Жена для Императора морей (СИ)

ГЛАВА 1. Малознакомец-прилипала и дёрганная карлица

Она снова забирается под пляжный зонт, прячась от не слишком ласковых лучей июльского солнца. Зачем вообще на море приехала? Сидеть и… читать? В тонких белых пальчиках книжка в мягкой обложке и сок прямо в кокосе. Устраивается на шезлонге, зачем-то накрывается полотенцем и с минуту выбирает позу поудобнее…

Ну, с этим Рома вполне себе может помочь. Он ухмыляется и замирает, заметив неловкое движение руки незнакомки и то, как распускаются её золотые локоны.

Натуральная блондиночка.

— Что смотришь? Подкати уже к ней, — Валера хлопает его по плечу.

Сам он лысый, обгоревший как кочерга, но в хорошей форме, которую ему откровенно нравится демонстрировать.

В ответ Рома кривит губы в ухмылке и хмыкает.

— К ней? Я? Ты серьёзно? Видел её вообще? — для наглядности, чтобы друг наверняка рассмотрел получше, он указывает на неё рукой, как бы обведя её силуэт. — Странная. К тому же мне тёмненькие больше нравятся.

— Ну да, сидит уже второй день на одном месте… В смысле, в одно и то же время. А ты знал, что она наша соседка? Я в отеле её видел. Если это она. Удобно. А то, что неудобно — тоже хорошо, себя преодолевать надо. Выходить, это, из зоны комфорта. Вот я вышел — и вот, — показывает на свои кубики, будто бы напрочь забыл о предмете разговора.

Девушку вообще можно назвать предметом?

Если она лежит на пляже, даже не загорая, и нос из-под зонта не суёт — вполне.

Рома наблюдает за другом с раздражением.

Он, вообще-то, тоже в неплохой форме. И копна пшеничных волос у него знатная. И загар персиковый, идеальный. Не то, что у этого вот…

Он ведёт плечом, будто пытаясь стряхнуть с себя неприятное чувство, и снова бросает взгляд на незнакомку.

— Выходить из зоны комфорта, друг мой, означает преодолевать себя. А заполучить её, для меня как раз плюнуть.

— Она небось и девственница, — хмурится Валера, пытаясь подобраться ближе, чтобы рассмотреть всё получше экспертным взглядом, — очкастая, закомплексованная, значит. Пошлёт, потому что ты слишком хорош, — звучит это как-то снисходительно, будто недоговорено «конечно, не настолько, как я, но всё же…». — Не знаю, Ромк, ну хочешь, поспорим? На пять тысяч. Её трусики должны быть у тебя к ночи.

Рома смеётся, обнажая белые, крупные зубы, а затем обворожительно, будто уже ей самой, улыбается. И протягивает Валере руку.

— А давай. Спорим!

— Нахохлился как ради курицы! Иди уже! Я, — звучит с придыханием, — буду рядом.

Рому передёргивает.

— Да ну тебя!

И через минуту он уже присаживается возле девушки.

— Привет, чего скучаешь? — снимает Рома свою полупрозрачную футболку. — Ну и жара.

Она как раз в этот момент что-то шепчет, нахмурившись и уставившись в жёлтые страницы.

Что-то вроде:

— Как он мог так поступить с ней! Боже, там ведь всего тридцать страниц осталось, чёрт…

Она облизывает губы и поднимает на него взгляд голубых глаз, в которых за стёклами очков мгновенно проявляется испуг.

— А? Что?

— Скучаешь, говорю? Видел тебя и раньше, всегда одна ходишь… Меня Романом зовут, — улыбается.

Она прячет книжку под полотенце, заправляет прядь волос и скромно улыбается.

А затем выдаёт:

— Курортным? Любовь.

— А? Что? — наступает его черёд удивляться.

Она заметно смущается, краснеет и поясняет:

— Имя такое.

Роману требуется несколько секунд.

— А, — тянет он. — Любовь… Красивое имя. Ну, если я курортный Роман, имя у тебя подходящее. Есть планы на вечер?

— Ну, — Люба качает головой, — я просто песню вспомнила. Старенькую…

Чёрт. «Старенькую». Вот кто так разговаривает?

Есть в ней один минус, который она за собой знает, но сделать ничего не может — социальная неловкость.

В целом хорошая, адекватная девушка, но может что-то ляпнуть невпопад.

— Нет планов. В смысле, нет, не нужно себя предлагать. Но спасибо.

— Вот те на, — будто обижается он и запускает в свои волосы пальцы, чтобы эффектно зачесать их назад. — Отказалась от меня так, будто не общество своё предлагаю, а напиток какой-нибудь или закурить… Что, не подхожу, или, — снова та самая улыбка, — пугаю? Я приличный парень, просто прогуляемся или в кафешке посидим, — и пододвигается к ней ближе.

— Это что, домогательства? — уточняет Люба, мгновенно растеряв всю свою неловкость. — Я вас правильно понимаю?

Она хватается за кокос, наполовину полный.

Потому что оптимистка.

— Что? — отшатывается он, не ожидая такой реакции. — В смысле? — и спешит взять себя в руки и хоть как-то исправить ситуацию. — Часто придурки всякие знакомиться подходят, да? — льстит ей, пытаясь показаться понимающим и дружелюбным.

— Такие, как ты, — всё же отпивает она из кокоса, вместо того, чтобы выплеснуть уже тепловатую водичку в лицо этому Роману… курортному. — Не смею задерживать.

Демонстративно отводит от него взгляд.

Вблизи Люба выглядит на удивление хорошенькой.

— Хм, — не находится он, что ответить, и какое-то время продолжает сидеть рядом.

Но понимая, что напором своим сейчас может испортить всё ещё сильнее, поднимается, чтобы вернуться к поджидающему его другу.

— Курица…

Валера ржёт:

— Неа, цыпочка! Гони деньги, я тут с хорошими девочками договорился на экскурсию сгонять. Знакомься, Танечка и Светлана.

— Пока официально, — вскидывает подбородок одна из жгучих брюнеток.

— Привет, — отзывается Рома не очень дружелюбно. — Деньги в номере оставил, идём, — цепляет он друга за локоть. — Я тебе их, конечно, отдам, но она будет моей, увидишь.

***

— Фух, ну и тип! — выдыхает Люба, как только этот самый быстрый Роман в её жизни скрывается из виду.

Как он мог подумать, что может оказаться интереснее, чем финал этой книги? Да вообще любой книги… Незнакомый мужчина, который хочет познакомиться просто, потому что она сидит одна и «скучает».

Как это вообще — скучает?

То есть она несостоятельна без его голого торса рядом?

Пусть и вполне себе красивого…

— Тьфу, разозлил.

И погода портится.

Люба сама не заметила, как солнце скрыли тяжёлые, тёмные тучи, а море заволновалось. Такую погоду опасно пережидать на берегу: люди собирают манатки.

Как по ней — отличный момент, чтобы искупаться без лишних глаз. Не то чтобы она настолько стеснительная, просто днём купаться среди сотни отдыхающих в тёплой, будто переваренной воде — не слишком приятно. А уплыть подальше она не может. Не умеет, но планирует научиться. Надо ближе к ночи приходить или с утра.

— Когда никого нет, чтобы как можно благополучнее утонуть! — возражает Люба себе и прицокивает языком.

Финал книжки лучше, наверное, оттянуть. По такой свежей погоде будет приятно прогуляться по рынку, купить сладостей, фруктов и ароматной варёной кукурузы.

А затем… закрыться в номере и просто отдыхать.

Она долго собиралась в этот отпуск, давно копила, и вот, наконец, свершилось!

Маринка, её подружка, с которой они поехали сюда вместе, всё удивляется, почему она не ходит на тусовки, ни с кем не знакомится, и вообще.

Делает то, что можно и дома делать! А надо… Что? Сидеть в незнакомой компании, пить пиво и смеяться над каждой дурацкой шуткой?

Тогда и про Маринку можно сказать, что она это прекрасно и в Саратове практикует!

Но Люба работает иногда и на двух работах, три месяца назад ещё тяжело рассталась с женихом — поняла, что не её человек, насиделась с детьми родственницы и решила просто по-человечески отдохнуть. Купаться, вкусно есть, много спать, читать и гулять не слишком знойными вечерами.

Звучит скучно?

Нет!

Звучит как хороший способ вывести тёмные круги под глазами!

А мужчины… Ну, всё может быть.

Но точно не с тем, кто считает, что её внимание можно привлечь оголившись!

Она смеётся, вспомнив об этом. Приятно, конечно. Но как это вообще должно работать?

Почему она должна тратить драгоценные деньки отпуска на какого-то полуголого мужика, пусть даже он и Роман.

Мог бы хоть беседу завести какую-нибудь. Или мороженое купить. Она бы на его месте постаралась лучше!

— Ладно, — шепчет Люба сама себе, наблюдая за тем, как люди собираются уходить с пляжа. По громкоговорителю объявляют шторм. — Хватит думать об этом… Впечатлилась как.

Она берёт книжку под мышку, полотенце накидывает, как плащ, и шлёпает по гальке к курортному городку. Из-за погоды привычный гомон не настолько врезается в уши, морской солёный и свежий запах мешается с дымным от угощений, которыми здесь торгуют на каждом углу.

Люба замечает сувенирную лавочку с русалом на вывеске и решает зайти, чтобы полюбопытствовать.

Хотя на всякие статуэтки и магнитики лучше вообще не смотреть! Слышала она байки всякие о курортах… И глазом, говорят, моргнуть не успеешь, как окажешься обвешенным морской символикой и без денег на обратную дорогу!

Так и появляются курортные работники.

Люба вскрикивает, когда её кто-то хватает за волосы.

— Прячемся! — визжит Маринка и затягивает её в лавку.

— Что случилось?

— Там эти, — шепчет ей на ухо, щекоча Любе щёку своими каштановыми кудрями, — не отстают. А я всего то сказала, что курить в неположенном месте запрещено! Запах духов мне перебивают. Я духи, — оттягивает цветастую блузку, чтобы дать подруге понюхать, — новые купила. Классные, правда? — и тут же снова переходит на взбудораженный шёпот: — Они тоже понюхать попросили. Извращенцы! Явно местные. Или приезжие. Не знаю, что хуже.

Люба морщится и открывает рот, чтобы что-то сказать. Но вместо этого выдыхает и произносит уже явно спокойнее, чем могла бы:

— Не нужно ходить к извращенцам и с ними заговаривать! Они думают сразу, что ты на всё согласная, внимание привлекаешь! Или… — отступает она от Маринки в сторону, — ты и вправду…

— Нет! — взвизгивает она. — Ну… то есть, не так же. Их пятеро. Стояли такие, курили… Один только мне понравился. Но я ж не думала, что все толпой меня преследовать начнут! Брр, — её передёргивает. — Ой, ракушечки! — тут же переключается она на сувениры. — Смотри, какие прикольные, радужные!

Маринка, конечно, пропускает толпу несущихся по дорожке мужиков. Люба с трудом опускает брови.

Хорошо, что их не заметили.

— Ну ты даёшь, — усмехается она и, наконец, получше оглядывает тесную лавчонку. Стены увешаны плакатами, досками с магнитами, картинами на морскую тематику, на полках подделки — ракушки, жемчужины, чайки, русалки… много русалок.

На это есть спрос?

А на двухметровую фигуру… русала? Мощный хвост с плавниками, рельефный торс, чёрные волосы до плеч и голубо-синие, топазовые глаза.

— Этот не продаётся! Часть моей коллекции. Здесь вообще мало что продаётся, девочки… Что вам надо?

Голос властный, с хрипотцой, женский, доносится откуда-то снизу, но её обладательницы не видно.

Маринка тут же хмурится.

— Как это, не продаётся? А зачем тогда? А деньги вы за что берёте, за просмотр? Я не согласна, — звучит так, словно она готова отдать все свои деньги из принципа за… да хоть за фигуру русала. Будто Маринку собрались обокрасть, но не так, как ей хотелось. И это возмутительно!

Люба смеётся и кладёт книжку и полотенце на прилавок.

— Наверное, оно здесь просто стоит, как украшение, не надо ничего… — она вздрагивает от неожиданности, когда ловит на себе взгляд синих глаз, — платить. Здравствуйте!

К ним выходит сосредоточенная, хмурая карлица, попеременно бросающая взгляд на стеклянную дверь.

— Нехорошая погода, нехорошая… И вы — предвестники!

Она… красивая, несмотря на свой рост. С очень выразительными чертами лица, локонами чёрных волос почти что до пола и полными, яркими без помады губами.

И странными повадками.

— Предвестники чего? — не понимает Маринка и отступает от неё Любе за спину. — А вы тут… это всё ваше, да? А ракушки тоже не продаёте? Вон те, — кивает на радужные острые завитки. — Красивые.

Карлица отворачивается от вида начинающего накрапывать дождя и оживляется, буркнув «может, так что-то…»

— Да, девонька! Ракушки все продаются. Посмотри, какая тонкая работа! Всего пятьсот рублей. Но тебе скидочку сделаю — четыреста восемьдесят. Вот, — подходит и с трудом достаёт коробку с ракушками. — Тебе зелёную, голубую или розовую? Или ты хочешь всё сразу? Вижу, что хочешь! По глазам вижу!

Люба усмехается, наблюдая за этим. Всё, оставаться Маринке теперь здесь на отработку продавщицей кваса или официанткой в прибрежном ресторанчике…

Во всём этом русалочьем великолепии есть что-то жуткое. И красивое. Она засматривается на статую, но отворачивается, когда ей кажется, что топазовые глаза сверлят её взглядом в ответ.

А вот глаза Маринки разгораются азартным огнём.

— Всё хочу, да. Ещё и по скидке! Так мило. Люб, ты слышала, мне решили за четыреста продать! Смотри, прелесть какая. Розовые особенно.

— Четыреста восемьдесят! — добавляет карлица, но так, для проформы, не слишком громко и с наимилейшей улыбочкой. — Хорошо-хорошо… А вот жемчуга тебе нужны? На шею? Бусы! Будешь самой красивой здесь! Амулеты ещё есть… Вот — чтобы привлечь мужчину, для красоты, долголетия, многодетности…

Это уже интересно. Люба подходит к ним ближе, но не так чтобы попасть в сеть шопоголизма.

— А есть, чтобы спать получше? Какие-нибудь травяные подушечки или настои?

— Пф, — бросает на неё Маринка возмущённый взгляд, — старуха, что ли? Не слушайте её, вот что там про мужчин и молодость было? Давайте нам. Амулеты, это тема! Я в журнале читала одном, только ему доверяю. Так там про энергетику было, что вещи её хранить могут. А амулеты, это такие вещи, в которые эту энергетику намеренно запихнули, чтобы они потом её отдавали людям. Да? — спрашивает у карлицы деловито, будто и вправду со знанием дела.

— Запихнули, да… Запихнули, чтобы запихнули… — карлица ухмыляется.

Люба теряет интерес к разговору и подходит к полке с украшениями, где как раз очень удобно висит зеркальце. Может быть, и вправду прикупить что-то небольшое, что можно носить дома, на память о поездке?

В магнитиках никакого толку нет, а вот аккуратные бусы с якобы жемчужинками смотрятся неплохо.

— Нет, не показалось! — тут же теряет весь торговый запал карлица, когда до лавки доносятся оглушительные раскаты грома и отсвечивают высверки молнии.

Маринка вздрагивает.

— Эдак ударило! Жуть. Ну, считайте мне вот это, — набирает в жменю всё, что ей приглянулось.

Карлица качает головой.

— А ну, положи всё на место и убирайся!

Она подбегает к двери и влепляется в стекло, прижавшись так, будто надеется просочиться сквозь — лицом и руками. Кто-то вскрикивает, проходя мимо и случайно переводя на неё взгляд.

— И заспанку свою забирай!

На улице разворачивается настоящая буря.

— Да что происходит? — отвлекается от своего отражения Люба.

— Ненормальная, — шипит ей обиженная Маринка, кивая на хозяйку лавки. — Идём лучше… — и с тоской смотрит на ракушки.

— Да мало ли, купишь ещё где-нибудь…

«Или не купишь… Это даже лучше…»

— Идём, пока всё совсем не разбушевалось.

Люба тянет подругу за локоть, а карлица принимается бегать по магазину туда-сюда.

— Что ж делать… Надо собираться… Всё, я так больше не могу, я уезжаю!

— Куда? — медлит у двери Маринка. — Я ведь думала попозже зайти. Насколько, выходные? — ищет она глазами расписание лавки.

— Навсегда! В другую страну! Бог ты мой, я уж думала в этой богом забытой стране я в безопасности!

— Это не забытая страна, все говорят, что с нами Бог! — возражает Марина. — И ракушки! В смысле, — спохватывается она, — ракушки-то продайте. Я покупатель. Клиент. Который прав! Люб, скажи, ну?

— Женщина, наверное, грозы боится, — предполагает Люба, — зайдём, когда погода прояснится, если хочешь.

Снова громыхает. Снова карлица вскрикивает:

— О нет! Что там происходит?!

— Видишь, — терпеливо улыбается Люба, — это фобия.

Маленькая женщина появляется рядом словно из воздуха и, хотя они и так собирались уходить, выталкивает девушек под проливной дождь.

— Ай, — ладонями прикрывает Маринка голову, — не толкайся! Люб, нет, ты виде… — она осекается, так как с той стороны дороги на неё смотрит всё та же компания тёмных и загорелых мужчин. — Ой…

Из лавчонки вперёд выбегает карлица и прикрывает несостоявшихся покупательниц собой. Не полностью. Частично.

— А ну, пошли вон! Ротозеи!

— Рото кто? — слышится отдалённо от одного из них. Но второй только отмахивается. И, гулко переговариваясь, бросая недовольные взгляды в сторону девушек, компания спешит ретироваться.

— Спасибо, — улыбается Марина. — Знакомые ваши?

— Вот ещё! Мужчин пугают сильные женщины! — прикрикивает карлица. — А теперь, выметайтесь! Вас здесь не было, меня тоже не было!

При очередной вспышке желтобокой молнии статуя русала раскалывается надвое.

— Ой… — охает торговка.

Маринка вцепляется в руку Любе и тянет её в сторону отеля.

— Всё и вся будто с ума сошли, идём…

Люба с трудом отводит взгляд от расколовшегося русала и поддаётся усилиям Маринки, сдвигаясь с места.

— Странно, — бросает она и тормозит снова, когда в поле зрения попадает…

Роман останавливает друга и кивком указывает ему на Любу с Мариной, тихо что-то говорит и оставляет его позади, собираясь подойти к девушкам.

— О нет, — вцепляется Люба в подругу, не сводя напряжённого взгляда с малознакомца-прилипалы.

— Что?

— Я книгу забыла в лавке.