Ген медведя

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТЬ

К моему крайнему разочарованию, моему ужасу, Рид прервал наш поцелуй и быстро отстранился от меня, прежде чем я могла осуществить свои мысли по обострению нашей близости.

— Спокойной ночи, Саманта, и сладких снов. Мы скоро снова поговорим.

С этим озадачивающим заявлением он вышел из моей комнаты и закрыл за собой дверь, не обращая внимания на тихий, невольный хнык протеста, который вырвался из моего рта, если он вообще услышал его из-за звука дождя, который теперь лился, стуча об окна.

Основываясь на твердости его члена, интенсивности его поцелуев и хрипоте его голоса, когда он говорил, я точно знала, что Рид тоже хотел обострить нашу близость, поэтому не могла понять, почему он так резко вышел из комнаты. Я не могла понять, почему он ушел вообще, если на то пошло. Кроме того факта, что я специально сказала ему уйти, предполагаю. Но это было до того, как он поцеловал меня, отправив меня в рай.

Я также предположила, что, возможно, он еще не был уверен, стоит ли нам снова спать вместе, что, должна признать, было достаточно справедливо. И теперь, когда вспомнила наш спор, и, в частности, некоторые вещи, которые он мне сказал, моя гордость не позволила бы мне выбежать в холл и в его комнату, чтобы спросить его, может ли он быстро подумать и решить, стоит ли нам снова спать вместе или нет.

Час или два спустя я заснула, обнимая подушку, желая, чтобы это было тело Рида. Я чувствовала себя раздраженной, что я делаю это, учитывая наш спор и тот факт, что я все еще была более чем немного возбуждена. Тем не менее в то же время, чувствовала себя бессильной, чтобы сопротивляться тому, что я делала. Моё желание заснуть, по крайней мере, делая вид, что он рядом со мной, желая, чтобы подушка, с которой я свернулась, была на самом деле им, была слишком сильной.

Я просыпалась несколько раз в течение ночи после сна о нем. Я мечтала о нас, на самом деле, и конкретно, о нас двоих голых, с нашими телами, переплетенными в самых интимных объятиях. Каждый раз, когда просыпалась, я спорила о том, чтобы пойти в его комнату, чтобы посмотреть, может ли он тоже проснуться, но каждый раз в конечном итоге решала этого не делать. В отличие от меня, Рид в тот день не вздремнул семнадцать раз, и я знала, что он должен быть очень уставшим от борьбы с порожденными медведями тем утром, а затем работал весь день и до вечера, чтобы организовать ночные патрули. Я была уверена, что ему нужен глубокий, непрерывный отдых. Я просто хотела, заснуть, чтобы через забвение сна могла перестать думать о его лице, теле и его прикосновениях.

На следующий день, когда Рид патрулировал окраины города со своими людьми, я прогулялась по городу, оставив машину дома, потому что почувствовала необходимость немного размяться. Тем не менее как только я добралась до города, пожалела, что пошла пешком, потому что вскоре смутилась из-за разных людей, желающих поговорить со мной о том, как я борюсь против порожденных. Несколько человек, сидящих возле ресторана, даже поблагодарили меня за «служение обществу», как сказал один из них.

Немного дальше по дороге, молодая женщина стояла на тротуаре под солнцем, поливая в высоком ящике ярко-розовые петуньи перед бутиком одежды. Когда она увидела, что я направляюсь к ней, то опустошила последнюю воду в своей крошечной серебряной лейке, а затем взглянула на меня с ярким, открытым выражением, которое выглядело так, как будто оно, по крайней мере, хотело стать улыбкой.

— Ты Саманта, верно?

Когда я ответила утвердительно, она протянула мне руку, чтобы пожать усмехаясь.

— Я хотела сказать, что то, что ты сделала вчера потрясающе. Меня всегда раздражало, что только мужчины защищают наш город… но теперь, никто не может сказать, что только мужчины.

Я начала чувствовать себя местной знаменитостью.

Когда вошла в кафе и увидела Полли, которая вытирала столы перед входом, я встретила ее с улыбкой.

— Ну, у меня была какая-то странная, но не совсем неприятная прогулка по городу.

Она улыбнулась в ответ, подняв медовые светлые брови.

— Ах, так ты решила принять свой новый статус феминистской иконы города?

— Мой статус в качестве… чего?

Полли засмеялась.

— Лучше привыкни, потому что больше, чем несколько женщин думают о тебе, как о Жанне д'Арк Сомерсета.

Хотя эта идея показалась мне абсолютно абсурдной, и сказала Полли об этом, в глубине души я чувствовала себя немного довольной.

С необычной жизнерадостью, я помогла ей закончить уборку столов, затем мы сели за небольшим столиком кафе в задней части магазина на поздний обед из бутербродов, фруктов и черничных кексов, которые Полли сделала всего за несколько часов до утреннего ажиотажа.

Накануне вечером я написала ей короткое сообщение, но не смогла рассказать все подробности обо всем, что произошло с Ридом, поэтому сделала это теперь, рассказав ей, как все закончилось, от начала до конца, когда Рид покинул мою комнату и оставил меня, желающую большего.

Как только она задала мне несколько вопросов, на которые я ответила, Полли откинулась на спинку стула, нахмурив брови, держа обеими руками кружку чая.

— Итак… несмотря на то, что он в конце концов не закончил это, ты чувствуешь, что Рид, наконец, готов дать шанс вашим отношениям?

Я сказала, что только бог знает правду, о которой не имела понятия.

— Я чувствую, что у нас был какой-то прорыв, хотя… так что, несмотря на все, что произошло вчера утром с порожденными, я совсем не сожалею, что сделала то, что сделала. На самом деле, я бы сделала это снова и снова, и я хочу этого, особенно если это приблизит меня к Риду. Теперь мне просто нужно убедить его позволить мне снова использовать мои навыки метания ножей против порожденных медведей, и я думаю, что мне понадобится его благословение в следующий раз, потому что что-то заставляет меня думать, что он собирается запереть меня в доме так или иначе.

— Что ж, больше практики, чтобы ты могла повысить выносливость, может помочь тебе отстаивать свое дело.

Я сказала ей, что определенно согласна.

— Фактически, я собираюсь начать свою практику сегодня, и собираюсь заняться на полном серьезе. Я собираюсь практиковать бросание ножей в цель хотя бы час или два, или пока не пройдет сильная волна утренней тошноты.

На самом деле, не испытывая утренней тошноты или головокружения во второй половине дня, я закончила тренировку в течение трех часов прямо на обширном лесистом заднем дворе, чаще всего, поражая, мою цель на пробке.

В ту ночь я ждала возвращения Рида с заседания совета, с нетерпением ожидая услышать, как он и его советники, и лейтенанты решили справиться с Джерардом и оставшимися порожденными медведями, а также с желанием сообщить ему, что я решила использовать свои навыки метания ножа, чтобы помочь, независимо от того, что он сказал. Теперь, когда я действительно получила контроль над своим мастерством, не помогать не было даже вариантом. Я, конечно, тоже хотела помочь, потому что думала, что это будет продолжать сближать нас с Ридом. Возвращаясь к тому, как все было до битвы предыдущего дня, когда мы едва разговаривали, и когда просто вид друг друга за обеденным столом казался пыткой, было не то место, куда я хотела, возвращаясь когда-либо снова.

Конечно, я подумала, что если бы у нас с Ридом был еще один спор о том, что я хочу помочь обезвредить порожденных медведей с моей силой, мы, вероятно, не легли бы в постель в тот вечер, даже если бы он не видел необходимости избегать близости. Я подумала, стоит ли мне подождать, чтобы сказать ему, что намерена использовать свою силу против медведей из порожденных до тех пор, пока не отправимся спать вместе.

К сожалению, Рид даже не вернулся домой той ночью. По крайней мере, до того, как я уснула около полуночи. Он сказал мне, что до этого заседания Совета часто продолжались в предрассветные часы утра, поэтому не была уверен, почему я думала, что теперь будет по-другому, особенно учитывая, сколько нужно было обсудить о порожденных на этом конкретном собрании. Я предполагала, что просто надеялась.

Как и накануне, у меня было несколько невероятно блаженных, но разочаровывающих снов о нас двоих вместе, с нашими руками исследующими и нашими обнаженными телами, сливающимися воедино. По какой-то причине, вероятно, от отчаяния, моё подсознание, казалось, настаивало на том, чтобы не дать мне отдохнуть даже несколько часов без мыслей о Риде.

Невероятно, но на следующее утро, он уже ушел, когда я проснулась, хотя быстрый взгляд вокруг его комнаты сказал мне, что он спал дома. Его пол в душе и полотенце были все еще влажными, и его кровать была неубранной, не то, что я даже знала, делал ли он обычно это каждое утро.

В тот вечер, когда вернулась в дом после ужина у Полли с ней и Мэри, я наконец-то увидела Рида лицом к лицу и во плоти снова. И это зрелище стоило того, чтобы ждать. Только что вернулся домой с патрулей на окраине города со своими людьми, его густые темные волосы были взъерошены до такой степени, что были немного грязными, и он все еще был одет в свою обычную ежедневную форму: сапоги, потрепанные джинсы и футболку, которые все вместе составляли неряшливый и привлекательный вид, который я нашла неотразимым.

Он уже поужинал, присоединившись к некоторым из своих людей в городе, поэтому мы решили разделить десерт из клубники и пирогом вместе на кухне. Сидя напротив меня за столом, Рид сказал мне, что хотя все обсудили с советом в течение нескольких часов накануне вечером, он еще не уверен, что будут делать Джерард и остальные порожденные медведи.

— Думаю, сначала мне нужно собрать некоторую информацию, чтобы узнать, каковы планы Джерарда. Итак, я отправил своего рода шпионскую команду в Блэкбрук, где они проведут наблюдение, увидят и услышат, что смогут. Надеюсь, они узнают, каковы планы Джерарда теперь, когда все его планы, казалось, развалились после его поражения вчера. Я предполагаю, что он в состоянии шока и чувствует себя немного отчаянным, тем более что он потерял так много бойцов во время битвы, что может заставить его сделать что-то безрассудное… хотя, конечно, понятия не имею, что именно. Но в любом случае, отчаянный, безрассудный шаг с его стороны, может быть что-то вроде еще одного нападения на деревню, в то время как многие из его людей все еще восстанавливаются после травм, может сработать в нашу пользу.

— Как так?

Нахмурив брови, Рид поставил пустой стакан виски на стол.

— Ну… возможно, в следующий раз мы сможем быть более готовы к ним. Мы можем быть более подготовленными. Возможно, мы даже сможем устроить какую-нибудь ловушку.

Удовлетворенная его ответом, хотя он был довольно расплывчатым, я просто кивнула, а затем выпила последний глоток моего вина.

Когда поставила стакан обратно на стол, у меня возникла мысль и я подняла глаза, чтобы встретиться с глазами Рида.

— Итак… пока мы говорим о весомых вопросах… — колеблясь, я попыталась придумать тактичный способ спросить, что хотела. — Могу я прийти в твою спальню, чтобы мы могли снова заняться сексом?

Казалось, что это грубый способ сформулировать вопрос.

Тем не менее бледно-голубые глаза Рида, сверкая золотом в свете двух белых конусных свечей, которые я зажгла и поставила на столе, сказали мне, что мне не нужно продолжать дальше. Он как-то точно знал, к чему я клоню.

С легкой улыбкой, играющей по углам его полных губ, он потянулся по короткой длине гранита столешницы между нами и взял меня за руку.

— Как насчет того, чтобы мы с тобой прогулялись под луной?

Когда моё сердце внезапно забилось, я не могла не улыбнуться.

День был необычайно теплый для мая, так что, хотя солнце село час назад, вечер был не очень холодный. На самом деле он был почти благодатным для этого времени года, с температурой плюс пятнадцать-двадцать. Легкий ветерок доносил ароматы теплой земли, растущих зеленых листьев и цветущих цветов из общественного сада на востоке.

Под ясным темно-синим небом, усыпанным тысячами звезд, Рид держал меня за руку, вел через обширный двор к пешеходной тропе, которая петляла по лесам к западу от дома, где в первый день пребывания в Сомерсет, я имела несчастье встретиться с порожденным медведем.

Лунный свете делал его слегка загорелую кожу серебристой, Рид взглянул на меня.

— Итак, я так понимаю, ты не слишком злишься на меня из-за спора, который у нас был, так как разделила десерт и напитки со мной, и теперь позволяешь мне держать тебя за руку.

Ощущение его кожи на моей никак не давало мне вспомнить, о чем был наш спор прошлой ночью. Тем не менее трудно вспомнить, было не то же самое, что заставить меня забыть полностью.

По-прежнему твердо решив сказать ему, что собираюсь использовать свой навык метания ножей, чтобы помочь против Джерарда и его медведей, но, не прямо сейчас, я посмотрела на Рида.

— Я не злюсь из-за нашей маленькой ссоры, — я остановилась, понимая, что это не совсем так. — Ну… Думаю, если быть на сто процентов честной, я все еще немного злюсь.

Он нежно сжал мою руку.

— На самом деле не могу винить тебя, и хочу еще раз сказать, что мне жаль. Я не должен был ничего предполагать о твоих мотивах желать делать определенные вещи. Особенно мне не следовало делать предположений о том, как желание умереть могло сыграть роль в твоих мотивах. Это было неправильно с моей стороны, и я признаю, что определенно сделал несколько ошибок с тех пор, как ты приехала в Сомерсет. Все, что я могу пообещать, это то, что в будущем буду меньше предполагать и больше слушать, что ты говоришь мне, каковы твои рассуждения. И насчет того, что я сказал о тебе, как о не самой простой женщиной в мире… — Мы достигли края леса, и Рид остановился, взяв другую мою руку. Его красивые, с тяжелыми веками глаза мерцали в лунном свете, а также сверкали его почти черные волосы. — Саманта, хотя я изо всех сил старался бороться с этим, но я действительно люблю тебя. И тем самым имею в виду, что я действительно, действительно… очень люблю тебя. Это несмотря на то, что ты можешь иногда немного сходить с ума, и несмотря на то, что все еще немного злюсь на тебя за то, что вчера утром ты покинула дом, когда я сказал не делать этого. Но, несмотря ни на что, я не должен был говорить, что ты не самая простая женщина, с которой можно иметь дело, как будто это совсем плохо. Правда в том, что ты не самая легкая женщина, с которой мне приходилось иметь дело так, как думаю, что могу привыкнуть в конечном итоге. И несмотря на то, что что-то говорит мне, что у нас может быть еще несколько споров, прежде чем все это дело с «Порожденными кровью» будет разрешено так или иначе, я надеюсь, что ты чувствуешь то же самое. Надеюсь, ты думаешь, что я тот мужчина, с которым ты могла бы ужиться, как бы то ни было.

Ощущая небольшой электрический ток в тех местах, где были его руки на мне, я думала, что он тот мужчина. Я действительно думала об этом неделями, может быть, даже с тех пор, как почувствовала «дрожь».

— Я действительно так думаю, Рид. Я думаю, что не только смогу привыкнуть к тебе в долгосрочной перспективе, но смогу быть невероятно счастлива с тобой. То есть с тобой и нашим ребенком.

Лаская мои руки большими пальцами, он улыбался, отчего его идеальные белые зубы сверкали в лунном свете.

— Говоря это, ты делаешь меня очень счастливым мужчиной. А теперь, чтобы ответить на то, что, я думаю, ты собиралась спросить меня на кухне… Полагаю, ты собирался спросить меня, решил ли я открыть тебе свое сердце несмотря на то, что случилось с Шоном. И мой ответ на это заключается в том, что я думаю, что вижу это так: я больше не прочь попробовать. И поскольку альтернативой было бы наше ожидание воссоединения физическим способом в течение неопределенного периода времени, то я не уверен, что мы на это способны…

— Да, я определенно не способна.

Рид улыбнулся, снова сверкая своими жемчужно-белыми зубами.

— Мне тоже так не кажется.

После этого мы отправились в лунную прогулку по лесной тропе, все еще держась за руки. Поначалу мы шли тихо, просто слушая звуки ветра, шуршащего сквозь листья высоких деревьев, и редкое уханье совы. Атмосфера была немного жутковатой, и именно такая атмосфера мне нравилась ночью в лесу. Даже еще лучше, зная, что независимо от того, как долго мы шли или как глубоко в лес мы пошли, мне не страшно, потому что Рид со мной. Я чувствовала себя в полной безопасности с ним и под его защитой, что позволяло мне наслаждаться темным лесом без малейшего страха и беспокойства.

Через несколько минут мы начали говорить о походах и кемпинге, воспоминаниях из нашего детства, а затем начали обсуждать другие более общие воспоминания из нашего детства. И, к моему удивлению, я обнаружила, что могу рассказать Риду все что угодно, что удивительно, потому что никогда раньше не могла полностью открыться мужчине. Я никогда не была уверена, почему, но всегда чувствовала инстинктивную потребность охранять свои воспоминания, эмоции и сердце. Теперь я почувствовала как раз обратное. Чувствовала потребность в том, чтобы Рид понимал меня как женщину и человека, и знал меня, и чтобы я понимала и знала его.

Когда мы продолжили идти по лесу, почти безмолвно ступая по грунтовому следу, я рассказала ему все о том, как опустошена была, когда умер мой отец. Я плакала в течение нескольких дней, говорила Риду, почти без остановки, с отчетливой болью в груди, как будто моё сердце буквально разрывалось надвое. Что еще хуже, мой плач заставил мою маму плакать еще больше, за что я тогда чувствовала ответственность.

Как только преодолела свою первоначальную сердечную боль о том, что случилось с моим отцом, я очень редко говорила о нем с кем-либо снова, даже с близкими друзьями. Эта тема казалась слишком болезненной, хотя в последние годы, с течением времени, ситуация несколько улучшилась. По крайней мере, я не чувствовала, что моё сердце разрывается, когда кому-то говорила о своем отце.

Рид слушал, как я делюсь всем этим, давая моей руке несколько нежных, утешительных сжатий по пути. И когда мы остановились перед развилкой на тропе, я чувствовала себя так близко к нему и его поддержку, что у меня появилось желание сказать ему, что тренировала навыки метания ножа, чтобы бороться с Джерардом и порожденными медведями, хотя не хотела делать это во время нашей прогулки. Несмотря на это, по какой-то причине, я чувствовала, что в настоящее время, когда мы вдвоем в мирном, жутком, лунном лесе, делимся вещами и разговариваем, он может быть более восприимчивым к тому, чтобы выслушать меня и согласиться со мной, в конечном счете, давая мне свое благословение.

Итак, стоя на развилке тропы, когда он спросил, не хочу ли я продолжить путь, или отдохнуть минутку, или вернуться домой, я сказала, что хотела бы отдохнуть минутку, чтобы могла сказать ему что-то очень серьезное. Даже в тусклом лунном свете я видела, как он нахмурил свои темные брови.

— Хорошо, что ты хочешь мне сказать? Я хочу, чтобы ты знала, что можешь рассказать мне все.

Воодушевленная его словами, я глубоко вздохнула, взяв его другую руку, чтобы держать их обоих.

— Дело в том, что я практиковала свои навыки метания ножей, и собираюсь продолжить. Вчера я тренировалась несколько часов, и сегодня, работая над тем, чтобы держать умственную концентрацию там, где она должна быть, чтобы не потерять силы после боя на некоторое время. К концу трех часов сегодня… Рид, я абсолютно уверена, что смогу снова использовать свое мастерство, чтобы помочь всем в любых будущих боях.

— Но тебе больше не нужно никому ничего доказывать, включая меня. В городе говорят, что люди уже считают тебя героем. На самом деле, я думаю о тебе, как о герое. Тебе не нужно пытаться что-либо исправить, между нами, или доказать…

— Это не так, по крайней мере, не все. Сейчас я просто хочу помочь ради помощи, потому что у меня есть навык, который может помочь, и кажется, что это будет пустой тратой не использовать его. Теперь я просто хочу, чтобы Джерард и все его люди умерли. Во-первых, как ты сам мне сказал, они убили невинных мужчин, женщин и детей, и я хочу быть частью того, чтобы они не могли сделать то же самое с людьми в этой деревне, которая мне небезразлична. Во-вторых, порожденные кровью медведи мешают мне начать новую счастливую жизнь здесь, с тобой, как с парой. Я думаю, что ты и я оба знаем, что независимо от того, что мы чувствуем, мы не можем двигаться вперед и жить в мире, пока порожденные могут напасть.

— Это может быть, по крайней мере, отчасти верно… и именно поэтому мои люди, и я будем иметь дело с ними. Как только мы соберем информацию и сформулируем план…

— План, частью которого стану я, так?

— Нет… не так. Ты точно не будешь. И мы больше не будем об этом спорить. Я уже говорил тебе, что не могу и не позволю тебе участвовать в любой будущей битве с порожденными медведями, и я ни за что не изменю своего мнения об этом. Моё решение окончательно.

Когда моя кровь закипела, я вытащила руки из его рук и сложила их на груди.

— Ну, вот еще одно решение, которое нужно принять. Тебе нужно решить, примешь ли ты меня как женщину, с которой не так-то просто иметь дело, или попытаешься превратить меня в кого-то другого. Потому что задумайся на секунду… это именно то, что ты пытаешься сделать. Ты пытаешься превратить меня в женщину, которая довольна просто сидеть сложа руки, пока мужчины заботятся обо всем и ведут все бои, и это не я. Ты также пытаешься превратить меня в женщину, которая не использует особый талант, который ей дали, и это тоже не я. Так что тебе нужно решить, будешь ли ты поощрять меня быть тем, кто я есть, примешь мои недостатки и все остальное, или ты заставишь меня быть слабой имитацией себя, просто сидеть сложа руки, защищенной только тобой, каждую минуту каждого дня. Что, кстати, не похоже на то, с чем я смогу жить в долгосрочном будущем.

На этом я сказала все, что должна была сказать, повернулась и пошла обратно по тропе.

— Теперь я возвращаюсь домой. Пожалуйста, не следуй за мной. Я уверена, что ты можешь легко перейти в форму медведя и найти другой путь домой через лес.

— Саманта, пожалуйста, подожди минутку.

Прижимая руки к ребрам так сильно, что я чуть не повредила их, чтобы не обернуться.

— Я серьезно. Пожалуйста, не следуй за мной. Просто иди домой другим путем.

Зная, что Рид, вероятно, не собирался это делать, я побежала, показывая, что действительно не хочу, чтобы меня преследовали. Через минуту или около того, не слыша никаких звуков, указывающих на то, что он преследует меня, я замедлилась до шага, не желая спотыкаться о камни, палки или упавшие ветви в темноте. Примерно в это время лес стал слишком жутким. Затемненные пространства между деревьями стали слишком темными. Звук моих невероятно тихих шагов теперь звучал почти громоподобно в безмолвном лесу.

Тем не менее я знала, что сделала свой выбор, и мне придется жить с этим. Я не собиралась звать Рида, и даже не собиралась звонить ему по телефону, не то чтобы у меня был с собой мой телефон.

Через минуту или две я прыгнула на милю, когда зазвучала сова, а затем, почти сразу же, снова прыгнула, задыхаясь, когда увидела какую-то большую чернильно-черную форму, движущуюся по деревьям слева от меня. Сразу же это пространство чернильной черноты исчезло, став знакомой человеческой формой Рида. Выдохнув в спешке, я поняла, что темнота, которую видела, темнее, чем темные пространства между деревьями, только что была им в его медвежьей форме.

— Как ты смеешь следовать за мной и пугать меня до полусмерти?

Он вышел из густых деревьев и присоединился ко мне.

— Прости меня. Я просто подумал, что буду рядом, если ты испугаешься.

— Ну, я действительно испугалась. Но тебя.

Со вздохом и умоляющим выражением, или, может быть, это было выражение раздражения, он просто смотрел на меня в течение долгого времени.

— Пожалуйста, позволь мне проводить тебя до дома.

— Извини, но нет. Спасибо. Нет, если ты не позволишь мне использовать мои навыки метания ножей, чтобы…

— Нет. Давай не будем больше говорить на эту тему сегодня. И, чтобы убедиться, что ты не заговоришь об этом снова, я отвлеку тебя.

Фыркая, я крепко сжала руки на груди.

— Ну, удачи, потому что, когда я что-то задумала, ничто не может отвлечь меня.

— Является ли это фактом?

— Это действительно так.

— Давай посмотрим.

Нежно, он провел рукой под моим подбородком и приподнял моё лицо вверх, а затем поднес свой восхитительный рот к моему. Почувствовав его твердые, теплые губы, я сразу почувствовала, как моё тело расслабляется, и когда он начал углублять поцелуй, двигая руками, чтобы прижаться к моему лицу, мои руки, наконец, упали с груди в стороны. Примерно через полминуты после того, как он поцеловал меня, я почувствовала себя абсолютно безвольной, как мокрая лапша, с моими мышцами, как желе.

План Рида работал, но я еще не была полностью отвлечена, хотя, еще не забыла, от чего он собирался отвлечь меня. Поэтому, когда он в конце концов прервал наш поцелуй и спросил, работает ли его метод отвлечения внимания, я решительно сказала ему нет.

— На самом деле это не работает вообще. Тебе придется придумать что-то получше.

Рид подарил мне сексуальную полуулыбку.

— Вызов с радостью принят.

Как бы я ни была раздражена, мне очень понравилось, как это звучит.

Рид снова начал целовать меня, на этот раз с большей интенсивностью, хотя все еще с нежностью, которая вскоре заставила меня издавать тихие звуки удовольствия. Теперь я определенно отвлекалась, но еще не полностью и не до конца.

Итак, вскоре я прервала наш поцелуй, тяжело дыша.

— Я все еще не отвлекаюсь. Я думаю, ты можешь попробовать снять свою футболку и посмотреть, как это повлияет на меня.

Казалось, он наслаждался игрой, тут же повиновался, задрав футболку над головой, что позволило мне хорошенько рассмотреть все выдающиеся мышцы на его широкой груди и плечах. Один только сексуальный взгляд заставил меня хныкать от желания. Серебристый в лунном свете, каждый жесткий гребень и контур, казалось, умолял о моем прикосновении, и когда Рид обнял меня и снова начал целовать, я потакала себе, проводя руками по груди, а затем по спине, издавая мягкие стоны. Явно наслаждаясь собой, он позволил своим рукам начать блуждать так же, как и мои, перемещая их от спины до затылка с низким рычанием в его широкой груди.

Когда через минуту или две он прервал наш все более страстный поцелуй, его глубокий голос был невероятно хриплым.

— Как насчет сейчас? Ты уже полностью отвлеклась? Или я должен потерять еще несколько предметов своей одежды?

В этот момент я так отвлеклась, что даже не могла вспомнить, от чего он должен был меня отвлекать.

Я все равно кивнула.

— Да, да, пожалуйста… я хочу, чтобы ты снял всю одежду. И если быть честной, еще не полностью отвлеклась, это может немного помочь.

С блеском в глазах и изгибающимся в намеке на хитрую полуулыбку ртом Рид выполнил мою просьбу, сняв сапоги, носки, джинсы и боксеры, позволив мне увидеть его во всей его полностью обнаженной красе. И какое это было славное зрелище! От его мощных, мускулистых бедер, до его шести кубиков пресса, четко очерченной груди, я пировала глазами на его теле и голой коже, хотя я сосредоточилась на одной области, в частности, которая была областью, которая больше всего впечатляла.

Стоя высоко и гордо, его эрекция была совершенной красотой. Толстый, длинный, и из того, что я могла видеть в тусклом свете, уже твердый, как камень, это не могло быть более совершенным образцом мужского члена. Фактически, это был мужской член, о котором я мечтала всю свою жизнь, но до тех пор, пока не переспала с Ридом в первый раз. Но теперь, к моему величайшему удовольствию, я снова испытала все это. Однако сначала мне пришлось раздеться. И я хотела, чтобы Рид помог мне это сделать.

— Пожалуйста, раздень меня.

С мерцающими глазами он заговорил низким, хриплым рычанием.

— О.… так я могу принять это как знак того, что ты сейчас полностью отвлечена?

С бабочками, бунтующими в моем животе, я с трудом подняла свой взгляд с его толстого ствола на его лицо.

— Разве я что? О. О, да, да. Отвлечена. Думаю, да. Но, все же… Не думаю, что я достаточно отвлечена. И у меня такое чувство, что, если ты поможешь мне раздеться, это может сработать.

— Ты уверена, что здесь не слишком холодно для тебя?

— Нет. Если честно, даже немного жарко.

С нашими поцелуями, которые заставили меня вспотеть, я действительно немного перегрелась. Теплый весенний вечер, казалось, прошел от чуть выше пятнадцати до выше двадцати пяти в течение нескольких минут.

После того, как я сняла обувь и носки, Рид поднял мою толстовку над моей головой, а затем отбросил ее в сторону, глядя мне на грудь. На мне был кружевной красный лифчик, который показывал моё декольте с лучшей стороны, но он не долго пробыл на мне. С ускорением дыхания Рид снял его примерно через три секунды, а затем он просто смотрел на мою грудь, его дыхание еще более ускорилось. Когда он сжал их в своих больших, сильных, длинных руках, моё собственное дыхание стало достаточно быстрым, чтобы соответствовать его. И когда он начал целовать меня снова, используя большие пальцы, чтобы играть с моими затвердевшими сосками, я не могла сдержать длинный, низкий стон, хотя сделала это, даже не прерывая наш поцелуй.

Вскоре я потеряла джинсы и нижнее белье; даже не была точно уверена, как. Между руками Рида и моими руками, мои джинсы и нижнее белье, казалось, почти улетели по собственному желанию. После этого наши руки продолжали скитаться, но теперь по полностью гладкой голой коже.

Вскоре Рид разорвал страстный поцелуй, чтобы посмотреть на моё обнаженное тело в лунном свете, проводя взглядом с макушки головы до кончиков пальцев ног.

— Ты такая красивая, Саманта. Ты просто великолепна. Ты можешь заставить взрослого мужчину плакать от желания.

Или заставить взрослого мужчину чуть не потерять голос, подумала я. Голос Рида теперь был таким хриплым, что это был всего лишь тон или два от ларингита, который служил для усиления моего желания знать, что его собственное желание было настолько велико. Я уже не могла сказать ничего от быстрой скорости дыхания и крайней твердости его застывшего мужского члена.

Когда он обнял меня снова и начал целовать, я подняла ногу на его тонкие бедра, желая почувствовать его твердость возле моего самого чувствительного места, которое теперь пульсировало от потребности. Однако, к моему ужасу, я была недостаточно высока, чтобы сделать то, что хотела. Казалось, понимая, что я пытаюсь сделать, и где именно хочу почувствовать его твердость, Рид взял свой длинный ствол в руку и начал медленно двигать толстой головкой между моими гладкими женскими губами, скользя по моему самому чувствительному месту с каждым взмахом вверх, а затем снова по каждому удару вниз. Он делал все это, даже не прервав наш поцелуй.

Приятное ощущение его интимных ласк было почти больше, чем я могла вынести, до такой степени, что мои ноги стали резиновыми, чувствуя, как будто они не будут держать меня дольше. Как будто чувствуя это, Рид подвинул руку к моей спине, поддерживая меня, пока я стонала в его рот, слегка покачивая бедрами.

Этого хватило ненадолго, я нуждалась в большем, более значимом, каждом гранитном твердом сантиметре его мужественности. Однако, учитывая, что мы были посреди леса, с камнями, упавшими ветвями и палками, засоряющими грязный след под нами, я не была уверена, как мы могли бы заниматься сексом, не получая нескольких царапин и синяков, и без того стали бы невероятно грязными. Не то чтобы я действительно была против. На самом деле, я так отчаянно нуждалась в том, чтобы Рид привел меня к освобождению, что несколько царапин и грязная кожа будут стоить того.

Тяжело дыша, я прервала наш поцелуй и заговорила голосом почти таким же хриплым, как его.

— Пожалуйста. Я хочу ощутить тебя внутри себя. Мне плевать, даже если нам придется лечь на голую землю, камни и палки и все… я просто хочу тебя. Но, может быть, мы можем положить нашу одежду под нас, как одеяло или что-то.

— Или… У меня есть другая идея. Мы можем просто стоять, как сейчас, если хочешь. Я могу держать тебя все время.

— Но… Я не ультра-миниатюрная женщина, знаешь ли…, и уже набрала два фунта с тех пор, как забеременела.

— Я знаю… но я перевертыш, поэтому для меня держать твоё великолепное тело почти так же, как держать что-то легкое, как перо. Давай попробуем, по-моему, посмотрим, понравится ли тебе.

Я сказала «хорошо», и он поднял меня, положив руки мне под спину. Я подняла ноги, заперев лодыжки у него за спиной, упиваясь ощущением его твердости напротив меня и думая, что мне, вероятно, очень понравится его способ, хотя не была уверена, как он собирается попасть внутрь меня, так как мои руки были вокруг его шеи, и его руки были подо мной, чтобы я не упала на землю. Но я должна была знать, что у перевертыша будет какой-то трюк, который среднестатистический человек счел бы практически невозможным.

С очень нежными движениями Рид начал подтягивать меня на бедрах, стонать, пока он каким-то образом не расположил головку своего толстого члена у моего входа. Затем, после короткой паузы, он сжал мои бедра и медленно потянул меня к себе, пока каждый дюйм его твердого члена не был похоронен глубоко внутри меня. Простонав, я откинула мою голову назад, буквально видя звезды по мере того, как они мерцали в более обширном бархатистом небе над нами.

Оказалось, что мне понравился способ Рида заниматься сексом без необходимости валяться в грязи. Я на самом деле полюбила его. Покачивая бедрами, чтобы он оттолкнулся от меня, он снова опустил меня вниз на его значительную длину, Риду, по-видимому, тоже понравилось, если его частое громкое хрюканье и стоны были каким-либо признаком. Издав несколько очень громких звуков удовольствия, я вскоре потерялась в мире интенсивного, умопомрачительного удовольствия, заглядывая в его глаза так часто, пока он делал всю работу за нас обоих.

Это было совсем недолго, может быть, всего несколько минут, прежде чем ощущение глубоким и полностью наполнения его повторным толчком, отправило меня на небеса. В то время как Рид набрал темп, отталкивая меня от его бедер, казалось, что он собирается упасть через край неба. Я закричала, прижимаясь к его плечам, когда волна экстаза обрушилась на меня. Незадолго до того, как мой восторг утих, он достиг своей мощной кульминации рыча так громко, что сова где-то поблизости вдруг взлетела, неистово хлопая крыльями и ухая, как будто была поражена.

Некоторое время спустя, вернувшись домой, мы с Ридом обнаружили, что наши плотские аппетиты еще не полностью удовлетворены, и мы потеряли нашу одежду во второй раз в тот вечер, хотя на этот раз в его постели. Спустя долгое время после этого я заснула в тепле, силе и безопасности его объятий, наконец, полностью отвлеченная.

Прошло несколько дней. Мы с Ридом ужинали вместе каждый вечер, и еще совершили две лунные прогулки по лесу, становясь еще ближе друг к другу каждый день. Он попросил меня перенести все мои вещи в его комнату, что я и сделала, невероятно счастливая. Я дважды выражала свое желание помочь против Джерарда и порожденных медведей, и каждый раз Рид делал тщательную работу, отвлекая меня, однажды отвлекая меня так хорошо, что я наслаждалась двумя кульминациями во время одного сеанса отвлечения в глубоком лесу.

Я продолжала практиковать метание ножа, с каждым днем становясь все лучше и лучше, учась фокусироваться, несмотря на приступы утренней тошноты и головокружения. Я стала настолько хороша в своем мастерстве, что в один прекрасный день почти полностью измельчила новую цель, которую купила.

В конце недели, шпионы Рида вернулись с информацией, которую они тайком собирали в Блэкбруке. Разъяренный потерей тридцати своих людей и озадаченный тем, почему он не победил Рида и его людей легко, Джерард планировал напасть на Сомерсет еще раз, как только его оставшиеся люди будут исцелены от ран, вероятно, в течение нескольких недель.

На самом деле Джерард был так взбешен своим поражением, что хладнокровно убил одну из своих пяти жен, когда она осмелилась предположить, что, возможно, он должен просто покинуть Блэкбрук, переместить свою группу куда-то далеко и принять, что Сомерсетом правит Рид.

С ледяным холодком, танцующим вдоль моего позвоночника, я спросила Рида, как Джерард убил свою жену, надеясь, что все, что он сделал, было быстрым и безболезненным, насколько это возможно. Тем не менее, хмурый взгляд Рида сказал мне, что этого не было даже до того, как он заговорил.

— К сожалению, в своей медвежьей форме Джерард перерезал горло этой женщине, но она имела несчастье не умереть сразу и попыталась бежать… поэтому Джерард позволил ей бежать, зная, что она скоро истечет кровью до смерти, что она и сделала. Я не думаю, что мы должны чувствовать себя слишком ужасно из-за этого. Много лет назад, эта же женщина заколола и убила двух других жен Джерарда просто потому, что она ревновала. Одной из этих жен было всего восемнадцать, и она была на седьмом месяце беременности.

В ужасе от того, как кто-то мог убить из простой ревности, теперь я не чувствовала себя слишком ужасно из-за того, как умерла женщина.

Некоторое время спустя, прежде чем я смогла спросить его, что он намеревался сделать с запланированной второй атакой Джерарда, Рида отвлек телефонный звонок от его второго командира, Алекса. По-видимому, у Джерарда были свои шпионы, и один из них только что был замечен к востоку от города, пытаясь подслушать разговор между двумя людьми Рида, которые отдыхали от патрульной службы. Рид должен был уйти, сказав, что мы поговорим позже. Тем не менее он не вернулся в тот вечер, и все еще не был дома, когда я легла спать одна около одиннадцати. Свернувшись калачиком с частью одеяла, которая все еще таила в себе его запах.

На следующий день, он вел своих людей в патруль, а я была занята тренировкой метания ножа. Июньский день можно было описать только как великолепный, и у меня возникло искушение почувствовать, что в моем маленьком мире все в порядке. Но, конечно, была только одна проблема, и это была неопределенность с Джерардом и то, что он может сделать, нависшая над всем городом. С каждым днем моё желание увидеть его мертвым росло и росло. Как и моя решимость помочь сделать это, даже если бы мне пришлось сделать это самой.

Я планировала снова поднять этот вопрос с Ридом за ужином в тот вечер, и была рада, когда он появился точно вовремя в семь, несмотря на то, что в тот день были замечены еще два шпиона из порожденных, и ему и его людям пришлось иметь дело с ними, то есть они должны были разыскать и убить их.

Зная, что он, вероятно, голоден, я планировала подождать, пока Рид все не съест, чтобы сказать что-нибудь о моей постоянной решимости помочь. Я также хотела бы знать, составил ли он еще план действий теперь, когда у него есть сведения о планах Джерарда. Я подумала, что все это может подождать до десерта. Мэри сделала малиновый чизкейк из белого шоколада, один из любимых Ридом, и я надеялась, что как только он попробует кусочек, это может сделать его не восприимчивым к некоторым вещам, которые планировала сказать. Это была довольно длинная пытка, но я подумала, что, вероятно, стоит попробовать.

Однако, прежде чем мы добрались до десерта, Мэри вылетела из кухонной двери, с половником в руке, и бледная, как если бы она увидела привидение. Ее скорость и внешность, с белым как мел лицом и широко раскрытыми глазами, были настолько тревожны, что Рид взлетел со своего места с широко раскрытыми глазами.

— Мэри, в чем дело? Что случилось?

Внезапно остановившись у стола, она несколько минут стояла, тяжело дыша, пытаясь перевести дыхание, прежде чем заговорить.

— Передний двор. Пожалуйста, просто посмотри.