Желанная Шести

Ложка дегтя испортит бочку меда

Я стремительно мчалась по запутанным коридорам поместья. Ярость сжимала горло, когда я, завернув за очередной угол, столкнулась с пустым залом.

– Черт возьми! – выкрикнула я, и мой голос отозвался гулким эхом. В порыве отчаяния я ударила кулаком по холодной каменной стене. Боль пронзила костяшки, и, отдернув руку, я увидела, что она запачкана кровью.

– Я оставлю тело тебе на этот день, – прошептала нечисть в моей голове. – Я устала от этого безумия. Никогда за все столетия своего бессмертия я не испытывала такой ярости к мужчине, как сейчас! Ты можешь забрать Морана себе даже без ягоды. Он невероятно талантлив в умении быть невыносимым. Позови мне, дорогая, если я тебе понадоблюсь.

В голове настало затишье. Я глубоко вздохнула, отступила назад и закрыла глаза. Мне нужен был свежий воздух.

Я бросилась к ближайшей двери и распахнула её настежь.

Внутри я обнаружила старую, давно забытую комнату для гостей, покрытую пылью. Ноги сами понесли меня на балкон. С последним усилием двери со скрипом распахнулись, открывая заснеженный простор.

Выйдя на воздух, я глубоко вдохнула. Передо мной раскинулась обширная долина, укрытая белым покрывалом, а далекие горы возвышались, как древние стражи.

Облокотившись на перила балкона, я заметила что-то: белый лис неподвижно стоял между деревьями, его яркие глаза блестели в сумерках.

Внезапно дверь в комнату со скрипом отворилась. Сначала я приняла это за порыв ветра, но затем заметила тень, скользнувшую внутрь. С удивлением я вскоре разглядела Рати, сидящего у стены.

– Рати, – выдохнула я, опускаясь на колени рядом с ним. Его кожа была бледной, темные круги подчеркивали ввалившиеся глаза. – Как ты себя чувствуешь? Выглядишь неважно.

Он тупо смотрел перед собой, погруженный в свои мысли.

– Я не спал три ночи, – пробормотал он, его голос едва слышен. – Я думал о тебе и Агнии.

Он протянул мне смятый листок бумаги, и я в замешательстве развернула его.

– Что это? – спросила я, просматривая страницу, заполненную торопливо нацарапанными сравнениями характеристик двух людей. Рати… И Агния.

– Просто… прочитай, – настаивал парень, нервно покусывая щеку.

Я начала читать вслух некоторые черты.

– Ты добрый, преданный, но… немного упрям.

Я нежно погладила его по щеке, одарив улыбкой.

– Зачем же ты это написал?

– Чтобы ты знала, какого парня променяла.

– Рати, дорогой… Ты можешь свободно покидать территорию поместья в отличии от других. Однажды ты найдешь в городе хорошую девушку, что полюбит тебя всем сердцем. Я уверена.

– Мне не нужна никакая девушка! – воскликнул он, вскакивая на ноги. – У меня очень специфический вкус на женщин.

– На женщин? Но ты же ещё…

– Что? Слишком молод? Нет!

Он схватил меня за плечи, его хватка болезненно сжалась на мне. Его когда-то безмятежные голубые глаза теперь пылали яростью.

– Рати, ты делаешь мне больно…

– Больно? Да что ты знаешь о боли, Сирин? Нет, не буду больше звать тебя так! Шура. Так знай, Шура, ничто уже не сможет ранить меня сильнее, чем ты умудрилась! – выпалил волчонок, выхватив бумагу у меня из рук. – Сожгу ее к чертям.

***

После напряженного разговора с Ратишей я удалилась в свои покои, не в силах появляться больше на публике. Мне нужно было очиститься от хаоса, царившего в моей голове.

Я наполнила ванну и разожгла печку под ней, чтобы подогреть воду. Когда вода постепенно достигла приятной температуры, я медленно разделась, позволив волосам свободно упасть на оголенную спину.

Меня охватило неприятное чувство, что за мной наблюдают. Я огляделась, но ничего не увидела – только маленькое окошко в смежной уборной было слегка приоткрыто.

Я накинула шелковый халат и подошла к окну, намереваясь его закрыть. Ощущение, что за мной наблюдают, не уходило, посылая мурашки по коже.

Откинувшись на спинку ванны, я прикрыла глаза, позволяя теплу окутать меня. Как только я начала засыпать, моя голова склонилась набок, и я скользнула под воду по самый нос. Внезапно в голову закралась мрачная мысль: если бы я утонула, возможно, я была бы свободна от тьмы внутри себя, от того, чтобы причинять боль окружающим своим поведением.

Внезапно что-то мягкое коснулось моего лба. Я подумала, что это игра моего разума, но легкое касание продолжалось, заставляя меня проснуться. Я приоткрыла глаза и увидела, что на краю ванны восседает белый лис, игриво задевая хвостом мое лицо.

Кума.

Я отпрянула, поспешно прикрывая грудь руками. Лис наклонил голову, его желтые глазки озорно сверкнули.

Кума некоторое время изучал меня, затем запрыгнул на подоконник и хвостом распахнул окно. В мгновение ока он растворился в морозном воздухе.

Он, что?… Только что смотрел, чтобы я не утонула? Нет… Вряд ли лис способен на такие сентиментальные вещи.

Я вылезла из ванны, завернувшись в полотенце. Крохотная записка выскользнула из моих волос и упала на пол.

«Оставь окно в своих покоях открытым на ночь», – гласила она.

Меня охватила паника. Я бросилась в свою спальню, убедившись, что все окна плотно закрыты. Я задернула шторы, погасила свет и заперла за собой дверь. Забравшись с головой под одеяло и зажмурив глаза, я страстно желала, чтобы поскорее наступило утро.

Лежа в тишине, я ощущала, как время медленно тянется. Наверное, прошло несколько часов. Было тихо, как вдруг донеслось слабое царапанье по окну. Страх сразу охватил меня. Неужели это лис?

«Пожалуйста, прошу тебя… Мне нужна твоя помощь! Я не в силах справиться с ним одна. Помоги мне избавиться от него!», – мысленно взывала я к своей вурдалачьей половине.

Едва я вылезла из кровати, думая выскользнуть из спальни в коридор и позвать кого-нибудь на помощь, как сзади меня обхватили чьи-то руки. Лис обнял меня за талию, притянув к себе. Я издала лишь слабый испуганный вздох. Он пах лесной чащей, а кожа его ощущалась, как прикосновение раскаленных углей.

– Мышонок, мышонок, мышонок!… Ты – мечта любого зверя. Тело человека, натура вурдалака. Красивая, веселая…

– Забыл упомянуть "вкусная". Иначе слюни бы так не пускал каждый раз при виде меня… – пробормотала я с ухмылкой.

– И умная, – усмехнулся лис, вдыхая аромат моих волос.

– Продолжай говорить… Мне нравится звук твоего голоса. Такой бархатный…

Я прислонилась к нему, чувствуя напряжение в его теле.

– Кума… – тихий стон сорвался с моих губ, заставив его напрячься.

– Не зови меня по имени, глупый кролик! Это тебе не "любовные утехи", это – взаимовыгодное сотрудничество.

Мои пальцы нерешительно замерли на пуговице у него на поясе.

– У тебя есть два варианта, сомнительный кролик. Либо действуй так, как хочешь сейчас, либо пожалеешь потом, что не сделала этого, – поддразнил он.

Я мысленно обратилась к моей притихшей Шуре: «Ты хочешь, чтобы я избавилась от него, Шурочка? Я могу. Знаю самый простой способ для таких, как он. Смотри и учись, моя дорогая!»

Я порывисто обняла Куму, и слезы потекли по моим щекам. Лис поначалу замер, а затем сразу же оттолкнул меня.

– Я всегда знал, что кролики – жалкие существа! Я должен наказать тебя за то, что потратила мое время впустую! Но я знаю, что нет большей боли, чем твое ненасытное вурдалачье желание. Я чую это. Знаю, как невыносимо терпеть, когда вокруг так много потенциальных жертв для жатвы. Прощай, отчаявшаяся! Зови, когда в твою хорошенькую головку придет немного мудрости.

Он развернулся, чтобы уйти, но остановился, оглянувшись на меня.

– Прежде, чем мы расстанемся, я оставлю кое-что, о чем будут скулить эти псы зловонные. Маленький подарочек тебе, чтобы потешить их самолюбие!

Я почувствовала его горячее дыхание на своей шее, за которым последовала острая боль в плече.

– Так… вкусна! – прошептал Кума мне на ухо, его горячий язык оставил влажный след на моей коже. Я услышала его тихий смешок у окна.

Внезапно дверь распахнулась, и кто-то ворвался внутрь, направляясь прямо к Куме.

– Не лай, волчонок! Коли не умеешь хорошо стеречь, – усмехнулся лис, ускользая в тень.

Я опустилась на пол, вокруг меня растекалась лужа крови, острая боль пронзала мою ключицу. Я знала, что она была сломана, но сила вурдалака уже работала над исправлением этого состояния.

Сильные руки подняли меня, прижимая к знакомой груди. Запах сосновой хвои и дыма от костра окутал меня – это был Юргис.

Он обернул одеяло вокруг моих плеч, укачивая меня в своих объятиях. Почему он вдруг решил утешить меня? Не похоже на него совсем…

– Ты ведь знаешь, что Моран бы убил бы тебя за это, да? – прошептал он, касаясь губами моего виска. – С лисами дружбу водить. Он бы этого не потерпел в своем доме.

Юргис опустил меня на кровать, и я ждала его возвращения, доверяя ему больше, чем когда-либо прежде. Что-то в нем кардинально переменилось.

Он вскоре вернулся. Аккуратно подняв меня на руки, он перенес меня в ванную своих покоев, что были совсем рядом с моими.

Меня опустили в горячую воду, наполненную эфирными маслами и лепестками каких-то цветов.

– Я не буду зажигать свечи. Ты бы накричала на меня и сказала, что я привел тебя сюда, чтобы только посмотреть на тебя в намокшей ночнушке, – пошутил он. – Полежи в воде, пока от тебя не выветрится эта отвратительная лисья вонь!

Я вспомнила о розах, которые получала каждое утро с тех пор, как приехала в поместье – горько-сладком напоминании о прошлом.

– Юргис, – нерешительно позвала я. – Это ты прислал мне розы тогда?

– Да.

– Почему остановился?

– О, ты не собираешься спрашивать, зачем я вообще это делал? – он усмехнулся, чем поднял мне настроение. – Хорошо, расскажу тебе. Ты понравилась мне с первого взгляда. Говорю тебе это сейчас только потому, что больше не нравишься мне ни с первого, ни даже с последнего взгляда. Поэтому и перестал цветами тебя заваливать. Не заслуживаешь.

С этими словами он вышел из комнаты, а я еще глубже погрузилась в ванну. Лепестки роз закружились вокруг моего тела, оказываясь на моем лице: щеках, губах, глазах.

Темнота еще больше окутала меня, и я оказалась в другом мире – в видении прошлого Юргиса. Но почему было так темно? Я ничего не могла разглядеть. Что-то было не так. Вокруг меня раздавались какие-то голоса, знакомые и в то же время далекие. Я слышала смех маленькой сестренки Юргиса, его обещания построить для них большой дом вдали от бессердечного города.

– Я буду оберегать тебя, пока ты не подрастаешь, обещаю, – поклялся юный Юргис.

Но затем атмосфера мрачно изменилась. Воздух наполнился слухами о войне между двумя губерниями – Черноградом и Белоярском. Я слышала хаос восстания, звуки вторжения в их дом. Крики его сестренки пронзали мой слух, она звала его, в то время как лютые мятежники издевались над ним в другой комнате, их смех был жестоким и издевательским.

– Юргис! – прокричала она в последний раз своему брату.

Но темнота поглотила ее крики. Я почувствовала его боль, тяжесть его беспомощности, когда он искал ее, искал на ощупь в полной темноте по всему дому. А потом… все стихло.

Я очнулась в ванне, уже прохладная вода касалась моей кожи. Жуткое "видение" не выходило у меня из головы, и я изо всех сил пыталась понять его смысл. У Юргиса был прекрасный слух. Он различал мое присутствие еще до того, как я приближалась. Он лучше всех метал ножи. Было ясно, что он много тренировался над этим.

Кусочки мозаики вставали на свои места, раскрывая глубины его прошлого и тени, которые преследовали его.

И тут я все поняла. И от этого внутри у меня все похолодело от разных чувств: сочувствия, ужаса, печали и тревоги.

До того, как Юргис получил обличье волка, он был незрячим человеком.