спринте, бежать, так быстро, как мои ноги будут нести меня, я, вероятно, не преодолею и трех футов, не говоря уже о том, чтобы вернуться к дому.

Тем не менее адреналин в моих венах теперь побуждал мои мышцы двигаться, делать что-то, независимо от того, что это было. И если даже умру, я не хотела сдаваться без боя. Я должна, по крайней мере, ради мамы и себя.

Из-за страха, казалось, что время остановилось, но ускорилось сразу, я понятия не имела, сколько секунд я была заморожена на месте, когда внезапно, как будто меня оживила какая-то сила вне себя, я начала двигаться. Не отрывая взгляда от рычащей черно-ониксовой фигуры, приближающейся ко мне, я низко наклонилась, чтобы поднять большой камень, возможно, размером с грейпфрут, с каменистой земли у моих ног. Как будто во сне, я даже не знала, чтобы составить план или инициировать движение моего тела, но это сейчас происходило. Что бы ни случилось, я собиралась защищать себя, как могла, столько, сколько могла. Моё единственное желание, кроме желания чтобы медведь просто исчез, чтобы у меня была пара ножей.

Это был странный выбор, должна признать, в отношении моего умения метать ножи. Я обнаружила это случайно, пьяная, играя в дартс в доме брата подруги однажды ночью во время учебы в колледже. После добротной победы над братом моей подруги в дартс несмотря на то, что он был пьянее меня, он спросил меня, «метала ли ножи» я когда-нибудь раньше. Едва понимая, что он говорит, Я сказала «нет», и он, пошатываясь, побрел к себе на кухню, сказав, что он собирается «взять кой-какие действительно острые», чтобы они «хорошо застревали в дартсе».

Через полчаса или около того, моя подруга, ее брат, сосед по комнате брата и его подруга все согласились, что я была чертовым «метателем ножей». Это было не так сложно. Я просто взяла нож для стейка за ручку, прицелилась и отпустила его, и гораздо чаще, чем нет, нож плыл прямо к дартсу, попадая в яблочко, прежде чем падал на пол, потому что оказалось, что доска не могла удержать нож для стейка. Брат моей подруги и его сосед по комнате даже не смогли попасть в яблочко.

Хотя метание ножей не было для меня трудным делом, мой новый талант был необъясним. У меня никогда не было спортивного таланта, и я не была особенно скоординирована.

— Иногда люди просто странно хороши в одной действительно странной вещи, — сказал мне брат моей подруги. Во всяком случае, мой, казалось бы, бесполезный талант метания ножей служил формой развлечения для остальной части моих студенческих лет. Всякий раз, когда я была на вечеринке с дартсом, я всегда просила хозяина нож для стейка или два, так что могла показать свои странные навыки.

В настоящее время, столкнувшись с медведем из порожденных в лесу, я бы отдала что угодно за один нож любого вида. Тем не менее, грейпфрутового размера камень, который я подобрала, должен был подойти.

После того, как встала и откинула руку, я швырнула камень в медведя.

— Не подходи!

К моему ужасу, я промахнулась. И мало того, что красноглазый медведь не дернулся, он даже не остановился в своем медленном, неуклюжем подходе, рыча на меня.

Я схватила еще один камень размером с бейсбольный мяч и бросила его.

— Не подходи!

Опять же, я промахнулась. Вообще-то, я промахнулась на пару футов.

— Я серьезно! Не приближайся! Держись от меня подальше!

В ответ на мои крики медведь, который был, может быть, всего в двадцати футах от меня, если бы это было так, издал какой-то глубокий, серьезный, гортанный шум, который на самом деле звучал как смешок, который мог бы сделать человек. Ублюдок. Он действительно смеялся надо мной. По-видимому, для него моя попытка отбиться от него бросанием камней была жалкой.

Не желая отступать и показывать ему какие-либо признаки слабости и страха, я сопротивлялась отступлению назад, желая, чтобы мои ноги оставались на месте и твердо стояли на земле.

— Эй! Не приближайся ни на шаг! Ты меня слышишь? Я тебя предупреждаю!

Еще один низкий, похожий на смешок шум от медведя сказал мне, что он не думал, что я ему угроза. Он определенно не был напуган.

Промокнув от пота, дыша быстро, я схватила еще один камень и бросила его в сторону медведя. И на этот раз он попал в метку, ударив медведя прямо между его светящимися красными глазами с громким стуком о череп, который я нашла странно удовлетворительным.

К сожалению для меня, однако, мое удовлетворение было очень недолгим. Удар в голову большим камнем, казалось, даже не смутил медведя-тень. Несмотря на то, что его ударили так сильно, он едва даже вздрогнул и все еще приближался ко мне, вероятно, менее чем в пятнадцати футах.

Теперь, дрожа, я молниеносно взглянула на множество деревьев вокруг меня, видя, что ни у одного из них нет низких ветвей, которые я могла бы схватить. К счастью, я знала, что даже отдаленно недостаточно атлетична, чтобы пробраться на десять или пятнадцать футов голого ствола. Как бы то ни было, я была на какой-то небольшой поляне как раз в стороне пешеходной тропы, и ближайшее дерево с низкими ветвями, хотя и довольно близко, все еще было достаточно далеко, я знала, что медведь, вероятно, схватит меня своей мощной челюстью, прежде чем я буду на полпути к дереву.

Да. Я собиралась умереть. У меня почти развилось ужасающее чувство уверенности по этому поводу. В то же время, у меня появился гнев по отношению к Риду. Ведь Сомерсет был его город, и он, видимо, был захвачен медведями из порожденных. Я думала, он окажет любезность и расскажет об этом гостю. Если бы он это сделал, я бы точно не отважилась отправиться в лес на прогулку.

Решив не встречать свою верную смерть, бегая, крича или плача несмотря на то, что паника заставила меня в дюйме от всех трех этих вещей, я подняла еще один камень, чтобы швырнуть его в медведя. Если бы я могла хотя бы навредить ему, даже немного, может быть, достаточно, чтобы заставить его кровоточить, это было бы достаточно хорошо для меня. Я просто не хотела умирать, ничего не сделав.

Тем не менее, прежде чем я бросила камень размером с яблоко, все еще отчаянно желая, чтобы у меня был нож, случилось что-то смешное. Медведь внезапно остановился в десяти или двенадцати футах от меня, одна массивная черная лапа замерзла на дюйм или два над землей. Я могла бы подумать, что это из-за того, что я готовилась бросить еще один камень; он сделал паузу, повернул свою мохнатую голову в сторону, как будто что-то слушал. Как будто кто-то или что-то шумит в лесу, какой-то невероятно слабый шум, который он может слышать, а я нет. Все, что я могла слышать в настоящее время, был звук моего тяжелого, быстрого дыхания и моего грохочущего сердцебиения. Тихое, мелодичное пение птиц, которое заполняло лес во время большей части моего похода совершенно стихло, прежде чем я заметила медведя, что должно было встревожить меня. В то время, не ожидая медведя, я не думала об этом.

Воспользовавшись тем, что медведь отвлекся, я запустила в него камень размером с яблоко, вложив в бросок движение плечом. Как и мой последний, камень достиг своей цели, ударив медведя по голове громким треском. Тем не менее вместо того, чтобы взреветь от боли или упасть на землю, как я надеялась, он просто коротко встряхнул свою пушистую черную голову, как будто его слегка раздражал удар камнем. Он даже не оторвал свой взгляд от рощи деревьев на краю маленькой поляны, на которой я сейчас стояла примерно в центре.

Я знала, что это может быть мой единственный шанс. Пока медведь отвлекся, независимо от того, почему, можно попробовать оторваться и получить достаточно форы, надеясь, что он не сможет догнать. Я знала, что должна хотя бы попытаться.

Не желая тратить ни секунды, я развернулась, уже подняв ногу, но не успела. Какое-то движение в темных промежутках между деревьями по краям маленькой поляны привлекло моё внимание. Огромные черные медведи, выходили на залитую солнцем траву, рыча. Никто из них не имел светящихся красных глаз, это означало, что они из Сомерсета, не медведи «Порожденные кровью». Тем не менее, они заблокировали мой побег, мешая мне делать то, что мне нужно делать, чтобы не влезть в возможную драку между ними и порожденным.

Я развернулась в направлении порожденного, думая, что, можно обойти его, а затем вернуться в дом, пока медведи Сомерсета нападали на него, если бы это было даже то, что они собирались сделать. Насколько я знаю, они собирались его прогнать. Я понятия не имела, какова была политика медведей Сомерсета по отношению к нарушителям их земель.

Но мой побег был сорван. Я не могла обойти вокруг медведя из порожденных. Дополнительные медведи Сомерсета теперь выходили из деревьев позади него и по обе стороны от него. Они нас полностью окружили. Не казалось, что кто-то из нас сможет сбежать.

Протекли секунда или две, и поскольку теперь было очевидно, что окружающие нас рычащие медведи намеревались причинить вред порожденному, я бы подумала, что он будет проявлять признаки того же беспокойства, которое чувствовала я. Однако, к моему удивлению, он просто рассматривал медведей Сомерсета с кажущимся презрением, губы свернулись в почти человеческую насмешку. Но потом он повернулся ко мне и внезапно начал атаку.

Хотя я все еще была полна решимости не умереть с криком, но ничего не могла поделать. Руки рефлекторно взлетели, чтобы прикрыть лицо, и закричала так сильно и так громко, что у меня мгновенно заболело горло. Я знала, что эта боль скоро станет намного хуже, когда медведь из порожденных нападет на меня, и это случится, вероятно, в одно мгновение.

Однако мгновение пришло и ушло, а затем еще одно, но я больше не чувствовала боли. Мой мучительно громкий крик утих, и я услышала, как рычание вокруг меня внезапно превратилось в рев, сопровождаемый звуком громкого стука. Это был звук, который на самом деле, я чувствовала больше, чем слышала. Почти незаметный небольшой трепет прокатился по скалистой земле под моими ногами. Все еще прикрывая глаза, могла только предположить, что медведь из «Порожденных кровью» схвачен, и, возможно, на меня обрушился, сваливая и убивая меня. Я задавалась вопросом, почему, черт возьми, медведи Сомерсета не подумали дать мне возможность убежать, прежде чем начали атаку.

Я ожидала смерти, однако, прошла секунда, еще одна и еще. И хотя громкость рычания вокруг меня даже увеличилась, заставляя думать, что все атакующие медведи теперь еще ближе ко мне, я не чувствовала, что меня сбивают с ног, или царапают, или режут, или кусают. Еще через несколько секунд я осмелилась вдохнуть глоток воздуха, понимая, что перестала дышать. После этого, приоткрыла глаза, молясь, чтобы не увидеть порожденного с широко распахнутыми челюстями.

К моему величайшему облегчению, я этого не увидела. На самом деле, ни один из медведей, включая порожденного, не был рядом со мной. Большинство из них все еще находились в некотором подобии кольца вокруг поляны, и только некоторые из них были внутри. А порожденный и массивный черный медведь дрались на земле, катаясь, рубя, и грызясь друг с другом, примерно в двадцати футах впереди меня.

Задаваясь вопросом, возможен ли побег в дом или, по крайней мере, в другое безопасное место, я оглянулась назад, но увидела, что медведи Сомерсета все еще блокировали путь. Теперь мне нечего было делать, кроме как наблюдать за двумя дерущимися медведями, надеясь, что в какой-то момент медведи Сомерсета сломают свой строй, чтобы пропустить меня.

Вскоре бой переместился ближе к месту, где я стояла, может быть, даже всего в десяти футах от меня. Я нервно задавалась вопросом, как долго продлится бой, но, к счастью, он длился совсем недолго. Сомерсетский медведь был намного крупнее и, несомненно, сильнее порожденного, поэтому он быстро одержал верх, хлопнув противника по спине и удерживая его. Порожденный боролся изо всех сил, рычал, но черный медведь держал его крепко. «Порожденный кровью» не мог даже убежать, когда Сомерсетский медведь поднял лапу, как будто бы он намеревался полоснуть лицо поверженного длинными когтями, которые блестели на солнце.

Я была уверена, что не очень хочу смотреть как порожденного медведя убьют. Однако обнаружила, что не могу отвести взгляд. Не раньше, чем появились первые брызги крови и в этот момент я отвернула лицо в сторону. Я никогда не любила кровопролитие.

Как только все звуки боя прекратились, я позволила себе еще раз взглянуть, и увидела, как Сомерсетский медведь, стоит над порожденным, торжествуя. Затем, в мгновение ока, он перекинулся и стал человеком. Не просто человек. Стоял высокий, мускулистый, убийственно привлекательный мужчина с темными волосами и глазами, которые даже в восьми или десяти футах от меня, я могла видеть, были бледно-голубого цвета. Конечно, этим убийственно привлекательным мужчиной был Рид, и моё сердцебиение, которое замедлилось на градус или два, теперь ускорилось, снова стуча в ушах.